Этот свет

Вдруг кто-то стал проталкиваться из глубины людского скопления, чем вызвал волну невнятных возгласов, быстро затихавших. Одетый в черное человек, пошатываясь, выбрался наружу и медленно побрел к выходу, глядя прямо перед собой. Но его неудержимо сносило в сторону, и дойти до проема в кирпичной стене ему было не суждено. Судя по всему, он ничего не видел, но тем не менее не предпринимал никаких попыток помочь себе руками, а вместо этого смело ставя ноги куда придется. На такой пересеченной местности уйти далеко было невозможно, и уже через несколько метров он запнулся за корень и покатился под откос, угодив в разверстую могилу.

Пока Берг следил за сомнамбулическим гражданином, из недр толпы возник очередной заторможенный субъект, крайне морщинистый. Он нервно вздрагивал и вилял из стороны в сторону, широко раскрыв невидящие глаза. Этому одурманенному туманом человеку повезло меньше – он напоролся боком на ощетинившийся осколок покореженной могильной ограды. После этого он еще несколько минут пытался двигаться, сумбурно дергая конечностями и глухо взвизгивая, но тем самым лишь глубже погружал в себя штыри. Наконец гражданин ослабел и затих, его тело обмякло и продолжало висеть на ограде подобно мешку с костями. Ален подскочил к пострадавшему и приподнял тому голову, ухватившись за волосы на затылке.

– Друг, ты в порядке?

Тот открыл один глаз и бешено уставился им на Берга.

– Поди прочь, хам, – хрипло и почти неразборчиво буркнул наколотый на ограду гражданин. Ален от неожиданности выпустил его прическу, и голова морщинистого субъекта повисла на обмякшей шее.

Берг почувствовал себя ненужным и заброшенным – брат Майкл уже успел внедриться в толпу жаждущих прозрачного тумана, и его черная спина слилась с шевелящейся людской массой. От нечего делать он решил прогуляться по дорожкам кладбища, не выпуская из виду стену. Все-таки он немного боялся заблудиться и пропустить момент, когда Майкл вволю наглотается своего вожделенного тумана и выберется из толпы. Между тем новые посетители продолжали время от времени прибывать, сменяя уже умиротворенных сограждан. Последние, как выяснил Ален, крайне редко сразу попадали в ворота, большинство расползалось среди могильных холмиков и оград, лежало в корнях деревьев, под кустами и в прочих малоудобных для отдыха местах. Поэтому Алену постоянно попадались люди с осовелыми глазами, тупо шатающиеся между могил.

– Эй, парень! – услышал Берг и взглянул влево, в направлении слабого женского голоса. – Помоги подняться.

Между двух кустов в довольно разобранной позе возлежала симпатичная девица, почему-то лишенная передних зубов, широко раскрытыми глазами таращась на замершего в смущении младенца.

– Вам дурно? – пролепетал Ален, осторожно склоняясь над гражданкой.

– Мне хорошо! – хрипло каркнула девица, выбрасывая руку вверх и хватая его за сорочку, так что Берг потерял равновесие и плашмя обрушился на холодное, влажное женское тело.

– А! – взвизгнул он, скользя руками по чужим рыхлым бокам в бесплодных попытках приподняться.

– Можно мне к вам присоединиться? – сказал кто-то у него над ухом, несмело трогая за плечо. Берг дернулся и окончательно уткнулся лицом в несущую слабый запах дурмана грудь павшей женщины, не в силах совладать с неожиданно сильными мягкими руками, туго обвившими его торс. Колени его упирались в какой-то острый корень.

– И как ты это сделаешь? – с любопытством вопросила девица вновь прибывшего.

– У-а! – еще раз несмело вскрикнул Ален, до крайности напуганный происходящим.

– Или мне подождать? – нетерпеливо спросил голос.

У Берга вдруг зачесалось между лопатками, и он предпринял попытку высвободить хотя бы одну руку, но из этого ничего не вышло. Тогда он, руководствуясь вспышкой интуиции, погрузил обе ладони в подмышечные впадины гражданки и пошевелил там пальцами. Девица взвизгнула и дернулась, Ален возликовал и вырвался из хладных объятий лежащей, сбив спиной склонившегося над ним посетителя. Колени черных штанов безнадежно испачкались в кладбищенском дерне.

– Дурак! – крикнула она, в гневе кривя беззубый рот.

