Моше и его тень. Пьесы для чтения

Борис: Во сне?

Наталья: Почему во сне?

Борис: Значит, наяву?

Наталья: Ну, откуда я знаю, Боря?

Борис: Значит, получается, что ей что-то такое мерещилось, и она рассказала об этом своей подруге, а та пригласила ее к себе в гости? Я правильно понял?

Наталья: Да.

Борис: И даже купила ей билет?

Наталья: Да.

Борис: А за день до отъезда ее сбила машина…

Наталья (тихо): А за день до отъезда ее сбила машина…

Борис: Прекрасно… (Идет вокруг стремянки). Нет, просто замечательно… (Обогнув стремянку и поднявшись на первую ступеньку, негромко). А теперь скажи мне, ради Бога, что все это значит?

Наталья: Ну, откуда я знаю, Боря, что это значит?

Борис: Как это «откуда я знаю»?.. Да ведь что-то же это должно значить? Потому что если тебя вдруг засовывают под грузовик, то, по крайней мере, должны все-таки кое-что объяснить, как ты думаешь? (Почти кричит). А если тебе показывают яму, в которую тебя собираются пихнуть, то, по крайней мере, было бы неплохо хотя бы заранее извиниться! (Смолкнув, какое-то время смотрит на Наталью, затем медленно спускается на пол и садится на нижнюю ступеньку стремянки, негромко, почти с изумлением). Ведь это просто бред какой-то… Человеку мерещится, что его вот-вот должна сбить машина, так, что он от страха собирается лететь в Австрию, а на следующий день он на самом деле попадает под машину, и при этом никто даже не может толком сказать, как все это надо понимать. (Вскочив со ступенек и повернувшись к Наталье). А хочешь, я тебе скажу, что это значит? (Трясет стремянку).

Наталья: Ты меня сейчас уронишь.

Борис: Это значит, что все, что нам остается, это принять все это как должное и поскорее заткнуться, чтобы не мешать своей болтовней тому, кто поставил все это дерьмо в своем паршивом театре! (Несколько мгновений смотрит на Наталью, затем отходит от стремянки и идет по сцене).

Небольшая пауза.

(Глухо). Просто заткнуться и не мешать. Потому что все, что мы можем, так это только принять участие в этом сраном спектакле в качестве зрителей. Хлопать, кричать «браво», вызывать автора…

Короткая пауза.

(Остановившись возле стула). Нет, ты только посмотри, какая тут бездна фантазии! А вкусу-то сколько, Господи!.. И все это только для того, чтобы все вокруг думали, какое тут глубокое стечение обстоятельств, какой тут глубокий смысл, какой прекрасный замысел, тогда как на самом деле, Он просто играет нами, как куклами. Дергает себе за ниточки и требует, чтобы мы аплодировали и лизали Ему задницу…

На пороге комнаты появляется Маляр.

(Опускаясь на стул). Да вон, спроси хотя бы нашего Паганини! (Маляру, почти агрессивно). Вас что, опять кто-нибудь позвал?

Маляр: Меня?.. Нет, я сам пришел. (Оглядывается вокруг, пытаясь вспомнить, виновато улыбаясь). Вот только опять не помню, зачем. Просто напасть какая-то. Совсем памяти не осталось. (Наталье). Вы только не упадите.

Наталья: Я не упаду.

Борис: А хотите, я вам скажу, почему у вас памяти нет?.. Это потому что вас Небесный Кукловод морочит, вот почему. Привязал вас за ниточку и водит туда-сюда, как медведя, потому что это смешно.

Наталья: Боря!

Борис: Да, Он сейчас, наверное, просто умирает от смеха… Дерг! Дерг! (Поднявшись, Маляру). Вы сами-то разве не чувствуете, как вас кто-то за ниточки дергает? Дерг за одну, дерг за другую… Иди налево, потом направо. Подними руку, опусти голову. И так всю жизнь. Разве нет?.. Умножишь два на два, а тебе тут же не поленятся подсунуть «пять». Хочешь плюнуть, а начинаешь улыбаться. Возвращаешься домой, а оказываешься черт знает где. (Почти кричит). Хочешь послать все к чертовой матери, а вместо этого почему-то чувствуешь, что ты все еще кому-то что-то должен!

