Полная версия
Всемуко Путенабо
Брюнет с блондином бешено кивают. Их устраивает очень. С удовольствием!
Кристина в детской улыбается. За удовольствия надо платить. Особенно за запретные. Но платить не ей, она – часть большого плана. Платить красавчики будут семейным счастьем, когда их жены увидят это.
Пусть идут на все четыре стороны. Сюда они не вернутся – офицер Добрунин тому поручительством (кстати, оставил номер личного телефона, хряк жирный. Надеется? Ну-ну). А дома их ждет…
Улыбка становится шире.
Хлопает дверь – та, что на лестничную площадку. Там все устроилось как нельзя лучше. Осталось отчитаться окончательно.
Кристина берется за ноутбук. А перед глазами – Кирилл. Бывший. Сволочь. Не лучший, но свой. Был. Не ценила, дура. Теперь одна.
Ничего. Зато теперь у нее есть цель. Есть идея. Есть занятие.
Кирилл… Что Кирилл? Ему зачтется.
А завтра…
Она улыбается.
171
Через час?!
Часы показывают половину восьмого. Плохо учившиеся в школе похитители послали сообщение в шесть пятнадцать. Время упущено. Все ценности в доме похищены. Нестись к Ленину без толку. Что теперь?
Кирилл набирает номер – абонент недоступен. Ясен пень, боятся пеленгации. Или отработавший аппарат уже в канаве.
«Блюм!» – булькает еще одно сообщение. Опомнились? Второй шанс?
Пальцы дрожат и чуть не роняют. Номер другой. Но текст…
«Насчет сына не парься, спи спокойно, о случившемся молчи. Инструкции завтра».
Какая-то ерунда. Смысл дублируется. Они же?
Или…
Если судить по стилю, что-то общее прослеживается. Но там – опасливый нахрап, здесь – уверенность и четкость. Там была полнейшая безграмотность, здесь вроде бы нормально. И опять же – зачем повторять то, что уже оговорено?
Если отправители разные – кто были первые и почему нарисовались остальные? И кто из них врет?
Кирилл открывает телефон Алены и смотрит последний принятый звонок. Так и думал. Всего несколько секунд разговора в семнадцать тридцать.
Он сравнил номера. Сошлось. Первые, которые на завтра, звонили с него же. В восемнадцать ноль три.
Хоть какая-то определенность. Осталось дожить.
Что же, деньги он с трудом, но соберет. Завтра. Спасибо похитителям, они реалисты. Если припрет, он заложит или продаст квартиру. Да, уйдет за копейки и только в случае, если с документами утрясется – хозяин все же не он. Но за деньги это решаемо. За деньги все решаемо.
К тому же, остается шанс, что до срочной продажи не дойдет и удастся занять. Под залог той же квартиры. Или у Владимира Терентьевича, директора фирмы. Правда, сейчас он в отъезде, но такой вопрос можно решить по телефону. Или взять взаймы по чуть-чуть у многих знакомых. Поймут, если объяснить. Дадут. Он бы дал. Только объяснять не хочется. Любой слух – это вопрос жизни и смерти. Для Кирилла второе неприемлемо. Только жизнь. Любой ценой.
Удар был нанесен точно. Забрали тех, кого он любит. Обоих. Сразу.
Он сделает все, что понадобится. Вернет. Обезопасит. А потом…
Если шантажу поддаться, тот непременно повторится. Закон природы. Законы надо знать. Их последствия – предотвращать. Лучше профилактика, чем.
А пока надо выяснить одну подробность.
Кирилл обежал все квартиры подъезда и опросил всех. Благо, в такой мороз к вечеру местные обитатели присутствовали почти в полном составе. И удача улыбнулась.
– Твоя ненормальная меня чуть на тот свет не отправила, – грозя кривым пальцем, причитала допотопная старушенция.
– В халате?
– Почти голая! В такой мороз…
– В тапочках?
