Моше и его тень. Пьесы для чтения

Иосиф: Что же делать, если Всевышний посчитал нужным не прятать свое решение от чужих ушей?.. Он Бог, ему подчиняется даже Шеол.

Мария: Ты, правда, думаешь, что Он позвал нашего мальчика, чтобы тот шел в Иерусалим?.. Знаешь, иногда мне кажется, что все это больше похоже на дурной сон.

Иосиф: Откуда мне это знать, Мария?.. Бог не часто делится своими планами с плотниками из Назарета. Достаточно одного Иешуа…

Мария: И все-таки поговори с ним еще раз… Стыдно родному отцу не знать, что лежит на сердце у его сына.

Иосиф: А ты думаешь это легко – разговаривать с человеком, который решил взвалить себе на плечи все грехи мира, пусть это даже твой собственный сын?

Мария: Тш-ш-ш! (Быстро поднимаясь на ноги.) Я слышу его голос…(Идет к выходу). А мне надо еще постирать, напоить овец и заштопать его одежду. И, кажется, что-то еще…

Иосиф: Я помогу.

Мария (отходя к занавеске): Но прежде поговори с ним, пока не поздно.

Иосиф: Обязательно.

Мария: Скажи ему, что если он уйдет, все наше хозяйство рухнет. Что нам уже не справиться ни с овцами, ни с птицей.

Иосиф: Хорошо.

Мария: Что дом разваливается и требует ремонта.

Иосиф: Скажу.

Мария: Что от Иакова нет никакого толка. Он только ест, грубит и пачкает одежду.

Иосиф: Конечно, я скажу.

Мария Что мы тоже хотели бы на старости лет понянчить внуков, а не сидеть в пустом доме у холодного очага. (Шепотом.) Ты слышишь? Кажется, он идет. Я побежала. (Быстро исчезает).

4.

На сцене появляется Иешуа. Останавливается, обводя комнату взглядом, словно надеясь что-то найти.

Иешуа (негромко): Я шел сюда зачем-то, а вот зачем – забыл… Просто какое-то чудо.

Иосиф: Это бывает, сынок… Особенно, когда тебе пошел седьмой десяток… Может ты шел за сандалиями?.. Так они уже готовы… Давай-ка, надень.

Иешуа: Спасибо. (Примиряя сандалии.) Похоже, в самый раз.

Иосиф: Ну-ка, пройдись.

Иешуа делает несколько шагов туда-обратно.

Вот и прекрасно. Ходи на здоровье.

Иешуа: Спасибо. (Садится напротив Иосифа и достает из кармана игральные кости. Слегка помедлив, швыряет кости на стол.)

Иосиф (неуверенно): Послушай, сынок…

Иешуа (глядя на кости): Да, папа.

Иосиф (понизив голос): Я тут кое-что скопил… Так, пустяки, но тебе может пригодиться.

Иешуа: Не надо, папа.

Иосиф: Не спорь. (Протягивает Иешуа небольшой мешочек). В пути может всякое случиться. На то он и путь. А уж тем более, в большом городе… Спрячь, спрячь, говорю…

Иешуа прячет мешочек.

И никому не говори.

Иешуа: Спасибо, папа. Не скажу. (Швыряет на стол кости).

Иосиф: И вот что я еще хотел сказать тебе, сынок. Если надумаешь все-таки идти по Старой дороге, то лучше всего свернуть, не доходя до деревни… Бог его знает, что у них в голове, у этих деревенских. Может и ничего, а может случиться, как тогда с Яковом, когда ему чуть ни выбили глаз… Слышишь, что я говорю?

Иешуа: Да, папа. Мы свернем, не доходя до деревни.

Иосиф: Вот и хорошо.

Небольшая пауза. Иешуа швыряет кости.

(С трудом). И вот еще что, сынок… Может, ты не заметил, но только мама очень расстраивается из-за твоей поездки в Иерусалим… Ты уверен, что тебе действительно это надо?