Наталья (спускаясь со стремянки): Не слушайте его. У него сегодня настроение плохое, поэтому он всех ненавидит.

Маляр: Нет, почему же… Мне кажется, в этом что-то такое есть.

Борис: Да неужели?.. И что же именно, если не секрет?

Маляр: Я, конечно, не Цицерон какой, чтобы все разложить по полочкам, но скажу, что иной раз определенно чувствуешь, что тебя прямо куда-то так и несет против воли, как будто тебя кто-то за ниточки-то так и дергает, так и дергает, словно ты не человек, а какая-то кукла беспомощная. (Увлекаясь). Я вам даже один пример могу привести, если хотите. Иной раз бывает, что выкрасишь что-нибудь в самый что ни на есть обыкновенный зеленый, такой, что зеленее-то, кажется, и не найти, да только потом, когда краска подсохнет, оказывается, что выкрасил-то совсем не в зеленый, а в синий!.. В натуральный синий выкрасил, вот что любопытно! Вот тут, ей-Богу, руками-то и разведешь. Потому что красил-то ведь в зеленый, и планировал в зеленый, а в результате получилось, что покрасил все в совершенно и окончательно синий… Ну, как это, извиняюсь, понимать?

Наталья (присев на ступеньку стремянки): А может, это у вас от дальтонизма.

Маляр (с воодушевлением): И я сначала тоже думал, что от дальтонизма. (Понизив голос). Но только какой же это, простите, дальтонизм, если всякий раз, когда вот так вот ошибешься, оказывается, что синий-то цвет выглядит гораздо лучше?.. Понимаете?.. Гораздо лучше выглядит, так что потом еще ходишь, да удивляешься, что поначалу-то хотел красить в зеленый, да еще и Бога поблагодаришь за то, что в результате оказался все-таки не зеленый, а синий, потому что синий, ну, во всех отношениях выглядит намного лучше… Гораздо лучше выглядит… (Последние слова произносит медленно, после чего смолкает под взглядами Бориса и Наталии).

Короткая пауза. Наталья и Борис молча смотрят на Маляра.

(Неуверенно). Что?

Борис (сухо): Ничего. (Неторопливо отходит в сторону, но сразу же возвращается назад). По-вашему, значит, получается, что синий, который неизвестно откуда взялся, выглядит лучше зеленого, которым вы хотели красить?.. Так что ли получается?

Маляр: И даже не сомневайтесь. Гораздо лучше выглядит.

Борис (повышая голос): Как же он может лучше выглядеть, если вы красили совсем другим?

Маляр: Уж поверьте моему опыту. Намного лучше выглядит.

Борис (закипая): Минуточку… Но ведь сначала-то вам зеленый нравился, верно? Вы сами сказали, что хотели сначала зеленым красить… Зеленым ведь, а не синим.

Маляр: Это ничего не значит, что сначала.

Борис: То есть, как это, ничего не значит? Нет уж, извините. Как раз это-то и значит… Сначала вам нравится зеленый, а потом, когда вам подсовывают вместо него синий, вам почему-то немедленно начинает нравится синий, хоть только что вам нравился вот этот самый зеленый… Вы же сами сказали, что он вам нравился.

Маляр: Да ничего он мне особенно не нравился.

Борис: Извините. Как же вы тогда им красили-то, если он вам особенно не нравился?

Маляр (растерян): Да, так вот и красил. Обыкновенно красил.

Борис (Наталье): Нет, ты слышала?.. Он, оказывается, обыкновенно красил!.. Так, обыкновенно, что после этого он почему-то на зеленый и смотреть не хочет, зато без ума от синего, так что дай ему только волю, он все бы вокруг покрасил одним только синим… (Маляру). Ну, что, ведь покрасили бы?

