Полная версия
Меч Тионара
Но они ведь этого не сделали. Не покорили, не изничтожили. Они не воевали с эльфами, с орками. О них вообще не было ни слуху, ни духу. Все, что было известно о них, рассказывали эльфы из старых баек. Даже из ныне живущих эльфов очень мало, кто видел живых минотавров. Они вообще считали бы, что Мапой давно вымер в горах, если бы те регулярно не отправляли с фуриями и феями торговые обозы на обмен с Эрмиллионом.
Минотавры и с феями торговали, и с фуриями, что жили прямо над ними. Ну, может немногим севернее. Но все они жили на поверхности, а Мапою необходимы были ресурсы снаружи, как и снаружи нужны были металлы, что добывались минотаврами в глубоких пещерах. Так они и живут веками, в мире и согласии с другими народами. Тем не выжить под землей, а минотавры чувствуют себя здесь комфортно. А уж договориться о торговле всегда можно.
Сегодня, на восемьдесят третий день зимы, его пригласили, наконец, в зал совета. Где уже ждали языковеды и дипломаты обеих сторон. Ждали только его. И он спешил, едва не путая ноги в переходах и лестницах с широкими ступенями. Широкий шаг минотавров не был сравним с коротконогими людьми. Идти по ступенькам обычно было очень неудобно. Через раз ноги сами просили сделать два шага на одну ступеньку. Но сегодня Конрад перелетал сразу через две такие ступени.
Остановившись перед дверью, он поправил растрепавшуюся от беготни шевелюру древесных волос и вступил в зал, твердо глядя перед собой серыми, почти белыми глазами. Минотавры почтительно встали, встречая его, люди нехотя повторили этот жест вежливости.
– эФ та жое, золтаеэ9, – развел руки, словно перед объятиями, Джерама. – Керат агха хое шетл те. Зэе мвао10.
– Мвимви11, – поблагодарил Конрад одним из немногих выученных слов. То, что сказал ему император Мапоя, он итак понял. Из жестов.
– Они готовы подписать с нами союз, – раздался восторженный шепот одного из толмачей, как их звали в простонародье. – Осталась буквально пара формальностей.
– Я весь внимание, – бросил Конрад в середину стола, обращаясь ни к кому конкретному и ко всем одновременно.
Это оказалось, и правда, самым простым, что было за все это время. Пара подписей, императорская печать и взаимные клятвы в уважении и почитании народов друг друга. Это все, чего требовала союзная грамота, выполненная по старому, на пергаментном свитке. Хотя в Мапое уже вовсю писали перьями на бумаге.
Клятвы и те были заготовлены заранее. И были они на мапойском языке. Читать на нем было, конечно, невыносимо, но Конрад, как лицо, говорящее от имени Хотии, справился с этим на ура. Скорее бы доставить эту грамоту Барлину. Вот тот обрадуется новой силе.
Тем более, что союз был заключен именно с ним, если смотреть с дипломатической точки зрения. Именно его имя значилось в графе правителя. Теперь-то Хотия будет объединена в могущественное государство, с единым правителем и законами. Закончатся постоянные распри и бойни за клочок земли. Закончатся грабежи и набеги на соседей в поисках легкой наживы и чужой жены для поругания.
Едва выйдя из зала, Конрад подал прошение о варгах, на которых можно будет уехать. И отдал своим людям приказ собирать вещи. В Мапое, конечно, до безумия здорово, но пора и дома объявиться. Там жены, дети. Подумать только, полгода на чужбине. Но хоть не зря. Союз, высшее достижение, какого только можно было ожидать от этой экспедиции. И у них получилось.
Кто бы мог подумать, но альки и впрямь умели создавать небольшие дыры сквозь миры. Пронт лично видел, как те варили какое-то непонятное зелье, что напоминало дробленый мох по консистенции и цвету. Затем мазали этой гадостью какой-то инструмент, напоминавший «вороний клюв», только острие было длиннее. Затем старший маг просто взмахивали им в воздухе.