– Я же говорю! Чуть меня к праотцам не отправила. А у меня радикулит. Даже стоять больно. А она – как слон, не разбирая дороги… Даже дверь не закрыла.
– Это вы закрыли?
– Еще чего. Говорю же, радикулит у меня. Не могу я за всеми двери закрывать.
– Она была одна?
– Мне и одной хватит. Сердце слабое. Зрение. Сил нет. А она…
– Кто был на улице?
– Да откуда я… Меня чуть не убили! Скажи ей, что если еще раз…
– Обязательно. Большое спасибо. Больше такого не повторится.
Не повторится? Соврал. Душа говорит, что хоть каждый день, лишь бы Алена вернулась. А бабулька – крепкая, дай ей Бог всего и здоровья.
Значит, воры не взламывали замок, а вошли в открытую дверь. К исчезновению (похищению или, как вопреки всему надеялся Кирилл, уходу Алены) отношения не имеют.
Где же ты, любимая?
170
Конечно, ночью он не спал. Просчитывал. Прикидывал. Выворачивал наизнанку. Сомневался. Верил. Не верил. Хотеть умереть. Хотел всех убить. Хотел вернуться во вчера, и чтобы никакого сегодня.
Безграмотное сообщение – как от мальчишек. Может быть, пацаны и баловали? Бывает, изображают похищение, чтобы потом вместе конфет или пива купить. Или маму-папу проучить. Мало ли. В воспитательных целях чего не бывает, а дети злопамятны. И мыслят они нешаблонно. И моралью до некоторых пор не обременены в той степени, чтобы понимать последствия таких капризов. Увы.
Но. Нет у Павлика таких приятелей. Нет и у Кирилла таких приятелей. У Алены тоже.
Соседские? Могли бы. Из зависти, что живут чуть хуже. Но забрать ребенка из садика так, чтобы никто не заметил… увести… куда? Не вяжется.
Голова шла кругом, мысли маршировали под заданную мелодию. Трудно взглянуть со стороны. А надо. Судя по всему, одни взяли Павлика, вторые – Алену. Звонков и сообщений – три. Все с разных номеров. Как минимум, что-то одно – «липа».
Либо первые бесчеловечно пошутили, либо новое сообщение – еще один шанс от них же. Впрочем, Кирилл повторяется. Ничего нового.
Полиция? Слишком неповоротлива. Слон в антикварной лавке. Одно неловкое движение – и главная ценность рассыпается на кусочки. Нет. Будь сумма несусветной – тогда да, другого пути нет. Но первые из звонивших понимают реалии. Вторые, которые эсэмэсили, если дважды одни и те же – несерьезны. Даже карикатурны. Словно играют в похитителей, хотя ими не являются. Или этакие отморозки из беспредельщиков, которым все по фигу. Не приведи Господи.
Стоп. Есть же знакомый, спец по отморозкам. Недавно вместе работали в фирме, где он, Кирилл, продолжает работать. Алекс. Служил в спецвойсках, но никогда об этом не распространялся. Скромняга. Однажды, спасая честь женщины, поступил как мужчина, в итоге разжился условным сроком за превышение самообороны. Когда вернулся из следственного изолятора, ушел к небезызвестному в городе Сычу, главе самой могущественной в городе «конторе» бывших рэкетиров. В изменившихся с девяностых годов реалиях «контора» Сыча легализовалась как холдинг по разным направлениям. Разным? Ха. Направление у всех одно – прибыль. Алекс все же ушел туда, еще и приятеля из фирмы перетащил, Леонида. Оба говорят, под крылом Сыча можно творить добро. Не верится. Какая разница. Главное, имеются координаты. Именно команда Алекса именем Сыча опекала «Риэлтинг» от тупых или неправедных наездов.
Алекс поймет правильно. Сумеет помочь – поможет, нет – скажет прямо.
Пусть ночь, пусть хоть конец света. В конце концов, у того работа такая, а у Кирилла – ситуация. Телефон загудел ожиданием.
– Кто? – Голос у Алекса сонный и недовольно-ворчливый.
