Прорыв в безвременье. Остров. История привидения

─ Слушай, предприимчивый мой. Сайтов про Эйлен Донан довольно много, но все они в основном об одном и том же, а некоторые сведения даже противоречат друг другу.

─ Давай все по порядку! – предлагает педантичный Ник.

─ Начну с истории. Назван остров в честь святого Донана, который некоторое время жил там в начале VII века. Потом его и еще 150 или 50 – где сколько – монахов сожгли то ли пикты, то ли разбойники-мародеры. Дальше об острове практически ничего не говорится, хотя известно, что, скорее всего, какие-то постройки там были.

─ Понятно, – кивает Ник.

─ Теперь, что касается самого замка…

Мне приходится сделать вынужденную паузу, пока официант расставляет дымящиеся блюда и наливает вино в высокие бокалы. Когда он уходит (наконец-то!), я пробую кусочек ароматной баранины и обмениваюсь с другом одобрительными взглядами. Делаю пару глотков принесенного вина.

─ Надо сказать, что это вкусно, – показываю вилкой на полупустую тарелку. – Правда, вино, наверное, лишнее. У нас же не романтический ужин и не свидание, – замечаю я, тихонько хохотнув, но смутившись от сурового и грустного взгляда напарника, предпочитаю не развивать эту тему, а возвращаюсь к своему рассказу. – Так, о чем я? Ага, что касается самого замка, который мы с тобой имели счастье наблюдать во время дождя, то все источники сходятся на том, что Эйлен Донан был построен королем Александром II. Да, жил такой в начале XIII века. Причем строил он его, как говорится, против викингов, – во время своего повествования я комкаю салфетку.

─ Интересно, – замечает мой собеседник, – особенно если считать, что, насколько я помню из истории, последние набеги викингов закончились не меньше столетия до этого…

─ Угу. Все это очень интересно, – подтверждаю я его догадки. – Ой, я еще забыла тебе сказать, – спохватываюсь я, – что, если верить легендам, замок строил человек, который знал язык птиц и умел с ними разговаривать.

─ Надо же, – хмыкает Ник. – А что с замком было дальше? После постройки и набегов викингов.

─ Дальше – еще интереснее, – говорю я. – После 1263 года, когда состоялась битва при Ларгсе, король Александр III (уже другой Александр) передал в награду за отличие в этой самой битве замок некоему Колину Фицджеральду, которого клан МакКензи считает своим родоначальником. Потом случались битвы за замок между разными кланами, но он так и оставался в руках МакКензи, а с начала XVI века постоянным комендантом замка стал клан их союзников МакРи, – я оставляю измятую салфетку в покое и делаю большой глоток из бокала и подхожу к самой трагической части истории замка. – В начале XVIII века на замок напали (там были какие-то разборки с якобитами) и впоследствии англичане взорвали Эйлен Донан, оставив от него только руины.

Ник выглядит удивленным:

─ А что же мы с тобой тогда видели, скажи мне?

─ А вот тут уже на первый план встает клан МакРи. В начале прошлого, то есть XX, века замок был восстановлен по старым планам потомком МакРи. Там тоже отдельная история – эти планы он увидел во сне.

─ Ах, вот в чем дело! Получается, сейчас замок уже не древний, а новый?

─ Ну, как сказать? – пожимаю плечами. – Осталась какая-то там часть старых стен, но в основном сейчас замок – заново отреставрированное сооружение.

─ И все это ты успела откопать за такой маленький промежуток времени?! – поражается Ник.

─ Да, я такая! – смеюсь я. – Там еще много чего интересного было, но ты же не дал мне дочитать!

─ Ладно, доедай, и пойдем, прогуляемся.

Закончив свою вечернюю трапезу, выходим на улицу, но далеко идти не приходится. Мы успеваем немного пройтись по течению реки, расположенной возле отеля, тихонько перешептывающейся с растущими неподалеку дубами. К счастью, вовремя замечаем надвигающиеся с севера тучи и поворачиваем обратно к отелю. Уже на крылечке мы видим первые капельки. Стоим там немного, наблюдая за дождем.

─ Ты хочешь сделать его частью тура? – тихо спрашивает Ник.

─ Не знаю, – мотаю головой. Слишком много переживаний за один день. Пожалуй, с меня довольно. – Ох, что-то становится прохладно и устала я сегодня. Пойду в номер.

─ Да, день был сегодня длинный, – соглашается Ник. – Ты иди, а я еще немного постою. Я люблю прохладу.

На его слова я лишь машу рукой.

Ник.

Я провожаю свою строптивую напарницу взглядом до тех пор, пока за ней не закрывается дверь. Смотрю на прохудившееся небо и плотнее укутываюсь в теплую кофту, которую предусмотрительно успел схватить из номера. Жалею, что не захватил с собой сигареты и зажигалку, которые остались в грязных джинсах. Я редко курю, но сейчас это не помешало бы мне отвлечься и как следует поразмыслить. Тем не менее, я не поднимаюсь за ними в номер, а остаюсь на крыльце. Мне хочется побыть в тишине и подумать. К тому же подумать есть о чем.