Орудие рвало воздух, словно старую льняную ткань, и в разрыве виднелось небо. Казалось бы, что оно такое же, как на Альконаре, но оно отличалось. Трудно сказать, чем. Может, там просто было темно из-за другого времени суток. Может, что-то еще. Но Пронт отчетливо понял, что это не просто какое-то зеркало. Это разрыв в пространстве. Оттуда на них и в самом деле смотрел другой мир.
– Сколько миров вы уже изучили? – с трепетом и глубочайшим уважением к этой науке поинтересовался Пронт.
– Множество, мой друг, – с улыбкой ответил Стеорд. Старейшина альков гордился впечатлением, которое их наука произвела на Пронта. – Скорее всего, все ближайшие. Мы научились управлять тем, где откроется червоточина. Неточно, но в звездные скопления попадаем. И мы не можем зайти далеко от дома. А новых миров становится мало, и мы все чаще видим одно и то же. Это трудно обличить, когда смотришь просто на чужое небо или чужие леса. Но это так. Иногда мы попадаем на ночное небо. И звезды стоят там в знакомом нам порядке. Видишь вон тех послушников?
– Которые с дощечками и цветными угольками? – Пронт скосил взгляд на стайку молодых альков, Совсем молодых. Они едва вышли из возраста детей.
– Именно, – сложил крылья перед грудью Стеорд, закрыв бороду по самый подбородок. – Это писцы.
– Но они же рисуют? – удивился человек.
– Они пишут, – мудро поправил старейшина. – Пишут картины.
– А, художники! – понял Пронт.
– Пусть будет так, – кивнул Стеорд. – Так вот, рисунки стали совпадать. Если у тебя есть желание, я могу проводить тебя в нашу планетарную камеру.
– А можно?
– Разумеется, – пожал плечами старейшина. – Там хранятся наши знания. А от тебя, Стража Альконара, это не должно быть упрятано под сетью тайн. Сам увидишь, как разнообразен наш мир за пределами одного лишь Альконара.
– Жду не дождусь! – Пронт, что видел уже всю галактику, в которой они живут со стороны, вновь загорелся восторгом.
Он понимал Альков, хоть поначалу и не одобрял изучения чужих миров путем порталов. Уж очень большую тяжбу это когда-то принесло миру. Но он не мог сказать, что ему не было интересно, какие еще миры и планеты есть во вселенной. Сколько их, где расположены, возможно ли когда-нибудь ступить на новую землю? Увидеть чужие светила, может, их будет несколько в небе? Может они будут вообще летать вокруг планеты, крохотные, как Релат, Желат и Атот, спутники Хирсу, соседи Альконара. Это все вызывает странный трепет и ощущение, что мир еще может удивить даже того, кто обречен жить в нем вечно, если только не напорется на меч или копье. Наверное, потому альки, что живут тысячелетиями и занимаются этим. Потому что дела будничные наскучивают уже за одну сотню лет. Уж Пронту с его вековым курсом тренировок ведомо это, как никому другому.
– Мы сделаем это завтра после завтрака, – напомнил о себе Стеорд. – Думаю, Аходонан охотно присоединится к нам, он любит рассказывать о своих творениях лично. Верно, мой друг?
– Как всегда верно, старейший, – ответил старший маг рагларской академии магов. Это была не обычная школа магов. Это была настоящая научно-магическая академия, каких нет нигде. И нигде не будет. Потому что вся магия, хранящаяся на Альконаре после падения Мирового Древа, осталась лишь в ветви, что теперь проросла на этом острове. Возможно, когда-нибудь Древо себя восстановит, или этот росток через тысячи лет прорастет достаточно, чтобы магия вновь теплилась прямо в воздухе. Но сейчас колдовать могли лишь единицы, у кого магия была врожденной. А в Рагларе это делали многие, даже Пронт ощущал, что колдовать тут свободнее, чем в любом другом месте Альконара. – Всегда рад поделиться знаниями с тем, кто их жаждет. Доброго здравия, Страж.