– Это точно, – проговорил сзади некто. Ален в смущении обернулся: из колючего куста, оставляя на шипах клочки ткани и кожи, выбирался облаченный в замызганную майку и дырявые порты старец. Легким мановением рук он освободил из колючек клочковатую бороду и ринулся к лежащей девице, оттолкнув по дороге остолбеневшего Берга.

– Напористый дедок, – уважительно произнес оказавшийся поблизости гражданин, на вид крайне неприятный, однорукий и весь какой-то скособоченный. К его грязной одежде прилип целый ворох прелой листвы. По всей видимости, он или уже оправился от действия тумана, или же просто прогуливался между раскопанных могил.

– Извини мое невежество, товарищ, – несмело сказал Берг. – В чем нуждается эта красивая, но малозубая женщина?

– Неодолимая сила влечет ее к лицам нашего пола, – охотно пояснил кладбищенский прохожий. – Неведомый простым гражданам, но необычайно сильный вид удовольствия извлекает она из единения с прочими людьми, и старыми, и молодыми. Лишь черный летун не вызовет ее интереса, один только ужас, заставив укрыться в кустах.

И верно, громкие и хриплые стоны раздавались из-под бороды человека, возлегшего на страждущую.

– У нее нет своего дома? – удивился Берг, сочувственно рассматривая пухлые ноги, судорожно охватившие старца.

– Где-то есть, – пожал плечами собеседник, – но она сама, наверное, его уже и не помнит. Это Вика, я часто ее здесь вижу – то у стены, то на травке. А ты почему такой бодрый? – насторожился скрюченный прохожий. – Ты, случайно, не из Комиссии по контролю?

– Я не из Комиссии! – испугался Ален, вновь переживая отголоски потерянности и обиды, знакомых ему по чудовищной сцене на дне рождения Мари. – Просто мне не понравился белый туман у стены, и я пошел погулять, а мой брат Майкл стоит там… Ну хорошо, а почему тогда этот седобородый гражданин так стремился упасть на гражданку?

Калека недоверчиво хмыкнул, все еще с подозрением глядя на Берга.

– А разве ты этого не хочешь?

Ален задумался, внимательно глядя на девицу, нервно ерзавшую под неподвижным старцем и стискивавшую того крепкими конечностями. Он попытался представить себя на месте пожилого бородача, и внезапно понял, что это вызвало в его теле теплую волну, распространившуюся повсюду, начиная от области паха.

– Он греется! – воскликнул Берг.

– Правильно, – кивнул собеседник. – Меня, кстати, зовут Михась из семьи Козодоевых. А ты кто будешь?

Ален рассеянно представился, словно завороженный закатывая глаза в мысленной фантазии, где он стискивает распластанную на корнях подругу.

– Что, понял, как это здорово? – насмешливо поинтересовался увечный Михась.

Берг со вздохом отвернулся от возбуждающей сцены.

– Вы такой знающий гражданин, – промолвил он уважительно. – Скажите мне, что это за белый туман, который вылетает из дыры? Мой брат Майкл словно сошел с ума, почуяв его.

– Значит, такой уж у него организм. Туман – в нем ведь есть и прах людской, все, что остается после человека, когда он умирает.

– Я тоже умру? – поразился Ален. Это казалось ему невероятным – живой мир вдруг пропадает, словно закрываешь глаза, и больше не услаждают тебя звуки, запахи и краски, и даже мыслей в голове совсем не остается. – Я ведь родился совсем недавно!

Собеседник утешил Берга теплым похлопыванием по плечу:

– Крепись, малыш! Солнце множество раз успеет скрыться за горизонтом и появиться вновь, прежде чем вестник прилетит к тебе. К тому времени жизнь наскучит тебе, уж в этом не сомневайся.

– А ведь я… – начал Берг и осекся, вспомнив о просьбе родичей не разговаривать с чужими о своих похождениях. – Я и подумать не мог, что они вдыхают прах. Почему же мне он так не понравился, что я чуть не умер на месте?

– Вот это уже подозрительно! – Козодоев притормозил и ухватил Алена за рукав. Его глаза хищно сверкнули, он быстро осмотрелся и вновь уткнулся хитровато-хмурым взглядом в лицо новорожденного. – Ты точно не из Комиссии?

– Ну конечно, разве я похож на вестника, друг?

– Там ведь не только вестники работают. Там… у-у-у, кого там только нет… – Кладбищенский гражданин повлек Берга к каким-то загадочным зарослям между двух развороченных могил, сиротливо пустующих по причине удаленности от вожделенного домика. Вокруг никого, кроме них двоих, не было – сомнамбулические посетители кладбища расползлись по укромным закоулкам и отдыхали.

