Сага о судьбах

Наш ребе начал работать. Во все свои лекции, беседы он вносил дух позитивности, доброго, благожелательного отношения друг к другу. Он терпеливо и настойчиво воспитывал жителей местечка, призывая терпеливо и тепло относиться к соседям, уважать их. Он постоянно участвовал в разборе ссор как между взрослыми, так и между детьми. Он учил их тому, что хочет видеть в них Творец. Он потратил очень много времени, сил, энергии и здоровья на то, чтобы создать в этом местечке общество, приятное Творцу. Зная, как тяжело жителям местечка продать то, что они производят, зная, как трудно, а иногда и невозможно доставить в город товар (как продукты сельского хозяйства, так и всё остальное), ребе связался с различными оптовыми закупщиками в Сураже, Гомеле, Бобруйске и даже в Могилёве. Они приезжали и закупали всё, что было готово для продажи. Более того – они начали привозить заказы. Местечко начало богатеть и процветать.

Шли годы. Работа ребе тоже начала приносить свои плоды. Люди стали теплее и сердечнее относиться друг к другу. Дети росли окружённые любовью, заботой и вниманием не только со стороны родителей, но также и со стороны всех соседей – как ближних, так и дальних. Свадьбы между детьми соседей стали обыденным явлением. Постепенно местечко превращалось как бы в одну семью.

Итак, они жили вдалеке от всяческих средств массовой информации, которая занимается в основном тем, что помимо сообщения новостей разлагает моральные устои любого общества. Их единственной связью с внешним миром был почтальон, который крайне нерегулярно доставлял почту. В экстренных случаях люди пользовались услугами голубятника. Благодаря отдалённости от всего городского, а также благодаря всей этой удивительной окружающей природе, чистейшему воздуху новое поколение вырастало морально устойчивым, умственно и физически здоровым, и счастливым, без каких-либо комплексов неполноценности. Они жили в глуши, вдалеке от развивающейся цивилизации с её звериными инстинктами, неконтролируемой алчностью и жадностью, стремлением к наживе, деньгам, роскоши и другим порокам, и язвам, сопутствующим любой цивилизации. Они трудились и жили здоровой, нормальной жизнью, пользуясь и питаясь продуктами своего далеко не лёгкого труда. И все они были счастливы. Другой жизни они уже не хотели. Они достигли того уровня человеческих отношений, когда все без исключения стали помогать друг другу жить.

Однажды ребе обратился ко всем жителям местечка. Собрали средства, перестроили и увеличили синагогу. Она стала намного вместительнее. Были даже комнаты для занятий с детьми и взрослыми. Люди стали больше понимать и тянуться к истине.

Прошло ещё несколько лет. Изменилась вся человеческая атмосфера жизни. В корне переменились ментальность и психология, их отношение к соседям и к самим себе. Благодаря трудам этого замечательного ребе в местечке сформировалось совершенно новое, до сих пор нигде неведомое, почти идеальное микроскопическое человеческое общество, с чистейшими морально-этическими правилами и нормами общественной жизни, так приятное и угодное Творцу. Нигде в мире ничего подобного не было.

К тому времени, когда у кузнеца родился сын Давид, а через три года у самого ребе – дочь Рахель, местечко было морально подготовлено к принятию Божественного подарка, шестого чувства – Духовной Любви. В этом местечке, по нашему мнению, были созданы все условия, была укреплена такая атмосфера человеческих отношений, а эта пара была настолько морально чиста, что очевидно, ни лучшего места, ни лучших кандидатов принять такое шестое чувство не было нигде в мире. Но надо отметить, что всё то, что с таким трудом создавал ребе, после трагедии, которая произошла в основном по его же вине, вся атмосфера в местечке была слегка потревожена. Отъезд Давида в царскую армию, уход ребе и приезд нового, которого никто ещё не знал. Всё это вместе взятое повлияло на настроение людей. Нельзя сказать, что они возвратились к первоначальному положению, но атмосфера искренней теплоты и доброго отношения к соседу стала несколько формальной. Спас положение новый ребе, который с огромным энтузиазмом взялся продолжать дело, начатое своим предшественником, и только благодаря этому к моменту возвращения Давида была создана атмосфера таких человеческих отношений, когда люди сами стали относиться к ближнему, как к самому себе. Это было фактически достигнуто ежедневным кропотливым трудом двух ребе в течение сорока лет.