Иешуа: Да, папа.

Иосиф: Хочешь, наверное, открыть им что-то, чего они до сих пор не знали?

Иешуа: Не смейся, папа.

Иосиф: А разве я смеюсь?.. Какой уж тут смех… Просто сомневаюсь, что они будут тебя слушать, вот и все.

Иешуа: Сказать по правде, иногда, я тоже в этом сомневаюсь, папа…

Иосиф: Зачем же ты тогда идешь туда, сынок?

Иешуа: Ты знаешь, зачем.

Иосиф: Если ты опять про этот голос, который тебя зовет, то ведь тут недолго и ошибиться… Да мало ли, что привидится во сне, сынок?

Иешуа: Да, папа.

Иосиф: И все равно будешь думать, что они тебя послушают?

Иешуа: Не меня, папа.

Иосиф: Я понимаю. Боюсь, только, что даже Ему уже не под силу изменить этот мир… Людей нынче интересуют только деньги, да развлечения… Ну, что ты им скажешь? Что воровать нехорошо? Или что надо не забывать ежедневных молитв? Так ведь они все это знают и без тебя…

Иешуа: Да, папа.

Иосиф: А может, ты хочешь осчастливить их известием, что Всевышний никогда не оставляет праведника без награды?.. Так над тобой будут тогда смеяться все от мала до велика, стоит тебе только открыть с этой новостью рот…

Иешуа (швыряя кости): Я скажу им, что им давно следует поторопиться, потому что Царство небесное приблизилось настолько, что до него уже можно дотронуться рукой.

Иосиф: Тоже мне новость, сынок!.. Вот если бы ты им сказал, что на рынок привезли дешевое мясо, то тогда они бы наверняка поторопились бы и оценили бы это известие по достоинству.

Иешуа: Тогда я скажу им, что Отец их небесный простит им все их прегрешения, если только они соизволят, наконец, посмотреть, в Его сторону.

Иосиф: А ты думаешь, им это надо, сынок?.. Я, например, в этом очень сомневаюсь… Вот если бы они услышали, что римляне понизили вдвое императорский налог, то они смотрели бы не переставая в ту сторону, в которую ты бы им приказал.

Иешуа: Пусть так, папа. (Швыряет кости). Но я посмотрю на них, когда они услышат, что в своем милосердии Господь велел собрать все их грехи и возложить их на того, на кого падет его выбор, освобождая остальных от власти греха. Вряд ли они слышали прежде что-нибудь подобное.

Иосиф: Похоже, ты думаешь о них лучше, чем они есть на самом деле, сынок… Потому что они скажут тебе на это, что Господь мог бы и поторопиться или что Ему следовало бы сделать это на прошлой неделе, потому что на этой в Иерусалиме открывается новый рынок, а потом они объявят, что пока еще не совсем готовы, или займутся выяснением, кто будет первым в очереди, и в результате опять все кончится криками и ссорами, так что тебе было бы лучше, если бы ты держал это известие при себе. Ты ведь знаешь, какой самый первый грех, из которого берутся все остальные?

Иешуа: Я думаю, это неблагодарность, папа.

Иосиф: Вот именно, сынок. Обыкновенная неблагодарность. (Поднимаясь со скамьи). Боюсь, что от нее не застрахован даже Всемогущий.

Иешуа: Да, папа.

Иосиф: А кстати… (Понизив голос). Мама просила поговорить с тобой насчет Иерусалима.

Иешуа (швыряя кости): Я догадался, папа.

Иосиф: Тогда скажи ей, если она станет расспрашивать, что мы с тобой поговорили и, при этом, каждый остался при своем.

Иешуа: Конечно, папа. Я так и скажу.

Иосиф: Вот и хорошо… (Подойдя сзади к сидящему Иешуа, целует его в голову).

Иешуа: Да, папа.