– И вам жить еще тысячи лет, – ответил Пронт.
Скорее всего, так и будет. Аходонан выглядел крепче и моложе Стеорда. Хотя младше его был всего на три тысячи лет. Всего? Он, действительно выбрал это слово? Сам-то живет меньше двух сотен. Пусть даже не умрет от естественной смерти еще многие тысячи лет. Но, по меркам альков это было около трех-пяти лет для человека. Действительно крохи.
А дыра тем временем, успела схлопнуться с противным звуком, как будто две коровьи лепешки ударили друг о друга.
Снаружи их ожидала зима во всей своей силе. Едва они отошли от входа в пещеру, через которую полгода назад вошли в Мапой. Как их окружила снежная буря. Пурга застелила все вокруг, дорогу едва можно было разглядеть под собственными ногами. Теперь-то они знали, что к подножию горы ведет дорога. По этим тропам когда-то шли великаны, собрав отряд в помощь герою Пронту Хотскому.
Но непогода нисколько не омрачала настроя группы людей, идущих пешком сквозь заснеженные горы, чтобы поскорее добраться до родного Старгона и провозгласить на всю Хотию о том, что империя Мапой теперь союзник Барлина. И надо признать, союзник могущественный.
Ни варгов, ни рапторов им в дорогу не дали. Рапторы были слишком дикими, чтобы человек мог с ними совладать, если те, вдруг начнут бесноваться. А если начал один, тут же подключались и остальные. Стайный инстинкт. А варги и вовсе приучались к седоку с щенячьего возраста. Взрослый варг не подпустит к себе никого чужого.
Потому им пришлось продираться сквозь сугробы, что доходили порой до пояса, своими силами. Ну да ничего. Доберутся до Старгона, там и отдохнут вдоволь. Уж это им, как всенародным героям, будет позволено. Уж Барлин за такой союз их осыплет золотом.
Погода наладилась уже на следующий день. Да, иногда снег падал с неба, но все это были кратковременные снегопады, а ветер. Что ж, это горы, можно и потерпеть пятину. Хотя, скорее всего, к подножию они выдут только на седьмой-восьмой день. Боги, да важно ли это, когда кругом такая красота и в сумке лежит грамота, которая впишет имена всей экспедиции в будущие учебники по истории. Вот приедет он домой, похвастается первым делом сынишке! Вот Симул обрадуется!
На третий день они и вовсе устроили себе праздник! Мапойцы собрали им в дорогу свои традиционные блюда. Притом, в зиму это было самым лучшим приобретением.
Это были пельмени, такие нарубленные овощи и мясо уток, завернутые в тонкий слой теста. И лапша, то же тесто, только очень тонкое и длинное. Все это готовилось быстро, и было невероятно вкусно. Всего и надо было, что растопить снега в котелке, довести до кипения и бросить это дело туда. А потом, хочешь, ешь вместе с бульоном, как они и делали, замерзшие за день. А можно было выложить куда-то и есть, как обычный гарнир.
А еще минотавры дали им с собой по кувшину вкусного фруктового вина. И все это поздним вечером, под сводом неглубокой пещеры (Хотя теперь все пещеры меньше версты глубиной казались маленькими), под светом костра. Когда снаружи светит звездное небо, толстый бок Хирсу. И все это освещает заснеженные горные вершины. Вот это, поистине красиво. Особенно за душевными разговорами, песнопениями и в одном общем порыве. Это был лучший отдых, чем собраться на охоту или рыбалку ранним летним утром и остаться с ночевкой.
