Цветущая вишня

Перевернувшись на живот, Вера зевнула. Ей совершенно не хотелось покидать такую теплую и мягкую кровать, в которой было так удобно и так хорошо! Погода скверная, так зачем вообще начинать этот день? Можно пролежать до самого вечера, не задумываясь, нормально это или нет…

Но кроме дождя до чувствительных ушей Веры донесся и другой шум, за дверью. Вера сосредоточилась на этом звуке, пока не стала различать голос, слова и, в конце концов, предложения.

Никита уже давно бодрствует, судя по его голосу.

Изо всех сил отгоняя видение ночного кошмара, Вера поднялась с постели, потянулась, немного размяла мышцы, но на большее ее не хватило.

Первым делом она расчесала спутанные волосы и заплела их в слабую косу.

Около шкафа с одеждой она заметила комнатные тапки, по размеру ей явно великоватые. Но выбора не было, и, надев их, Вера посеменила на кухню.

Выглянув из-за дверного косяка, Вера заметила беспокойного Никиту, парящего над плитой и одновременно разговаривающего по телефону.

– Да, макеты готовы! Сегодня же, – а может, и сейчас же, – я отправлю их на почту Степаненко. Охват? Да он колоссальный, Юра! Нет, ты послушай, послушай меня…

Он говорил быстро, непрерывно, без всяких знаков препинания и пауз. Вера едва ли успевала поймать хотя бы одно слово из того потока, что струился из его энергичного рта.

Когда она вошла, он сразу спохватился, бросился к столу, чтобы поухаживать за ней и помочь сесть. Однако не отвлекался от разговора.

Вера с удивлением наблюдала, как ловко Никита успевал и работать, и наливать ей чай, и выкладывать панкейки на тарелки, и заваривать кофе в турке. В нос Веры ударил терпкий запах, и она блаженно прикрыла глаза, вбирая его глубоко в легкие.

– Хорошо. Эм… нет, сегодня никак. Не могу. У меня другие планы. – Он вздохнул, искоса взглянул на Веру, и понизил голос. – Нет, я просто занят. К работе приступлю не раньше вторника. – А сегодня было воскресенье. – Обговорим все потом. До скорого.

Потом он налил себе в чашку кофе и заговорил с Верой:

– Доброе утро. Ты мыла руки? Иди-ка в ванную скорее.

После того, как она умылась, они принялись за завтрак. Но и еда во рту не мешала Никите верещать:

– Мне звонил Сергей. Сегодня вечером идем к нему в ресторан на ужин.

Вера промолчала, хотя и обрадовалась. Продолжая едва слышно жевать пищу, она разглядывала разные вещи в комнате.

– По такому случаю, – продолжал Никита, отпивая кофе, – сходим в «Галерею». Тебе наверняка нужно обновить гардероб, не так ли? – Никита улыбнулся, в надежде воодушевить ее, однако бесстрастность никак не желала сходить с лица девушки. Они робко посмотрела ему в глаза и спросила:

– Что за «Галерея»?

– Торговый центр. О, тебе там понравится, уверяю!

Когда они вышли из дома, дождь прекратился, оставив после себя сырой холодный воздух и хмурое небо. Порывистый ветер толкал Веру, будто намеревался снести ее с ног, но она сопротивлялась.

– Петербург славится своими ветрами, – с улыбкой отметил Никита, когда они переходили дорогу.

Здание торгового центра, столь величественного и огромного, восхитило и привело Веру в трепет. В нем лаконично сочетались современный европейский стиль, роскошь мировых модных домов и, главное, вековые традиции исторического Петербурга.

– Как красиво! – Воскликнула Вера, и ей нестерпимо захотелось выплеснуть энергию, скопившуюся в ней под действием такого сильного впечатления. Она едва ли не схватила Никиту за руку, но вовремя опомнилась.

– О да, – улыбнулся он, – великолепный дворец, великолепный. Один из лучших центров в стране, смею заметить. Идем?

Когда они вошли, Вера с болью в сердце ощутила свою низменность по сравнению с теми людьми, которые имели возможность проводить здесь свое свободное время без особого ущерба бюджету. Никогда в жизни Вере не приходилось бывать в таких шикарных местах, где сконцентрировались богатство и праздность. Она смотрела, она поражалась, она восторгалась.

Вера следовала за Никитой, который широким шагом вел ее неизвестно куда. Мимо проносились витрины с манекенами, одетыми в дорогие одежды, притягивающие внимание даже самого равнодушного к шопингу человека.