Маляр (ошеломлен): Да, помилуйте, ну, зачем бы я стал все красить в синий?

Борис (кричит): Да затем, что вам от него деваться некуда, вот зачем!.. Потому что вам его против вашей воли подсунули и теперь вы кричите, что вы от него без ума, как будто это правда ваш любимый цвет!.. А если бы вам вместо синего подсунули бы оранжевый, то вы бы все в оранжевый стали бы красить и тоже кричали бы, что это ваш любимый цвет! А все это потому, что вы готовы заранее согласиться со всем, что бы вам там ни подсунули, вот почему!.. С любым, прости Господи, дерьмом на палочке!

Наталья: Борис!

Борис: Что, «Борис»!.. Ну, что «Борис»?.. Да, ты только посмотри, – человеку подсовывают какую-то синюю дрянь, а он только кланяется, да еще норовит в придачу ручку поцеловать!.. А что самое интересное, так это то, что на самом деле ему все это совершенно безразлично, – зеленый там, синий, или оранжевый, – потому что ему просто наплевать на все это, вот и все! (Маляру). Вам поэтому и подсовывают вечно черт знает что, потому что вам на все наплевать с Эйфелевой башни…

Наталья: Не слушайте его. Он глупости говорит.

Борис: Все бы такие глупости говорили!.. Да если человеку не все равно, разве станет он благодарить или кланяться!.. Он кричать будет, вопить будет, голосить будет во все горло, что дважды два четыре, а не пять и не десять, а зеленый цвет, это совсем не то же самое, что синий, понятно?.. А вы… (Презрительно, сквозь зубы). Господи… (Отходит, махнув рукой, но сразу же возвращается). Только и умеете, что пиликать на ваших скрипочках и больше ничего. (Изображает игру на скрипке). Пи-пи-пи-пи-пи… Так и пропиликаете всю жизнь под балконом, а красавица так и не выйдет… Голову могу дать на отсечение, что не выйдет! (Кружа по сцене, кричит). И правильно сделает!.. Потому что ей чихать на все эти ваши скрипочки! На все эти ваши пи-пи-пи! Потому что ей надо совсем другое, а не эти пи-пи-пи ваши! Поэтому она и не выйдет, а сбежит от вас прямо через черный ход. А вместо нее выйдет какая-нибудь старая мегера и схватит вас сами знаете за что, вот тогда вы вспомните мои слова!

Наталья (кричит): Борис!

Борис (кричит): Да, что «Борис»!.. Что «Борис»!.. Сейчас я вам покажу, как надо разговаривать, чтобы тебя слышали! (Убегает в комнату).

Наталья: Господи!… (Маляру). Ну, видите теперь, какой сегодня день!

Маляр: День сегодня, действительно, какой-то не очень. Нервный. (Встревоженно). Надеюсь, я его ничем не обидел?

Наталья: Это вы у него спросите.

Борис (возвращаясь). Я вам покажу сейчас, как надо разговаривать… (Оставив дверь широко открытой, останавливается в центре сцены, негромко). One, two, three… Это вам не на скрипочке пиликать…

Из открытой двери на сцену обрушивается мощные аккорды рок-н-ролла. Маляр машинально пятится назад. Борис танцует.

Наталья: Борис!..

Борис (рычит, танцуя): Параб-ту-пам-параб-ту-пам… О-йе-е-е-е-ее… Ра-ра-ра-ра-пам-пам… Ра-ра-ра-ра-пам-пам… Йа-а-а-а-а…

Наталья (кричит): Не обращайте на него внимания.

Маляр: Как?

Наталья (стараясь перекричать музыку): Не обращайте внимания… Телефон! Телефон! (Бросается, чтобы спасти из-под ног Бориса телефон).

Ревет музыка. Борис самозабвенно танцует. Развеваются полы халата.

Маляр (закрывая уши): Это как танец называется?.. Твист?

Ревет рок-н-ролл. Закрыв уши, Наталья смотрит на Бориса.

