Первые шаги

Поразила плоть, как стальной кинжал.

Гильза отскочив, по земле покатилась,

Привычная отдача, приклада в плечо.

Облегчение, на всё тело свалилось,

Расслабляться рано, ещё в бою горячо.

Он уже чувствовал, она рядом ждёт,

Готовая с пулей, за жертвой отправиться.

Нужную цель, глаз мгновенно найдёт,

С которой старушка, тут же расправится.

Сколько времени прошло, не засекал,

Целиком и полностью, обзор держал.

Появившегося неприятеля, огнём отсекал.

Вот и очередной, он на спуск нажал.

Как нож по маслу, сегодня дело шло,

Эту костлявую, можно поблагодарить.

Немного патронов, сегодня мимо ушло,

Не надо так часто, им жизнь дарить.

Тут, доли секунд, разглядеть хватило,

Как эта смерть, с той стороны появилась.

В холодные объятья его схватила,

На другой пуле, к нему возвратилась.

Я свободен!

Густой полумрак, висел свинцом,

Где-то затухали свечи, тихо догорая.

В тёмном углу с усталым лицом,

Сидел постоялец, в кости играя.

Партию за партией, он проводил,

Никто к нему, не смел подойти.

Одним из последних всегда уходил,

За азартного игрока, он мог сойти.

Поднятием руки, выпивку просил,

Любимый ром, видеть рядом желал.

Ни слова при этом не произносил,

Отпугивающим огнём, каким-то пылал.

Посетители, не заостряли внимания,

Как он в одиночестве, кости кидал.

Видать у него сильная мания,

Раз поиграть с собой, никому не дал.

Длинные космы, жиром блестели,

Одежда так же, частотой не отличалась.

Раз за разом, его кубики летели,

Игра за столом никогда не кончалась.

Если вдруг звучали оскорбления,

От людей, наделённой пьяной отвагой.

Он таким, не давал послабления,

Резким выпадом, колол их шпагой.

От каждодневной неудачи в игре,

Он с размаху, бил кулаком по столу.

Вставал, растворяясь за дверью во мгле,

Оставляя, тяжёлые следы на полу.

У него на столе, подсвечник стоял,

А в нём огарок, он его не поджигал.

Пальцами воротник, частенько мял,

Если хотели поджечь, взглядом обжигал.

В один из будничных вечеров,

Он будто бы всем, преподнёс подарок.

Появился, разделить с собою кров,

И зажёг, неожиданно для всех огарок.

Играя, у него улыбка разбежалась,

Красные глаза, радостно заискрились.

Одна и вторая рука, на груди прижалась,

Чёрная треуголка на пол свалилась.

– «Я свободен!» – он с криком вскочил,

Проснулись те, кто за столами спал.

Первому попавшемуся, кубики вручил,

И за дверями таверны, навсегда пропал.

Посетители, во всём этом усомнились,

Огарок давал, еле дышащий свет.

Любопытства ради, к столу устремились,

На другом конце, сидел силуэт.

Тому, кто держал кубики, прошептали:

– «Ну что, начинаем?» – донеслось до ух.

Кубики из рук, неожиданно упали,

В мгновение ока, огарок потух.

Тайна Петра

Лодка бесшумно скользила,

По зеркальной озёрной воде.

Чуть слышно, хвостом рыба била,

Плескалась порой кое-где.

На рассвет Петру всё равно,

Плавно вёсла он опускал.

Видно руки набиты давно,

Лихо лодкой своей управлял.

В небе, клин птиц пролетал,

Новый день зарождался.

Пётр ориентир искал,

Почти до него добрался.

Мысли всякие его посещали,

Вроде вокруг никого не видать.

Хорошо, что еще не узнали,

А то смерти не избежать.

Ударилась лодка о дно,

Пётр вёсла сушить положил.

Он это место посещает давно,

Кое-кто у него здесь жил.

Его дочка встречала и жена,

Они в железных масках, были.

Проказой каждая была поражена,

Поэтому на лице их носили.

Давно из города, их прогнали,

Пётр свою семью любил.

Пожитки наспех собрали,

Их в дали, от всех поселил.

