Лили Марлен. Пьесы для чтения

Дон Гуан: Какую еще, к черту, девицу! (Отступает от наседающего Лепорелло). Да, отвяжись же, потаскуха!..

Лепорелло: И он еще смеет называть меня потаскухой! (Совершенно забывшись, яростно размахивая тряпкой, пытается хлестнуть Дон Гуана). Получи-ка! Получи-ка! Получи-ка!

Дон Гуан (отступая от Лепорелло за стол): Довольно!.. Да, остынь же, черт побери!.. Я все вспомнил.

Лепорелло (разгоряченно): Что? Как она вцепилась вам в волосы?

Дон Гуан: Говорю же тебе – все!

Лепорелло: Тогда скажите мне, что она сделала с вашим париком?

Дон Гуан (поправляя одежду): Не твое дело… Швырнула его в окно.

Лепорелло: О! Так, значит, память к вам вернулась?

Дон Гуан: (не сразу, глухо): К несчастью, друг мой, она меня никогда не покидала. (Садясь в кресло за стол). Боже мой, какая же это была дрянная и склочная бабенка! (Помолчав, негромко). Впрочем, видит Бог, ничуть не хуже остальных…

Лепорелло: Ну, уж тут, сударь, вы виноваты сами. Зачем было ей писать? Ухаживать? Дарить цветы?.. Ей-Богу, на эти деньги вы могли каждый день обедать в «Элизиуме».

Дон Гуан: Ты спрашиваешь «зачем»?.. Зачем… Да, затем, что я был молод, черт возьми, а в молодости все выглядит немного по-другому… К тому же пока женщина не открыла рот, тебе и в голову не может прийти ничего предосудительного. (Помолчав, мягко, словно сам с собой). Эти создания всегда казались мне поначалу такими таинственными, такими непостижимо глубокими, что невольно хотелось погрузиться в эту глубину, словно в утраченный Рай. (Задумчиво). Не знаю, поймешь ли ты, но слишком часто они напоминали мне загадочные страницы Платона или Картезия. Ты вчитываешься в них, надеясь, что они приведут тебя к Истине. Какая-нибудь одна черточка, один намек, и вот ты уже околдован и ждешь чуда, не замечая ничего другого. (Мрачно). Зато уж потом…

Лепорелло (медленно крадется к двери, надеясь улизнуть): Да уж, зато потом…

Дон Гуан (заметив маневр Лепорелло): Стой! Ты куда? (Поднимаясь и выходя из-за стола, молча указывает Лепорелло на свое кресло).

Лепорелло (со вздохом усаживаясь за стол): Но только, заклинаю вашу милость всеми святыми, пожалуйста, не про рыжую!..

Дон Гуан: Ладно. (Задумчиво идет по кабинету)

Короткая пауза.

Помнишь Мануэлу?

Лепорелло вспоминает.

Такая высокая, стройная. Глаза как у газели.

Лепорелло: Они у вас все с глазами, как у газели… Не помню.

Дон Гуан: Она еще пыталась обучать тебя хорошим манерам. Правда, без особого успеха.

Лепорелло (без энтузиазма): Ах, эта… Которую вы называли Ходячим Катехизисом?.. Как же не помнить. Она еще хотела, чтобы я выучил наизусть «Нравоучения на каждый день недели», чтобы произносить их перед едой. (С отвращением). Между прочим, триста страниц убористого текста! (Понизив голос). Сказать по правде, когда она попала под лошадь, я, грешным делом, был просто вне себя от счастья.

Дон Гуан (не без грусти): Бедное, бесчувственное создание. Когда мне удавалось уложить ее в постель, мне казалось, что я занимаюсь любовью с логарифмической линейкой. (Решительно). Оставим ее.

Лепорелло (не менее решительно): Оставим! (Поднимается из-за стола).

Дон Гуан (грозно): Куда?

Лепорелло разочарованно садиться. Дон Гуан задумчиво идет по сцене, вспоминая. Короткая пауза.

А что ты скажешь про Инессу, дочь городского архитектора? У нее на левом плече была дивная родинка. (Тихо). Черт бы ее забрал вместе с ней.

