Любовь и головы. Пособие для начинающих

Кобыл у нас немного, знакомы все давно: вредина и капризуля Гроза, хотя шерсть у нее что норковая шубка; Хуанхэ – с недавних пор настолько полюбила людей, что беспрестанно норовит из облизать, что, впрочем, никак не сказывается на ее сговорчивости в работе; Лирика – породистая буденовка из Ростова, крупная молодая красотка, которой пророчат блестящую карьеру, шикарная девка, мощная и спортивная. Знакомые все до боли, особенно и не пофлиртуешь, разве что так, перемигнешься в манеже. Но вообще это боевые подруги, почти сестры, так что тема личной жизни почти закрыта.

В остальном у нас живут парни-мерины и те из нас, кому повезло больше. Я имею в виду жеребцов – таких, как я. С некоторыми я в приятелях, с другими поговорить не о чем особо. У «прокатных» всегда много работы, ученики, иппотерапия, дети – они купаются в симпатиях, постоянно получают угощение. В работе мы с ними встречаемся редко – занимаемся в разных манежах с нашими «трудягами».

В спортивном отделении парни непростые: характерные спортсмены и не менее сложные частные кони. Частники всегда «на стиле»: то новый вальтрап с люрексом, то уздечка со стразами – балуют их. У нас все попроще – вещи я люблю качественные и удобные, чистые. Могу и стразы носить, но без особого энтузиазма. По мне, так пусть лучше кожа будет дорогая и седло хорошее – от того и всаднику лучше, и мне комфортно. Про хлысты говорить не буду, но без них – никуда. Да и сам знаю, иной раз задумаешься о своем, забудешь о том, что кто-то сверху, или дергаться начнешь – как тут договориться иначе?

Мы живем двумя отделениями: кто в спорте успехов не достиг, или родословной попроще, или к пенсии движется – учит кататься детей, это называется «прокат». Как я говорил, спорт мне по душе, так что я стою в спортивном отделении. Тут занимаются молодые спортсмены и опытные любители, и хотя все довольно молодые, у нас не детский сад. Ответственность, безопасность, системность и маленькие победы над собой – вот такой мир спорта, довольно серьезный.

У нас стоит в тренерской большой шкаф с кубками и медалями, они ведь неспроста взялись. Конечно, если бы их давали за красивые глаза или стойку ушей, за фасон штанов всадника, их было бы больше. Но все наши награды – плод честного и ежедневного труда, какие-то стоили немного споров и слез, другие – победы над собой, третьи – вложенного времени. У каждой своя цена, куда более весомая, чем деньги, потраченные на кусок металла и гравировку.

Уже шесть лет расту с нашими спортсменами, чего я только не насмотрелся: несчастных романов, тяжелых подъемов после вечеринок, сложностей на работе и на учебе, ссор с родителями и друзьями. В человеческом мире отношений все гораздо более сложно, чем в нашем. Не скажу, что у нас мир черно-белый – есть и конкуренция, и ссоры, но вообще нам как-то проще решить: дружба-война, уважение или перемирие, работаем-упрямствуем. Просто конный мир лишен сложных оттенков и самообмана, в нем правду говорить легко и приятно. Да и проку так больше, точно вам говорю.

Самый характерный человек – это наш начкон, старший тренер Татьяна. У нее всегда все под контролем строгим: будь то дела в конюшне или спортсмены в манеже. Строгая очень, я от одного ее голоса могу в галоп подняться и барьеры прыгать начать, настолько она всегда убедительна. Эта женщина всю нашу семью в порядке держит: всегда знает, кого надо подковать, кому витаминов дать, у кого за ногами присмотреть, а кто давно «трячки» не получал. И спортсмены у нее воспитанные: никогда не опаздывают, ходят по графику, работают по-честному, без халтуры. Ну и поесть любят вкусно – это у нас общее.

Каждые выходные в «Пивоваровском» – небольшой праздник без повода. На тренировки приезжают те любители, кто замотаны работой и делами, они привозят пироги и шоколад, детей своих, все пьют чай и разговаривают, слушают музыку. По будням у нас чуть менее весело, особенно когда наступают холода. Ходит основной состав спортсменов, другие, менее ответственные, придумывают миллион более важных дел – лишь бы лицо не морозить.

