Полная версия
Меч Тионара
А несколько раз в сезон происходило очередное открытие червоточины. И каждый раз Аходонан и Стеорд выглядели недовольными. Не удивительно, ведь они так и не ушли дальше собственного скопления звезд за то время, что Пронт гостит в Рагларе. А гостит он около сезона.
Слишком мало магии в мире. Раньше все это было куда легче. Но при этом никто не может сказать, как усилить результат. Обычно Стеорд после этого подолгу просиживал в своих покоях. В предпоследний раз он не объявлялся три дня. Явился весь растрепанный, истощенный, словно все три дня бился с тираноящерами. Похоже, в этот раз он что-то придумал. Ох, не вышло бы это боком.
– Следующее открытие завтра на закате, – заговорчески шепнул он Пронту. – Есть у меня одна идея, как усилить мощь червоточины и отправить ее дальше.
– Поделитесь? – поинтересовался Пронт, чуя неладное?
– Все завтра, – таинственно улыбнулся старейшина. Интриган проклятый, не перестарался бы.
Но, и на завтра не случилось чуда. Стеорд решил насыпать больше листьев с проросшего посоха Очищения, чем это было установлено правилами. Но, уйти удалось едва ли дальше, чем в прошлые разы. Да и управлять стало сложнее из-за неправильной пропорции. Пронт начал побаиваться, что старейшина, как и верховный маг, что рвал на себе волосы, окончательно впадут в депрессию.
И он ничем не мог им помочь. Он знал, что его силы, в сравнении с силой листьев Перводрева, это ничто. Он даже на полет стрелы не расширит радиус охвата червоточин. Но, вряд ли есть еще что-то более сильное, чем листья дерева, что когда-то делилось своей жизненной и магической силой со всем Альконаром. А сегодня его едва хватает на поддержание жизни в том виде, в каком она всегда существовала.
Они летели уже четыре дня. Запасы еды были на исходе, а в такую погоду пайка, которого обычно хватало, становилось мало. Энергии, чтобы согреваться, не хватало катастрофически. Есть приходилось гораздо больше, а еды почти не оставалось. Мешок с фруктами для пегаса давно опустел. Животное еле находило силы, чтобы продолжать махать крыльями.
По вечерам и на отдыхах, которые стали все чаще, пегас обгрызал заледеневшие ветки с деревьев и кустарника. Конрад прекрасно понимал, что толку с сухих деревьев почти никакого. Крылатый конь просто пытался набить живот хоть чем-нибудь. Он пытался дать пегасу кусок вяленого мяса. Последний, но что поделать? Не Конрад, а пегас тащит на себе двоих. Уж сутки проживет без еды, главное, не замерзнуть. Вот только пегас близко не позволил поднести к себе мясо.
А наутро разыгралась буря. Пурга заметала все вокруг, а видимость сократилась настолько, что не видно было даже соседних деревьев, что были на расстоянии броска камня под копытами пегаса.
Полет превратился в сплошное выживание. Бедный крылатый конь мало того, что был слаб, так еще и ветер теперь бросал его из стороны в сторону. А Конрад, что едва держался одной рукой за узду, потому что второй придерживал спрятанную за пазухой грамоту, был готов вцепиться в гриву пегаса зубами, чтобы его не сбросило с седла порывами ветра.
От снега и ветра кольчуга смерзлась почти что в латы, а одежда внутри даже не пыталась согреть его. Он понял, что еще немного, и он свалится вниз, а ослабший с голоду и холоду пегас не сумеет его поймать. Вот уж не хотелось бы помереть посреди леса, с грамотой за шкиркой. А найдут его только весной, когда сойдет снег. И хвала Кедопегу, если это будут эльфы, а не волки.
Они сели под большим деревом. Разводить костер было бессмысленно, а слабый организм требовал отдыха, и ему было плевать, что он проспал четырнадцать часов прошлой ночью. Конрад и пегас уснули прямо под деревом, вырыв в снегу небольшое углубление, чтобы спастись от ветра. Пегас лег рядом, накрыв своего хозяина крылом. Стало теплее, но вот от голода это совсем не спасало.
А до Семгира осталось буквально пару часов полета. Но придется дождаться, пока не стихнет пурга. Иначе они либо рухнут от бессилия, либо потеряются в полном отсутствии видимости. Ждать, конечно, тоже рискованно, силы могут иссякнуть до того, как они дотянут до Семгира. Но выбор был небольшим, и, выспавшись, они получали хоть какой-то шанс добраться до города живыми.