Уместно вспомнить, что в Лесном за это время произошли два феномена. Первый произошёл после того, как Давид ушёл в армию на двадцать лет, а ребе, отец Рахели, покинул Лесное. Феномен заключался в том, что в местечке сократилась рождаемость. И не потому, что прекратились супружеские отношения. Отнюдь нет. Мужчины и женщины по-прежнему нежно относились друг к другу. Наоборот, многие прилагали усилия, чтобы заиметь ещё одного ребёнка, но, как супруги ни старались из этого ничего не получалось. Создавалось впечатление, что женщины утратили способность зачатия. Если в течение одного года и родились один или два младенца – то это было великим событием. Таким образом, за все годы, что Давид был в армии, население нашего местечка очень мало изменилось.

Второй феномен произошёл после того, как Давид вернулся из армии. Он и Рахель больше не расставались до самой их смерти. Феномен заключался в том, что спустя девять-десять месяцев после возвращения Давида в местечке начался бум деторождения. Местные повитухи не успевали принимать роды, а столяр и жестянщик работали день и ночь, изготавливая детские люльки и ванночки. Радость и счастье вернулись в местечко.

В один из этих счастливых и радостных дней у соседей Рахели родилась дочь, которую назвали Рахель. Будем называть её Рахель-младшая. Она была – в полном смысле этого слова – Божьим творением. Эти светло-голубые широко раскрытые глазки, белокурые кудрявые волосики. Эти малюсенькие ручки и ножки. Она всегда смеялась. Давид-младший, которому было почти девять лет, после работы приходил поиграть с ней. Ему доставляло огромное удовольствие щекотать ей животик, а она сучила ручками и ножками, заливаясь от смеха. Для него это были самые счастливые минуты в жизни – поиграть с этим живым ангелочком.

Время шло. Давид-младший упорно учился у своего отца кузнечному искусству. Мальчик его очень любил. Он восхищался и гордился им, а сам Давид только удивлялся способностям своего сына. Мальчонка был очень талантлив.

В памяти Давида возникла ещё одна картина – ещё одно событие, воспоминание о котором осталось у него на всю его жизнь. Засуха. Страшная засуха, сеявшая смерть. Прошло два года после возвращения Давида из армии, как вдруг по стране ударила засуха. Всю весну, всё жаркое лето и всю осень дождей не было. Погибло, высохло буквально всё. Собирать было нечего – ни зерна, ни кукурузы, ни овощей, ни фруктов. Ручьи пересохли, и в колодцах не стало воды. Жители соседнего местечка едва сводили концы с концами. Питались за счёт запасов прошлого года. На следующий год положение было ещё хуже первого. Почва везде потрескалась, да и сеять было нечего. Кое-где в губернии начались лесные пожары. Тушить было нечем. Надвигалась катастрофа – голод и смерть. Положение было страшное. Никакой помощи от губернских властей. Народ стал сниматься со своих мест – покидали свои дома и уезжали куда-то на юг. Такое положение было во всей губернии и стране, кроме… нашего местечка. Да-да. Я не оговорился. Я говорю о третьем феномене. В Лесном и в первый год засухи, и во второй во всех дворах, во всех колодцах было полно воды, а наш чудесный, широкий ручей стал ещё более полноводным. Поля орошались, как всегда. Урожай пшеницы, кукурузы, картофеля и других овощей был просто невероятный. Если, для примера, в нормальный год с одного ведра посеянного картофеля снимали три или четыре ведра, то к концу первого года засухи – восемь вёдер, а к концу второго года – десять. Было совершенно непонятно, что происходит. По овощам, фруктам и другим сельским продуктам урожаи были в три-четыре раза выше среднего. Никто ничего не понимал, кроме нашего ребе. Он загадочно улыбался.