– Кирилл из «Риэлтинга». Прости, что поздно.
– Скорее, рано. Здорово, Кирюха. – Не забыл ведь старого приятеля. Сталь в тембре исчезла. – Проблемы?
– Да.
– Фирма?
– Сын. И жена.
Короткая пауза на том конце сжавшегося до уровня трубки мира. Мира, который рушится.
– Ты дома?
– Да.
– Жди.
169
Денис и Иван снимали комнату в частном доме. Две соседних занимали Давыдовы – он (ксенофоб проклятый), она (эх, если бы не он, уж они бы с ней…) и несносное оно – их неугомонный Колька. Маленький монстр. Необезвреживаемая мина с ногами. Ну, ничего. Ненадолго.
Скоро их увезут из города. Ищи-свищи вольного странника. А пока…
Денис и Иван – это для посторонних. На самом деле – Дэни и Ян. Мороз помогал скрываться, торпедам Сыча их ввек не найти. Только если лицом к лицу на улице встретиться, а против этого есть простое средство: как можно реже выходить из дома. Лучше вообще не выходить.
Им повезло. Фартовые – они и в Гваделупе фартовые (интересно, где это).
Драные обои, ветхая мебель времен, надо думать, Генсека Кукурузного, посуда и белье – современники дяди Кобы… И что? Пожалуй, только барон живет лучше. На первом месте – жизнь, на втором – свобода, тогда третье рано или поздно приложится. Лучше бы, конечно, рано.
Лежа на постели, Дэни рассказывал что-то смешное. Сам же и хохотал. В какой-то момент он обидчиво обернулся к Яну.
– Тсс! – Ян приложил палец к губам.
Дэни умолк и вслушался. За дверью успевший принять на грудь Давыдов говорил с кем-то по стационарному. Он и монстрик только что зашли, звонок застал их в прихожей.
– Да не видели мы! – надрывался Давыдов. Ему, понятно, хочется накатить еще и отправиться бай-бай, а тут… – Вы всем своим позвоните, может…
Из трубки неслось отчаяние. Давыдов устало долдонил:
– А Павлик – это который? Такой смешливый, стриженный, с торчащими ушками? Нет, повторяю, не видели. Рядом с нами не шел, а вперед и назад я не смотрел, не до того. Холодно было, торопился. Извините.
Дэни и Ян склонились к замочным скважинам – их в двери несколько. Сама дверь – хлипкая, чуть ли не из картона, но каждый постоялец считал своим долгом обезопасить личное имущество от соседей. К тому же, как рассказывали хозяева, старые жильцы нередко съезжали не заплатив, ключи утаскивали с собой, оттого приходилось врезать новые замки.
В прихожей Давыдов кладет трубку. В его руке материализуется початая емкость. Она мгновенно пустеет. Слышно довольное кряканье.
Там дверь захлопывается. Здесь быстро открывается. Дэни – змеей к телефону. Хорошо, что аппарат не древний дисковый, а кнопочный с экранчиком. Нужная кнопка – и на сером фоне высвечивается последнее соединение.
Ян уже рядом. С ручкой. Пишет прямо на руке. Затем следует кивок в комнату на разобранный сотовый телефон, которым пользовались лишь однажды. Он только для крупных дел. И вот – для последнего дембельского аккорда. Потом – прощайте, не поминайте лихом. Или поминайте, от нас уже не убудет. Зато, возможно, прибудет.
Не сказано ни слова. Зачем? Давно работают вместе. И все еще живы и здоровы.
Слова не нужны. Ян и Дэни одеваются и отходят подальше от дома. Это обязательно, у ищеек Сыча возможности неограниченные. Дэни вставляет аккумулятор, включает мобильник и дожидается, пока тот загрузится. Ян протягивает ему под нос руку с закатанным рукавом. Быстро немеющие на холоде пальцы давят едва читаемые цифры. Приходит время букв. С этим сложнее.