Пронт был просто сметен с поверхности Альконара от увиденного. Пусть это и не живое изображение всей их галактики, что висело в Смотровой дворца Кедопега. Но это было поистине великое творение. Огромная комната, круглая. Даже, пожалуй полусферическая, а по ободу ее стояли стены из шкафов и стеллажей, битком забитых книгами. Но не это поражало воображение больше всего. А то, что было в центре.
В самой середине комнаты висел небольшой голубой шарик, олицетворявший Альконар. А вокруг него, подвешенные за тонкие нити, висели кучками дощечки с нарисованными на них дырами в пространстве. Художники альков зарисовывали каждую деталь с дотошностью ювелиров. Изобилие синего, зеленого, черного и даже красного и желтого цвета, разбросанного по сфере, радиусом в несколько метров, заставлял голову идти кругом.
– Это все, что мы пока можем достать нашими короткими ручками, – скрипучим голосом поведал Аходонан. – Это миры, что расположены рядом с Альконаром. Этот вот в созвездии Эльтейл. Вон там звездное скопление Кетцалькоатля. Вот там наши соседи Тэанает. А вот то, огромное облако из наших зарисовок, Обитель Нуириона. Сеть звездных скоплений, самая большая, что мы видели из наших обсерваторий. Потому так и зовется.
– Поразительно, – только и успел вымолвить Пронт. – Сколько веков вы трудились над этим?
– Не буду врать, – потеребил редкую щетину верховный маг, – С тех самых пор, как расцвел росток Мирового Древа. И тысячи лет до этого. Здесь десятки тысяч табличек, зарисовки с каждой нашей червоточины.
– Даже не верится, – страж Альконара, что прожил уже почти двести лет, шел по комнате, словно маленький ребенок, что впервые увидел храм.
Пронт поворачивал на себя картинку за картинкой, наблюдая то небо различных цветов, то поля с диковинными растениями и деревьями. Были миры, где лесом правили грибы, огромные, как вековой дуб, были и такие, где все еще не было даже травинки, хотя уже была атмосфера. На нескольких рисунках были даже неведомые звери. Хотя чего там, до последних нескольких десятин Пронт даже в существование еще живых стай динозавров, что вот так просто бродят по миру, не мог бы поверить.
А тут была просто кладезь знаний о других мирах. Их были сотни, если не тысячи. И все это даже не вся галактика. А как говорил Кедопег, галактик во вселенной столько же, сколько звезд в одной из них, а то и больше. Сколько же миров во вселенной натворили боги, и сколько творят по сей день?
– А что у вас вот там? – Пронт указал на несколько рукоятей, что напоминали рукояти мечей, только были сложнее, со странной системой, трубками, шестеренками, выглядывающими из щелей.
Они стояли на постаменте в соседней комнате. Пронт увидел их сквозь открытую дверь. И тут же направился туда, чтобы изучить поближе.
– Это тионары, юный страж, – пояснил Аходонан, ничего не пояснив.
– А что это? – Пронт замер над одним из тионаров, разглядывая его во все глаза, но не решаясь потрогать.
– Это мечи. Такие изобрел древний альк, по имени Тионар. Так их и стали звать, мечи Тионара. А после его смерти и вовсе, тионарами.
– Но… Где же лезвия?
– А лезвия, друг мой, сейчас почти никто не сможет увидеть, – в голосе старшего мага послышались горькие нотки. – Магия ушла из этого мира. Ты и сам знаешь это. Она питала эти мечи. Сейчас заряда, что был в камнях силы, недостаточно чтобы они заработали. Даже очень могущественный маг вряд ли сможет орудовать этим мечом.
– А можно взять? – загорелся Пронт. Это было чудо техники, сравни Вратам, через которые в Альконар сто восемьдесят лет назад вторгались демоны.
– Почему нет? Они не работают, пораниться ты не сможешь. Смелее, утоли свое молодое любопытство, – Аходонан улыбнулся, указывая рукой на ближайший к Пронту тионар.