– Куда мы идем? – полюбопытствовал Берг.

– А вот сюда!

Однорукий вдруг толкнул Алена вперед, и тот, не устояв на ногах, полетел в разверстую могилу, больно стукнувшись головой о какой-то мокрый и прочный корень. Кроны деревьев закружились над ним, превратившись в сплошные зеленые круги и своим неуместным вращением совсем замутив сознание юного Берга. Сверху на него посыпались комки влажной земли, ударяя в разные части тела. Но вдруг оттуда же донеслись сочные звуки гневного сопения, борьбы и короткие устрашающие выкрики, вслед за которыми – затухающий вопль отчаяния и скорби.

С усилием открыв глаза, Ален увидел склоненное над собой лицо давешней беззубой девушки, заинтересованно разглядывавшей его полуприсыпанное кусочками грунта тело. Берг томно замер, ожидая, что она припадет к нему и согреет своими волнующими чреслами, но вместо этого гражданка протянула ему руку и повлекла за собой, со дна могилы.

– Что же ты такой неловкий, малыш? – мягко спросила она, помогая ему отряхнуться.

Ален пожал плечами и опасливо осмотрелся, всякую минуту ожидая внезапного нападения однорукого.

– Он уже не опасен, – рассмеялась девица. – Меня зовут Вика, а тебя как?

– Ален, – проговорил Берг и попытался прижаться к ее полной груди, но неожиданно получил ощутимый шлепок по животу и недовольно-насмешливый взгляд крупных круглых глаз. Хищный провал ее беззубого рта сверкнул ему в лицо, обдав запахом прелых листьев и корневищ.

– Нет уж, на сегодня довольно, – сказала она и поманила его за собой, мимо могилы, на дне которой Берг увидел раздосадованного Михася. Лежа на спине, тот бестолково суетился, безуспешно пытаясь выдернуть из живота длинный металлический прут, некогда бывший частью ограды. Но его ослабевшие пальцы лишь скользили по ржавой поверхности металла. Увидев проходящих над ними Вику и Алена, он оставил свое занятие и свирепо погрозил им кулаком.

– Я тебя запомнил, целый! И тебя тоже, девка! Попадись ты мне только на глаза!

– И что ты мне сделаешь? – холодно бросила она в могилу тяжкий камень слов, вдобавок звучно плюнув на приколотого гражданина. Ее желтый плевок симпатично расплылся на подбородке беспомощного Козодоева. – Сердце вырвешь?

– Нехорошо толкаться, – невпопад заметил Ален.

– Эх, не успел я тебя присыпать, парень, – воскликнул Козодоев печально. – Он прислужник Обители! Это шпион Свена! – сообщил Михась вслед удаляющейся Вике, за которой поспешал озадаченный Берг. Он ожидал свежих сведений о местных нравах – окружающие и встречные люди отличались странной склонностью к неожиданным и малопонятным поступкам, постоянно повергая Алена то в недоумение, то на землю.

– Почему он назвал меня целым, Вика? – спросил он, чтобы начать содержательную беседу с новой знакомой. Они направлялись к выходу с кладбища, срезая углы замысловатых дорожек и перепрыгивая через препятствия.

– Не обращай внимания, это местный сумасшедший, – ответила она, внезапно остановившись под самой оградой, рядом с которой росло сучковатое, полузасохшее дерево, – он всех новичков считает шпионами. А ты и в самом деле, Ален, выглядишь каким-то слишком правильным. Все у тебя на месте – и руки, и ноги, и дыр никаких не видно. Или они под одеждой? Все было бы ничего, если бы ты был морщинистый. Но ведь это не так.

– Я ничего не знаю, – удивился он и принялся себя ощупывать.

– Дай я. – Вика провела у него по животу и спине цепкими ладонями, выискивая лишние впадины и неровности, отчего Берг, закатив глаза, запыхтел и покрылся горячим потом, отвечая на движения ее рук собственными, встречными. Но она вдруг со смешком отступила от него и проговорила:

– Да ты совсем еще мальчишка! Но симпатичный. Нет уж, на сегодня с меня довольно, и так все платье в грязи. Помоги-ка мне перелезть через забор.

Весь пыл как-то разом слетел с Алена, он смущенно оглянулся на слабо видневшийся в просветах домик с толпой посетителей.

– У меня там брат остался, – пробормотал он.

– Тоже малыш?

– Майкл? Н-нет, он уже не первый раз…

– Ну и зачем тогда его ждать? Ты ведь помнишь свой адрес?