Лепорелло (твердо): Про родинку мне ровным счетом ничего не известно. А вот о том, что ваша Инесса была настоящая ведьма, об этом знает весь город… Помните засуху, которая случилась прямо после большого наводнения? Это ее работа.

Дон Гуан: Я говорю о другой Инессе, болван. Той, которая жила в самом конце Нового Квартала и чей отец был городским архитектором. (Сердито). Да, что же ты ничего не помнишь!

Лепорелло: Прекрасно все помню, сеньор. Эта тоже была ведьмой, да только на другой манер… Должно быть, вы опять запамятовали.

Дон Гуан (подозрительно): Что именно я запамятовал, негодяй? (Теряя терпение). Да говори же, наконец!

Лепорелло (поднимаясь из-за стола, чужим голосом, надменно): А о чем прикажите говорить с таким неучем, как вы, сударь? О картах? Или, может быть, о скачках? (Театрально смеется).

Дон Гуан: Что такое?

Лепорелло (чужим голосом): Удивительно, что вы до сих пор еще не ходите на четвереньках!.. (Язвительно). Ах, только не надо делать вид, что мы обиделись! Вам бы только махать своей шпажонкой, да затевать по кабакам драки, вот и все, на что вы способны!.. (Заламывая руки). Боже, как же я несчастна!.. Как я несчастна!..

Что-то вспомнив, Дон Гуан беззвучно смеется.

(Холодно). Это не смешно, господин Гуан. (Схватив со стола первую подвернувшуюся ему под руку бумагу). Что это?.. Ну, конечно! Вы даже не удосужились прочесть эти прелестные стихи, которые я принесла вам в прошлый раз! (Изумленно). Да вы их даже не подумали открыть! Эти прекрасные, волшебные стихи, которые никого не могут оставить равнодушным, кроме, разумеется, вас, господин Гуан!

Дон Гуан (холодно): Я не большой любитель современной поэзии, сударыня.

Лепорелло (тем же голосом, с сарказмом): О, да!.. Вы не любите поэзию, презираете живопись и ненавидите архитектуру. И все это потому, что вы просто животное. Животные тоже ничего не понимают в живописи и презирают поэзию! (С ужасом). А как вы вели себя вчера в театре! Боже мой!.. Вы ерзали, зевали и, наконец, захрапели, тогда когда все вокруг едва сдерживали слезы! Я чуть не сгорела от стыда!

Дон Гуан: Мне показалось, что это была довольно скучная пьеса, сударыня.

Лепорелло (закатив глаза): Мне дурно!.. Дайте же мне кто-нибудь воды! (Быстро пьет из бокала Дон Гуана). Стыдитесь, сударь! Это был Расин!.. Расин! (Быстро допивает вино).

Дон Гуан: Оставь в покое мое вино!

Лепорелло (по-прежнему чужим голосом): Но ничего! Ничего… Если небу угодно, чтобы я несла этот крест, то я его понесу. Уж будьте спокойны, господин Гуан. Я буду нести его, покуда Создатель не услышит мои молитвы и не просветит ваше каменное сердце… (Ледяным голосом). И не забудьте, господин невежа, что завтра мы идем с вами в оперу…

Дон Гуан (вполголоса): Черта с два!

Лепорелло (показывает на сердце): Посмейте мне только сказать потом, что вы не почувствовали вот здесь, здесь это божественное, пьянящее жжение, этакое, знаете ли щекотание, от которого у всех нормальных людей кружится голова и из глаз текут слезы! (Всхлипывает.)

Дон Гуан (внезапно взорвавшись): Дура! Дура! Дура!

Лепорелло в испуге приседает за столом. Пауза. Дон Гуан медленно идет по сцене и, наконец, садится в одно из кресел возле стола. Короткая пауза.

(Спокойно и немного удивленно). А ведь мне казалось, что я почти любил ее… (Сам с собой, очень тихо). Как это нелепо звучит – «почти любил»… (Решительно). К черту! (Лепорелло). Мне что-то плохо вспоминается сегодня. Как будто я проглотил кусок скисшего сыра или выпил стакан забродившего вина. (Смолкает).