Борис (кричит): Поняли теперь, как надо разговаривать?.. (Танцует). Это вам не ваши пи-пи-пи… (Танцует, развеваются полы халата, гремит музыка).

Наталья: Борис!

Неожиданно схватив стремянку, Борис сначала трясет ее на одном месте, затем начинает кружить с ней по сцене. Маляр и Наталья пятятся от него в разные стороны. Неожиданно оставив стремянку, он быстро хватает за руку Наталью и тащит ее в центр сцены.

Пусти, не надо!

Не слушая, Борис кружит Наталью по сцене.

Боря, мне больно!..

Ревет рок-н-ролл.

Да, пусти же! (Вырвавшись, быстро уходит в комнату).

Музыка обрывается. Тяжело дыша, Борис опускается на стул.

Маляр (негромко аплодируя): Браво… Браво.

Борис (тяжело дыша): Вот как надо разговаривать… гражданин начальник… Если, конечно, хочешь, чтобы тебя услышали.

Маляр (подходя): Я конечно, не специалист, но мне показалось, что ко всему прочему у вас еще и прекрасное чувство ритма… Такое, знаете ли… боевое. (Массируя себе уши). Боюсь только, что для меня это все-таки немножко громковато.

Борис: А иначе не услышат.

Маляр: Нет? (Массируя уши). А мне как раз показалось, что эта музыка так громко шумит, что ее саму уже не слышно из-за такого грохота.

Борис (почти злобно): А я говорю вам – иначе – не услышат. (Демонстративно повернувшись спиной к Маляру, двигается вместе со стулом к стоящему на полу телефону, затем снимает трубку и молча набирает номер).

Небольшая пауза.

Маляр: Вы только не подумайте, ради Бога, что я уже совсем ничего не понимаю в таких вещах… (Волнуясь). Может быть, конечно, я не всегда могу, так сказать, адекватно выразиться о сути предмета, но например, сейчас мне кажется, что я определенно уловил, то что вы хотели сказать своим танцем… Как это? (Сняв с головы пилотку, читает). Жизнь – дерьмо, да?.. Вы ведь это имели в виду?

С раздражением ударив по телефонному рычагу, Борис вновь молча набирает номер. Короткая пауза.

(Неуверенно). Мне, например, почему-то показалось, что вы именно это хотели сказать.

Борис молчит, прижимая к уху трубку. Короткая пауза.

Но если я вдруг ошибся…

Борис (раздраженно): Может, я могу все-таки позвонить, с вашего разрешения?

Маляр: Ох, простите… Конечно… Виноват. (Быстро исчезает в комнате).

Борис (сквозь зубы, едва слышно): Идиот. (В трубку, громко). Алло. Алло… Еще раз здравствуйте. Нельзя ли попросить Константина Валентиныча… Еще не пришел… Понятно. (Резко). Спасибо, я сам перезвоню… (Громко, по слогам). Пе-ре-зво-ню. (Повесив трубку, с чувством). Дура. (Злобно). Дура!.. (Поднявшись со стула, возвращает телефон с пола на стремянку).

Из-за приоткрытой двери, между тем, вновь раздается мелодия Малера. Какое-то время Борис смотрит на дверь, затем подходит ближе и какое-то время яростно дирижирует, используя почти неприличную жестикуляцию. Затем плотно закрывает дверь. Сразу же вслед за этим за его спиной раздается телефонный звонок.

(Быстро обернувшись, сквозь зубы). Ах, ты сволочь пластмассовая… (Негромко). Ну, давай, скажи, чертова трубка, сколько мне еще осталось жить?

Телефон звонит.

Только не ври.

Телефон звонит. Пауза.

Наталья (кричит из комнаты): Возьмите трубку!

Борис (считает, негромко): Три. И не подумаю.

Телефон звонит. Пауза. На пороге комнаты появляется Маляр. Борис жестом останавливает его.

Маляр (шепотом): Что?

Борис (приложив палец к губам): Пять. Ничего.

Маляр исчезает. Телефон звонит.