Берг кивнул и, напрягая мускулы, помог упитанной девице взобраться на нижнюю ветку, затем стал толкать ее под растекающийся рыхлыми складками зад. Она споро вскарабкалась на самый верх кирпичного забора и опустила за него ноги.

– За мной! – скомандовала Вика и съехала вниз, исчезнув из вида. Алену было скучно оставаться на кладбище, и он последовал за новой знакомой, которая продолжала волновать его удивительным строением своего тела. Вспрыгнув на шершавое дерево, он перебрался на забор. Вика уже удалялась вдоль него, слегка пританцовывая – видимо, радость переполняла ее.

Берг спрыгнул на асфальт и поспешил за ней, догнал и пристроился рядом.

– Где ты зубы потеряла? – спросил он, чтобы возобновить разговор. Девушка вцепилась в его локоть и прижалась к нему бедром, сверкнув ему в глаза черным провалом между губ.

– Такая уж уродилась! Знаешь, как легко языком шевелить. Не нравится?

– Симпатично, когда улыбаешься. А куда мы идем?

– Мы гуляем, – заявила Вика. – Пусть попробуют пристать. – И все же она то и дело посматривала вверх, порой оглядываясь и вертя головой. – Эх, нет у меня больше моей черной кепки! – Очевидно, все здесь опасались тренирующихся летунов, пусть даже они и не навсегда вытаскивали из прохожих сердца. Сам Ален после инцидента с Бранчиком не слишком боялся их появления. “А если бы меня проткнули серебряной стрелой?” – проскочила в голове пугающая мысль. Ясно, лежал бы беспомощной кучкой плоти, подходи и распиливай ребра. С этой минуты Берг тоже стал активно осматриваться по сторонам, так что даже заныла шея, и ему пришлось уменьшить размах и интенсивность движений.

– Где ты живешь?

– На шестой улице, дом девятнадцать, – ответил он.

– У, почти самый центр! – завистливо крикнула девушка. – До Арены совсем недалеко.

– Какой арены?

– Там черные летуны соревнуются в ловкости.

– Это же опасно! – поразился Ален. – То есть разве не страшно, когда их так много и поблизости от гражданина?

– Глупый, – рассмеялась Вика. – Арена – самое спокойное место во всем городе. Ни один человек из Комиссии не может навредить простому гражданину, пока тот сидит на трибуне. Даже если у летуна на руках предписание на изъятие.

Ален помолчал, усваивая новую порцию данных, затем спросил:

– А про какую такую кепку ты говорила? Я не видел здесь головных уборов!

– Откуда тогда ты про них знаешь? – Вика резко встала и всем туловищем повернулась к молодому спутнику. На ее красивом лице появилось такое же странное выражение, как и у Козодоева, когда тот “разоблачал” Берга. – Ты забавный! – тотчас рассмеялась она и продолжила движение. Видимо, она не любила долгое время находиться в неподвижности, привлекая своей сочной фигурой коварных летунов.

Они повернули на широкую, многолюдную улицу, по которой в обе стороны двигалось множество людей. Почти все группировались в небольшие, видимо семейные компании, громко и экспрессивно обсуждая какие-то неясные Бергу материи. Как ни любопытно было Бергу рассматривать скопление пожилых – а таких вокруг было большинство – сограждан, странная просьба новой подруги не давала ему покоя.

– Расскажи мне еще про свою кепку, – попросил он.

– Братец мой, Игорь, ее у меня отнял, – хмуро, с ненавистью в голосе проговорила Вика. – Это не простая кепка, а специальная, ее выдают лишенному сердца гражданину. А мне ее подарил…

– Кто, бессердечный?

Она засмеялась и на минутку прижала его локоть к своему пышному, прохладному телу.

– Как ты поэтично выражаешься! Это случилось в полдень или немного раньше, а я все никак не могу забыть и страдаю. Я вернулась с кладбища, чтобы немножко поспать, а Игорь увидел на мне черную кепку и стал выпрашивать – дай, мол, прогуляться в ней, чтобы шею не выворачивать. Проклятый старик! Ты что, в первый раз про такое слышишь? Ах, как здорово быть новорожденным!