Короткая пауза.

Лепорелло (выходя из-за стола, осторожно): Так я пойду?

Дон Гуан (негромко, занятый своими мыслями): Послушай-ка, да неужели все это было на самом деле?.. (Посмеиваясь). Нет, ей-Богу, у меня такое ощущение, словно всю жизнь мне встречались одни только твердолобые дуры, кривляки, шлюхи, нимфоманки, инфантильные куклы и сентиментальные идиотки. (Задумчиво). Черт возьми, Лепорелло… Или таково свойство всех наших воспоминаний? Видеть минувшее в истинном свете, так, как оно было на самом деле? Узнавать правду через много лет, тогда, когда она тебе уже не нужна? Так, словно твоя память оказывается теперь куда зорче, чем были когда-то твои собственные глаза? (Громко, Лепорелло). А хочешь, я тебе скажу, что из этого следует, дружок?.. (Посмеиваясь). Да нет же, сущая ерунда. Почти ничего… (Поднимаясь с кресла, неожиданно мрачно). Из этого следует, только то, что наше настоящее – это всего лишь сон. Сон! К тому же, довольно пустой, как это не грустно…

В то время как Дон Гуан говорит, свет неожиданно тускнеет и из открытой левой двери бесшумно появляется женская фигура, одетая в строгое темное платье. Лицо ее закрывает маска. Она медленно идет мимо сидящего Дон Гуана и Лепорелло, которые ее не видят. Дойдя до правой двери, она останавливается, чуть повернув голову, словно прислушиваясь к разговору.

Лепорелло: Вы говорите опасные вещи, хозяин!

Дон Гуан (перебивая): Погоди… (Прислушиваясь). Ты слышал?

Лепорелло: Что?

Дон Гуан (озираясь): Кто-то окликнул меня по имени.

Лепорелло: Это ветер.

Дон Гуан: Но сегодня нет никакого ветра.

Лепорелло: Ну, тогда это ворона.

Дон Гуан: Говорю же тебе, что это был человеческий голос!

Лепорелло: Ну, значит проехал извозчик.

Так же бесшумно, как она появилась, женщина в маске исчезает за дверью.

Дон Гуан (сердито): Как же ты хорошо умеешь все объяснить. Не хуже наших газет. (Озирается).

Лепорелло: Зато уж как вы, сударь, умеете все хорошо запутать! (Осторожно крадется к двери).

Дон Гуан (со вздохом): Все прекрасно запуталось и без моей помощи… (Заметив маневр Лепорелло). Постой. Ты куда?

В дверях, почти столкнувшись с Лепорелло, появляется Сганарелль.

Сганарелль (едва сдерживая смех): Ваша милость!.. Господин Фергиналь! (Не удержавшись, прыскает в кулак).

Воспользовавшись его появлением, Лепорелло быстро исчезает.

Дон Гуан: По-твоему, это причина для смеха?.. Проси.

В то же мгновение в дверном проеме возникает грузная фигура Гектора Фергиналя, издателя и друга Дон Гуана. На его голове – чудовищных размеров шляпа, украшенная ядовито-лимонным бантом. Она, впрочем, никак не вяжется с его скромным костюмом.

Фергиналь (остановившись в дверях, Сганареллю): Ну? Что встал, невежа? Проси.

Сганарелль (не понимая): Чего изволите?

Фергиналь: Хозяин сказал тебе – «проси»! Вот и проси, болван! Да, поживее!

Сганарелль (в недоумении глядя сначала на Фергиналя, затем на Дон Гуана, вяло) Э.. прошу…

Фергиналь: До чего же уныло ты просишь!.. А ну, постой-ка! Я тебя научу, как надо просить! (Грозно). Проси так, чтобы все вокруг слышали, что ты просишь от всего сердца!

Сганарелль в замешательстве.

Дон Гуан: Оставьте его, Гектор. Боюсь, он еще не совсем пришел в себя после вашего последнего визита. (Сганареллю). Иди, Сганарелль.

Сганарелль охотно исчезает.