168
Виртуальное совещание в разгаре. Второе за ночь. Впрочем, сегодня суббота, можно выспаться днем. Главное – дело, а дел этой ночью хватает. Недавняя докладчица теперь отчитывается по Кристине:
– В целом все нормально, успели вовремя.
– В целом?
– Был неприятный момент с камерой, здесь вина установщицы. Обошлось. Утром я встречусь с женами, покажу. Если что – приглашу.
В видеоконференции участвуют только члены Комиссии. Они знают больше остальных. Они самые лучшие. Стаж роли не играет, главное – умения. В любой миг возможна ротация, поэтому каждая жаждет взять на себя больше и сделать лучше. Сделать даже то, что в обычной жизни считает неприемлемым. И соблюсти установленный Чарли принцип трех К.
– Марго, Роза объявилась?
Первая, которую назвали Марго, согласно опускает глаза:
– Только что.
167
– Ты развелся? – в трубке слышна радость. – Значит…
– Откуда? – цедит мужчина. Он недоуменно кривится. Нога на ногу. Дым в сторону краем рта. Пепел в пепельницу, очень осторожно – он все же не дома.
Ох уж эти бабы. Владимир Терентьевич недоволен. Роза, конечно, хороша, но у него на уме другое.
– Школьная подруга в ЗАГСе, – открывает она карты.
– И ты ей?!..
– Но ты же…
Опять впереди паровоза. Почему женщины всегда так?
Он молчит.
– Я думала…
– Не давал повода.
– Зачем же?
– Превентивные меры, – кисло усмехается Владимир Терентьевич. Привычным движением он достает из кармана флакончик со спреем и поочередно прыскает в обе ноздри – с заложенным носом разговаривать трудно, и выглядит такой разговор несолидно. А с дамочками вроде Розы нужно быть твердым. Продышавшись, он продолжает тем же деловым тоном: – Доброжелатели позвонили, и пришлось. Это как бы не всерьез.
– Как бы или действительно не всерьез?
Владимир Терентьевич не удостаивает ее ответа.
Только что он сделал большое дело. Сам не ожидал, что решится. Решился. Только так он построит новое лучшее будущее.
Роза вздыхает. Говорит с бархатным придыханием:
– У тебя проблемы?
– Теперь не у меня. – Он снисходит до нежности. – Прости, рыбка, мне сейчас некогда. Прощай.
Владимир Терентьевич говорит тихо, поскольку не один.
166
– Что у Розы?
– Не успели, – отвечает первая.
– В каком смысле? – не понимают остальные.
– Он разводится. Правильнее сказать в прошедшем времени – развелся. Вчера. Срочно. Приплатил сотрудникам ЗАГСа за скорость.
– Обидно, – бурчит под нос третья. – А что со вторым?
– У Лизы не было возможности. Клянется, что завтра.
– Последний срок.
– Может, кто-то другой возьмется? – третья до хруста потягивается, ее антигравитационные достоинства выпячиваются… Таким способом она привычно издевается над древними, с ее точки зрения, старухами, которым летят четвертые, а то и пятые десятки. – Сколько можно ждать? Пора перепоручать.
Марго сообщает:
– Чарли в этом направлении ведет кое-что параллельно.
Это всех успокаивает. Чарли – это да. У Чарли все под контролем.
Их Комиссия – как бы «Ангелы Чарли» из старенького боевичка, потому и основателя прозвали именно Чарли, так само получилось. А уж ангелы или демоны – это кому как.
165
Чем метеорит отличается от метеора? Тем, что второй еще летит.
Алекс прилетел быстро. Звонок по домофону, пять секунд на три пролета, приближающийся звук шагов на площадке. Дверь открыта заранее.
– Рассказывай.
Метеорит.
Кирилл не утаил ничего. Заснеженные шапка, теплая куртка и ботинки Алекса остаются в прихожей.
– Понятно. – Он сосредоточен. – На кого думаешь?
Пожатие плеч. Если бы. Тогда Кирилл не спал бы дома, а действовал.
