Первые шаги

Глазом намекнул, заявил:

-«Кто мне подкинет монет,

Насладиться вкусной водой.

Если у кого щедрости нет,

На вкус она будет гнилой».

Разные путники сюда приходили,

У колодца, дед их встречал.

За хорошую воду, монеты платили,

И жажду каждый, сполна утолял.

Появился как-то летом разбойник,

И сразу успел пропасть.

А точнее, он с тех пор покойник,

Деда он не смог обокрасть.

Бывало, калеки захаживали,

Дед им сам воду подносил.

Всегда отвечал, когда спрашивали,

Монет у них, ни за что не просил.

Он много и многих примечал,

Щедрых всегда благодарил.

Только вкус воды менял,

В зависимости, кто сколько платил.

Когда дед есть хотел,

Он тогда мешочек открывал,

Кроме алычи, ничего не ел,

Её монетами с дерева сбивал.

Цепочкой друг за другом,

Монеты из мешочка вылетали.

Сбив, и пролетев кругом,

В колодец кружа залетали.

Некоторые случайно замечали,

В колодце, бут-то нету дна.

Когда ведро с водой доставали,

Золотом блестела и пела она.

Коварный сосед

– «Этого не может быть!»

Луи уносил ноги во всю прыть.

На  всю округу кричал,

Задыхаясь в собор вбежал.

К святому отцу припал,

И всё увиденное рассказал.

Что некий художник,

Колдовство ему показал.

Святой отец заинтересовался,

И рассказ Луи записал:

«Будто художник человека изобразил,

А потом его оживил».

Немедленно стражу подняли,

И художника арестовали.

Очень жестоко пытали,

В колдовстве его обвиняли.

Хоть художник не виноват был,

Под пытками всё признавал.

Луи давно на него зуб точил,

Вот его и оклеветал.

На площади святой отец сказал:

– «Что колдуна поймали».

Горожане очень ликовали,

Когда не виновного сжигали.

Казнь восставших

Небольшое восстание, подавили,

На казнь бунтовщиков приводили.

Они стояли не стройными рядами,

Окутанные, тяжёлыми цепями.

Людское море, на площади стояло,

Кровавой расправы ожидало.

Что будет с непокорными, впредь,

Горожан собрали на это посмотреть.

Палач, опёршись на топор смотрел,

Как любопытный люд шумел.

Сквозь прорези кинул взгляд,

На приговорённых, что у стены стоят.

Барабан, ритм стал отбивать,

Дал сигнал казнь начинать.

Бунтарей по одному подводили,

Тяжёлым топором голову рубили.

Были те, кто громко кричал,

Верой и правдой служить обещал.

А многие молча голову клали,

Казнь неизбежна, они понимали.

Взгляд горожан, на казни повис,

Кровь по мосткам капала вниз.

Палач равнодушно топор опускал,

Пот градом с него, по телу стекал.

-«Зачем? Ты так папа поступаешь,

Невинные головы здесь отрубаешь?».

Палач дёрнулся и побледнел,

На него сын, в цепях смотрел.

-«Я не знал, что у тебя кровь бунтаря,

Зачем восстал против короля?

Я тебя на это не толкал,

Ты сам себе дороги выбирал!».

Взгляд отца, был не возмутим,

Казнил сына ударом одним.

Цепочка бунтарей уменьшалась,

Головами корзина наполнялась.

Горожане домой, медленно уходили,

Брусчатку следом от крови мыли.

Палач топор у стены положил,

Расслабился, слезу небольшую пустил.

 Исповедь пирата

«Сколько раз,  мы ходили под парусами,

Сколько раз, моря и океаны пересекали,

Сколько штормов нам гибель предвещали,

Всегда и везде, мы свою честь защищали.

Сколько на берегах нам грозило смертей,

Нам везло, потому что мы были хитрей.

Правда один раз, чуть не попали в котёл,

Но нам помог порох, брошенный в костёр.

Порой на берегах, нас радостно встречали,

А иногда просто в бухту не пускали.

Бывало, накормят, напоят и провожают,

А бывало, стреляют, подальше нас прогоняют.