Иосиф: Пойду… Вон где уже солнце, а овцы до сих пор не поены. (Уходит).

Небольшая пауза. Иешуа бросает кости. На сцене появляется Иаков.

Иаков (громким шепотом): Эй, Иешуа!.. Иешуа!..

Иешуа (швыряя кости): Что тебе?

Иаков: Возьми меня с собой, братик.

Иешуа: И не подумаю.

Иаков: Возьми меня.

Иешуа: Зачем?

Иаков: Затем зачем и ты. Чтобы одолеть проклятых римлян…

Иешуа: (бросая кости): Не говори глупости, брат.

Иаков: Все знают, что ты идешь сражаться с ними, потому что тебя избрал Всевышний!.. Возьми меня с собой, братик!..

Иешуа: Хочешь висеть на кресте, да? Весь облепленный мухами, вонючий, потому что от страха тебе вывернуло кишки, и ты наделал в штаны? Хочешь, чтобы язык у тебя раздулся во рту, да так, что стало бы трудно дышать, а глаза выел бы пот, который некому будет стереть с твоего лица?.. Ты этого хочешь?

Иаков: Пускай. Зато все будут говорить – вон он Иаков из Назарета! Тот, который не испугался ни римлян, ни смерти, ничего.

Иешуа: Подумай лучше о матери, брат. Каково это ей будет встретить старость в одиночестве?.. А кто подаст кружку воды отцу, когда он заболеет?

Иаков: А ты? Ты?.. Разве ты сам об этом подумал?

Иешуа (швыряя кости): И не раз.

Иаков (кричит): Я все равно уйду отсюда, и ты мне не помешаешь!

Иешуа: Иди, если хочешь.

Иаков (кричит): И уйду!.. Можешь не сомневаться!.. Уйду! Уйду! (Убегает).

Иешуа бросает кости.

Иосиф (появляясь на пороге): Это Иаков кричал?

Иешуа: Да, папа.

Иосиф: Хочет с тобой в Иерусалим?

Иешуа: Да, папа.

Иосиф (помолчав, негромко): Знаешь, иногда мне начинает казаться, что дети даны родителям для того, чтобы те не слишком заносились…

Иешуа: Да, папа.

Иосиф: Или для того, чтобы им было легче заработать себе местечко в Царствии Небесном. (Исчезает).

Иешуа (вслед Иосифу, рассеяно): Да, папа.

Пауза. Иешуа швыряет кости.

Откуда-то издали раздается едва слышная музыка. Свет становится приглушенней, тени плотнее.

(Оглядываясь): Кто тут?..

5.

Небольшая пауза. Из лежащей в углу тени показывается Сатан-искуситель.

Святой престол!.. Это опять ты?.. Ты?… Не прячься, я тебя узнал.

Сатан (кланяясь): Это большая честь для меня, господин.

Иешуа: Оставь свою глупую лесть, человек… Послушай, ты преследуешь меня уже год. С тех самых пор, как Небеса постучали в мою дверь… Скажи, наконец, что тебе надо от меня?

Сатан: Клянусь, ничего.

Иешуа: И это ты называешь «ничего»?.. Таскаешься за мной по пятам, как за девицей на выданье и думаешь, что я ничего не вижу?…Давай-ка, проваливай отсюда или рассказывай, кто ты такой!

Сатан: Ну, ладно, ладно. Что ты раскричался?.. Сейчас скажу. Дай только собраться с мыслями.

Иешуа: Уж сделай милость.

Сатан: Случилось так, что много лет назад, я побился об заклад со Всемогущим, что сломаю праведность одного заносчивого праведника, который возомнил себя бог знает кем!

Иешуа: Постой… Так ты, выходит, демон?.. Не человек?.. Святой престол!