Вы только не подумайте, что я жалуюсь, ведь для многих лошадь – это способ отдохнуть. Но любят нас вполне по-человечески, и привязываются к нам. Многое становится понятно на уровне прикосновений – когда всадник выводит на чистку и кладет на тебя руку, он нем уже все понятно. Есть ли в нем нежность, есть ли душевность, с чем он сегодня пришел на занятия. А на соревнованиях ты чувствуешь руку человека, который пришел побеждать, или новичка, который совсем не уверен в своих силах. И кому-то хочется помочь, другому – подчиниться, а от третьего – простите – отойти подальше.

И в этом смысле я не просто инструмент, у меня есть свое настроение, свои заботы и проблемы, и я тоже хочу, чтобы с ними считались. А тот, кто умеет, обречен на успех. Наши вот учатся. А мои – многие уже умеют.

Мои – это те всадники, с которыми мы видимся постоянно. Кажется иногда, что я знаю про них больше, чем члены их семей. Хотя видимся мы несоразмерно реже. Как это получается – сложно сказать. Может, мне много рассказывают потому, что я не перебиваю и всегда делаю вид, что внимательно слушаю.

Любовь и преданность в нашем мире измеряются не количеством морковок, а заботой. Принесет ли он тебе теплую попону после холодного занятия, как огладит по шее после хорошо исполненного упражнения, попробует ли ударить хлыстом, или же сначала использует голову и силу своей ноги… Больше, конечно, любви – без нее мало кто идет в конный спорт.

А что, если люди и в самом деле встречают друг друга не просто так? И при определенном стечении обстоятельств они точно так же не могут друг друга потерять? Допустим, что у вселенной есть какой-то план или урок для нас, который мы должны получить. И в какую сторону ты ни пытаешься от него убежать, все равно окажешься в том же самом месте, в ситуации, в которой должен был рано или поздно оказаться.

Говорят, что у судьбы для нас находятся разные пути, но никогда точно не угадаешь, какой из них именно случится.

И если со всем осознанным фатализмом воспринимать некоторые данности жизни, то получится, что нет смысла в страхе. Но страх все равно всегда есть: страх быть не принятым и не понятым.

Или вот ты встречаешь лицом к лицу то, что искал всю жизнь. Понимаешь, что другое искать не мог, да и найти, наверное, тоже. А инстинкт один – бежать, без оглядки, со всех ног. В противоположную сторону. Это все потому, что люди, во-первых, любят страдать, во-вторых, не умеют раскрывать свое сердце. Хотя бы для самих себя.

Кто-то берет амбарную лопату и такого же размера замок – и старательно «закапывает» свое сердце как можно глубже. И если кто-то его найдет, непременно убьет Кощея Бессмертного. Другие теряют сердце где-то по пути. И на него сложно позвонить, как на застрявший в недрах сумки мобильный телефон. Третьи изо всех сил стремятся отдать сердце другим: с надрывом, с огнем, с кипящей кровью бросают его в неопределенном направлении.

Или вот, например, когда становится не по себе от того, что сердце слышно. Это ведь далеко не тот орган, который можно приструнить или просто заткнуть ушки. Иногда оно начинает голосить от первого падающего листа или мечущейся под фонарем снежинки. Кажется, мозг не может запомнить всего, что вмещает сердце: неважно, счастье это или же боль. Воспоминание чувств сердце выдает в одном лишь ему известном темпе.

Я каждый раз грущу, когда спортсмены уходят. Кто-то понимает, что конный спорт отнимает слишком много времени, другие вырастают из него – поступают в университет или готовятся к выпускным экзаменам, кто-то заводит семью. В мире взрослых людей есть много вещей, которые кажутся более значимыми, чем верховая езда. Наверное, так оно и есть. Мы – часть чьей-то жизни, но не всегда можем претендовать на роль важнее хобби и отдушины. Да мы и сказать про свои чувства толком не можем.

Всадницы – это обычно девочки, девушки и женщины. У нас мужчины нечастые гости. Конный спорт требует много терпения и много гибкости, умения соглашаться, настойчивости. Мужчины участвуют в битвах каждый день в своих офисах или на переговорах. Им только еще не хватало ходить в манеж и доказывать что-то себе. Хотя те, кто со мной, – мои люди.

Иногда мне снится детство и мама, а иногда – прогулки и тренировки с теми всадниками, кто давно покинул «Пивоваровский» клуб и Иркутск. Мы с ними мчимся рысью по заснеженным полям против ветра по глубокому упругому снегу, на моих и на их ресницах застывает слой инея, мы свободны в решении, куда держать путь, но неизменно возвращаемся домой, где кого-то ждет горячий чай, а меня – гарец теплого овса.