Десятки раз от Британцев отбивались,

Или вокруг пальца, их обводили и смеялись.

Грабили  Испанские золотые галеоны,

А бывало, от нас откупались их бароны.

Много награбленного, на островах закопали,

О местонахождении всего, только мы и знали.

Хотели это всё, на старости лет откопать,

Остаток жизни, в роскоши промотать.

Но, увы, нас предали, наши планы не сбылись,

В руках  Испанцев, мы все очутились.

Теперь я, с неудобной верёвкой на шее стою,

Слушаю приговор и про весёлого Роджера пою».

На прицеле

-"Не двигайся, ты у меня на прицеле,

Вот я наконец-то, до тебя добрался.

Я всё рассчитал, все возможные цели,

И на единственно верной остался.

Думаешь, ты самый хитрый из всех?

В этом ты не прав, я это доказал.

Такая ситуация, вызывает лишь смех,

За твою оплошность, тебя наказал.

Да, долго вычислял твою сущность,

Трудно всё, но я не сдался, заметь.

В тебе огромная, неуёмная мощность,

И поймать тебя, надо было суметь.

Я совершал на пути, ужасные ошибки,

Из-за этого, не виновные страдали.

Мои ходы, были максимально гибки,

Все с точно в цель, на ура попадали.

Знаешь, моему торжеству нет предела,

Для меня такой исход, просто награда.

До остального, совершенно нет дела,

Я рад, преодолена сложная преграда.

И теперь ты, растерянный стоишь,

Попался в сети, тебе никуда не деться.

Вижу, от всей безысходности дрожишь,

Стоило лишь, получше вглядеться.

Никто в меня не верил, поверь никто,

Только сам по себе и больше никого.

Оказалось до смешного, просто и легко,

Я верно исходил, от разума своего.

Мне мешали, твои прихвостни везде,

На меня они давили, они мне угрожали.

Но я не поддавался, влиянию и мзде,

В итоге они, хваткие "клещи" разжали.

Смотрю, ты также время не терял,

Маскировался, делая тёмные дела.

Я все факты, сопоставлял и проверял,

Различая ту нить, которая к тебе вела.

Ответ на все вопросы, оказался прост,

Почему я раньше, логику не увидел?

Он явью выделялся, как на теле нарост,

Ты меня недооценил и этим обидел.

Пора на тебе, ставить жирную точку,

Больше, не потревожишь ты никогда.

Закрываю дело, заканчиваю строчку,

Теперь уже точно, прощай навсегда".

Он резко, нажал на спусковой крючок,

Человек, который был в зеркале, упал.

Тем самым распутался, сложный пучок,

Подёргавшись, тот бесследно пропал.

Картошка

Август – пора выкапывать зрелую картошку,

В старом чугунке, на печи её отварить.

Достать поскорее, резную деревянную ложку,

И сесть есть, не забыв её маслом полить.

Вот Данила решил, мешок другой накопать,

Ведь своей картошки мало, да жалко вроде.

И в другом месте, захотел похлопотать,

Короче украсть её, в каком-нибудь огороде.

А она в этом году, уродилась на славу,

Но у других, у Данилы случилось, наоборот.

Он знал, как найти на «таких» управу,

Подкопать у них, и держать на замке рот.

Идея хорошая, её надо в явь превращать,

Собраться не долго, подождать примерно час.

Мешки да лопата, и фонарь, что б освещать,

Немного везения, усердия и будет класс.

На улице стемнело, все разбрелись по домам,

Данила шёл, одинокой фигурой по уклону.

Собаки гавкали на кого-то, то тут то там,

А звезды, щедро рассыпались по небосклону.

Окраина огорода, дом возвышался в ночи,

Света не было, тишина, все давно спали.

Двери закрыты на тяжёлые замки и ключи,

Подкапывали здесь, глаза на лунки упали.

Фонарь не нужен, луна хорошо освещала,

Дом стоит вдалеке, из него нечего видно.

Сова поблизости отрывисто и звучно вещала,

Как-то таинственно, хотя может и ехидно.

К нетронутым грядкам, Данила подошёл,

Вокруг, никого подозрительного, везде порядок.