Наталья (появляясь на пороге): Ты что, не слышишь? (Быстро идет к телефону).

Борис (пытаясь остановить Наталью): Нет!

Наталья (взяв трубку): Алло, алло!.. Ну, конечно… (Вешает трубку).

Борис: Ты что, ослепла?.. Не видишь, что я специально трубку не беру?

Наталья: А я откуда знаю, специально ты или нет?

Борис: А подумать своей головой? (Стучит себе по лбу).

Наталья: Ты лучше себе постучи.

Борис: Я, между прочим, себе и стучу.

Наталья поворачивается, чтобы уйти.

Стой!..

Наталья останавливается.

Хочешь узнать, сколько тебе еще жить осталось?

Наталья: Мечтаю.

Борис: Тогда иди сюда… Если телефон зазвонит, то ты его просто вежливо спроси, – телефон, телефон…

Телефон звонит. Наталья бросается, чтобы поднять трубку, но Борис успевает ее остановить.

Я ведь сказал, – спроси. Спроси, а не хватай… Ну, говори, говори!

Наталья: Что?

Борис: Телефон, телефон…

Наталья: Телефон, телефон…

Борис: Сколько мне еще осталось жить, телефон?

Наталья: Сколько мне еще осталось жить, телефон?

Небольшая пауза. Прозвонив несколько раз, телефон смолкает.

Борис: Не густо.

Наталья: Дурак. (Повернувшись, направляется в комнату).

Борис: А я-то тут, интересно, при чем?

Телефон звонит вновь. Наталья быстро бросается к нему, но Борис ее не пускает.

(Пытаясь оттащить Наталью от телефона). Телефон, телефон… прокукуй, сколько нам еще осталось?.. Кукуй, гадина электрическая…

Наталья (дотянувшись до трубки): Алло, алло… Да пусти же… (Вырвавшись, в трубку). Кто это?..

Борис (басом): Это я, почтальон Печкин…

Наталья: Отстань. (В трубку). Кто это?.. Ой, Сашенька, здравствуй. Я тебя не узнала… (Разговаривая, идет на кухню). Ну, как мы, как мы. Да, ничего… Да, нет, ничего, ничего, все по старому… (Уходит, волоча за собой провод). А у вас?..

Борис (передразнивая): Как мы, как мы… Да никак. Вот как. (Медленно забирается на стремянку и садится на верхнюю ступеньку, бормочет). Как мы, как мы, да никак мы… Как мы, как мы, да никак мы… (Слегка раскачивая стремянку, пытается воспользоваться ею как ходулями, продолжая бормотать). Как мы, как мы, да никак мы… Как мы, как мы, да никак мы… Вот так… Пусть все катится к чертям… (Раскачиваясь). Пусть все катится к чертям… Пусть… все… катится… к чертям…

Пауза. Из-за двери глухо доносится музыка. Борис раскачивает стремянку.

Наталья (появившись, медленно идет по сцене): Да… Да… Да… Нет, ну, что ты… (Борису). Ты с ума сошел? (В трубку). Нет, это я не тебе… Да все там же… Да… (Борису). Перестань сейчас же. (В трубку). Нет, что ты. Уже сто лет не видела… Боюсь, что, не скоро. К тому же у нас ремонт, все вверх тормашками, можешь себе представить… (Громко). Я говорю, ремонт у нас… (Борису). Боря, перестань!.. (В трубку, вдруг угасшим голосом вдруг остановившись посредине сцены, растерянно). Да… Да… Нет, ничего. Ничего… Извини, Сашенька мне надо идти. (Торопливо). Я тебе завтра позвоню… Нет, конечно… Просто дела… Да… Да. Спасибо. (Повесив трубку, несколько мгновений молча смотрит на Бориса, не выпуская из рук телефон, затем негромко). Послушай…

Борис продолжает раскачивать стремянку.

Боря…

Борис продолжает раскачиваться.

Перестань.

Борис останавливается.

Мне кажется, я что-то вспомнила. И, по-моему, что-то ужасное.