Как-то к нему после работы заглянул Давид-старший. У него было предложение. Ребе его внимательно выслушал, и они составили план действий. На другой день ребе созвал всех жителей и предложил оказать помощь соседям. Все единодушно поддержали его. Затем он встретился с ребе соседнего местечка, и они обсудили вопрос перевозки продуктов и воды. Народ стал доставлять к синагоге свои излишки. Собралось огромное количество, которое немедленно грузилось на подводы и перевозилось к соседям. Жестянщик изготовил огромные бочки для воды. Наладилась цепная, беспрерывная доставка. Другими словами, сосед спасал соседа. Они выжили. Они победили. Победила знаменитая фраза: «Возлюби ближнего…» Победили Любовь и Жизнь. Слух о странном, полноводном ручье и о необыкновенных колодцах прошёл по всей губернии. Так победоносно завершился третий феномен.

Шли годы. Давид-младший работал почти самостоятельно, а Давид-старший не мог налюбоваться на своего сына и восхищался его способностями. Работая, жонглируя раскалённым металлом, Давид-младший очень часто думал о Рахели-младшей. Он ловил каждую свободную минуту, чтобы пойти и поиграть с девочкой, которую он просто обожал.

Она же всегда ждала его и встречала со своей светлой, детской, радостной улыбкой. Девочка подросла, и по всему было видно, что это будет необычайно красивая девушка. Ей было девять лет, когда у её единственного друга умерли родители. Она так переживала и так плакала, что ему приходилось её успокаивать и утешать. Она стала посещать могилы вместе с Давидом, который, выполняя своё обещание, данное отцу, начал серьёзно учиться у ребе. Изучение Торы и Талмуда всё больше открывало ему глаза. Трагическая история его народа, время страшного рабства, время освобождения от него. Прямая связь его лучших представителей с самим Творцом и все перенесенные гонения и страдания – это всё его так увлекло, что он уже не мог остановиться. Он стал как губка, впитывающая знания. Он хотел знать всё больше и больше.

После смерти родителей Давид продолжал работать в кузне со своим дедушкой. Его мастерство достигло столь высокого уровня, что даже такой кузнец, как его дед, с таким огромным опытом, подчас только качал головой от изумления и восхищения. Внук стал виртуозом, артистом в кузнечной профессии! Когда он выковывал сложнейшие детали, то со стороны казалось, что он просто играет. Он не только использовал все имевшиеся приспособления для работы, но и начал изобретать что-то новое, раннее невиданное в кузнечном деле. Работая с различными молотками, тяжёлыми и малыми, он как бы выстукивал какие-то мелодии. Воистину, он стал великим мастером в этой сложной и далеко не лёгкой профессии.

После работы он отправлялся в синагогу – к ребе на занятия. Тот не мог скрывать своего восхищения удивительными способностями этого очень скромного, сильного и необыкновенно красивого юноши. Он часто ставил Давида в пример своему сыну Якову, который был на четыре года моложе Давида и мечтал стать ребе.

Во время посещения могил родителей Давида он и Рахель часто наблюдали, как молодые пары, прежде чем идти под хупу, приходили сюда, в это воистину святое место, – получить благословение.

Здесь мы остановимся и постараемся очень кратко описать четвёртый, постоянный феномен этого райского местечка. Когда молодые становились на колени перед памятниками Рахели и Давида и мысленно или вслух просили у них благословения – происходило необычное, вернее сказать, мистическое явление. В случае, если чувство любви между молодыми было настоящим, чистым, искренним, то над памятниками поднималось маленькое лёгкое облачко, видимое только им двоим, и одновременно раздавался мелодичный тихий перезвон лепестков металлической розы. Это означало, что они получили благословение. Со стороны глядя, можно было только услышать этот райский перезвон и увидеть, что молодые вдруг начинали радостно обнимать и поздравлять друг друга. В случае же, если чувства были неискренние, даже с одной стороны, если был замешан какой- либо интерес, не имевший отношения к настоящей любви, памятники не проявляли ничего. И таких случаев было несколько.

Прошло три года после смерти Рахели и Давида. Давиду- младшему исполнился двадцать один год, а Рахели-младшей – двенадцать. После празднования совершеннолетия девочки ребе пригласил к себе Давида и предложил ему продолжать учёбу в йешиве в Сураже, который находился в нескольких десятках километров от Лесного. Предложение было совершенно неожиданным, и Давид растерялся. ребе объяснил, что не может дать ему больше, чем то, что уже дал. Давид должен ехать в город и продолжать учёбу в йешиве. Там же он может получить диплом ребе. Местный ребе приготовил для Давида два письма. Одно – очень известному в городе ребе, а другое – своим знакомым, с которыми заранее договорился, что юноша будет жить у них. Давид просил дать ему время подумать.