Штык лопаты, под куст картошки вошёл,

Потом под следующий, и так с десяток.

Клубни, лежали на земле, собирания ждали,

Картошка оказалась мелкой, как горох.

Даниловы глаза, такой урожай тут не ожидали,

Здесь точно, где-то скрывался подвох.

На этом месте, он перестал теперь копать,

Вглубь огорода, на сотню метров зашёл.

Дом стоял в темноте, в нём продолжали спать,

Новую грядку, для выкапывания нашёл.

Многообещающие клубни показались тут,

А в начале огорода, «утку» для воров посадили.

Два по пол мешка, собрал за пять минут,

Даниловы ноги, с места кражи уходили.

Домой он, довольный вскоре возвратился,

Настроение хорошее, хоть и немного устал.

Отличный урожай на том огороде уродился,

От такого, приплясывать у мешков стал.

Мешки неожиданно, один за другом зашевелились,

Данила отскочил, сердце его застучало.

Из них, вместо картошки, лягушки устремились,

А из Данилова рта, кваканье, зазвучало.

Загадочный заключённый

Сквозь решётчатые, маленькие окна,

Тусклый свет с трудом пробивался.

Он был похож на белые волокна,

А коридор, в постоянном полумраке оставался.

По левую сторону, находились двери,

За ними камеры с заключёнными.

Каждый день в двенадцать, они ели,

И наказывались, если были в чём-то уличёнными.

Я здесь работал, разносчиком еды,

Подходил к дверям и открывал окошко.

Мне подавали миску, и кружку для воды,

Я им обеденные порции, накладывал немножко.

Одна из камер, была для меня загадкой,

Оттуда протягивала миску, зеленоватая рука.

И была она, как ни странно очень гладкой,

Кто-то необычный, там был наверняка.

Кто владел интересно, этой рукой?

Не мог убрать из головы, эту мысль одну.

Я спрашивал у него: «Кто ты такой?»,

Но в ответ слышал, неприятную тишину.

Я у охраны спрашивал, не один раз,

Что за узник в той камере заключён?

А они: «Кто там за дверью, не касается нас,

Они пожизненно сидят, и каждый обречён».

Интерес во мне, ничуть не угасал,

Много раз пытался с ним поговорить.

От его молчания, я локти свои «кусал»,

Как с ним пообщаться, что бы сотворить.

Я понимал, ключи мне не доверят,

Моя работа заключается, в раздаче еды.

А спрошу, на шпионаж меня проверят,

И по любому, не миновать беды.

За руку пытался, его однажды схватить,

Но она бут-то испарилась в тот момент.

С другими заключёнными, стал о нём говорить,

Они тоже не знали, что там за клиент.

В открытое окошко заглядывал тоже,

Но видел только, непроглядную тьму.

Может умом тронулся, на работе всё же,

Что происходит со мной не пойму.

Молчание заключённого, меня из себя выводило,

Я хотел его увидеть, и вытянуть слова.

Непонятную агрессивность, это всё наводило,

Следующая мысль во мне, была такова.

Когда в очередной раз, я нёс обед,

Охранник стал открывать дверь, стоя спиной.

Я тут же вырубил его, «выключил ему свет»,

Теперь я узнаю, кто является всему виной!

Я взял у охранника связку ключей,

И побежал по коридору, что бы увидеть его.

Сейчас узнаю, кто ты, откуда и чей!

Открыл, зашёл, а там не было никого.

  Жена Ира

Муж задерживался с работы,

Жена Ира стала дремать.

Поняла, что не дождётся,

В спальню, зевая, пошла спать.

Ей снился живописный берег,

Где красовался большой дом.

Прозрачное, ласковое море,

И она купается в нём.

Жена услышала, кто-то пришёл,

Лёг и обнял её со спины.

Подумала, наконец-то вернулся,

Не открывая глаз, смотрела сны.

Вскоре зазвонил телефон,

– «Кому ещё, там не спиться?»

Ира взяла трубку: «Алло»,

голос, заставил удивиться.

– «Милая, ты уже спишь?

А здесь снегом всё заметает.