Борис молча смотрит сверху на Наталью.

(Подходя к стремянке). Помнишь, что Ольга писала в своем последнем письме?

Борис: Конечно, нет.

Наталья: А я помню. Только что вспомнила. (Поставив телефон на пол). Она писала, что начала ремонт… Помнишь?

Борис: Нет.

Наталья (без выражения). А ты вспомни. Она написала, что начала ремонт и теперь живет на кухне.

Борис: Ну, допустим. И что дальше?

Наталья: Ты не понимаешь?

Борис: Пока нет.

Наталья: Боря, она начала ремонт, а потом ее сбила машина.

Борис: И что?

Наталья: Ты что, оглох? (Упрямо). Она начала ремонт квартиры, и после этого ее сбила машина. (Кричит, тряся стремянку). Ты что, притворяешься или действительно ничего не понимаешь?

Борис (вцепившись в стремянку). Тихо, тихо, тихо. Я сейчас упаду тебе на голову… Что значит, ничего не понимаешь? Я все прекрасно понимаю. Я понимаю, что ты сошла с ума, вот что я понимаю. Чего уж тут не понять?

Наталья: Не я.

Борис (спускаясь): А кто же тогда?

Наталья: Не знаю, кто, но только не я. (Отходит от стремянки и медленно опускается на стул). Я знаю только, что она начала ремонт, а потом ее сбила машина. И ты тоже это знаешь. И не надо притворяться, что этого нет.

Борис (спустившись): Чего – этого?.. Ты мне скажи, ради Бога, чего этого, потому что я действительно ничего не понимаю.

Наталья молчит. Небольшая пауза.

Ладно… Если хочешь сходить с ума, то сходи себе на здоровье… (Идет по сцене, потом садится на свободный стул).

Небольшая пауза. Играет за закрытой дверью музыка.

Но только это просто бред какой-то!.. Или ты хочешь услышать от меня то, что и так знаешь?.. Что миллионы людей начинают каждый день ремонт и остаются при этом живы и здоровы? Это ты хочешь услышать? (Вскочив со стула). Да, неужели ты действительно думаешь, что между тем и другим есть какая-то связь, черт возьми?.. Между этим дурацким ремонтом и этим сраным гамбургским грузовиком, чтоб ему провалиться?..

Наталья (выставив перед собой ладони): Все, все, все, Боря… Если ты сам не понимаешь, то как я могу тебе это объяснить?

Борис: Но я действительно ничего не понимаю!

Наталья (кричит): Тогда не кричи, а возьми и просто посмотри вокруг!

Небольшая пауза. Несколько мгновений Наталья и Борис молча смотрят друг на друга, затем быстро поднявшись, Наталья идет по сцене и так же быстро возвращается назад.

(Спокойно). Просто возьми и посмотри на все это… На этот мусор, на эти газеты, на эту краску… Тебе разве никогда не приходило в голову, что это больше похоже ни на ремонт, а на какую-то приманку для смерти? (Глухо). Словно мед для мух… Потому что смерть любит все чистое, все новое, все блестящее, свежее, только-только отутюженное, только-только покрашенное, которое так и манит ее, потому что тогда ей есть где разгуляться, что испоганить, что сломать, что испачкать, есть кого покалечить, кого убить, кого напугать, потому что кроме этого она больше ничего не хочет и ничего не умеет… (Остановившись возле стула и проведя ладонью по спинке). Ты только посмотри, – не успеешь вытереть пыль, как она уже тут как тут, не успеешь выстирать белье, как оно опять пачкается и рвется, не успеешь подмести пол, вымыть окна, вынести мусор, как она снова хихикает у тебя за спиной, скалится, подкрадывается, чтобы опять сорить, пачкать, портить, ломать…Ты стираешь, а она пачкает, ты зашиваешь, а она опять рвет, ты готовишь, а она превращает это в вонь, в гниль, в плесень… Хотела бы я знать, что бы она делала, если бы на свете не было ничего чистого, нового свежего, нового?