– Понятно, – повторяет Алекс. Его уверенное спокойствие постепенно передается Кириллу. – Давай по порядку. Кто мог забрать из садика?
– Я. Кристина. Больше никто.
– Алена?
Кирилл хмурится:
– Могла. В смысле, что с ней Павлик тоже пошел бы. Больше ни с кем. Но Алене ребенка не отдадут, в садике строгие правила.
– Кристине сообщил?
– Нет. Никому.
– Кристина не могла забрать, а тебе не сказать?
– Она звонила за пять минут до того, как я пошел за Павликом. Слезно уверяла, что не успевает. Розыгрыш не в ее стиле. Она знает, что за такой розыгрыш я ее прокляну и придушу. Это не она, точно.
На улице грохочут ночные работы по благоустройству. Бьет по ушам перекрикивание водителей снегоуборщика и самосвала. Крепкие выражения на весь двор. Ночью слышно ого-го. Алекс морщится.
– Дедушки-бабушки-родственники? – вопросительно ползет вверх одна его бровь.
– Мои на Дальнем Востоке. Мать Кристины скончалась.
– Отец?
– Давно разошлись. Он тоже издалека.
– У Алены?
– В Белоруссии. Я с ними даже не знаком.
В глазах гостя – изумление.
– Они друг с другом не общаются, – поясняет Кирилл. – Я надеялся, что на свадьбу кто-то приедет. Роспись через неделю.
– Поздравляю.
Пальцы Кирилла хрустят. Алекс прикусывает губу:
– Прости. – Он показывает на тумбочку: – Телефон Алены?
– Да.
– Смотрел?
– Мне и ей звонили с одного номера.
– Ты рассказывал. А другие звонки, сообщения ей, от нее, электронная почта, заметки?
Кирилл опускает голову. Это телефон любимого человека, и, тем не менее, это чужой телефон. Если бы Алена без спросу полезла в его аппарат…
Пальцы Алекса ловко летают по кнопкам.
– Ничего, – успокаивает он через минуту. – Чиста твоя Алена. Номер телефона ее родителей подскажешь? И адресок, чтобы снять все вопросы сразу.
У Кирилла – взор заслуженно побитой собаки:
– Они даже не переписываются.
– Тоска… Забудь про письма, живем в век электронных коммуникаций. У тебя что же, нет их телефона?
– Первым делом позвонил бы.
– Адрес?
– Только примерный. Город Пинск, многоэтажка напротив гостиницы рядом с вокзалом.
Алекс вздыхает.
– Ладно, придумаем, что можно сделать. Теперь скинем твоих собеседников специалистам, проверим номерки.
– Ночь ведь.
– И что?
Для Алекса и его команды это не проблема. Номера ушли в сеть.
Мат за окном становится более изысканным и почти культурным. Наверное, самосвал сменился.
– Есть ли враги или завистники, кто способен на такое? Даже по-другому спрошу: знаешь таких, у кого есть или мог найтись мотив?
До сих пор Кирилл не задумывался столь широко. Завистников всегда хватало. А врагов у него нет. Хотя…
– Конкуренты могли. Последнее время мы очень поднялись. Продажа жилья любым количеством площади, хоть по квадратному сантиметру, оказалась отличной идеей. Люди покупали квартиры маленькими частичками, им не приходилось копить деньги в банке, который мог бы лопнуть, или держать под подушкой, откуда могли украсть, или в валюте, которая могла как вырасти, так и упасть к моменту покупки жилья. Если возникали обстоятельства и человек отказывался от покупки, ему возвращали деньгами новую стоимость этих метров. Периодически стоимость недвижимости колеблется, но в долгосрочном плане стабильно растет, и направление, которого не было у конкурентов, себя полностью оправдало. – Кирилл на миг задумывается. – А еще… Помнишь, еще при тебе мы занялись переселением?