Глава 3
Конрада и пегаса нашли через два часа на грани холодной смерти. Дерен, воевода Эрмиллиона, лично повел отряд на поиски в пургу, когда единороги начали неистово ржать, чуя беду. Тем более, что на их ржание послышался ответ. Сквозь пургу, где-то в лесу ржало животное. Галадрад и Дреол тут же, без лишних переговоров и ожидания согласия Дома Собраний, отдали приказ на спасательную операцию. Ржание лошади означало либо единорогов эльфов, либо человеческих коней. В любом случае, это был кто-то из друзей, и он был в беде.
Нашли их быстро. Единороги чувствовали лошадь и шли сами. Примерно через час блуждания в пургу они увидели силуэт крылатого коня, что волочил что-то по земле, держа зубами. Он отрывался от ноши только для того, чтобы жалостливо отправить по воздуху очередное ржание. Сигнал, по которому единороги и нашли его. И волочил он человека. Тот не двигался и совсем не подавал признаков жизни.
Дерен приказал привязать пегаса к единорогам, а человека уложить на запасного и отправить в госпиталь. Даронавпот, как звали его эльфы. До города шли медленнее. Пегас оказался совсем без сил. Его было решено, по прибытию в город, разместить не иначе, как в императорских конюшнях. Животное явно волочило своего седока очень долго, да и дорогу к городу нашло само. Все же, умнее конеподобных ездовых животных не найти. Так считал и лишний раз убедился в этом старший воевода Эрмиллиона.
У Конрада было сильное переохлаждение и слабость от голода. Едва он пришел в себя, как его напоили питательным варевом из трав, овощей и мяса. Бульон был не самым вкусным питьем в его жизни, но он был жирным, наваристым и уже через несколько минут Конраду стало полегче. Он ощутил, как его организм оживает и восстанавливает силы. Тем более, что напиток был горячим, а согреться ему было крайне необходимо, потому что его лихорадило.
Когда он смог уже самостоятельно сидеть на ворохе из подушек, ему поставили на столик около тряпочной кровати бурдюк с водой и небольшой чугунок с этим варевом. Затем ему обеспечили покой на целые сутки. Лекари заходили лишь изредка, чтобы убедиться, что у человека есть запас воды, и что чугунок с бульоном все еще достаточно согрет.
На следующий день ему дали позавтракать уже злачной кашей, сваренной на молоке и услащенной кусочками сушеных ягод. Силы возвращались к нему стремительно, тем более, что отдых эльфийские врачи умели организовывать. Помимо воды он пил теперь отвары из целебных трав, что сбивали с него температуру.
Он знал лишь, что он в госпитале Семгира. Лекари объяснили ему, что он едва не замерз в лесу, но его пегас приволок его к городу, где его нашел отряд телохранителей императора во главе с верховным воеводой. Больше ему ничего не говорили и запретили много разговаривать самому.
В обед он поел сытной похлебки с эльфийскими лепешками. Они всегда нравились Конраду. Они пеклись на углях, отчего имели аромат костра и некую пряность во вкусе. А так же аппетитно хрустели прожаренной корочкой. Он уже позволял себе вставать и пройтись по палате, пока врачи не видят.
Примерно в это же время он услышал в коридоре какую-то возню и поспешил лечь обратно на кушетку. Из-за дверей раздавался спор. По голосу он узнал своих лекарей, они спорили с кем-то на эльфийском. Он мало знал этот язык, но смог из знакомых слов понять, что к нему посетители, а врачи пока запрещают его беспокоить. Но, против императорских телохранителей сопротивление бесполезно. Дверь отворилась, и к нему вошел тяжеловооруженный солдат в тяжелом кольчужном доспехе.
– Как ты себя чувствуешь? – без представления и формальностей спросил эльф.
– Уже лучше, – ответил Конрад. – Думаю, стоит поблагодарить вас за мое спасение?
– Поблагодаришь своего пегаса. Это он тебя приволок почти к самым воротам города.
– Что ж, – решил сменить тему. – Могу я узнать ваше имя и дело, с которым вы пришли?