На другой день после работы он пошёл на кладбище – к памятникам. Никого вокруг не было. Давид вслух рассказал памятникам о предложении ребе и просил совета, так как не знал, что делать. Он признался, что очень хочет продолжать учёбу, но не может оставить свою бабушку. Он сидел на скамейке напротив памятников и до боли сжимал свои руки. И вдруг над памятниками поднялось слегка розоватое облачко, а в ушах раздались голос отца и потом голос мамы: «Езжай, сынок, учись».

Он оглянулся – кругом ни души, а голоса звучали так чётко и ясно, что не было никакого сомнения в том, что он получил благословение родителей. Он поменял, как обычно, цветы и медленно пошёл домой. Дома он рассказал бабушке о предложении ребе. Она его выслушала и сказала:

– Езжай, внучек, учись, – это очень важно. Твой покойный отец и твоя мама были бы счастливы. Езжай.

– Бабушка, как же я тебя оставлю, на кого?

Она улыбнулась:

– Не думай об этом, внучек, кругом много добрых людей, и есть наш ребе, не беспокойся – езжай и учись. Ты принесёшь очень много добра и пользы людям, когда вернёшься. —

И твёрдо добавила: – Езжай.

Оставалась одна и очень серьёзная проблема. Он не знал, как преподнести эту новость Рахели. Но проблема была решена очень просто. Оказывается, ребе и это предусмотрел – он сам ей всё рассказал. Мы должны помнить, что в этом местечке сохранить секрет можно было только теоретически, но никак не практически. Пока Давид собирался к ней, она сама к нему пришла – вся заплаканная. Она и хотела, чтобы он ехал учиться, и в то же время не могла себе представить, что её друг надолго уедет. Они сидели на скамейке во дворе дома. Куры уже затихли. В лесу шелестели листья деревьев, а неподалёку журчал ручей, как бы прощаясь с Давидом. Природа тоже не хотела, чтобы он уезжал. Давид обещал Рахели, что будет ей писать три раза в месяц и один раз в полгода будет приезжать её повидать. У него самого кошки скребли на душе. Он сам себе не мог объяснить, но что-то очень тёплое, что-то особенное и необъяснимое зародилось у него в душе по отношению к ней, к этому созданию небес. Что-то такое, чего он раннее не ощущал. Он ещё не понимал, но чувствовал, что она ему очень, очень дорога. Ему исполнился двадцать один, но он всё ещё был невинным и совершенно не испорченным юношей. Он был весь в своего отца Давида и свою мать Рахель. Итак, на сборы прошло несколько дней, и наш Давид поехал учиться в Сураж, в йешиву, чтобы в будущем стать ребе. Его провожало всё местечко.

Глава третья

Барон

Давид ехал в почтовом дилижансе в Сураж, чтобы продлить своё образование в иешиве. Дорога была извилистая, напоминала горный серпантин с множеством крутых и резких поворотов, и из- за этого ехать быстро было невозможно, даже опасно. Когда и кем была проложена эта дорога в Лесное и Берковичи и с какой целью, никто не помнил. Можно себе только представить, как трудно было строить и сколько опасностей подстерегало строителей. Ведь почва или поверхность земли, казалось, была везде одинакова, то есть один и тот же мох. Но под одним был прочный грунт, а под другим – бездонные трясины, болота. По этим местам могли безопасно бегать только зайцы и белки. Даже для лис этот обманчивый мох, покрывавший трясину, был опасен. Дорога была неровная, и дилижанс изрядно потряхивало.