Не часто, он их навещал,

Так месяцы и годы шли.

Хорошо, что никто не знал,

А то их непременно сожгли.

День выдался очень ясным,

В кругу семьи он проводился.

С настроением прекрасным,

Пётр в лодку садился.

 Терновый рыцарь

Тебе все нипочём,

Ты от смерти спасён.

Просто дело в том,

Ты сейчас заговорён.

Стрела мимо пролетит,

Нож в сантиметре пройдёт.

О внезапности, кто-то предупредит,

Все пока гладко идёт.

Смерть, ищет выходы,

Из твоего лабиринта к тебе.

Её шаги, неправильные ходы,

Везет пока твоей судьбе.

Тебя боится враг,

В сражении, ты первый боец.

На высоте твой флаг,

На шлеме терновый венец.

Твое копье, издали блестит,

Острие нацелено в плоть.

Твой конь, вихрем летит,

Ты готов, соперников колоть.

На поединок вызываешь,

Кто тебе не по нраву.

Что победишь, ты знаешь,

Учиняя над ним расправу.

Смерть упорно играла,

Надоело ей, неправильно ходить.

Она выходы искала,

Тебя надо было победить.

Однажды ты полюбил,

Тебя незнакомка поразила.

В душу её пустил,

А она двери, смерти открыла.

Тысячник Фирак

Тысячник Фирак, любил поиграть.

Да так, что не мог остановиться.

Порой, последнее приходилось отдавать,

Или вусмерть, тут же упиться.

Жалование, которое он получал,

в несколько дней, без следа пропадало.

Сломя голову, играть бежал,

Больше ничего, его не волновало.

Напившись пряного вина, Фирак,

Стал играть на голову с палачом.

Победитель, казнит побежденного так,

Что голову отсекал, своим мечом.

У Фирака в глазах всё двоилось,

Он упорно пил и «кости» азартно кидал.

Опрокинул вино, на пол оно разлилось,

и громко икнув, навзничь захрапев упал.

Проснувшись, его голова лежала на пне,

руки были связаны за спиной:

–«Помнишь, ты вчера проиграл мне,

Теперь расплатишься своей головой».

Потом палач, на ухо прошептал:

–«Твой сотник меня подкупил,

Он метит на твоё место, ты знал?

Твою смерть, он щедро оплатил».

Меч со свистом опустился на пень,

Голова оказалась в руках у палача.

Вот так, для Фирака закончился день,

Кровь стекала с лезвия меча.

Убийство в галереи

Убийство в картинной галереи, произвёл шок,

Охранника зарезали, при обходе залов.

Эта новость пробежалась, как по руке ток.

Буд-то подожгла, разом тысячи запасов.

Розыск убийцы, к нужной ниточке не привёл,

Почерк преступления, ни с кем не был схож.

Сыщик находился в тупике, который дело вёл,

Убийца был в своём преступление, хорош.

Долго искал, но никаких не было улик,

Ничего подозрительного никто не видел.

А зацепки при-проверки, превращались в пшик,

Так что сыщик, отошёл от дел.

Это расследование, быстро потеряло оборот,

Его положили в архив «нераскрытых», и забыли.

Но совсем скоро, случился неожиданный поворот,

В галереи опять, охранника убили.

Новый виток расследования, закрутился,

Вопросы, все те же самые остались.

Почерк от первого убийства не изменился,

И вновь зацепок не было, как не старались.

Было ясно, убийца профессионально знал дело,

И убивал, одним и тем же клинком.

Только кровь на полу и холодное тело,

И больше ничего, всё заканчивалось тупиком.

Задержали тут, подозреваемого одного по наводке,

У него оказалось алиби, приказали отпустить.

Сыщик себя чувствовал, как на сковородке.

А охрана по двое, на обход стали ходить.

И тишина, только вопросы, а не ответы.

Штиль, наметился в этом странном деле.

Всякую не подтверждённую ерунду, писали газеты,

Читатели, не одну пустышку на этом съели.

В архив на полку, положили опять это дело,

И оно стало покрываться слоем пыли.