– Дерен, воевода императора Галадрада, предводитель войска Эрмиллиона и старший телохранитель императора, – отчитался эльф, сняв шлем.
Это был эльф светло-зеленого цвета кожи, с древесным цветом волос, сросшимися бровями, острым носом и пухлыми губами, кончики которых слегка уходили книзу, отчего он казался грустным гномиком без бороды. Сложен он был достаточно хило для своих доспехов, да и выглядел весьма молодо для своего звания. Хотя, понятия возраста и телосложения у эльфов сильно рознились с людскими.
– Я Конрад Старгонский, гонец от Старгонского князя, разведчик Старгонского княжества. – Прибыл в Семгир, к Его Императорскому Величеству Галадраду со срочным донесением от князя Барлина.
– В таком случае я распоряжусь об особых условиях содержания, – вставил Дерен, оглянувшись на общую палату, куда свозили как калек, так и больных с обморожениями. – Вы можете доверить мне донесение от вашего князя. Я уполномочен передать его лично императору.
– Хорошо, благодарю вас, – склонил голову Конрад, насколько это позволяло его полулежащее положение. – В моих личных вещах хранится грамота от Императора Мапоя о заключении союза между Мапоем и Хотией в лице Барлина. Его и нужно доставить Его Императорскому Величеству для решения общей политической обстановки.
– Послание будет передано, Конрад Хотский, скорейшего вам выздоровления, – Дерен подался уже к выходу, когда Конрад окликнул его.
– А как там мой пегас?
– Ваш питомец в полном порядке. Он был слаб и голоден, когда мы нашли вас. Сейчас он в императорских конюшнях. За ним ухаживают так же, как за личными единорогами императора наши друиды, кормят отборными кормами. Думаю, если у вас нет серьезных заболеваний из-за переохлаждения, вас скоро выпишут. Тогда вас вызовут к Его Императорскому Величеству, и там мы продолжим обсуждение вашего вопроса.
– Спасибо, – вновь кивнул Конрад, позволяя в этот раз воеводе Эрмиллиона покинуть общую палату, где лежал сам.
Его, как и говорил Дерен, перевели в отдельную палату. Где он был один. Уход был все так же на высоком уровне. Кормили его достойно, он даже начал поправляться, не заметно, но чувствовал он себя прекрасно. Потому, уже через пятину его выписали из госпиталя, и он отправился к дворцу, чтобы выяснить, куда ему деться теперь.
Там ему повелели найти себе жилье в резиденции дипломатов. Стоит дороговато, но там и условия получше, чем в какой-нибудь таверне. Даже лучше, чем в соборах и монастырях, где его вряд ли приняли бы, поскольку он другой веры. Со смертью Кедопега шаткий союз между религиями рухнул. А благодаря Союзу, который навязывал свою религию, пусть и ту же, что у людей, силой, служители Эрмиллиона стали неприязненно относиться к чужакам.
Уже с наступлением второй весенней десятины, началась плотная работа над созданием новых политических грамот, которые следует доставить в Старгон и Мапой. Конрад едва не начал вслух молиться могуществу Кедопеда, чтобы отправили кого угодно, только не его. Он устал от этих похождений, как никогда прежде. Покоя он хочет. Хоть несколько десятин провести дома, с семьей. Покушать домашней еды, покататься с сыном на лошадях или полетать на пегасе. Да что угодно делать, только бы дома, а не на треклятой службе.
После всего, что произошло, и отчасти по причине организованной военной деятельности гноллов, эльфы внесли на рассмотрение вопрос о тройственном военном союзе. Этот союз требовал от всех участников незамедлительной помощи в случае войны. А если гноллы возьмут южные границы Гирмо, ничего не помешает им однажды напасть на Эрмиллион.
Конрад не был политиком, он был всадником на пегасе, которому поручено было быть посредником во всех политических переговорах. Потому, уже через несколько дней он вновь снарядил пегаса, неся за пазухой уже две грамоты: старую, о заключенном союзе между людьми и минотаврами; и новую, прошение Эрмиллиона на заключение военного союза сроком на десять лет, с возможностью продления.
Никто не будет держать город в осаде дольше, чем хватает его терпения, когда у него есть осадная техника. Онагры и стрелометы были у Беордваля в запасе. Сегодня они окружали Литше. Огромный город болотников, старый и ценный. Его позиция на южном полуострове давала возможность гноллам беспрепятственно ходить судами в море Риз. Стоит им взять город, как они получат прямую связь с северным материком.