Говорят, что из конного спорта нельзя уйти просто так, всегда найдешь лазейку, чтобы вернуться. Я, честно говоря, не очень в этом разбираюсь, ведь спорт – это просто моя жизнь. Я не могу поступить в университет и уехать в другой город, но я умею каждый день радоваться тому, что происходит вокруг меня в клубе. И, наверное, череда этих простых, но каждый раз значимых радостей и есть моя жизнь.

Кысь и Лори

Я никогда не любила собак. Когда-то в детстве у нас был колли по имени Джим, но я мало что могу вспомнить про ту собаку. С тех пор в нашем доме всегда жили коты.

Было первое апреля какого-то года. Я ехала с конюшни в прекрасном настроении и только собралась парковать машину возле дома, как увидела маленького грязного щенка. Глаза в глаза – вспышка. И вот я уже звоню маме, которая живет недалеко, и прошу ее прийти в мой двор с банкой кошачьего корма.

Щенок волочит перебитую заднюю лапу и пьет из черных апрельских луж. Мама восприняла мою просьбу как классический первоапрельский розыгрыш, но, тем не менее, пришла. Пять минут она убеждала меня в том, что весь мой стиль жизни совсем не подходит для того, чтобы завести собаку, и такая жизнь – со мной – хуже дворовой. Спустя пять минут я тащила щенка по лестнице в свою квартиру, мама шла следом, и в нашей семье появилась Кысь.

Это была моя собака. Ей были прощены несколько пар обуви, кабелей Интернета и пара любимых платьев. Мы вместе занимались йогой и бегали по улице.

Одна была у нее привычка – помоечная: есть все, что плохо лежит. Порой мне даже было противно вытаскивать у нее изо рта очередную падаль. Чего только стоила выловленная ею по зиме ондатра, которая неизменно раскапывалась из небытия, в каждый ее визит на дачу. К лету запах мертвой и разложившейся ондатры стал нестерпим. Но каждая попытка унести ее в лес заканчивалась розыском ондатры и ее возвращением на участок. Кысь была хитрее нас всех.

Стояли крещенские морозы, и я ставила машину в гараж друзей семьи. Утром по пути в гараж Кысь подобрала на детской площадке какую-то сушку и съела ее. В тот вечер я шла в театр и попросила брата прогулять собаку вечером. Когда после спектакля я включила телефон, то узнала, что Кысь умерла под дверью. Собаку отравили догхантеры, она страдала, тошнила и ждала меня. А я так и не пришла.

Проплакав три дня, я приняла решение больше не заводить домашних животных никогда. Через несколько месяцев у нас появилась Юлия, она же Лори. Скромная, совестливая собака-флегма. Ласковая и добрая. Но это – мамина собака. Я так и не смогла ее полюбить так же, как Кысь. Лори – отличный друг, я чувствую, что даже когда она живет у мамы, то знает, что у нас есть что-то общее. Но как бы я ни старалась принять ее, я не могу почувствовать, что это – моя собака.

Сеня

Никогда и никого не стоит называть именем Есенина. Этот урок мне преподнесла моя кошка. Ее я подобрала в подъезде, и первые три месяца она жила под шкафом. Правда, очень подружилась с Лори, ходила на горшок и по ночам совершала вылазки, чтобы поесть.

Сеня – дикое существо, не вполне в себе. В отличие от всех нормальных котов она почти не идет на ручки. Ее непомерная ласковость проявляется только по утрам, когда она желает получить порцию корма. От гостей Сеня прячется и вообще образ жизни ведет асоциальный.

Как-то раз я поехала на фестиваль. Хотела на три дня оставить Сеню с запасом корма дома, но мама настояла на том, чтобы привезти ее на дачу. В первый же день Есенина покинула дом, и остаток лета прошел в ловле кошки. По ночам она исправно приходила есть к своей миске. Мы дежурили по очереди: к двери была привязана веревка, которую предполагалось дернуть, когда животное пойдет есть, и тем самым словить беглянку. Строптивое животное сидело у входа и ждало, пока надзирающий за веревкой заснет. Так я провела не одну ночь. Только после этого она спокойно шла есть. Конструкторская мысль к осени восторжествовала – и кошка была изловлена, а потом принесла пятерых котят. От мэйн-куна. Как и я, Сеня любит крупных и видных мужчин.