Пронт не думая взял рукоять в руки. Сидела не очень удобно, была великовата. Но, если брать его, как двуручный меч, то почти сносно. Чуть-чуть широковата рукоять. Он обнаружил на ней маленькую впадинку, оттуда торчал давно погасший магический кристалл. Видимо, так оно и работало. Маг прикладывал палец к кристаллу, передавая ему свою силу, а механизм уже выпускал лезвие.
– Если бы он только заработал, ты был бы поражен не меньше, чем комнатой, что разглядывал до этого с восторгом, – посетовал маг. – Жаль только, что даже я не в силах показать тебе его силу. А что там?
– Что? – Пронт проследил за взглядом мага на рукоять, что держал в руке. Из-под его пальца, прислоненного к камню, раздавался слабый красный свет. – Что это значит?
– Это значит, юноша, что вы гораздо могущественнее меня, – добродушно улыбнулся Аходонан. – Ты разбудил камень. Если ты постараешься, то сможешь его включить. Но этому нужно учиться, как и любому другому заклинанию.
– Вы меня научите? – глаза Пронта вновь вспыхнули восторгом, как у впечатлительного ребенка.
– Увы, мой друг, у меня совсем нет времени. Нам нужно искать способ заглянуть дальше. А тионаром долго воспользоваться не сможешь даже ты. Запустить, возможно, но раньше кристалл сиял, словно свеча в темноте. А тут… едва мерцает.
– Очень жаль, – поник Пронт.
– Если это восполнит твое любопытство, ты можешь приходить к нам, когда мы будем изучать миры дальше. Все, что есть у нас это редкие картинки, да и небо еще не закончилось.
– Да, с радостью, – без особой радости ответил Пронт. Но, предложение Аходонана явно давалось не каждому, да и любопытство все равно возьмет верх. А уж оружия он всякого надержался в руках.
– У нас совсем не осталось еды?
– Совсем! – в очередной раз рявкнул Конрад. – За руками своими следить надо, если пить не умеешь!
– А чего я-то?
– Да ничего! Сам сбросил с горы провианта на пятину! Остатки доели еще утром! Смотри в следующий раз, куда кладешь поклажу! Пропасть под снегом можно и не заметить! Хорошо хоть сам следом не ухнул!
Пару дней назад, когда отряд Конрада устроил себе праздник живота и… прямо говоря, очередную попойку, этот толмач сложил свою поклажу недалеко от пещеры. Дескать, чтоб от тепла и сырости не попортилось. Вынес наружу, положил около дороги, а под утро там нашли только пропасть с обрывками от снега, что и создавал тот самый сугроб, куда этот деятель припрятал провиант.
Почти все съестное, что взяли у минотавров, оказалось разбросано в непонятном ущелье. Когда Конрад пытался заглянуть в пропасть, то от головокружения чуть следом не ушел. Никакой веревки бы не хватило, чтоб спуститься.
Не умеют пить, а теперь идут голодом посреди гор. Одна надежда, что козлы на зиму в теплые края не улетают. Но и их не было видно весь день. Даже птиц каких-нибудь. Хоть воробушка, чтоб похлебки сварить. А топать еще не меньше пятины.
– Если завтра не найдем еды, тебя прикажу сварить! Ты жирный, на пару дней похлебки с тебя хватит!
Языковед побелел, сравнявшись со снегом, и сиганул впереди отряда, отыскивая скорейший путь домой и выглядывая козлов. Вот и пусть глазеет, может и увидит чего. Хотя чего уж тут под вечер увидишь-то. Козлов на снегу и днем-то не очень просто увидеть. Белые они, скотинки.
И то ли он везучий оказался, то ли и впрямь поверил, что его пустят на суп, а жить хотелось. В любом случае, среди следующего дневного перехода он нашел целое стадо горных козлов, засевших в пещере.