А вот чего не было у Беордваля, так это терпения. Он жаждал начала военных действий. Единственное, что сейчас сдерживало его это то, что еще не все гноллы заняли свои места, окружив город непроходимым кольцом.
Город итак слишком долго в осаде. Первые корабли высадили гноллов едва ли не в конце зимы. Тогда они и осадили город, дожидаясь прибытия остального войска и самого Беордваля. А сегодня, на пятьдесят пятый день весны, гноллы, под командованием бьерна ворвутся за стены города и установят свою власть в болотистых землях рептилидов.
Медвежий рев сотряс ночную степь. Это был сигнал Беордваля о начале атаки. Фаларики, полыхающие огнем заряды, друг за другом срывались с чаш онагров и летели навстречу каменным стенам города. При каждом ударе создавался взрыв большой ударной мощи, что сотрясал стены, постепенно выбивая из них куски камня. Медленно, но верно стены падут под непрерывным обстрелом онагров и стрелометов, сея попутно панику в душах защитников и пожары в городе, в случае перелета за стену.
Взрывы и удары грохотали всю ночь. Лишь под утро рептилиды, наконец, собрали свои силы и выставили на стены защитников. Начался ответный обстрел. Из башен стреляли катапульты, стараясь подбить онагры и стрелометы гноллов. А со стен сыпались горящие стрелы, веером рассыпаясь по многочисленному войску Беордваля. Войска пришлось отводить назад, жертвуя онаграми, на которых тут же сосредоточился весь огонь.
Это длилось до самого рассвета. Онагры один за другим выходили из строя, либо от перегрузок лопались канаты, приводящие в движения чашу, либо катапульты Бнотзэха все же попадали в цель.
Беордваль начал опасаться, что одними стрелометами стены не взять. Но те были достаточно расшатаны за ночь и, когда Вкипасе наполовину вылезло из-за горизонта, в стене образовалась достаточная брешь, чтобы в нее лавиной ворвались гноллы.
Всадники вошли первыми, налетев на защитников, что уже собрались под брешью в стене, готовые пасть, защищая город. Эти глупцы боялись. Но их страха было мало, чтобы они поняли, что защищать город горсткой солдат и сворой крестьян бесполезно. За конницей с неба начали падать летающие бойцы. И между всей этой давкой, едва находя узкие проходы сквозь стену из всадников, бежали копейщики гноллов.
Элемент неожиданности сыграл отличную службу гноллам. Если бы рептилиды заранее знали, что они идут, то к приходу Беордваля гноллов бы постепенно разбили защитники. Теперь же стоит прочно осесть в городе. Но пока рано говорить об этом. Негоже считать сколько ремней получится с ящерицы, пока не снимешь с нее всю шкуру.
Войска теснили рептилий. Уже к полудню битва переползла на центральную площадь, где остатки защитников неистово старались защитить здание городского совета. Горстка воинов пыталась удержать огромную армию гноллов. Глупо? Конечно, глупо, но это же ящерицы. Гноллы всегда считали их отсталыми и глупыми.
И теперь, когда под дождем из стрел и градом ударов, пали последние защитники, когда площадь покрылась лужами красной и белесой крови вперемешку, Беордваль взревел вновь. Низкий медвежий рев поставил точку в этой битве.
Литше взят, теперь войскам было необходимо, хотя чего там, они сами этого жаждали, пойти и отобрать у рептилий все, что у них было, диктуя каждому из выживших свои порядки. Порабощая их и, если придется, изничтожая любое сопротивление.
А Беордваль распорядится о разведке на север, чтобы подготовить тактику на следующую битву. Скорее всего, придется либо подготовить больше осадной техники, либо строить ее уже на месте. Все зависит от того, как сильно защищен следующий город, что находился немного западнее, но держал границы с Тиризом и Эрмиллионом.
Это была настоящая твердыня! Разведка доложила, что замок защищают два ряда стен. Но народу там немного. Из воинов едва тысяча, да пять-шесть тысяч крестьян. Пусть он и укреплен достойно, но все же, горсть народу такую махину не защитит. Тем более, что Беордваль давно уже приказал собирать осадную технику, которую используют рыцари для осады больших замков – Требушеты.