Фергиналь (повернувшись к Дон Гуану и открывая ему свои объятия): Любезный друг! (Подходит ближе, но, внезапно, останавливается). Но какое у вас сегодня кислое выражение лица, любезный друг!.. Сдается мне, вы опять объелись за обедом вашим любимым швейцарским сыром. А ведь я вас предупреждал…

Дон Гуан: Зато вы, любезный друг, как всегда, не к месту наблюдательны и неделикатны.

Фергиналь (театрально): О, ужас! Что я слышу!.. И вы смеете говорить это человеку, чьи манеры служат эталоном для всего нашего города? Так вот как тут у вас встречают гостей!..

Дон Гуан: Ну, будет вам, любезный друг.

Фергиналь: Нет, нет. Сдается мне, любезный друг, что вы слегка забылись. Ваше грубое замечание пребольно ранило меня в самое сердце. Э, да я прямо-таки чувствую, как вы мечтаете унизить мое человеческое достоинство, втоптать его безо всякого сожаления в грязь! Не знаю, кто бы стерпел это, но уж, во всяком случае, не я любезный друг!.. (Обнажая шпагу). Придется мне оставить вас без сладкого.

Дон Гуан: Ради Бога, Фергиналь! Вы мне перебьете все стекла!..

Фергиналь: Невелика беда. Что такое разбитые стекла, по сравнению с разбитым сердцем, любезный друг?.. Защищайтесь или я понаделаю в вас столько дырок, сколько вы не видели даже в вашем любимом сыре!

Дон Гуан: Нет, ей-Богу, вы заставите скакать даже мертвого, Фергиналь. (Кричит). Лепорелло!..

Фергиналь, помахивая шпагой, становится в позицию. В дверях появляется Лепорелло.

(Лепорелло). Брось-ка мне шпагу.

Лепорелло бросает Дон Гуану шпагу.

Сейчас ты увидишь, как этот, с позволения сказать, любезный друг, будет молить меня о пощаде. (Фергиналю). Помолитесь-ка перед смертью, любезный друг, черт бы вас побрал.

Фергиналь: Того же, любезный друг, от всей души рекомендую вам… Ага! (Делает выпад).

Обмениваясь ударами, Дон Гуан и Фергиналь театрально сражаются. На шум вбегает Сганарелль и останавливается, выглядывая из-за плеча Лепорелло.

(Падая вдруг на колени и делая вид, что он ранен). Что это? А? (Жалобно, почти нараспев) Должно быть, я умираю. Любезный друг пронзил мне сердце. Не иначе, ему помог швейцарский сыр… О, горе, горе! (Сганареллю, деловито). Быстро принеси мне вина, болван. Перед смертью я хочу вволю залить свою печаль.

Сганарелль (ворчливо): Вы неплохо залили ее в прошлый раз, сударь.

Фергиналь: Молчать! (Дон Гуану). Вы слышали, любезный друг? (Сганареллю, поднимаясь с колен, грозно). Ты догадываешься, что я сейчас с тобой сделаю, негодяй? (Наступает на Сганарелля с поднятой шпагой).

Сганарелль с воплем убегает прочь. Вместе с ним исчезает Лепорелло.

(Вслед Сганареллю). Вина! Да поживее! (Убирая шпагу, Дон Гуану). Вы совершенно распустили ваших слуг, любезный друг. Их следовало бы почаще сечь, не то в один прекрасный день они усядутся вам прямо вот сюда…(Хочет постучать себя по шее, но сделать это ему мешает шляпа; оставив эту попытку). История кишит подобными примерами.

Дон Гуан (вешая шпагу на стену): Прежде, чем вы начнете их перечислять, окажите мне одну небольшую услугу.

Фергиналь: Тысячу, тысячу услуг, мой дорогой! Только намекните!

Дон Гуан: Во-первых, присядьте. (Указав Фергиналю на кресло, садиться напротив). А во-вторых, Бога ради, снимите вашу чудовищную шляпу. Она мне действует на нервы. Мне кажется рядом с ней, что я нахожусь в обществе шляпных дел мастера, рекламирующего свой товар.

Фергиналь (садясь в кресло): В вас говорит неосведомленность, любезный друг. Когда бы вы знали истинное назначение этой, как вы выражаетесь, чудовищной шляпы, вы бы стали питать к ней самые добрые чувства.