Кошку я стерилизовала, но ее романтический пыл это не умерило. В первую весну жизни в бабушкиной квартире у Сени приключился уличный ухажер. Каждый день она ждала его, сидя на окне. Иногда он приходил на подоконник, и они трогательно прижимались друг к другу лапами через стекло. В какой-то день я открыла форточки: на предыдущей квартире Сеня не проявляла интереса к сиганию вниз. Но, может, дело в том, что я жила на четвертом этаже, а переехала на первый? В общем, в один из дней я не нашла кошку дома. Я видела ее около подъезда и в сараях, но поймать животное было невозможно. На мое счастье пошел дождь со снегом, и кошка замерзла, так что, спустя неделю безуспешных попыток, вооружившись мешком корма и бутылкой валерьянки, я сумела вернуть кошку домой.

На форточки я наклеила сетку и подвязала их веревками. Кошка научилась отдирать сетку и растягивать веревки и удалилась снова. Как-то утром я обнаружила кошку за окном своей квартиры, бодро шагающей в неизвестном направлении. «И живи, как хочешь», – решила я. Но в восемь утра следующего дня требовательная морда сидела на моей кровати и намекала на завтрак. С тех пор она, полагаю, уяснила, что вход расположен там же, где и выход, и покидала квартиру в любое удобное ей время целый месяц, пока мы не начали большой ремонт. Бродяжья душонка.

Один психолог рассказал мне про явление зоопсихотерапии. Всякое бывает в XXI веке, когда у людей есть деньги. Психолога вызвали к коту, который пи́сался. Богатый особняк, у кота своя комната и рацион и жизнь, достойная персидского принца. В процессе диагностики выяснилось, что хозяйка дома мало внимания уделяет своему ребенку. Тот, в свою очередь, вымещает злость на коте и бьет его об стенку. Тут бы и я пи́саться начала, что уж. Хозяйке объяснили, что ребенка надо любить, ребенку – что его любят. Кот перестал получать стеной по морде, и в семье воцарились мир да любовь с походами в санкционированный горшок. К чему это? К тому, что животные – тоньше, чем мы, чувствуют климат в семье. У них меньше защитных барьеров, и они более открыто выражают свои переживания.

Я вот думаю, что если Есенина – часть моего я, то стоит ли мне радоваться тому, что мы стали находить общий язык и иногда минуты три в день она разрешает мне ее гладить. Вполне.

Любовь к себе

Самая сложная глава, так как в этом я не соображаю ровным счетом ничего. Меня упрекали в нарциссизме, но тот же (уже знакомый тебе) Юра говорил о том, что мне бы хоть каплю нарциссизма – и это был бы уже прогресс. В общем, в отношении к себе я запуталась окончательно – и не совсем понятно, где искать достоверную инструкцию о любви к себе. И примерно откуда стоит начинать археологические изыскания на задворках своей души.

Бывают дни, когда я не могу видеть себя в зеркале: думаю, ну как же можно получиться столь несуразным человеком, и глаза еще разного размера. Под конец прошлого года меня раздражали все до одной фотографии, на которых я, в общем-то, неплохо получилась. Просто иногда мы устаем: от тех самых фотографий и немножко от себя. Наше Я тоже имеет право на отпуск – хотя бы на денек, без телефонов, Интернета и других людей. Такие дни тишины здорово помогают привести себя в чувство и снова начать улыбаться девочке из зеркала.

Штука такая: любовь романтическая приходит и уходит, а ты остаешься, И пока не полюбишь себя, ты не сумеешь по-настоящему полюбить других людей. Вот в чем закавыка. То есть даже если попробовать размышлять о счастье всего человечества, получится, что оно начинается в нас самих. Получается, что если ты заправляешь постель по утрам и чистишь зубы – то уже вносишь вполне посильный вклад в мировую гармонию. Дальше – высшая математика, но никто не обещал, что жить – это просто.

Было время, когда я алкоголем и разными другими авантюрами старалась поскорее уничтожить себя. Что там алкоголь – для этой главы мне нужна не одна бутылка розового вина. И еще, пожалуй, «Искусство любить» Фромма.

Майстер Экхарт: «Если вы любите себя, вы любите других, как любите себя. До тех пор, пока вы любите другого человека меньше, чем любите себя, вы на самом деле не преуспеете в любви к себе, но если вы любите всех одинаково сильно, включая себя, вы будете любить их как одну личность, и эта личность Бог и человек одновременно. Таким образом, тот велик и праведен, кто, любя себя, любит остальных с той же силой».