Почта в Лесное и Берковичи приходила крайне нерегулярно. Она приходила один раз в две или три недели, и приезд ещё зависел от погоды. Дилижанс трясло, и план Давида почитать в дороге отпадал. От нечего делать юноша окунулся в воспоминания. Почему-то вспомнились его детские годы, когда он ходил в хедер. После занятий шёл к отцу в кузницу. Отец надевал на него брезентовый передник, специально сшитый для сына, и начинал учить кузнечному делу. Давид вспомнил, что вначале отец учил раздувать меха и подбрасывать угли, когда надо. Потом – как пользоваться разного типа щипцами в зависимости от вида и тяжести детали. Постепенно задания становились всё сложнее и интереснее. Отец был замечательным кузнецом и прекрасным преподавателем. Он учил Давида так, что тот полюбил эту довольно трудную профессию. При воспоминании обо всём этом у Давида появились слёзы. Ах, как рано ушли отец и мама! Они ведь действительно не могли жить друг без друга! После двух, а иногда трёх часов учёбы отец отправлял Давида домой – выполнять школьные домашние задания. Давид был исключительно способным, просто талантливым мальчиком. Он быстро справлялся со своими уроками, а затем брал книгу и усаживался во дворе в тени огромного старого дуба. Но его намерения очень часто не осуществлялись, так как именно в этот момент его подстерегала Рахель, которой тогда было около трёх лет. В этом возрасте она так говорила, что все, кто её слушал, заходились от смеха. Она не могла выговорить несколько букв. Вместо буквы А она произносила Я, вместо Ч – Ц, вместо Р – Л. Она хватала его за руки и говорила:

– Иди уци миня пявять! – и тащила его к пруду, который был рядом. Она снимала трусики и заходила в воду.

Поворачиваясь к нему, она спрашивала:

– Пациму ти ни снимяись тлусики?

Он отвечал, что взрослые не снимают трусики. В ответ:

– Ти ни взлосли.

– А кто же я?

– Ти исцо мялцик.

Давид заходился от смеха, но возразить её железной детской логике не мог. Прошло ещё два с лишним года, и она перестала снимать трусики, но продолжала задавать такие вопросы, что у него подчас (да и не только у него) от смеха болел живот. Они очень весело проводили время, и он действительно научил её плавать.

Давид отъехал всего несколько километров от Лесного и почувствовал, что уже скучает, что ему не хватает Рахели, его бабушки, его памятников. Он чувствовал, что это местечко – часть его самого, что оно в его сердце. Он покинул его первый раз в своей жизни, и ему было не по себе. Давид родился в Берковичах, что в десяти километрах от Лесного, и тоже со всех сторон окружённых лесом. Фактически он вырос в лесу, но сейчас, на этой дороге, он как бы впервые увидел лес – увидел совсем другими глазами.

Его Величество Лес. Лес полный жизни. Лес могучий, грозный и страшный в своём гневе. Лес такой древний и мудрый. Лес добрый, ласковый и нежный к тем, кто его любит. Лес со всеми изумительными, неповторимыми и прекрасными звуками, которые может издавать только натуральная природа. Лес, который спасёт жизнь его односельчан, спасёт жизнь его Рахели, его бабушке и дедушке и ему. Лес, который в недалёком будущем, в самые тяжёлые времена даст им приют, обогреет и накормит. Лес, который защитит их от европейских людоедов двадцатого века. Лес, который даст им всё и сделает всё, чтобы они и их дети выжили. Лес – создание Творца, которое заслуживает человеческой любви, заботы и ухода. Они – жители Лесного и Берковичей – любили свой лес. Он защищал их от внешнего жестокого и сурового мира. Они не спилили ни одного здорового дерева для строительства и отапливания своих домов. Они уважали свой лес, и он платил им тем же. В лесу была своя жизнь, которая бурлила и кипела. Каждую минуту в этом лесу что-то рождалось и что-то умирало. Там никто не богател на несчастье другого и не наживался за счёт чьей-то жизни. Там шла натуральная борьба за выживание, за существование, и лес ко всем своим обитателям относился одинаково. Там шла такая жизнь, какая была задумана Творцом.

Давиду захотелось срочно поделиться своими открытиями с голубоглазой Рахелью, но дилижанс увозил его всё дальше и дальше от его Лесного. Ему стало очень грустно.

Вдруг он почему-то вспомнил, как проходила первая перепись населения. Приехали чиновники и были крайне удивлены тем фактом, что почти у всех жителей фамилии соответствовали их профессиям. Плотник был Плотников, а другой был Плотницкий (отец Рахели). Кузнец был Кузнецов, столяр – Столяров, мельник – Мельников, скрипач – Скрипачёв и так далее. Давид тоже был Давид Кузнецов. Как и когда это произошло, никто не помнил.