Дон Гуан: Уверен, любезный друг, что я не изменю своего мнения, даже если окажется, что вы состоите с ней в самом ближайшем родстве. Она – ужасна.

Фергиналь: Вот как? Ну, тогда послушайте, что я вам скажу. Внимательно следите за моей мыслью, любезный друг, и вам все станет ясно… Разумеется, вы и без меня знаете, что все люди, мягко говоря, или идиоты или умело притворяются, что Бог не обидел их умом?

Дон Гуан уклончиво пожимает плечами.

Слава Богу, это уже ни для кого не секрет… Гораздо хуже, что эти идиоты имеют свои идиотские представления обо всем на свете. Представьте себе, они почему-то уверены, что доктор без халата – уже не доктор, а пустое место. Солдат без мундира уже никого не может защитить. А Бог слышит священника только тогда, когда тот надевает сутану… Нет ничего удивительного в том, что они хотят, чтобы издатель тоже одевался, как издатель. Они думают, что в противном случае никогда нельзя быть уверенным в том, что он предлагает им качественный товар, а не какое-нибудь залежавшееся барахло…

Дон Гуан (догадываясь): И эта шляпа?..

Фергиналь: Ничуть не хуже, чем парик судьи свидетельствует, к какому славному цеху принадлежит ее хозяин!.. Надеюсь, теперь-то вы отнесетесь к ней с должным уважением?

Дон Гуан: Даже не сомневайтесь. (Кричит). Лепорелло! (Нетерпеливо). Лепорелло!

Появляется Лепорелло.

Забери у господина издателя его шляпу и отнеси ее вниз. Да поживее. А то мне уже мерещиться, что мы здесь беседуем втроем.

Фергиналь (неохотно отдавая шляпу Лепорелло): Да не забудь ее почистить, разбойник!

Лепорелло (с сочувствием): И как только у вас шея не устает, господин издатель. Ведь тут одних лент не меньше, чем на два фунта!

Фергиналь (вскочив в ярости): Пошел вон!

Лепорелло убегает, унося с собой шляпу.

(Вслед Лепорелло). Дурак! (Возвращаясь в кресло, обиженно). Я шел к вам с самыми добрыми известиями, любезный дон, а вы позволяете своим слугам отпускать в мой адрес весьма сомнительные замечания.

В дверях показывается Сганарелль, который держит в руках поднос с бутылкой вина и бокалами.

Дон Гуан: Полно вам, Фергиналь. Рассказывайте поскорее ваши новости, а я стану слушать их и делать вид, что они пришлись мне по душе.

Фергиналь обижено молчит. С опаской косясь на него, Сганарелль ставит поднос на стол и, быстро разлив по бокалам вино, немедленно исчезает. Короткая пауза.

(Поднимая бокал). Ей-Богу, господин издатель, даю честное слово, что буду охать, ахать и делать удивленное лицо всякий раз, когда вы откроете рот.

Фергиналь (меняя гнев на милость): Надо сказать, что на этот раз вам не придется даже притворяться. (Взяв со стола бокал и чуть помедлив, торжественно). Кричите «ура», господин Гуан, потому что позавчера я, наконец, объявил, что в самое ближайшее время намерен выпустить в свет ваши воспоминания. На самой лучшей бумаге, какая только найдется в этом паршивом городе. (Пьет).

Короткая пауза. Дон Гуан, отставив бокал, молча смотрит на Фергиналя.

(Поставив бокал на стол). В чем дело? Отчего дорогой и неблагодарный друг не кричит «ура» и не бросается мне на шею?.. Сказать по правде, уже сегодня весь город на все лады склоняет ваше имя. За одну ночь вы стали знамениты не меньше самого господина бургомистра. А что будет завтра? А? Даже трудно себе представить. (Смеется, потирая руки). Хотите знать, сколько заказов я получил только за один вчерашний день?.. А я вам скажу. Столько, сколько не получал и за целый год!.. Город будто сошел с ума!

Дон Гуан (сдержанно): Примите мои поздравления, Фергиналь.