– Здесь где-то восемьдесят бутиков. Готова обойти каждый? – Улыбнулся он ей через плечо. Вера лишь изумленно вздохнула: говорить она не могла. Слова застряли у нее в горле, а мысли смешались во что-то бесформенное. Все, что ей сейчас хотелось делать – это смотреть.

И запоминать.

Ведь когда еще это повторится?..

Никита водил ее из одного магазина в другой, представляя ей запредельно дорогие платья, блузы, кофточки, юбки, брюки, шляпки, обувь, сумки и даже разного рода аксессуары, которые ей совсем ни к чему! От такого изобилия прекрасных вещей у Веры закружилась голова. Ей нравилось все! Но едва ее взгляд падал на ценник, как она, разочарованно вздыхая, отмахивалась от горячего желания приобрести желаемую одежду.

– Цены? Милая, да зачем ты вообще на это смотришь, – он положил руку ей на плечо.

Вера и представить себе не могла, что сможет позволить ему потратить на нее такие бешеные деньги! Но она не знала, что Никите это наоборот льстило. Мысли, приводящие Веру в ужас, щекотали его тщеславие. Он обожал дарить подарки и видеть искрящиеся счастьем глаза людей, чувствовать, как меняется их отношение к нему. Он знал, как вызвать благосклонность человека аккуратно, незаметно. И почти всегда использовал для этого «невинные» подарки и делал это спонтанно, когда от него этого никто не ожидал.

Но это была Катя, его дочь, с которой он так скверно обошелся. Это значило, что он должен, обязан удвоить свою щедрость, сделать ее безмерной, отдать ее сполна, до самой последней капли. Он должен убедить Катю, что с ним она будет окружена всевозможным изобилием. И, конечно, его подарки будут несравненны с теми, что ей преподносил (если такое вообще было) ее загадочный отчим. Даже не зная его, даже не представляя его себе, Никита считал его конкурентом, но конкурентом жалким и бессильным.

Он привел ее в бутик, где были представлены изысканные коллекции платьев, элегантных брюк и нежных блуз. Вера мысленно прикинула, сколько здесь стоит самая обыкновенная однотонная футболка, и голова ее пошла кругом, когда взгляд упал на вечернее атласное платье морского цвета.

И в этот раз Никита сам выбрал для нее наряд: маленькое черное платье без рукавов, с вырезом на спине в восемь сантиметров и кружевной юбкой.

Он был уверен, что оно понравится Вере, и не ошибся.

Глаза ее буквально пылали, когда Никита показал ей платье и предложил примерить. Она даже не стала возражать.

В примерочной Никита ждал ее на диване, листая какой-то журнал, специально предложенный для гостей бутика. Когда Вера вышла, журнал выпал из его рук. Он улыбнулся настолько широко, насколько ему позволяли губы, и прильнул к ней.

– Боже, Катя! Великолепно! Ты похожа на принцессу!

И Вера не могла сдерживать радости: каким красивым было платье, а как оно хорошо сидело на ней! Как приятно чувствовать на своем теле дорогую ткань, которая не просто одевает его, а чуть ли не впитывается в кожу.

Ощущение у Веры было таким, словно с платьем у нее выросли и крылья, которые так и норовили унести ее на седьмое небо!

– Тебе бы еще волосы распустить, – вздохнул Никита, любуясь ей, – так вообще – Королева.

В нем проснулась гордость: ведь это его дочь! Не верится, что такая красавица рано или поздно кому-то достанется…

Никита и Вера вернулись домой, чтобы собраться в ресторан. За это время погода успела измениться несколько раз, то проливая неистовые дожди, то осушая земли палящим солнцем, то снося людей бушующими ветрами.

Никита быстро привел себя в порядок. Пока Вера готовилась, он сидел на диване и разговаривал по телефону со своим коллегой.

Когда же Вера показалась в дверях, он быстро закончил беседу и поднялся.

– Готова?.. О нет, ты не готова! – Он бросился к ней. – Что это на голове?

Вера нахмурилась.

– Волосы?..

– Нет! Это что за старушечья коса? Распусти немедленно. Вся твоя красота в волосах, а ты так с ними поступаешь.

Он не стал дожидаться, когда она сама исполнит его приказ: негрубо повернув ее за плечи к себе спиной, он быстро распустил ее густые волосы, расправляя их и расчесывая пальцем.