За домами, повторявшими слабый изгиб улицы, открылась величественная картина явно публичного сооружения, полукругом вгрызавшегося в скопление жилых строений. Возвышаясь над ними на целую половину своей высоты, оно хищно впитывало закатные лучи, одаривая в ответ окрестности мягко-оранжевым сиянием. Над невидимым амфитеатром – его наличие неуловимо угадывалось по гулу голосов и особой, аляповатой, предназначенной именно для таких общественных мест архитектурой – витал дух зрелища. Он неудержимо повлек Берга прямо к самому входу, обильно облепленному людьми. Посетителей, возникающих из высоких, многостворчатых дверей, было существенно меньше, чем исчезающих за ними: похоже, вскоре должно было начаться некое представление.

– Как он тогда об стену! – шамкая и брызгая слюной, завопил прохожий, древний старик с редкой бородой своему приятелю, такому же чахлому гражданину на костылях.

– Точно, – под перестук звонких набалдашников о брусчатку отозвался тот. – Но вираж был крутой. Не всякий из него вывернется.

Берг подергал Вику за локоть. Ему хотелось знать одновременно все, и в гортани крутились сонмы любопытствующих возгласов, но выбрал он тот, что продолжал тему их беседы – о головном уборе.

– Он отнял у тебя кепку? Как он мог обидеть сестру?

Она остановилась и прижала губы прямо к его уху, и жаркие слова полились в него, возбуждая жалость и желание помочь:

– Я покажу тебе его, я знаю, где он обычно с приятелями сидит. Ты уж попробуй отнять у него мою кепочку, а я… ну, потом мы можем пойти к тебе, – заключила она с волнующим смешком. – Если дойдем, конечно. У тебя есть своя постель?

– Не знаю. – Мысли Алена путались от тепла, овладевшего всеми его членами. – Наверное.

Плотность человеческих голосов нарастала, и возле самых дверей, настежь распахнутых в приглашении, она буквально плескались в воздухе, истекая с высоких, людных трибун. Их изогнутые, почти заполненные ряды стали видны за несколько метров до открытого пространства, пролегающих под высоким покатым сводом. Тут бурлил неиссякаемый поток тел, омывая пробирающихся вперед Берга и Вику; повсюду стучали протезы, скрипели громоздкие коляски инвалидов, раздавались бессвязные крики и ругательства граждан. Густой запах возбуждения забивал ноздри, заставляя подчиниться коллективному сознанию масс.

Через минуту друзья вынырнули под открытое небо и направились вдоль нижнего ряда, наступая на вытянутые ступни и спотыкаясь о потертые палки.

– Проходи, не мешай! – непрерывно горланили посетители арены. – Ты прозрачный? Давай, двигай дальше, кретин!

Какая-то древняя гражданка больно ткнула Алена в бок длинной и острой клюкой, чуть не пропоров ему кожу. Кажется, все сидящие на первом ряду, возле самого выхода люди пришли сюда только затем, чтобы препираться с прочими посетителями, настолько они были поглощены руганью с протекающим мимо них узким ручейком сограждан. Их седые брови злобно изгибались над сверкающими в ажитации глазами, а оголтелые вопли страстно рвались из дряблых глоток.

– Здесь все сделано для развлечения людей, – пояснила Вика, отвлекшись от выкрикивания ответных оскорблений в адрес проходимцев, занявших лучшие места. – Здорово, правда?

Тут они неосторожно напоролись на лезвие встречного потока, их раскидало в разные стороны крупной вереницей родственников, которые, держась за руки, гуськом буравили толпу.

– Вика! – в ужасе вскричал Берг. Ее платье замелькало в просветы между телами, оттуда же раздался ее злобный визг и затем – несвязные всхлипывающие вопли. Ален рванулся сквозь строй родичей и пробился к подруге ценой оторванной пуговицы и нескольких увесистых пинков. Подняв подругу за волосы, он подхватил ее вялое туловище левой рукой и повлек дальше: теперь они сдвоенной массой легко буравили чужую шевелящуюся плоть. Заметив неподалеку проход между рядами, Берг протащил Вику туда и выволок на несколько ступеней вверх, усадив с краю.

– Здесь сидеть нельзя, – сварливо заявил гражданин, к которому прислонилась девушка. Он заплел свои седые космы в несколько косичек и теперь гордо тряс ими, сметая с мятого пиджака ошметки перхоти.

– Заткнись, урод! – озлился Ален, сам удивившись вскипевшему в нем раздражению. – Не видишь, ей отдавили пятки?! И на руках ссадины, смотри!

Отовсюду раздался недружелюбный смех, кое-кто скрипуче заулюлюкал, но, к счастью, внимание толпы отвлек чей-то зычный возглас:

– Летят!

Вика встрепенулась и вскочила, словно не она только что закатывала глаза.