Сатан: Я тот, кто вечно ищет в творении Божьем красоту, порядок и смысл, но при этом часто бывает неправильно понят, как это было, например, с этим зарвавшимся праведником из земли Уц, который совсем запутал Всемогущего своими придирками, так что тот сначала все отнял у него, а потом, засомневавшись, все вернул ему назад, а заодно признал его победителем в нашем споре и обязал меня победить десять праведников, а до того не являться ни под каким видом перед божественным престолом… Не хочу прослыть хвастуном, Иешуа, но ты – десятый.

Иешуа: Ты лжешь, демон. А история, которую ты рассказал, это история про праведного Иова и ее знают даже маленькие дети.

Сатан: Неужели?.. А мне почему-то показалось, что эта история как раз про одного плотника из Назарета, которому Господь послал в сновидениях приглашение явиться в Иерусалим и возложить на свои плечи грехи всего мира…Я не ошибся?

Иешуа: Так ты все знаешь?.. Святая Тора!.. Но откуда?

Сатан: А ты, наверное, думаешь, что это такая вещь, которую можно скрыть?.. Да, ангелы небесные растрезвонили об этом сразу, как только узнали, что в Назарете объявился новый праведник, который зарабатывает себе на жизнь плотницким ремеслом, да к тому же называет Всемогущего Отцом!

Иешуа: Но я не праведник, демон.

Сатан: А кто же ты тогда?.. Или ты думаешь, что я не сумею отличить праведника от простого оборванца из Галилеи?.. Тогда послушай, что я тебе скажу, Иешуа. Все праведники, как один, похожи друг на друга… Немного сочувствия, немного понимания, немного слез, много слов, побольше сострадания, в меру внимания, искренности и надежды, побольше постного выражения на лице и закатывания глаз – вот тебе и весь праведник, да такой, что его вряд ли отличишь от других…(Помедлив). Хотя должен признаться тебе по секрету, что ты, конечно, оставляешь по себе лучшее впечатление, чем те праведники, которых я встречал в последнее время… Гораздо лучшее, дружок.

Иешуа: Я думаю, демон, что Всемогущий не требует от человека ни понимания, ни искренности, ни слез, ни сочувствия.

Сатан: И что же Он тогда требует, по-твоему?

Иешуа: Он требует от человека готовности, демон.

Сатан: Звучит неплохо… Наверное, ты и правда, безгрешен, раз можешь позволить себе такое вольное обращение с Небесами… Скажи мне, плотник – ты безгрешен?

Иешуа молчит. Небольшая пауза.

Вот только не рассказывай мне сказки о своих грехах, в которых может утонуть вся вселенная, как это любят повторять все праведники мира. Лучше расскажи мне о том, как ты собираешься собрать все человеческие грехи, как будто ты какой-то жертвенный козел, которого ждет пустыня и Азазель?.. (С удивлением). Подумать только!.. Взять и собрать все человеческие прегрешения, а после возложить их на плечи какого-то никому не известного праведника, который еще вчера не знал, что удостоится такой чести от Небес…(Посмеиваясь). Ты хорошо придумал, Иешуа.

Иешуа: Не я.

Сатан: Какая теперь разница, плотник?.. В конце концов, тут важен результат. (Вкрадчиво). А он таков, что с легкостью позволит поймать тебя на лжи, увертках, жадности, распутстве и коварстве. Да так, чтоб Всемогущий убедился Сам, с кем Он действительно имеет дело…Ты оценил, надеюсь?

Иешуа: Еще бы, демон.

Сатан: Тогда скажи, мне плотник, не хочешь ли чего в подарок от меня?.. Так сказать, по случаю нашего знакомства?.. Конечно, я тебе не предлагаю ни женщин, ни славы, ни богатства, – ничего из того, что вас, людей, пленяет и манит… Но может быть, тебя прельстило б знанье?.. Законы звезд, приливы и отливы, порядок цифр и сочетанье линий, все то, что у двуногих зовется странным именем «наука»? Я мог бы поделиться, если хочешь.