Неслабо? Но только вот нет инструкции, с чего начать. Наверное, как и в любом идеальном пособии для начинающих: нужно просто начать. Впрочем, как Фромм, так и остальные философы дают нам некоторые рекомендации. Казалось бы, мало связанные с любовью: забота о себе, дисциплина, медитация и осознанность, ежедневное созидание. По сути любовь – созидательное чувство. Получается, что и в любви к себе мы создаем чуть лучшую версию себя самих же. Не предлагаю семимильных темпов, вполне достаточно очень маленьких шагов.

(Каждый курс копирайтинга, который я преподаю, начинается с разбора творческих блоков. Не один поток студентов доказал, что нет средства более эффективного для их снятия, чем бокал вина. К сожалению, это совершенно не применимо в том случае, когда создание текста – твоя ежедневная работа. Иначе в типографию к сдаче номера я бы уже приползала на коленках. А так, в порядке профилактики и в сложных ситуациях для писательства, выбирай легкие вина – они кружат голову и расслабляют мысли, но не пускают их в хаотичный галоп. Я не постмодернист и не приемлю в творчестве иных психотропов. Потому советую предпочесть всему прочему розовое анжуйское или португальское виньо верде, они ярче всего пройдутся по твоей голове, развязав руки и язык для творчества.)

В формулировках любви можно попробовать описать это чувство через НЕ. Если ты пренебрежительно относишься к своему внешнему виду, к своему будущему и всему, что тебя окружает. Например, если как я, любишь копить полную раковину грязных тарелок, то это признаки нелюбви. Но куда более строго наш организм реагирует на невнимание к себе, к самым простым чувствам внутри – вот тут нам и пригодится осознанность. Если не обращать внимания на некоторые тревожные признаки, то многое можно упустить, и потом придется долго с этим разбираться.

Как-то раз я упустила момент, в котором переоценила свои возможности и первые шаги к эмоциональному выгоранию. Работа казалась бессмысленной, попутный роман – тем более, тело требовало помощи, выдавая кожные высыпания и прочие неприятные симптомы, но я немного увлеклась собственной короной. Как результат: панические атаки, самые настоящие и очень неприятные, синдромы деперсонализации и диссоциации. Хорошенький пример для приема в кабинете психиатра. Даже неплохо, что наличие нервных расстройств сейчас стало настолько модным, что наличие маниакально-депрессивного психоза (более стильно называть его биполярным расстройством) стало поводом для бравады в богемных кругах. Так что в критические моменты можно прикрывать творческую организацию своей личности справкой от специалиста.

На самом же деле, панические атаки – худшее, что мне довелось пережить. В «Муми троллях» есть персонаж Филифьонка, которая верила в катастрофы. Только вся твоя жизнь каждый день подчиняется переживанию неотвратимой беды и парализует способность нормально мыслить. Ты просыпаешься от ощущения скорой смерти, пытаешься проанализировать текущую ситуацию – ничего необычного, просто еще одно утро, в которое нужно одеться, нарисовать лицо и отправиться на работу – но тебе кажется, что мир вот-вот рухнет. Это длится примерно полчаса, потом выдох и тревожное предчувствие новой атаки. В какой-то момент они стали повторяться каждый час, и это было совершенно невыносимо. Тут и пригодился доктор.

Главный урок из того периода – следить за собой. Никто не станет от тебя требовать лишнего, когда ты на самом деле устал, всегда можно отказаться от какой-то работы, если ты чувствуешь, что не можешь сделать ее прямо сейчас. Иногда просто нужно прогуляться по берегу, подышать или выспаться. Если вспомнить, как наши родители заботились о нас, когда мы были маленькими, проще будет понять, что значит удочерить саму себя: кормить – когда голодна, укладывать спать – когда устала, иногда создавать себе веселые чудеса и принимать решения, которые не ставят твою безопасность и здоровье под угрозу, но за последствия которых ты готова отвечать. Следующий уровень – различать «хочу» и «не хочу» и научиться говорить уверенно НЕТ.

Примерно здесь заканчивается детство и начинается взрослость. При чем тут любовь к себе? Ведь не про это пишут в бодипозитивных манифестах и учебниках красивой жизни. Просто потому, что нам нужно больше инструкций, рецептов, правил и предписаний – но чувствовать себя по-настоящему свободным и независимым человеком научит только дружба с собственной головой и договоренность со своим сердцем. Возьми это понимание за отправную точку, а уж красивое платье и «Вдову Клико» для праздника, который и так всегда должен быть с тобой, ты всегда сама сумеешь раздобыть.

Иркутск, январь 2019