Вере это доставило такое удовольствие, что она едва ли не откинула голову назад и не застонала, но стыд вовремя осадил ее.

Обернув ее к себе лицом, он полюбовался результатом. И на какое-то мгновенье забылся…

Как она похожа на Веру!

В голову его нахлынули разного рода воспоминания, центром которых была молодая Вера, та Вера, которую он впервые встретил и полюбил. И казалось ему, что она выглядела в точности так, как и Катя сейчас…

Те же большие печальные глаза болотного цвета, те же веки, придающие ей зрелости, те же тонкие губы и высокие скулы. Невинный образ чистой девушки… Скорбящий взгляд, кроткое дыхание… Душистые волосы, нежная кожа…

Поняв, что теряется, Никита встряхнул головой, заставив мысли уйти прочь. Очнувшись, он выдавил улыбку и сказал:

– Ты очень похожа на маму. Она бы сейчас тобой гордилась. – И быстро добавил. – Ну, идем?

Когда они уже направлялись к его машине («старушка Киа», как он сам ее называл) Никита заговорил:

– Знаешь, когда расцветает Петербург?

– Когда? – Вера уже улыбалась.

– Ночью. Сейчас узнаешь.

И, когда они выехали за пределы дома, Вера узнала.

Сумерки сгустились, но город продолжал гореть. Теперь он действительно раскрылся, как бутон самого красивого цветка в мире, и в него было невозможно не влюбиться. Вера открыла рот, жадно ловя глазами каждую пролетающую мимо вещь, будь то величественное здание или просто прохожий, так же наслаждающийся ночным Петербургом.

Ресторан Сергея располагался на Невском проспекте, где жизнь кипела круглосуточно. Здесь были люди самых разных национальностей, не устающих от суеты, но ловящих каждый момент существования так, будто он последний. Вера смотрела и заражалась этой сумасшедшей энергией, исходящей от людей, зданий, памятников, словом, от всего города. Она чувствовала, как что-то зарождается у нее в животе и расширяется. Это что-то горячее, это трепещет, оно толкает, оно призывает ее… жить.

«The Extravagante» – название, подходящее для заведения, очевидно, стиля модерна. Однако этот ресторан представлял абсолютно классический стиль интерьера. В нем было много простора, что сразу же понравилось Вере, большие окна с бархатными шторами цвета слоновой кости, зеркальные поверхности, хрустальные люстры в залах, изящные подсвечники, словом, все неотъемлемые элементы данного направления. Вере нравилось обилие теплого света вместо ослепительно ярких цветовых пятен и то, что в отделке использовались нежные пастельные тона. Они успокаивали, расслабляли и заблаговременно настраивали на приятный отдых.

– Как красиво! – Шепнула она, взглянув на Никиту. Он улыбнулся и подмигнул ей.

Хостесс проводил их за столик и, подав меню, пожелал «прекрасно провести вечер».

«Вечер, – мысленно подхватила Вера, – так ведь уже ночь практически!».

Не успели они взять в руки меню, как к ним подошел сияющий Сергей с распростертыми руками.

– А вот и вы! Задержался я? Да ладно, я здесь почти весь день – дела! Вам все нравится?

– О да! – Вырвалось у Веры. Да и если бы она молчала, восхищенный взгляд все равно выдал ее.

– Ну, мы еще еду не пробовали! – В свою очередь, произнес Никита, и Сергей поддержал его смехом.

– Она тебя не разочарует, поверь. – Он сел за стол и, отбросив меню, сказал. – Выбирайте все, что вашей душе угодно!

Как только Вера открыла бархатную алую книжонку, голова у нее пошла кругом. И не только от цен, показавшихся ей космическими, но и от названий блюд. Если они такие сложные, то что говорить об их приготовлении? К примеру, «Сибас, запеченный в банановом листе» или «утиная грудка с фламбированными яблоками и соусом из тархуна». Вера трясла головой, читая каждое блюдо и старалась не вскрикивать, глядя на цены. Господи, какие деньги! Какие бешеные деньги! Деньги, которые она получает в день зарплаты, у кого-то уходят в один хороший вечер в ресторане такого же типа. Захлопнув меню, Вера огляделась. Эти люди… респектабельные мужчины, уверенные в себе, элегантные женщины, любящие себя. Все это видно по их лицам, по их движениям, по тому, как они ели, как разговаривали, как смеялись, как молчали, как смотрели. Чем больше Вера наблюдала за ними, тем сильнее сжималось ее сердце. Но от чего? От зависти? Нет. От грусти? Навряд ли. Злости? Ну, уж точно нет!