– Пошли наверх. – Теперь уже она чуть не тащила Берга за собой. Наконец они выбрались на относительно свободное от зрителей пространство и уселись на незанятой скамейке, неподалеку от края амфитеатра. Ален смог отдышаться и рассмотреть, ради чего народ так азартно давился на трибунах и под ними.

Большая часть дальней части амфитеатра напрочь отсутствовала, замененная на высокую серую стену, всю в неопрятных потеках и пятнах. Казалось, неведомый великан давил на ней гигантских клопов, разбрызгавших окрест литры густой крови. В самом низу стены имелся черный провал хода, из которого сейчас выбегали парами крылатые люди, все как один напомнившие Алену летунов Витора и Макса. Оказавшись под открытым небом, они расправляли великолепные черные крылья и резко уходили вверх, рея на фоне глубокого синего неба угловатыми быстрыми тенями, подсвеченными солнцем.

Граждане непрерывно верещали, визжали и топали ногами, так что Берг стал опасаться за сохранность сооружения. Гулкая дрожь здания передавалась телу, заставляя криком подхватывать общий экстаз толпы.

– Вот он! – внезапно крикнула ему в ухо Вика. Вцепившись потными пальцами ему в подбородок, она развернула его голову направо и ткнула в произвольном, как показалось Алену, направлении. Во всяком случае, ничего необычного там не наблюдалось – десяток-другой вопящих граждан, и только. – Видишь, черноволосый, в темно-красной рубахе! – Ей приходилось напрягать связки, чтобы молодой друг услышал ее. – Вот что, малыш, – жарко забормотала она, приникая к Бергову уху, – помоги мне мою кепочку выручить, а уж я тебе отплачу.

Берг присмотрелся, хотя ему отчаянно хотелось полюбоваться летунами. В компании двоих товарищей там сидел и подскакивал от восторга указанный Викой гражданин. Его приятели вели себя не менее экспрессивно. Однако никаких головных уборов ни на ком из них не имелось.

– Где же кепка? – удивился Ален.

– В кармане, где же еще? – негодующе прошипела Вика. – Ты что, мне не веришь?

– Просто я не понимаю, как можно ее схватить, если она не на голове.

Пока девушка осмысляла проблему, Берг смог переключиться на летунов. Как он догадался уже через минуту, те всего лишь совершенствовались в летном искусстве – выписывали в небе виражи и петли, камнями обрушивались вниз и крутились штопорами. Каждый удачный финт вызывал дополнительный всплеск радости среди граждан, наводнивших амфитеатр. Вскоре какие-то люди в серых халатах выволокли из тоннеля несколько тел – судя по легкости, с какой они перетаскивали и устанавливали их, это были простые муляжи, – и летуны принялись поражать их серебряными стрелами, стараясь проделать это во время сложного пируэта.

– Я придумала, – сказала Вика и вновь погрузила губы в самую ушную раковину Берга, как будто в таком гаме их кто-нибудь мог подслушать. Ален не стал спорить и корректировать ее план: недавняя стычка с черным Максом придала ему изрядной уверенности в себе.

Но отвлекаться от зрелища не хотелось. Он представлял себе, как сам поднялся бы в небо, подталкиваемый снизу мощным гулом толпы, как лихо промчался бы над простыми согражданами, одаривая их широкой улыбкой. Кожа между лопатками зачесалась, будто под ней завелась колония юрких червей. Но Вика не дала Бергу помечтать и поволокла его вниз, перескакивая через полупустые скамейки. Вслед понеслась брань, самые дерзкие зрители вновь употребили подручные средства, но Вика была непреклонной, приближая цель. Очевидно, пресловутая “кепочка” гвоздем сидела у нее в голове, не давая забыть о себе. Берг подумал было, не возмутиться ли ему тем, что подруга постоянно таскает его за собой, будто он к ней приклеен, но потом вспомнил о ее пышном теле и промолчал.

– Стоп, – выдохнула она. Сев за спиной брата, она дернула спутника за рукав и заставила того упасть рядом. На макушке у Игоря красовалась аккуратная круглая лысина, почему-то обильно запотевшая. Наверное, он перенапрягся, выкрикивая бессвязные слова в адрес великолепных летунов. Те в своей программе уже дошли до того, что со всего разгона направляли тела в стену и за метр-другой от нее сворачивали в сторону – кто вверх, кто вниз, а кто и вбок. Берг пожалел, что не подобрался поближе к центру событий, и недовольно покосился на подругу.