Время проходило, время не заметно летело,

Об этих не раскрытых убийствах, все позабыли.

И тут, гром среди ясного дня прогремел.

Двое зарезанных охранников в зале лежало,

Сыщик, от этой новости, чуть не онемел.

А большинство охранников, с этой работы убежало.

Тень недоверия на сыщика упала,

Его обвинили в непрофессионализме и отстранили.

Как и в прошлый раз, полиция на след не напала,

В итоге, это дело опять в архив положили.

А сыщик, с этой всей нелепицей не смерился,

Слишком гладко и чисто убийства происходили.

В ночной обход по галереи, попросился,

Ему разрешили, так как залы уже не обходили.

Несколько ночей не спал, по галереи ходил.

Тишина, только паркет под ногами скрепит.

Не малейшей улики, для раскрытия не находил,

Как и город, здесь всё и вся вокруг спит.

Уходя, он краем глаза посмотрел на картину,

Из неё, кто-то выскочил, и сделал к нему рывок.

Сыщик получил, неожиданный удар в спину,

Только и увидел, торчащий из себя клинок.

Угрюмая башня

Одинокая башня, на холме возвышалась,

Угрюмым исполином на фоне казалась.

Её бесшумная река огибала,

Плавным потоком мимо пробегала.

В сыром подвале, девица томилась,

Заунывная песня оттуда доносилась.

По вечерам она, на свободу выходила,

На закате солнца, по берегу бродила.

Её видели, но подойти боялись,

Стороной побыстрее обойти старались.

Так она в одиночестве и ходила,

Спасителя своего годами не находила.

Никодим однажды девицу повстречал,

В сердце ему, образ её запал.

Переселив себя и нахлынувший страх,

Направился к ней, на дрожащих ногах.

Он подошёл, она обернулась,

Приветливо и мило в ответ улыбнулась.

Красота девицы оказалась безупречна,

А сама она была легка и беспечна.

Чудесно они время вдвоём провели,

Валялись на траве и венки плели.

Девицу Никодим с успехом покорил,

Счастье в этот вечер ей подарил.

На небо выпали звёзды, вышла луна,

С тоской посмотрела на башню она.

–«Мне пора уходить, оковы на себя одевать,

Завтра вечером, сюда выйду опять».

-«Поведай мне, как тебя из башни спасти,

Оковы колдовства снять и счастье обрести.

Я, для этого не пожалею своих сил»,

Никодим, с решимостью у девицы спросил.

-«Неугомонное время вперёд спешит,

Моё тело сгнило, один скелет лежит.

Мне некуда душу свою возвратить,

Я буду вечно, под башней ходить».

Угрюмая башня светом засеяла,

Девица ахнув, мгновенно пропала.

Никодим один на берегу остался,

Мыслью об освобождении задался.

В дремучие леса, куда люди не ходили,

Потому что колдуньи, веками там жили.

Отправился Никодим, услугу просить,

Так сильно хотел с любимою жить.

Колдуньи смеялись, Никодиму угрожали,

В безмозглую курицу превратить обещали.

Но за то, что он не побоялся прийти,

Его зауважали, и пообещали средства найти.

После того, как клятву заключили,

Ему мешочек с порошком вручили.

Раз в год, он должен к ним приходить,

Месяц жизни своей, им дарить.

К угрюмой башне Никодим побежал,

Останки девицы в подвале откопал.

Порошком посыпал и её оживил,

В счастье и любви с нею зажил.

Банк

Закончился трудный, но успешный сезон,

Расплатился Иван Алексеич с кредитом.

Аренду, зарплату, налоги заплатил он,

Теперь с тревогой думал о том:

Что скоро в банк ему собираться,

Откуда он может и не вернётся.

С семьёй в очередной раз прощался,

Может и в этот раз, всё обойдётся.

Мысли изо дня в день, нагнетались,

Иван Алексеич в тревоге пребывал.

До банка считанные дни оставались,

Озабоченность на лице, уже не скрывал.

Нервы играли, злую шутку с ним,

На бутылку налегать заметно зачастил.

Может делом заняться, ему другим?

Нет, порядок, и закон он чтил.