Фергиналь: Вы довольны?.. Ну, наконец-то! (Посмеиваясь). А знаете, любезный друг? Многие даже не были уверенны в том, что вы еще живы. «Как? Тот самый Гуан? Не может быть!» (Смеясь). Как вам это нравится?.. Тот самый Гуан!.. (Пьет).

Дон Гуан: Ваша деликатность, любезный Гектор, как всегда, не знает границ.

Фергиналь: Ах, любезный друг! Ну, что за придирки! Когда человек становится легендой, многим, естественно, начинает казаться, что он уже не меньше ста лет, как покоится на мемориальном кладбище… А вы, слава Богу, легенда. Живая легенда. (Хихикая). Вас следовало бы показывать за деньги.

Дон Гуан: Прежде, любезный друг, я, не задумываясь, проткнул бы вас за такое предположение шпагой, любезный друг. (Чокнувшись с Фергиналем, пьет).

Короткая пауза.

(Задумчиво). И, все-таки, какое странное это создание – человек. Его так мало заботит собственная судьба, что он готов целый день провести возле какого-нибудь театра, чтобы хоть краем глаза взглянуть на какую-нибудь местную знаменитость, а потом часами обсуждать, какая была на ней шляпка или парик… Мы живем не в лучшие времена, любезный Фергиналь.

Фергиналь: Но слава, слава!.. (Хихикает). Я еще посмотрю, как вы заговорите, когда прелестные и юные создания станут просить у вас на улице автограф, а ваш телефон будет без умолку трещать с утра и до позднего вечера… Вам еще никто не звонил?

Дон Гуан: Вы опять забыли, любезный друг. Я отключил свой телефон много лет назад.

Фергиналь: Ах, да! Я ведь и забыл, что вы у нас отшельник. (После небольшой паузы). Знаете что? Включите-ка ваш телефон.

Дон Гуан пренебрежительно машет рукой.

Доставьте же мне такое удовольствие. (Оглянувшись на дверь). Эй!.. (Кричит). Лепорелло! Сганарелль!.. Кто-нибудь!

Дон Гуан (тревожно): Не надо, Фергиналь.

Лепорелло (появившись в дверях): Ваша милость?

Фергиналь: Принеси-ка нам еще вина. И включи телефон.

Лепорелло с изумлением смотрит на Дон Гуана.

Хозяин не возражает.

Дон Гуан (сдаваясь).: Делай, как он говорит, Лепорелло… Пускай господин издатель убедится, что о нас, слава Богу, все уже давно забыли.

Забрав пустую бутылку, Лепорелло уходит.

Фергиналь (подождав пока за Лепорелло закроется дверь, с улыбкой): Кажется, мы немного нервничаем, любезный друг?.. Оставьте. (Наклонившись к Дон Гуану, негромко). Можете не сомневаться, – они прекрасно все помнят, хотя, конечно, случается, что иногда путают имена и перевирают последовательность событий, но тут уж ничего не поделаешь. (Посмеиваясь). Сказать вам по секрету, они помнят даже больше, чем было на самом деле. Возьмите хотя бы эту историю с командором. Многие, даже поговаривают, что однажды вы имели неосторожность пригласить статую покойного к себе на ужин. (Хихикая). И что она пришла… Пришла! (Смеясь). Это статуя-то! (Неожиданно смутившись). Ну, это я так… (Пьет).

Короткая пауза.

Дон Гуан: Отчего же вы замолчали? Продолжайте, любезный друг.

Фергиналь: Я вдруг подумал, что вам это может быть не совсем приятно.

Дон Гуан: Напротив. Я хорошо знаю эту историю. В ней нет ничего, что могло бы меня унизить или задеть.

Появляется Лепорелло с новой бутылкой вина. Разлив вино по бокалам, уходит. Короткая пауза.

Фергиналь (дождавшись, когда Лепорелло уйдет, осторожно): Вы, что же, знаете всю эту историю, любезный друг?

Дон Гуан: Ну, конечно же, всю. От начала и до того самого места, когда статуя увлекла в преисподнюю этого безбожного и развратного Дон Гуана. То есть, меня.