Нет возможности, быстро доехать,

Да и связь постоянно пропадает…»

Тут голос прервался, пошли гудки,

Женщину охватил дикий страх.

«Если муж там, то кто рядом спит?»

Существо отразилось, в её глазах.

Поутру, замок заскрипел в дверях,

Усталый муж, зашёл в квартиру.

Встретила его, тишина и пустота.

Не было видно, только жену Иру.

Жан

Около неизвестного острова в океане,

Столкнулись два корабля, в упорном бою.

У одной команды, была удача в кармане,

И они, не упустили победу свою.

В абордажной жаркой рубке, Жану,

Прилетел в затылок, удар прикладом.

Только успел зажать, кровоточащую рану,

И как пьяный, к борту попятился задом.

В глазах всё поплыло, всё закружилось,

Он глотал воздух, широко открывая рот.

Потеряв равновесие, по коже ощутилось,

Жан полетел, перевалившись через борт.

Вода его встретила в жестокие объятия,

От удара, все конечности онемели.

Отовсюду доносились стоны и проклятия,

Все звуки стихали, а силуэты темнели.

Абордажный бой, во всю силу кипел,

Победа склонялась к одной из сторон.

И вот, последний выстрел песню допел,

Проигравшие и победившие, считали урон.

Жан не умер, и не утонул в воде,

В бессознательном состоянии, на песке лежал.

Вынесло на берег, но неизвестно где,

Он жить в этом мире, ещё продолжал.

Волны, то и дело приносили обломки,

Их во множестве, от кораблей наломало.

Они смотрелись сверху, как соломки,

Которых на берегу, уже было не мало.

Открыв веки, увидел полоску песка,

И океан сливающейся, с голубой далью.

Запеклась кровь, чуть выше виска,

А взгляд, как бут-то прикрыли шалью.

Но самое интересное, было в другом,

Что Жана тащили, за ногу куда-то.

Волны накатами били, и звучали кругом,

И было ему, очень и очень плоховато.

Приподняв голову, впереди виднелась спина,

Он хотел крикнуть, не разомкнулись уста.

В горле пересохло, хотелось вина,

И от Жана оставалась, на песке борозда.

«Убьют, съедят – мысли такие пронеслись,

Лучше бы океан в пучину забрал».

Внутри поджилки, со страху тряслись,

На этих думах, Жан сознание потерял.

Сколько времени прошло, и что происходило,

Эта другая история, Жана не касалась.

Сознание медленно к нему приходило,

В виде отдалённых разговоров, всё начиналось.

Жан разобрал, что из воды кого-то достали,

И хотят на костре, пожарить и съесть.

Потом вдалеке, угрожающе хохотали,

А обрывочных фраз, было не счесть.

Близко костёр, затрещал разгораясь,

Он увеличивался, если прислушаться к звуку.

Жан телом задёргался, беды опасаясь,

Как дёрнули вдруг, за левую руку.

Жан обмер и задумал было встать,

Отбиться от «людоедов» и подальше скрыться.

Но одного ему было не знать,

Его плану, не суждено было сбыться.

Прямо в лицо, прилетела тут вода,

Следом удар по щекам, видно ладошкой.

Он подумал, «ну всё, я теперь еда»,

И открыв глаза, прищурившись кошкой.

Резь в глазах и головная боль,

Удар прикладом, не прошёл бесследно.

Вдруг донеслось: «очнись, это я, Поль!

Лежи на месте, вставать тебе вредно.

Сейчас ты обогреешься и отдохнёшь,

Наловленную рыбёшку, я на костёр положил.

Что так смотришь? Бут-то меня не узнаёшь,

Да, понимаю, ты многое пережил!»

С Жана сразу, свалилась большая «глыба»,

Думал, что его людоеды, из воды достали.

А на самом деле, говорили о рыбе,

А костёр, для пищи и обогрева, жечь стали.

Жана подобрали свои, к лагерю притащили,

Он слышал прерывистые речи, их не понимал.

«Бои за жизнь», все силы истощили,

И до прихода Поля, ни кого не воспринимал.

В прошедшем бою, их корабль потопили,

Они чудом, добрались до острова и укрылись.

Спаслись те, которых не перебили,

Теперь в безопасности, они находились.