В окно Иван Алексеич наблюдал,

Как из банка возвращался, довольный народ.

Значит банк, кредит им дал,

Повезло им на ближайший год.

Молитвы он, обращаясь к богу читал,

Напившись, жену и детей жалел.

«На кого, я вас оставлю», он причитал,

И жалостно, как пёс на них смотрел.

В своих магазинах, он не появлялся,

Пока кредит заново не брал.

С улыбкой из банка, тогда возвращался,

И целый год спокойно торговал.

Иван Алексеич, утром пораньше встал,

Жена погладила парадный костюм.

К обеду его, банк по записи ждал,

Сегодня он был, молчалив и угрюм.

Банк находился на пересечение проспектов,

Его богатый фасад, помпезно выделялся.

Тут слышно было множество диалектов,

Бизнес здесь, умирал и зарождался.

Ивана Алексеича пригласили в кабинет,

Он долго не вставал, молча сидел.

Его ждут там, откуда вырывается свет,

Хорошего исхода, он для себя хотел.

Зашёл, здесь ничего не изменилось,

Три пистолета, на столе лежало.

Смерть, кредит, и процент, внутри находилось,

Наугад рука рукоятку сжала.

Иван Алексеич почитал вывеску,

«Нам работать с клиентами не лень».

И приставил дуло к влажному виску,

Сегодня был не его день.

Не всем людям везло и удавалось,

Взять, так нужные им кредиты.

У многих печально всё получалось,

И они были, своей рукой убиты.

Узница

В заточении, девица ни один год сидела,

Через окошко на свободу смотрела.

Мрачные углы и стены её окружали,

Страдание с тоской они нагнетали.

Через решётку за погодой наблюдала,

Когда день и ночь всегда знала.

Свежий воздух, ноздри жадно вдыхали,

С каждым разом, всё сильней желали.

Её кормили очень скудно и редко,

Чёрствый хлеб да вода, жижа да редька.

На неё не падал, солнечный свет,

И была тощая, как живой скелет.

Её не лёгкая судьба с князем связала,

А она ему в сватовстве отказала.

За это, он приказал девицу заточить,

В сырой тюрьме заживо сгноить.

С годами про неё совсем забыли,

Только тараканы и крысы рядом были.

Она к ним привыкла, хотя поначалу боялась,

А сейчас, даже с ними игралась.

Я девицу узнал совсем недавно,

И это получилось, как-то случайно.

Когда моя собака виляя хвостом,

Открыла пасть, скрылась за холмом.

Переживая, её по окрестностям икал,

У башни с маленьким окошком увидал,

Оттуда руки бледные тянулись,

Видно моей собаке, они и приглянулись.

Я частенько стал приходить к узнице,

Она с печалью выглядела в лице.

Я её подкармливал, приносил еду,

Осторожничал, боясь накликать на себя беду.

Я девицу успокаивал и жалел.

Приходил к окошку, даже когда болел.

Она однажды попросила выручить её,

Что бы яд, я принёс для неё.

Я не хотел грех на душу брать,

И поэтому ей сумел отказать.

Она голодала, но её насильно кормили,

Каждый день узницу, за это били.

Но видя её страдания, я не смог,

Пусть простит меня мой бог.

В один из дней, я принёс ей яда,

Девица была благодарна и рада.

С тяжёлым сердцем, от неё уходил.

Собаку с силой от решётки отводил.

Я думаю, меня не осудят и поймут,

На том свете место в раю найдут.

Всю ночь моя собака скулила,

Из угла в угол жалобно ходила.

Я понял, девица приняла яд,

Она отмучалась, я был за неё рад.

Утренняя газета

Я купил газету и с улыбкой пошёл,

Прогулочной походкой, направился по парку.

Под листьями берёзы, лавочку нашёл,

Она стояла сбоку от входа в арку.

Зашелестела газетная бумага, в руках,

Запах печати почувствовал нос.

Глаза остановились на разных статьях,

Какие новости, мир нам сегодня принёс?

Утренний воздух, был свеж и чист,

Благоухал, началом великолепного дня.

Сейчас это время, как чистый лист,

Это давало энергию, мне и для меня.