Агентство выявляло пенсионеров и алкоголиков, после подготовительной работы их выселяли в деревни в обмен на квартиры. Выискивали таких по базам данных полиции и служб социальной помощи, расспрашивали по дворам, уговаривали, расписывали плюсы. Потом помогали с переездом, сами носили и расставляли мебель на новом месте. Доплачивали деньгами и водкой. И все равно оказывались в изрядном плюсе. Ради которого, собственно.
Директор тогда купил свою первую квартиру. Потом вторую, а Кирилл – первую и единственную, которая теперь осталась Кристине. Нынешняя квартира была не его, она досталась Алене от бабушки.
– Помню, – кивает Алекс. – Думаешь, ребенка похитили недовольные или с их подачи? Отыграться решили?
– Если бы только ребенка…
Взгляд его тонет в заоконной мгле, плечи опускаются.
Растаявшее мороженное. Надо же так раскиснуть.
– К черту эмоции! Это война! Мне уйти? – Голос приятеля звенит на пороге грубости. По-другому никак. – Переселенные приходили с претензиями?
– Сначала многие. – Кирилл собирается с духом. – Потом перестали. Ездить дорого. – Он горько усмехается: – По-моему, им повезло – у конкурентов из «Провинции» прежние хозяева квартир просто исчезали. Сразу после передаточной подписи у нотариуса. И жаловаться потом некому. Мы же поступали по-человечески. И вот…
– Ясно, – резюмирует Алекс. – Надо поднять документацию, проверить всех.
– Маловероятно. Пенсионеры. Алкоголики. Не тот контингент.
– Ошибки в письме забыл?
Точно! Не дети, а эти! Очень даже.
– У кого-то могли объявиться несостоявшиеся наследники, которые обиделись на вашу деятельность. Сколько было таких сделок?
Кирилл задумывается.
– Всего – порядка двух десятков. За последний год только три.
– Начнем с них. За адресами нужно в офис?
– Нет, все в компьютере. Здесь.
– Включай. И дай все данные по конкурентам. Особенно меня интересует их начальство. Насколько я в курсе, директор «Провинции» с вашим часто пересекается и, несмотря на конкуренцию, их связывают дружба или некие пока неизвестные нам интересы.
– Откуда информация? Я работаю в фирме, но такого не слышал.
Алекс отмахивается:
– У нас недавно приглядывали по чьей-то просьбе за этой «Провинцией» – тамошние ребята нехорошо обошлись с человеком, у которого оказались связи. Подключили нас. Все закончилось миром, кто-то кому-то заплатил неустойку, а нам – процент и надбавку за накладные расходы. Лично я в деле не участвовал, только помог с обработкой записей. Машина главного из фирмы-конкурента периодически стояла в районе дома Горского, но не у ворот, а всегда где-то поблизости, словно встречи были тайными. Честно говоря, меня это удивило, потому и запомнилось. Вот и прошу вспомнить каждую мелочь, которая покажется подозрительной. Нам сейчас любая зацепка поможет.
Пока грузится компьютер, Алекс накидывает варианты:
– Как думаешь: не могли ли через тебя искать возможность надавить на директора? Эдакая многоходовка. У Горского имущества – с твоим несравнимо.
– Не знаю. Сейчас Владимир Терентьевич отсутствует по семейным обстоятельствам. Официально – уехал в командировку, но, говорят, с женой нелады. У него такое уже бывало. Оба остынут, и он вернется.
Алекс задумывается.
– Любовница тебе не могла такую свинью подложить?
– Какая?
– Какая-нибудь.
– Никаких любовниц. У меня Алена.
– А у Алены? – Алекс непреклонен.
– Что?
– Любовники.
Кириллу очень хочется заехать приятелю по серьезной физиономии.
– И не думай, – цедит он.
– Ладно, это направление по твоей просьбе списываем, – вычеркивает Алекс строчку у себя в уме, но вопросительный знак рядом явно оставляет. – Насчет Кристины. Она могла?
– Алену? – Череп Кирилла трещит и в нем что-то почти ощутимо лязгает. – Теоретически… да. Только теоретически. Но сына…
Это выше разумения.