  Добрая старуха

– « Заходите в дом, не стесняйтесь,

За столом поудобней размещайтесь.

Устали наверно, с дороги?

Сейчас отдохнут ваши ноги.

Подождите немного, я суп доварю,

Каждому по полной чашке налью.

А пока ждёте, попейте вина,

Не стесняйтесь, пейте до дна.

Вот и суп готов, пара разливать,

Помогите, котелок с плиты снять.

Вкусный, я лесные травы туда добавляю,

Которые  летом в лесу собираю.

Что, вас в сон клонит, так ложитесь,

На скамейке отдохнете, проспитесь,

А я пойду, посуду помою,

И дверь  на засов закрою».

Старуха крикнула деду: «Они спят,

Пора мясо на зиму заготовлять.

Вот и еще одни в суп пойдут,

Их  уже здесь, не найдут".

Два мужика

Раннее утро, начинался новый день,

Роса на травинках, ещё не испарилась.

Совсем недавно ушла ночная тень,

По бокам, рожь золотая колосилась.

Встретились два мужика на дороге,

И никто никому, не захотел уступать.

Встали, как перед дверью на пороге,

Вот и думают, как дальше поступать.

Один на другого, смотрел в упор,

Взглядом сверлил настойчиво, упрямо.

Как бут-то, желал выиграть у него спор,

И идти, не сворачивая только прямо.

Рукава рубахи он по локоть закатал,

Шапку сдвинул набекрень и стоял.

Свирепым голосом вызывающе рокотал,

Впереди стоящего, в сторону прогонял.

Тот тоже, естественно не уступал,

Прямо в глаза, не отводя глаз смотрел.

Тоже считал, что правильно поступал,

И по взгляду видно, ни капли ни робел.

Одну ногу выставил немного вперёд,

Другую позади, а руки упёр в бока.

И чей будет, следующий по счету черёд,

Они не решили, между собой пока.

Всего пару аршин, между ними было,

Друг перед другом неуступчивых ваяли.

Утреннее время не заметно плыло,

Могучие исполины непоколебимо стояли.

Даже пробежавший заяц, между ними,

Их от такого дела, нисколько не отвлёк.

Казалось, откуда-то руководили ими,

И им об этом, было вовсе невдомёк.

Тот, у которого шапка сидела набекрень,

Стал почёсывать руки, разминать кулаки.

Ему некогда, стоять здесь целый день,

Надо заканчивать это, раздав тумаки.

Он улыбнулся, что простой выход нашёл,

Занёс руку и был бы хороший удар.

Но другой, взял и через него прошёл,

Просто, словно через дым или пар.

Не обернувшись, дальше пошагал,

Как бут-то, сейчас ничего не случилось.

А другой, стоял в шоке и не моргал,

И не понимал, как такое получилось.

Утро, новый день солнцем грел,

Мужик пришел в себя, в рожь повалился.

Лёжа на спине, в чистое небо смотрел,

И неожиданно для себя, смехом залился.

Дача

Дача с огородом, была от города далеко,

А картошку, подошло время окучивать.

Добираться по плохим дорогам, нелегко,

Из-за объездов, приходилось накручивать.

И вот, взяв пару дней за свой счёт,

Плюс выходные, небольшой отпуск получился.

У Александра было, по огороду, по даче расчёт,

Он на пять дней, из города отлучился.

Положив то, что понадобиться на эти дни,

Жена пожелала, без проблем добраться ему.

В пятницу, должны были встретиться они,

Жена и сын, собирались приехать к нему.

Александр взобравшись, поудобней сел на телегу,

Хлестнул по спине лошадь, отправился в путь.

Копыта мелькали, переходя к лёгкому бегу,

Ещё немного, и ему за дом надо свернуть.

Много лет, дорогу эту не ремонтировали,

Здесь были бесконечные ямы и вечные лужи.

Постоянно говорили, что сделать планировали,

Но с каждым годом, становилось всё хуже.

Довольно поздно, Александр прибыл на дачу,

Распряг лошадь и завалился сразу спать.

Он поймал, по-видимому, сегодня удачу,

Из грязи телегу, не пришлось ни разу толкать.