То же самое было и в Берковичах, с одной лишь разницей: то местечко было названо именем их первого поселенца.

В Лесном и Берковичах не было почти никакой связи с внешним миром. Единственной связью были голуби и почтовый дилижанс.

После целого дня утомительной езды они остановились, чтобы дать лошадям отдохнуть, накормить и напоить их. Это была небольшая харчевня на пересечении лесных дорог с небольшими комнатами для отдыха. Рано утром они снова двинулись в путь и к середине второго дня прибыли в Сураж. В то время это был небольшой районный центр, через который проходила железная дорога, соединяющая Витебск с крупным городом на Украине – Харьковом.

Здесь был небольшой пассажирский вокзал. От этой железной дороги отходила ветка на территорию местной фабрики – для отгрузки готовой продукции. На окраине городка протекала речка Ипуть, которая где-то в своём низовье впадала в Днепр. Вблизи речки стоял лесопильный завод.

Как уже говорилось выше, это был маленький районный центр с телефоном, электричеством, телеграфом, радиосвязью и населением около пятнадцати тысяч человек, из которых около семидесяти процентов были евреями. Сураж находился на территории России. Здесь было три или четыре синагоги. Та, куда почтальон доставил Давида, и была главная – на центральной улице Суража. Йешива была при этой синагоге.

Давид щедро расплатился с почтальоном, который на прощанье сказал ему, что, если тому понадобится ехать в Лесное, пусть он предупредит его заранее. Они расстались, как друзья.

Сураж был тоже окружён лесами. Фабрика, которая изготовляла сельскохозяйственные машины и оборудование, и о которой позже пойдёт речь, была расположена в конце главной улицы городка, на окраине возле речки.

Давида встретил сам ребе, который ждал его с нетерпением. Это был полный, средних лет, гладко выбритый человек с удивительно добрым, без морщин, лицом и необыкновенно умными чёрными проницательными глазами. Он Давиду сразу очень понравился. ребе встретил его, словно родного сына, который был очень долго в отъезде. Он знал о Давиде и о его семье абсолютно всё. Знал о его легендарных родителях, а также о том, что он очень способный студент, обладавший цепкой, уникальной памятью. Он также знал, что Давид Кузнецов и есть тот знаменитый кузнец-виртуоз, слава о котором дошла до Суража. Но глядя в его чистое, открытое юношеское лицо, в это трудно было поверить. Однако руки Давида сразу развеяли всякое сомнение.

Он лично доставил Давида к дому, в котором тот должен был жить и который находился всего лишь в одном квартале от синагоги. В том доме жили старик Лейб (или Лёва) и его жена Рива. Это были исключительно милые, добрые пожилые люди. Давид понравился им с первого взгляда. Ещё бы – высокий, немного худощавый красавец с небесно-голубыми чистыми глазами! Под рубашкой навыпуск чувствовалось очень сильное, мускулистое здоровое тело. Они встретили Давида так же, как встретил его сам ребе. Отдельная комната была уже приготовлена. Там были кровать, стол, книжный шкаф, стулья и тумбочка. В этой комнате когда-то жил их сын, который уже давно устроил свою жизнь и жил в своём доме в этом же городке.

Ребе попросил Давида не спешить – отдохнуть после дороги и лишь потом прийти к нему на собеседование. Он хотел знать, на каком уровне стоит Давид. Через час юноша постучал к нему. Они беседовали вплоть до вечерней молитвы. Какое же у ребе было удивление, когда он выяснил, что Давид очень серьёзно подготовлен, и что благодаря своей феноменальной памяти он стоит на таком высоком уровне, что для него нужно срочно готовить совершенно новую программу! Ребе был потрясён и счастлив. Разумеется, у него были талантливые ученики, но такого ещё не было. Он уже точно знал, что из этого голубоглазого парня получится выдающийся, а не просто ребе. Иными словами, выйдет талантливый духовный руководитель еврейской общины любой величины. Мудрец, учёный и учитель, известный своей требовательностью и строгостью, был покорён обаянием этого юноши, и не только уровнем его знаний, но и его исключительной скромностью. Он решил уделять Давиду особое внимание. О своих впечатлениях и решении он немедленно написал своему другу в Лесное.