Большие тяжелые машины кидали стокилограммовые валуны почти на пол версты вперед, абсолютно недосягаемые для вражеских стрел. Один такой за несколько выстрелов проделает большую брешь в крепкой стене замка. А у Беордваля их было два с половиной десятка. А еще триста двадцать стрелометов, чтобы прикрывать их на время обстрела.
Войско взяло город в полукольцо, обложив с трех сторон. Осада длилась всего ничего, четыре дня. И этим утром, под конец шестого летнего десятка Беордваль дал команду в атаку.
Шеи требушетов, описав широкие полукруги, пустили камни на вражеские стены. Один из них угодил в решетчатые ворота, обратив те в обломки покореженного метала. Но брать город на подступ Беордваль не спешил. Он приказал смять башни вокруг врат, чтобы снизить смертность своих гноллов. Тем более, что со стен посыпались арбалетные болты, доставая достаточно далеко. Но, пока что потери были только в сопровождающих отрядах осадных орудий.
Бьерн-полководец отправил к стенам воинов на крылатых пантерах. Те осыпали арбалетчиков стрелами, мешая сосредоточить атаку на обслугу осадных орудий. Арбалетчики на стенах и в башнях начали отстреливаться в ответ. Требушетам гноллов угрожали только стрелометы в башнях, что стреляли горящими дротиками, норовя пожечь все осадные орудия Днапотиза.
Вкипасе стремительно двигалось к зениту. Несколько требушетов было потеряно, у остальных закончились снаряды, на стены были направлены только баллисты, посыпая их дротиками, что почти не наносили повреждений. Пришла пора заходить.
Пехота и лучники сорвались с мест. Замыкало это войско несколько отрядов пехоты, что несли с собой лестницы. Они должны будут пойти первыми на внутренние стены, дав дорогу остальному войску. В воротах уже стояли ополченцы из замка. Обычные крестьяне, у которых не было возможностей, кроме как пасть, защищая родную крепость.
Копейщики, ворвались в узкие ворота и начали сражения с крестьянами. Лучники сыпали стрелами навесом через ворота, осыпая защитников дождем из стрел. Это длилось не один час. Да, копейщики были гораздо лучше вооружены и обучены, но крестьян попросту было много. Чтобы перебить большинство и повергнуть их в бегство потребовалось много времени. Только под вечер войска прорвались в город, окончательно захватив ворота.
Это дало сигнал верблюжьему войску вступать в бой. Они тронулись с места, и в их арьергарде шел сам Беордваль со своим отрядом тяжеловооруженных гвардейцев. Они прошли сквозь отряды пехоты, преследующие крестьян и арбалетчиков до самых внутренних ворот. Защитники спешили забежать за внутренние укрепления, чтобы иметь время отдохнуть, пока со стен ведется огонь по нападающим, а на стенах сражаются рыцари.
Только вот закрыть ворота они не успели. Всадники Днапотиза волной захлестнули площадь вокруг ворот изнутри, а пехота уже ворвалась в башни, где взяла полный контроль над воротами, пропуская свои войска внутрь, на площадь, где сгрудились остатки защитников Ишлы.
Плотным потоком всадники гноллов врываются во внутренние укрепления, заполняя собой всю площадь перед дворцом. Они сметают легкие пешие отряды, прорываясь до рыцарей, что защищали подступы к дворцу. А уже тех пришлось давить едва ли не до самой ночи. Но, куда паре сотен рыцарей против огромного войска гноллов. Пусть и за полночь, но гноллы пробились во дворец и вырезали все, что могло держать в руках оружие.
Крепость была взята, это был хороший опорный пункт. Теперь рептилиды были отрезаны от южных границ с Тиризом. А на севере они граничат с Эрмиллионом. А уж от эльфов им помощи не дождаться никогда. Следующим ходом будет взятие столицы южного королевства Днапотиза.
Но, не стоит торопиться. Сперва нужно отправить отчет Хеределю и дать войскам хорошенько отдохнуть. Сегодня они будут грабить и убивать. Завтра и пару следующих дней праздновать победу. А уж потом можно будет готовить их к выходу на главную битву этого года.
Наконец-то, настал отдых. Барлин дал ему целых две десятины на то, чтобы привести домашние дела в порядок. Поправить крышу, купить жене шубу, позаниматься с сыном чем-нибудь полезным, съездить с ним на охоту. Полгода он ждал этой возможности.