Кроме окучиванья, предстояло починить забор,

Кое-где он подгнил и сильно покосился.

Примерно с минуту, искал инструментов набор,

Немного подзабыл, в каком месте хранился.

Жена порадуется, увидя результат работ,

Тем более, завтра к вечеру, с сыном прибудут.

Хотя на даче, ещё много всевозможных хлопот,

Зато до воскресенья, на свежем воздухе побудут.

Но помешал дождь, всё по-своему сделал,

С самого утра пятницы, не переставая лил.

На огороде, такую грязь и кашу наделал,

Что на дачу, приезд семьи не сулил.

Александр оставался один, на улицу не выходил,

В такую не погоду, возвращаться не видел смысла.

Момент для езды, ну никак не подходил,

А эта чёртова дорога, как по осени раскисла.

Все газеты, которые сюда он взял с собой,

От корки до корки, за эти дни перечитал.

Вдоль и поперёк, истоптал, дои ходьбой,

От скуки, свои шаги по полу, как овечек считал.

Эти дождливые дни, лошадь в сарае была,

Жевала солому, и всё это время, дремала.

В ночь на воскресенье, последняя туча уплыла,

Днём жарило так, что силы отнимало.

Дорого кое-где подсохла, можно и обратно,

Но всё равно, в некоторых местах была грязь.

Конечно, ехать, по такой жиже отвратно,

Всё время быть внимательным, да застрять боясь.

Александр прибыл в город, довольно уставшим,

Обратный путь, вымотал основательно его.

Он в грязи, раза три оказался застрявшим,

Был немного раздражён и угрюм от всего.

Зайдя домой, он жене мило улыбнулся,

Но она, в обморок упала мгновенно.

Подбежав к ней, над ней растерянно нагнулся,

Приводя в чувство, по щекам бил попеременно.

На шум прибежал сын, и в лице побледнел,

Отскочил в сторону, уста его обронили:

–«Ты кто?! – его взгляд от страха леденел,

Мы буквально вчера, с мамой тебя похоронили!»

Александр, в непонятных мыслях прибывал,

Решил, что у всей семьи поехала крыша.

В такой ситуации, он раньше не бывал,

И как себя вести, раз такое слыша?

Жена очнулась, муж ей холодное приложил,

Тогда первые страхи, и непонятки улеглись.

Муж им, всё по порядку, рассказать предложил,

А то слишком фантазией, они увлеклись.

«Как и договорились, они в пятницу приехали,

Его мёртвым обнаружили, на полу лежащим.

От такого, чуть с катушек не съехали».

Голос жены в этот момент, был дрожащим.

Александр выслушал, образовалось замешательство,

В перевес сказанному, свою историю рассказал.

Повернувшись к окну, там было его доказательство,

На не распряжённую лошадь, рукой показал.

Сын ответил, что его лошадь в стойле находится,

С дачи вместе с ними, в город убыла.

И ещё, про погоду никак не сходится,

У отца лил дождь, а у них жара была.

Пошли посмотреть, ещё больше удивились,

Эти две лошади, как две капли схожи.

Потом на кладбище, всей семьёй явились,

Итог, мертвец и Александр были тоже похожи.

И, как, такую чертовщину было объяснить,

Ничего для разумного восприятия, не пролило света.

Со временем, эту загадку не удалось прояснить,

И все вопросы, остались без малейшего ответа.

Монах и крестьянин

Монах заказал в таверне пива,

Из бочки свежего разлива.

С удовольствием отхлебнул,

Нос в пену макнул.

Видно на жаре перегрелся,

Холодным пивком загорелся.

Голова в висках разболелась,

Отдохнуть немного хотелось.

Крестьянин за стол подсел,

На монаха, вызывающе посмотрел.

– «На спор попьем пивка?»

И две кружки заказал наверняка.

-« Кто больше пива в себя вольёт,

Тот и вверх, в споре возьмёт».

Так они вдвоем решили,

До дна кружки осушили.

Вроде виски перестали болеть,

Монах сильнее стал хмелеть.

Любопытные вокруг них собирались,

Происходящим, интересовались.