Сейчас она чувствовала возбуждение, никак не связанное с негативными эмоциями. К чему эти глубокие описания? Она просто рада. Она просто счастлива. Однако уже давно отвыкла от этих состояний и не понимала, что это, на самом деле, такое творится в ее душе.

– Кать, – мягко урвал ее из забытья Никита, – ты не на людей смотри, а на меню. Что ты хочешь? Ты же голодна?

Она кивнула. Озвучивать свои мысли она не стала. Ей хотелось быть уважительной и вежливой по отношению к Сергею, ведь он явно хочет доставить своим гостям удовольствие. А она лишь все омрачит своей впечатлительностью.

И все же Вера постаралась заказать что-нибудь попроще, поэтому выбор ее пал на «Картофель Айдахо» и «Ананасы гриль» (она так обожала ананасы).

– Катенька, – обратился к ней Сергей, – если вы не едите мясо, что очень зря, предлагаю вам выбрать что-нибудь поинтереснее, например, рулетики из баклажанов с орехами или брускетты с икрой из тех же баклажанов. Люблю баклажаны, они напоминают мясо.

– Однако не заменяют его, – улыбнулся Никита.

Вера ненавидела баклажаны.

– Спасибо большое за совет, – ответила она учтиво, – но сегодня что-то не хочется.

Сергей не настаивал.

Когда мужчины определились, Вера неожиданно спросила:

– А где же Матвей?

Сергей, странно улыбаясь, ответил кратко:

– Сейчас придет.

– Все сделали выбор? – Осведомился Никита. – Может, позовем официанта?

– Он сам подойдет, – сказал Сергей, глядя куда-то мимо Никиты.

А смотрел он на официанта, не спеша направляющегося к ним. Вера, увидев его, оторопела.

– Здравствуйте, – с натянуто вежливой улыбкой произнес юноша, – сегодня я ваш официант. Вы уже сделали выбор?

Выдержав паузу, он добавил:

– Если нет, то прошу вас, поживее.

Сергей нарочито громко закашлял, метнув в официанта острый, как кинжал, взгляд.

Никита же, улыбаясь своим мыслям, опустил глаза в меню; Вера же, не в силах совладать с чувствами, продолжала смотреть на официанта. Когда мужчины озвучили заказ, она с трудом сделала то же самое.

– Прекрасный выбор, – иронично поддержал их юноша, – у вас отвратительный вкус. Будет готово не знаю, когда. Приятного отдыха.

Откланявшись, он поспешно удалился.

Наконец, Никита позволил себе засмеяться – но негромко.

– Матвей работает в вашем ресторане официантом? – Обращаясь к Сергею, вопросила Вера.

Тот невинно пожал плечами, будто не понимая изумления Веры. Впрочем, в этом действительно не было ничего такого ужасного или неприемлемого. Однако в данном случае трудно было не удивиться, учитывая отношение Сергея к сыну в поезде. Вера запомнила это, и поэтому ей можно простить теперешнее замешательство.

Так как Вера была не из тех, чье любопытство граничило с наглостью, она не стала допытывать подробности столь странной истории взаимоотношений отца и сына. Она предоставила право заводить беседу мужчинам, а кому именно – пусть решают сами.

Так оно и случилось.

Сначала они обсуждали что-то конкретное. Но, чем больше они говорили, тем дальше заходили. Затрагивая какие-то абстрактные темы, они спорили, пререкались, чуть ли не ссорились, но все же не позволяли себе такого поведения: конечно, из-за присутствия Веры. Но еще и потому, что умели вовремя одерживать утраченный контроль над разумом. А это, надо заметить, довольно редкое (и, следовательно, ценное) качество.

Мужчины пытались и Веру вовлечь в разговор. Как? Подняли тему образования, конечно. Однако Веру это нисколько не занимало, ведь она, если б они только знали, окончила школу уже давным-давно.

– Платное «бесплатное» образование, – посмеялся Сергей.

– А Матвей учится? – Спросила Вера.

– Да. На архитектора. Глупость, ей богу.

– Почему же?

– Лучше бы обучался предпринимательскому делу: это куда важнее в наше время.

– Да, согласен, – тихо согласился Никита, скрестив руки и упершись локтями в стол.

– Но ведь, если он там учится, это его мечта, верно?

Сергей пожал плечами.