Иешуа: Не стоит, демон… Было бы нелепо разглядывать и изучать творение тогда, когда Творец давно уже стоит смиренно за твоей спиною.

Сатан (посмеиваясь): А ты не так-то прост, как кажешься сначала… Так значит, ничего?

Иешуа молчит.

Тогда позволь мне самому выбрать подарок и подарить тебе одну безделицу… Пустяк, всего лишь маленькое слово, способное открыть нам будущее… (Негромко, пытаясь заглянуть Иешуа в глаза.) Ведь ты же хочешь знать, что будет после?

Иешуа: Зачем?..

Сатан: Что за вопрос, ей-богу… Хотя бы для того, чтоб лучше понимать божественную правду и голос Неба отличать от глупой болтовни несносных ангелов… К тому же люди, как тебе, должно быть, известно, от природы любопытны и вечно знать хотят, что ждет их впереди… И ты не исключенье, видит Бог.

Иешуа: Похоже, ты забыл, демон…Покорность Божьей воле, единственно, чем надо дорожить.

Сатан (зевая): Слова. Слова. Слова… Расскажешь это в день, когда прольется с неба божественная воля на тебя, кипящая огнем и едкой серой… Но прежде этого запомни это имя, чтоб вспомнить обо мне, когда придет пора… Голгофа, праведник, вот так оно звучит с тех самых пор, как Город заселен впервые чужаками.

Иешуа: Мне это имя хорошо знакомо, демон. С тех пор, как Небеса позвали меня в путь, оно мне снилось и довольно часто.

Сатан: Тем лучше, праведник… По крайней мере, ты будешь знать теперь, как выглядит божественная воля, которую с опаской вы зовете «грядущим», «будущим», «не знающим пощады» и тысячью еще других имен… (Кричит) Ты, понял, наконец?.. Ее зовут Голгофа!

Короткая пауза.

Где-то далеко раздается звук флейты, словно ответившей на крик Сатана.

(Озираясь и прислушиваясь.) Ты слышишь?.. Слышишь?.. (Почти шепотом). А ведь это оно, твое будущее, праведник, которое уже совсем неподалеку, так что его даже можно с легкостью рассмотреть отсюда… (Повернувшись к занавесу). Эй, музыканты, начинайте… Чего вы ждете?

Мертвый, лунный счет заливает сцену.

Сатан исчезает.

6.

На сцене появляется Первый Музыкант. Какое-то время еще звучит музыка, затем она стихает

Первый Музыкант:

Дорога на Голгофу.– Здесь, где я

Сижу на древнем камне. Наступила

Страстная пятница. Отсюда виден мир

Сквозь муки, сквозь страдания Господни.

Вот, слышите? Идёт, неся Свой Крест,

Сомнамбулой взбирается на гору,

Как будто бы во сне. И эта ноша

Лишь потому гнетёт Его дыханье,

Что Он так много грезил о Кресте.

Теперь – стоит, осмеянный толпой,

И тяжко дышит.

(Входит актёр в маске Христа – неся крест. Останавливается, опираясь на него).

Те, кто позади,

Спешат запрыгнуть впередистоящим

На плечи, чтобы злобно крикнуть: «Чуда!»

Один вопит: «Эй, чудо сотвори!»

«Спаси себя, ты, царь! – кричит другой,

Кривя усмешку. – Призови отца

Себе на помощь, ежели не хочешь,

Чтоб плоть твою сглодало вороньё!»

А третий воет: «Возопи к отцу

И сообщи ему, что сын повержен

И попран – на посмешище врагам!»

(Поёт)

Насмешки – колко, мелко

Стучатся в грудь: «Впусти!»

Звучит, звучит сопелка —

Из цаплиной кости, —

Той, сумасшедшей цапли,

Испившей яд луны.

И звуков злые капли

Вольны, больны, сильны.