Точнее сказать, они сами его нашли. Он нарвался на их убежище, когда отстал, чтоб опорожниться на снег. Вот только погадить ему не удалось. Несколько крупных самцов, подталкивая его голозадую тушу рогами, гнали его по дороге, вслед отряду. А тот, в свою очередь, старался сберечь свою задницу и семенил так быстро, как только мог. Поднять штаны у него, явно, не было времени.
Вдоволь отсмеявшись, охранники лениво потянулись за луками, не отрывая взгляда от этого зрелища. Ох, будет чего вспомнить в доме удовольствий за кружечкой эля в объятиях пары продажных девок.
Тетивы звякнули, раздался свист и козлы, что гнали горе-толмача с флангов, попадали наземь с пробитыми лопатками. Ни единого промаха, дружина! Князь лично выделил охрану для такой важной миссии. Даже своих людей не пожалел.
В это время мимо Конрада пробежала вопящая толстая туша, смешно виляя грязным голым задом. Тут же свистнули тетивы вновь, и козел, последний из пяти, гнавших языковеда, рухнул на землю.
– Чего злые-то такие? – полюбопытствовал дружинник. – Не иначе, как козлят защищали. Надо бы проверить.
– Сходи, проверь, – кивнул Конрад, голодными глазами глядя на свежие туши, что еще дергались и тяжело дышали. – А мы тут пока лагерь разобьем. Засранец наш хоть все свои дела сделает, да о сугробы потрется.
И это оказалось лучшей их находкой за все время экспедиции. Кроме, конечно, Мапоя. Пять взрослых козлов были забиты сразу. Три козы взяты в привязь. А молодняк, десять козлят, было решено забить вечером, тем более, что по нескольку глотков фруктового вина у Конрада и дружинников еще осталось. Все же, служивые, приучены пить по чуть-чуть, чтобы всегда быть наготове стрелять из лука на сто шагов.
Еды теперь хватит сторицей. Можно идти дальше спокойно. Обошлись даже без похлебок. Попросту зажарили мясо по охотничьим обычаям да наелись до отвала. Чтоб впрок хватило до самого вечера. И пусть идти будет тяжело, такая ноша, как мясо в снежных пустынях, ничуть не отягощала.
– Что скажешь, князь? – обратился Конрад к Барлину, когда, через четыре дня престал перед его ясные очи.
Крепкий мужчина, теребил длинную бороду цвета ореха, уперев свой орлиный нос в грамоту и сведя тонкие брови над переносицей. В гневе ли он был? Совсем нет, голубые, как небо глаза сияли так, словно в каждом по своему Светилу загорелось.
Дочитав, наконец, документ, князь поднял глаза на Конрада. Пройдя рукой по короткой шевелюре волос и глубоко вздохнув, тот довольно ухмыльнулся Конраду.
– Порадовал меня, Конрад. Ох и порадовал! Это ж мы теперь не абы как! А вон как!
– Рад служить, князь-батюшка! – вытянулся по науке Конрад.
– Да брось ты любезничать, – отмахнулся Барлин. – Пойдешь завтра же в Семгир, на пегасе.
– Что? Отец ты наш! Не губи! – запротестовал бывший разведчик. – Дай отдохнуть немного! Только с пути!
– Отставить! – рявкнул князь. – На пегасе кто летал? Ты. До Семгира кто без карты дорогу знает? Ты! Грамоту я кому могу доверить? Тебе одному! Вот и выходит, что ты в Семгир с грамотой пойдешь. Так сказать, вещать им будешь от маво имени. Что теперь мы союзники с Мапоем. Пущай считаются с нами теперь. Тем более, что и у них какой никакой, но союз. Втроем будем держаться.
– Но как же почести? Отпуск за заслуги?
– А плаха тебе не подойдет в награду? – передразнил его Барлин. – Велено тебе, завтра же на рассвете вылетать. Сегодня отдохни, дам тебе пару серебряных. А завтра чтоб уже ветер уши трепал. Ясно?!