– Бог его знает, Катенька. Долго я думал, что это так, детские игры. Пока он не предстал на пороге студентом университета архитектуры.

Вера промолчала. Как уже известно, она не любила, и не умела, спорить, поэтому решила, что лучше не развивать эту беседу дальше. Лучше подумать об этом, не озвучивая мыслей. Что ж, Матвей с первого взгляда не походил на молодого человека, горящего идеей возносить здания. Может быть, он действительно был похож на будущего предпринимателя с проницательным взглядом и расчётливым умом. А оказалось, что он – творец. Он предал жизнь искусству… По крайней мере, теперь Вера несколько поменяла свое мнение о юноше. Было заметно, что ему нелегко взаимодействовать с отцом, страдающим, видимо, перепадами настроения. Заметно, что Сергей пресекал его желания и стремления, что он пытался отучить сына мечтать. И, оказавшись слабым в схватке, он мстил ему иным образом. Взять, хотя бы, в пример сегодняшнюю ситуацию…

Вскоре появился Матвей и подал каждому блюда. Вера боялась смотреть на него – ей не хотелось его смущать. Сергей же вел себя так, словно знает Матвея не иначе как своего работника, которому он ежемесячно платит заработную плату и видится с ним пару раз в два месяца. Вера не переставала удивляться.

– Знаете, Матвей, – обратился к нему Сергей деловитым тоном требовательного начальника, – вы неправильно держите тарелки. Видите, эту тарелку, на которой лежит корейка ягненка на кости, которую вы мне подали, лучше держать так, чтобы ее овальный уголок упирался в локоть, вот так, смотрите, – он взял тарелку так, чтобы ее дно заполнило все его руку до внутренней части локтя. – Если же вы будете держать ее вот так, – он взял ее так, что большой палец едва ли не касался еды, словом, так, как мы обычно подносим блюдо самому себе дома, – вы не только сможете уронить ее, но и нарваться на проблемы: согласитесь, ведь я заказал корейку с пряным соусом из черного перца, а не вашего пальца.

Сергей поставил тарелку обратно и посмотрел на Матвея, выслушивающего поучение отца с каменным выражением лица. Когда тот закончил, губы молодого человека растянулись в усмешке.

– Я учту, господин, иначе как мне дальше жить, не зная, как правильно держать тарелки.

Матвей откланялся и уже было ушел, как вдруг Сергей прищелкнул пальцами.

– Через тридцать минут подайте вина. Никит, какого?

Тот, уже принявшись за телячьи щёчки с картофельным муссом, пожал плечами.

– Какого-нибудь игристого, французского. – Он не особо разбирался в винах и, если уж и выпивал алкоголь, то предпочитал коньяк или виски. К чему это баловство?

– Лансон блэк лейбл брют. Угостим и нашу юную гостью, – он улыбнулся Вере. Затем обратился к Матвею. – Поняли?

– Да, – Матвей осклабился.

– Через тридцать минут.

– От Рождества Христова?

Никита чуть не подавился, сдерживая смешок.

– Да. – Сергей терпеливо кивнул. – Идите.

– Время пошло, да? – Матвей засучил рукав на рубашке и взглянул на часы.

– Пошло. И вы… падите.

Матвей ушел, а Никита, наконец, рассмеялся.

– Ну что за игры у вас!..

Сергей проигнорировал это восклицание и приступил к ужину.

Вера молчаливо ковыряла вилкой свой картофель. Пытаясь согнать стеснение, вызываемое присутствием двух мужчин, – которые поедали свои блюда с нескрываемым удовольствием и аппетитом, она брала по маленьким кусочкам, чтобы жевать неслышно, глотать негромко. Со временем она поняла, что никто даже не смотрит ей в рот, как она того боялась. Оказалось, что это всего лишь бесплодные страхи, навеянные мыслями.

Во время ужина мужчины не разговаривали. Лишь изредка обменивались парочками слов. Например, в какой-то момент Никита, наконец, сделал комплимент Сергею относительно его вкуса в интерьере. Также он рассказал некоторые случаи, когда ему доводилось бывать в ресторанах с бесподобными кухнями, но весьма скверной обстановкой.

– А мне – с плохим обслуживанием, – вставил Сергей. – Поэтому я стараюсь следить за тем, как себя ведут официанты.

– И управляющий, – добавил Никита.

– Верно. Что ни говори, но обслуга – немаловажный элемент, на который обращают внимание гости. В ресторане может быть красиво, может быть уютно, может быть вкусно, но, если с тобой обращаются неподобающим образом – вряд ли тебе захочется возвращаться еще раз.