Отыскал интересную статью, взглянул,

И первые строчки, про себя прочитал.

Как тут щенок, за штанину потянул,

Я дёрнулся, так как этого не ожидал.

Он гавкал и прыгал, просил поиграть,

Маленьким хвостом туда-сюда вертел.

Я улыбнулся и стал другую статью читать,

Потому что играть, я с ним не хотел.

С краю подсел интеллигентный старик,

Он снял шляпу, поприветствовал меня.

У нас, общий разговор возник,

О начале сегодняшнего, прекрасного дня.

Я опять голову в газету повернул,

Свежую статейку, с ним хотелось обсудить.

В этот момент, он куда-то улизнул,

А какой толк, было ко мне подходить?

Ну и ладно, буду дальше читать,

Но сложить цепочку, у меня не получалось.

Стал одну «фишку» сейчас замечать,

О чём в газете я читал, то и случалось.

Первое, о потерявшемся щенке писали,

В этот момент, он коло меня кружил.

Мои пальцы, дальше страница листали,

Свой взгляд, на вторую статью положил.

Там писалось об интеллигентном воре,

Который искусно обкрадывал прохожих.

Нащупав карман, я окунулся в горе,

Кошелька нет, он его вытащил, похоже.

И тут я, кое-что интересное сообразил,

Стал заголовки, подходящие в газете искать.

Один человек, помощь здесь просил,

Потерянные часы, хотел свои отыскать.

Мимо меня по дорожке он и прошёл,

Слегка полный, прихрамывая на одну ногу.

После него, я в траве часы нашёл,

Себе их оставлю, пусть идёт к своему порогу.

Пальцами листал, а мои глаза искали,

Немного решил посмеяться, о клоунах почитал.

Они появились и рядом сценку играли,

Я искренне до слёз, от души хохотал.

Насмеявшись вдоволь, я продолжил изучать,

К последней странице уже подобрался,

И стал себя богатым считать,

Так как в урне, мешок с деньгами валялся.

Об этом я, в этой статье и узнал,

Когда вора окружали, он всё туда и скинул.

На допросе, он об этом рассказал,

Естественно мешок, куда-то оттуда сгинул.

Но это было там, а я сидел здесь,

Тем более с волшебной газетой в руке.

Мешок с деньгами, мне достался весь,

И я закрыл газету, на последней строке.

Я вдыхал свежий воздух ноздрями,

Встал, поменял местами газету и мешок.

Ознакомился сегодня, с интересными статьями,

Для меня это был, сюрприз и шок.

Позади меня, лавочка всё дальше оставалась,

Я, улыбаясь, домой с сумкой возвращался.

Газета в урне под солнцем растворялась,

Новый день, новыми красками насыщался.

Чёрная полоса

Жизнь превратилась в гавно,

Чёрной полосой тянется давно.

Всё катится к чертям,

Нет выхода, ни тут, ни там.

Лошадь его, ноги сломала,

Корова, заразу поймала.

Удача от Карла убежала,

А куда? Увы, не сказала.

Дом набок покосился,

Сарай сгнил и повалился,

Урожай расти, не желает,

Дух неудачи над Карлом летает.

Пальцы на руке отбил,

Зато гвоздь в стену забил.

Руки совсем опустились,

Успехи, в пропасть катились.

Вот такой он кретин,

Но есть выход один.

Верёвку в доме отыскал,

Да в лес с ней зашагал.

Неплохое дерево стоит,

И, верёвка крепко висит.

Карл петлю на шею надел,

Повис, покраснел, захрипел.

В этот момент, взгляд пал,

В дупле чугунок стоял.

Монеты в нём лежали,

Видно никому не принадлежали.

Из петли вылезти захотелось,

«Жить, жить!», в голове вертелось.

Ну и тут как назло,

Ему опять не повезло.

У висевшего мёртвого дяди,

В селёдочном взгляде.

Чугунок навек застыл,

Он себе этого, не простил.

Чудовище и сон

Дрожу и со страхом наблюдаю,

Как быстро солнце садится.

Доживу ли до завтра, я не знаю,

Всё равно буду спать ложиться.