– Слушаюсь… – понуро ответил Конрад. Вот уж чего он не ожидал, так это на следующий же день к эльфам лететь. Он людей полгода не видел. Толмачи не в счет. Простых людей хочется, а не белоручек этих изнеженных. Ни пить, ни гадить не умеют по человечески. Все через одно место, которое в народе развилкой кличут.
Князь и тот вон неуч. Общается, как крестьянин. Зато народ любит. Простой он. Грозный, но простой. Общий язык у него с народом. Крестьяне все в святые его пишут, а он только и делает, что соседям козни строит. Тьфу! Теперь еще и в летные тащиться, пегаса своего готовить. Весь день на смарку.
– И много ли я просил? – спрашивал сам у себя Конрад, трепыхаясь в седле своего пегаса над землями Старгона. – Грамоту хвалебную, чтоб родителей порадовать, денег немного, дома надо крышу перестилать, за зиму прохудилась, да шубу жене купить на следующие зимы. Сынишке гостинцев. Да отдохнуть бы хоть до весны пару десятин. А тут нет тебе, садись на пегаса, лети в Семгир. Никакой жизни.
Крылатый конь под ним сочувственно ржанул. Конрад потеребил его за гриву, мол, и не так пропадали. Вернемся зато, дадут отдохнуть вволю. А пока, летим, сколько можем. Да спим, сколько на холоде удается. Надо через тоннель срезать. Там и заночевать можно будет. А там уж в Неоре или деревне какой по пути заночует.
Едва он сел у входа в тоннель, что некогда был пещерой, как к нему подскочили местные «налоговзиматели». Таких желающих в нынешние времена пруд пруди. Да только вот много их больно. Дюжина почти. А он один.
– За проезд у нас принято платить, – гаркнул один из шайки.
– А не то что? – дерзнул Конрад. Нельзя им выказывать неуверенности, загрызут, как стая крыс.
– А не то сами отнимем, – ответил тот же голос.
– Вот возьми и отними. Что ж ты за людей простых прячешься?
– А вот и возьму, – ухмыльнулся разбойник, перебрасывая поудобнее топор в руках.
Ну, пусть Конрад и не дружинник, но уж копье не для красоты носил. Да щит у него под рукой всегда. Пусть и нехотя, но спрыгнул он с пегаса своего. Да двинулся навстречу к разбойнику.
А остальные уже окружили. Уверенные в предводителе. Орут что-то, улюлюкают. Подначивают. Удар топора Конрад принял на щит и тут же снизу дернул копьем вперед, слыша, как хрустят ребра под наконечником. Даже шуба не спасла. Только хрип раздался. Крики и подначивания сразу же прекратились.
– Можете скопом наброситься, – окликнул окружающих Конрад. – Всех, понятно, не положу в одиночку. Но с собой заберу многих. Надо оно вам? От князя я, по делу государственной важности. Не хотите всю жизнь в темнице гнить, забирайте вашего заводилу и убирайтесь прочь с этой дороги!
Дважды повторять не пришлось. Он и опомниться не успел, как вместо шайки разбойников и одного трупа, рядом оказались только следы на снегу да кровавая полоса, что в лес уходила.
– Домой вернусь, князю сообщу! – крикнул он им в след. – Чтоб охрану здесь поднял! А то и дружину в лес отправил! Перебьют вас, как мух! Фуф, пойдем в тоннель, – обратился он уже к пегасу, – мороз нестерпимый, итак весь день на ветру под облаками мерзли. Пойдем. Перекусим да отдохнем. А завтра дальше полетим.
Пронт теперь все свободное время проводил за чтением книг альков, что повествовали о других мирах. Книги были полны информации, собранной за тысячу лет. Вся библиотека Кеда под конец уже не имела такого интереса, как пыльные книги, написанные еще на глиняных пластинках, сшитых в подобие книг.