Вера же, распробовав блюда, не удержалась от восторга.

– Великолепный картофель! И ананас – так необычно!

Сергей улыбнулся.

– У нас есть повар, – он из Неаполя, – так он, в основном, специализируется на итальянской кухне. Встретил его случайно, – когда был в Неаполе, – Сергей рассмеялся, – там был какой-то фестиваль и…

Прибыл Матвей с вином.

– Мы еще не доели, – сказал Сергей, не взглянув на него.

Вера подняла глаза на Матвея и увидела, как на скулах его заиграли желваки.

– Но прошло ровно тридцать минут. Секунда в секунду. – Он показал ему руку, на запястье которой крепились часы.

– Очевидно, уже прошло и тридцать три минуты, – спокойно говорил Сергей, – но оно пока ни к чему. Придите-ка, скажем, минут через двадцать.

Вера боялась смотреть на Матвея, но так хотелось проследить его реакцию на лице!

Она лишь услышала его свистящее дыхание, показывающее его разъяренность куда лучше, чем мимика.

Наступила пауза.

Долгая пауза, не предвещающая ничего хорошего.

Никита немного напрягся, тщательно разжевывая мясо. Кусок не шел ему в горло. Видимо, он опасался того же, чего и Вера – скандала.

Внезапно Матвей, не сводящий свирепого взгляда с отца, расслабил хватку и уронил вино. Стеклянная бутылка разбилась, а брызги жидкости задели ноги и подол платья Веры.

– Упс, – просто сказал Матвей и по-детски пожал плечами.

Сергей, побагровевший от гнева, ударил кулаком по столу.

– Какого дьявола ты творишь!

Матвей развел руками.

– Сам не знаю!

Сергей вскочил со стула.

– И как ты этими дырявыми руками чертежи для домов рисовать собираешься? А, ты будешь строить туалеты, конечно! Что бы еще у тебя могло получиться?

Это серьезно задело Матвея. Сергей знал, куда целиться, и не промахнулся.

Матвей сорвал с себя бейджик и бросил его прямо в тарелку Сергея.

– Вы забыли, господин, – процедил он, глядя ему прямо в глаза, – еще у меня прекрасно получается лизать вам задницу.

С этими словами он развернулся и незамедлительно направился к выходу.

Вера, наблюдавшая за этим с нестерпимой тревогой, рванула за ним.

– Катя! Куда ты, ей богу! – Кричал ей вслед Никита, однако, не последовавший за ней.

– Пусть идет, – прошипел Сергей, имея в виду, конечно, сына. – Все равно приползет – выбора нет.

– Погорячился, – пробормотал Никита, имея в виду, конечно, Сергея.

Тем временем, Вера выбежала из ресторана и окликнула Матвея, уже на несколько метров отошедшего от ресторана. Он остановился, услышав ее, и повернулся.

– Матвей, – он подбежала к нему, не зная, зачем вообще это сделала, – только не делай глупостей.

– Чего? – У него вырвался смешок.

Вера сама не знала, как объяснить себе это, но сейчас она смотрела на Матвея и видела Катю – такую же непокорную, несносную и своенравную. Таких детей не укротить и, как Вера убедилась на собственном опыте, делать это бессмысленно. Пытаясь изменить ребенка, родитель ломает его – и кому от этого польза?

– Знаю, у вас с отцом недопонимания…

– Да ничего ты не знаешь, – сказал он вполголоса. – Иди-ка ты обратно.

Он отвернулся, но Вера взяла его за руку, заставляя взглянуть ей в глаза.

– Как бы то ни было, – продолжала она мягко, – я надеюсь, что эта ситуация (и любая другая, какая только происходила между вами), не озлобит тебя.

Матвей нахмурил брови, убрал ее руку со своей и, не сказав ни слова, продолжил свой путь.

Вера смотрела ему вслед, все еще не в силах оправдать свой поступок.

Глядя в спину уходящему Матвею, она думала, что это уходит Катя – обиженная, раненная, непонятая.

Если жизнь таким странным, таким причудливым образом обошлась с Верой, то стоит ли дивиться мысли, что душа Кати каким-то магическим образом вселилась в этого молодого человека?

Эти мысли, теперь уже не казавшиеся Вере безумными, испугали ее. Не желая рассматривать их подробно и тщательно, она забежала обратно в ресторан.