Опять пробьёт двенадцать часов,

И меня покроет липкий страх.

Дверь, закрытая на тяжёлый засов,

Заскрипит и чудовище в двух шагах.

С каждым днём ближе подходит,

Чует меня и мой дикий страх.

Короткую дорогу ко мне находит,

Он уже отражается в моих глазах.

Рассвет спасает меня в этот раз,

До темноты живу, как простой человек.

Но скоро придёт этот час,

И ближе подойдёт чудовище без век.

Мерзкой гнилью из пасти несёт,

Холод сковывает руки мои.

Чувствую, никто от него не спасёт,

Буду полагаться на силы свои.

Этой ночью, чудовище дошло до меня,

Во сне руку мою надкусило.

Но соседским петухом спасён был я,

Его кукареканье, меня разбудило.

Целый день, я не мог места найти,

Рука разболелась и стала гнить.

Кот мой нервничал, пытался уйти,

Как же мне жизнь свою сохранить?

Я боролся как мог, но сон взял своё,

Моё сознание во сне очутилось.

В холодной мгле, потонуло тело моё,

И это чудовище из темноты явилось.

Я испытывал боль и не мог пошевелиться,

Голодная пасть мою плоть пожирала.

Видел, как чудовище веселиться,

Когда куски мяса от меня отрывала.

На заборе, петух «новый день» пропел,

Солнечные лучи по крышам бежали.

Чудище, почти сожрать меня успел,

Одни кости на кровати лежали.

Чужое добро

Обокрав склепы, отправились назад,

Хорошо поживились, каждый был рад.

Тэд прошептал: «почаще сюда приходить,

Богатые усыпальницы здесь находить.

Золотые кольца и цепочки, можно продать,

За это неплохую сумму, могут дать.

А другие побрякушки надо закопать,

Пока на виду, их нельзя оставлять.

Надо быть осторожней сейчас,

Охрана ходит здесь, в этот час.

Главное, никаких следов не оставлять,

И в следующий раз прийти опять».

Луна свысока за всем наблюдала,

Кладбище, таинственным светом освещала.

Воры к выходу украдкой пробирались,

Услышав шорох, к земле прижались.

Охрана за склепами вдали показалась,

В сторону приятелей она приближалась.

– «Тэд, к болоту бежим, там не найдут,

А скорее всего, они туда не пойдут».

Вот ноги хлюпают в болотной жиже,

За спиной становилось всё тише.

Кладбище осталось далеко позади,

А болото ещё, предстояло пройти.

Один из них, скривил в ужасе лицо,

И дикий крик вырвался из него:

– «Меня вниз, кто-то за ноги тянет!»

Тэд обернулся и такое наблюдает.

Как его приятель, в болотной жиже,

Становился всё ниже и ниже.

Тэд схватил мешок и побежал.

Вскоре споткнулся, на четвереньки упал.

Мешок отлетел в сторону на кочку.

Он почувствовал сердца стук.

На его жизни поставили точку.

Тэд ощутил, касание холодных рук.

Так же луна продолжала светить,

А охрана по кладбищу тоже ходить.

Мешок с награбленным, наклонился,

И в болотной жиже, медленно скрылся.

Шутки болота

Аникей клюкву собирал,

Аккуратно в корзину клал.

Чем больше в болото уходил,

Тем сочнее её находил.

Тихо болото бурчит,

Как голодный желудок урчит.

Требует во чрево еды,

Попал сюда, жди беды.

– «На помощь, помогите, тону!

Тянет меня, нечисть ко дну!».

Аникей бросился к нему:

– «Держись, сейчас руку протяну!».

Голова скрылась в жиже,

Затягивало тело ниже и ниже.

Одна рука, наверху осталась,

За воздух судорожно цеплялась.

Аникей из болотной пасти,

Не сумел человека спасти.

Но его, та рука крепко сжала,

И Аникееву руку не отпускала.

Тянула в бездну за собой,

Своей крепкой и хваткой рукой.

Аникей вырывался и кричал,

На помощь громко звал.

Неподалёку, человек клюкву собирал,

В нём, себя вдруг узнал.