– У тебя два не связанных между собой эпизода. Не старайся найти одного виновного. Значит, могла?
– Говорю же: теоретически.
– Пишем «да». – Алекс делает в голове еще одну пометку.
Компьютер предлагает варианты искомого. Алекс скачивает необходимые данные на свой планшет.
– Что мне делать завтра? – На Кирилла жалко смотреть.
Он не трус, но. Потому что – не за себя.
– Беречь нервы. Выполнять все требования. Не нарываться. О деньгах не беспокойся, спонсирую из резервного фонда, потом вернешь. Можно не сразу. – Только что убранный планшет призывно завибрировал, Алекс достал его и пересказал пришедшие по почте результаты запроса. – Телефон тех, которые звонили вам обоим, оформлен на фальшивый паспорт, сейчас не действует. Не обнаруживается даже с помощью специальной аппаратуры – да, мы имеем доступ.
– А другие номера?
В ответ – довольная ухмылка:
– С последним та же история. А вот неграмотные воспользовались номером, который зарегистрирован на недавно умершего пенсионера. Те, кто прислал СМС, выключили телефон после отправки сообщения и, видимо, думали, что концы в воду. Но только что в него опять вставили аккумулятор, и мы его засекли.
Алекс и Кирилл понимающе смотрят друг на друга.
Война началась.
– Только осторожно. – Боль в глазах Кирилла.
Сын. Алена.
– Конечно. – Алекс бесстрастен, но только внешне. Он сделает как надо. – Позвоню, – говорит он и поднимается.
Кирилл остается один.
Темнота. Пустота. Бездна.
И ма-аленький свет вдали…
Завтра.
164
Не пришел. Лишних два часа простояли. Гад. Видимо, загулявший потомок нашелся за это время. Ладно, попытка не пытка, рискнуть стоило.
Вернулись они с заветной емкостью. Ночной павильон был по пути, и они решили, что можно. Даже нужно. Пусть и с переплатой за неурочность.
Дэни направился в комнату, Ян – сразу на кухню, готовить теплый праздник на двоих. Возможно, последний праздник, прощальный в этом холодном городе.
Ян с сомнением поглядел на походные алюминиевые кружки. Других нет. Скоро будет все, на новом месте. А сейчас…
Сейчас взгляд остановился на соседских бокалах. Кухня-то общая. А, ладно, помоем, не заметят.
«Бульк-бульк-бульк…» – прозрачная радость. Хе-хе, он слышал, как забугорцы говорят «глоб-глоб». Впрочем…
Новые звуки перекатывались на языке, уже нывшем от обжигавшего предвкушения. Чужие бокалы случайно соприкоснулись… Уши наполнил божественный перезвон. Словно ангелы запели.
Ангельское пение не пропало втуне. Скрипнула кровать (стены – едва ли не из обычной фанеры), прошуршали шаги, дверца соседей ощерилась черным оскалом. Щель заполнила собой сонная Давыдиха, она затягивала пояс застиранного халата и щурилась от слепившей яркости кухни.
– Ребятки, вы чего тут?
«Ребятки». Яну двадцать четыре, Дэни на год моложе. Давыдиха на пару лет старше, вряд ли больше. В самом соку. Некоторая потасканность – не в счет, голод не тетка, Дэни и Ян второй месяц вдвоем живут. Так и просится на язык колкость про столичных «противных», тьфу-тьфу-тьфу, прости Господи. И второй месяц перед глазами подзуживающая эта – то в халате, то без. Ага. Когда обитаешь бок о бок, чего только не увидишь за семь недель – то в незакрытый проем, то в окошко с улицы. Этаж-то – один и низкий. Домику сто лет в обед. Шикарная баба. Слюнки текут. И незакрытый проем – всегда ли случайно? Черные, до плеч, кудри Яна и накачанный пресс давно заставляют Давыдиху сворачивать голову. Мужик у нее пьющий, жизнь тяжелая, а жить-то хочется каждому.