Присутствующие подхватывают:

Вольны, больны, сильны…

На сцене, друг за другом, появляются танцующие Лазарь, Иуда, Три легионера, повторяющие слова Первого Музыканта и исчезающих вместе с ним за занавесом:

Вольны, больны, сильны…

Холодный лунный свет вновь медленно уходит, освещая сцену привычным дневным светом. Постепенно зрители видят сидящего и кидающего кости Иешуа.

Пауза.

7.

На сцене появляются Мария, а вслед за ней Иаков.

Мария: Ты слышал?.. Слышал?.. Опять эта музыка и эти музыканты!

Иаков: Тебе это послышалось, мама.

Мария: Они играют свою музыку с тех пор, как Иешуа стал видеть те ужасные сны… С тех самых пор.

Иаков: Говорю же тебе, что они тебе привиделись!

Мария: Если бы ты знал, какие нехорошие предчувствия скребут у меня под сердцем, то не говорил бы так. (Иешуа) Ты тоже ничего не слышал?

Иешуа (бросая кости): Нет, мама.

Мария: Это похоже на вой плакальщиц, которые провожают в последний путь покойника.

Иешуа: Мама…

Мария: Молчу. Молчу. Молчу. (Вслед за Иаковом, медленно опускается на скамейку).

Иешуа, швыряет кости.

Иаков: Шесть и три.

Иешуа бросает.

Иаков: Три и одна.

Иешуа: Не слепой. (Швыряет).

Иаков: Две четверки.

Иешуа: Да перестань же, наконец!

Мария: Иаков!

Иаков: Я ничего не делал!

Иешуа: Ничего, кроме того, что мешаешь мне сегодня с утра, как будто в доме мало работы!

Мария: Мальчики, мальчики. Не ссорьтесь.

Иаков: Никто и не ссорится.

Мария: Как будто я не слышу… (Прислушиваясь). Постойте-ка… Мне кажется, что кто-то к нам стучит.

Иаков: Тебе опять мерещится, мама.

8.

На пороге появляются два соседа – Первый и Второй.

Первый сосед: Мир дому вашему.

Второй сосед: Мир дому вашему.

Мария: Так вот кто это стучал!.. (Иакову). А ты говоришь «померещилось»… (Соседям). Садитесь, садитесь, где хотите.

Соседи присаживаются.

Второй сосед: Вы слышали уже?

Мария: О чем?

Первый сосед: О постоялом дворе…

Второй: О том, который у поворота на иерихонскую дорогу.

Первый: Римские солдаты…

Второй сосед: Сожгли его вчера под утро.

Первый: Вот именно. Сожгли и всех убили.

Второй: Почти тридцать человек, не считая верблюдов, овец и ослов.

Мария: Господи, за что?

Первый сосед: Как говорят, в отместку за убийство какого-то солдата.

Второй сосед: Или за то, что кто-то ограбил их транспорт с провиантом… Кто нынче разберет?

Мария: Вот напасть-то какая… Неужто тридцать?

Первый сосед: И не говори, соседушка. Говорят, что они так кричали, когда их резали, что слышно было даже в Шхеме.

Второй сосед: Этого, конечно, не может быть, но так говорят.

Первый сосед: А еще я слышал, что им всем выпустили кишки и заставили душить ими друг друга… Можете себе представить?.. Самым счастливым оказался тот, кто был последним, потому что его просто убили мечом.

Второй сосед: Говорят, кто-то уже и пословицу такую придумал – «Кричать как в Шхеме», хоть это, конечно, не смешно.

Мария: Какой кошмар! (Иакову). Иди и помоги отцу.

Иаков: Ну, мама.

Мария: Я кому сказала?.. И не забудь закрыть загон.

Недовольный Иаков, ворча, уходит.

(Повернувшись к Иешуа). Ты слышал?

Иешуа (швыряя на стол кости): Да, мама.

Мария: И все равно пойдешь.

Иешуа: Мама…

Мария (соседям): Видите, какой? Упрямый, как наш осел. Весь в отца.