Но сначала ему пришлось поучаствовать в налаживании военного союза с Эрмиллионом, покатавшись туда-обратно, затем поехать с грамотой в Мапой, к Джераме, затем обратно. Теперь Хотия, Эрмиллион и Мапой обязывались защищать друг друга в случае нападения на одну из сторон. Исключением мог быть случай, когда на другую страну так же нападал неприятель. Но откуда ждать беде Мапою? От фурий или фей, которые полностью зависят от подземных шахтеров и рудокопов? Упаси Кедопег.
Эрмиллион и Хотия опасались нападения Тириза. Но орки были слишком заняты собственными сварами и разборками о том, кто должен править всей землей Тириза. Собственно, в Хотии творилась та же беда, но теперь, когда Барлин заручился поддержкой эльфов и Мапоя, влияние Старгонского княжества резко возросло.
Барлин уже разослал дипломатов в другие княжества, призывая собрать совет князей, как это делается в государствах Союза. В случае успеха, он начнет выдвигать другие идеи, которые будут поддерживаться эльфами и минотаврами.
Это позволит ему однажды встать во главе Хота и править всей Хотией. Всего-то нужно подмять под себя неорское, троганское, кокорское и хотское княжество. Ключевые города Хотии. Вопрос лишь в том, сколько времени это все займет? Но, не будем загадывать наперед, объединение Хотии вопрос важный, но не все сразу. Стоит запастись терпением.
Как это негласно принято во всех землях Альконара, войско выдвигается в поход с первыми лучами Вкипасе. Знаменуя начало похода в новый день, или давая точную дату начала войны, если таковая началась неожиданно.
Так и Беордваль не любил нарушать традиции, потому на сорок первый день осени он сделал пометку в своем походном дневнике о начале похода на столицу Южного Бнотзэха, намереваясь дать хорошую затрещину Сисдиасу.
Такие дневники были у многих полководцев. Беордваль записывал туда основные даты походов, количество войск, которое имел в обороте, особые моменты в походе, вроде болезней, отравлений и чего-либо еще. После каждой битвы, помимо дат и наименований, туда записывались силы защиты по примерным подсчетам, потери обеих сторон, кто отличился и кто облажался. В общем, для воеводы, что постоянно живет отчетами своему сюзерену, это крайне незаменимый в походе предмет.
Первые несколько дней погода была пасмурной, но было прохладно, идеальная погода для огромной колонны воинов, что шли по чужим землям, не снимая доспехов даже на ночлег. Вкипасе из-за туч не могло раскалить доспехи, превращая обычный железный шлем в металлическую печь для мозга. Но и не было холодно, чтобы доспехи промораживали тело гноллов даже сквозь кожаные подкладки.
Идеальное время для движения. Но и это не уберегло его воинов от неразберихи. На четвертый день они затеяли бунтовать. Какова была причина? Причина была одна, спать с рептилиями им было омерзительно, а гнолл никто не видел уже почти год. Естественно, все были на взводе и на нервах. Еще немного и они будут готовы иметь не только ящериц, но и, упаси Кедопег, друг друга.
И вся эта несдержанная энергия переливается в то, что после ужина в стане Днапотиза развязался неслабый такой мордобой. Стенка шла на стенку, выкрикивая оскорбления и ругательства. Хорошо, хоть оружие никто не взял, но ведь в пылу драки могут и вынуть!
Беордвалю и всем тем, кто был далеко от эпицентра вспышки, пришлось утихомиривать разгорячившихся гиеноголовых, едва не ломая им ребра щитами, которыми разгоняли их из общей кучи.
После этого Беордвалю пришлось почти целый час орать на весь лагерь, как важно для Днапотиза проявлять цивилизованность и выдержку светского государства. А агрессию и оскорбления пусть приберегут для рептилидов, что снуют по этим землям, что теперь уже принадлежат Им!
Беордвалю пришлось пообещать им, что очень скоро поход закончится, тогда они смогут продать свои дома в старых землях и переехать вместе с семьями на эти. А Беордваль же, как он расчитывал, получит эти земли в надел. Будет собирать налоги с Фирокинао и местных деревень. Жить в Литше, и править оттуда, прислушиваясь только к церкви Кедопега, что ходит под богом и Хеределя. И больше никто не сможет вставить палки ему в колеса.