Когда-то давно, когда я был совсем маленьким мальчиком, который не умел читать, но любил разглядывать книги, я нашел в одной старой энциклопедии изображение удивительного замка. С тех пор он не давал мне покоя. Это стало моим детским увлечением, типа собирания самолетиков и машинок. Я замучил родителей расспросами об Эйлен Донан. К счастью, они оказались понимающими людьми и с охотой читали мне про замок, рассказывали истории про его обитателей. Чем старше я становился, тем сильнее было мое увлечение. Однажды, родители даже устроили нам с младшей сестренкой экскурсию по замку, после чего Эйлен Донан так завладел моими мыслями, что стал грезиться мне во снах. Это длинная история, которая привела меня к работе в турфирме вместе с Сэм и к сегодняшнему дню, когда я случайно оказался возле замка. Случайно ли? Или так было суждено? Или со мной так играет судьба? А может быть, кто-то, кто с высоты наблюдает за мной?

Я в последний раз смотрю на совсем почерневшее небо и вхожу в отель, стараясь не шуметь и выкинуть из головы бредовые идеи о прошлом и настоящем.

Сон

21 июня 2008 года, суббота, утро.

Инвергарри.

Саманта.

Дойдя до номера и оставив Ника на крыльце отеля наедине с его мыслями, я буквально сваливаюсь с ног и глубоко засыпаю после тяжелого и насыщенного событиями дня. Я не слышу, как Ник возвращается. Я, наверное, так и проспала всю ночь, если бы не одно «но»…

Уже глубоко за полночь я просыпаюсь от неясного, но все более нарастающего, ощущения тревоги и внутреннего волнения. Я переворачиваюсь с боку на бок, пытаясь забыться сном, но мне это удается далеко не сразу. Измученная бессонницей, я отключаюсь только с первыми лучами солнца, и потому не могу себя заставить подняться с кровати рано утром, как мы предварительно договорились с коллегой. Впрочем, стоит признать, что дело не только в усталости. После долгих тщетных попыток нормально отдохнуть, мне снится очень интересный сон.

Я брожу по незнакомому мне замку, среди разных комнат и пытаюсь найти выход, но все массивные дубовые двери в древнем здании заперты, а окон в нем вовсе нет. Таким образом, проверяя двери и осматривая помещения, я перехожу из комнаты в комнату по темным коридорам замка, и единственным источником света для меня является факел, который каким-то образом оказывается у меня в руках.

Это странное место весьма красиво оформлено. Повсюду развешены старинные картины и богатые красные ковры. На позолоченных рамах и нитях играют отблески пламени. Дверные ручки также имеют золотое напыление и теплые на ощупь.

Несмотря на неоднозначность ситуации, я не испытываю страха или тревоги, скорее мною завладевает любопытство и волнение, словно должно произойти то, чего я давно ожидала. Так обычно бывает, когда отправляешься в аэропорт перед долгожданной поездкой – ты немного переживаешь, коленки подрагивают и руки тебя не слушаются, но предвкушение чего-то нового и неизведанного полностью захватывает сердце, заставляя его учащенно биться до тех пор, пока ты не окажешься на месте.

Я подхожу к очередной двери, вновь тщетно пытаясь ее отпереть. Практически отойдя ко входу в противоположную комнату, я обращаю внимание на портрет, расположенный по правую сторону от меня. На нем изображена девушка, ей около 20 лет или моложе. Она стоит в длинном белом платье рядом со взволновавшем меня накануне замком Эйлен Донан. Девушка эта очень красива, с пронзительными голубыми глазами и светлыми волосами, ниспадающими с плеч и скрепленными на лбу прекрасным обручем с необычным рисунком. Вся картина манерой письма, вырисованными деталями и кроем одежды напоминает средневековые гобелены.

Чуть присмотревшись к изображению, осторожно освещая его факелом, я с удивлением отмечаю, что оно имеет необычную структуру: не как привычная плоская картинка, а оно словно трехмерное, все в нем живет и движется: и озерная вода, и платье девушки, и ее волнистые волосы оживают при свете огня. При пристальном изучении картина приобретает сходство с фотографией, даже документальной видеосъемкой. Словно заметив обращенное на нее внимание, главная героиня пристально смотрит за пределы рамы, тихонько поднимает изящную руку и призывающим жестом обращается ко мне:

─ Иди сюда, я расскажу тебе свою тайну! – шепчет она на неизвестном языке, но я понимаю смысл произнесенных слов. Ее голос журчит, будто тихий ручеек, убаюкивая еще больше. Однако, меня это настораживает. Я вспоминаю, что сплю. Рывком сажусь в кровати, протирая заспанные глаза и отгоняя от себя волнующее ощущение сна. Правда, во сне не было ничего страшного, но отчего-то этот портрет сильно пробуждает в моей душе волнение, заставляя поразмыслить над тем, чтобы все это могло бы значить.

─ Это сон, это всего лишь сон! – повторяю я, окончательно просыпаясь, хотя мое сердце так и продолжает бешено стучать в груди.

Умывшись и закрепив свои густые волосы заколкой, я отправляюсь на поиски Ника, отсутствие которого замечаю только сейчас. Я, как можно скорее, собираюсь, мимоходом бросив взгляд на себя в зеркало и отметив темные круги под глазами. Отсутствие нормального отдыха никого не красит. Однако, стараюсь не обращать на подобные мелочи внимание и направляюсь к выходу из комнаты – уж больно не хочется мне сегодняшним утром оставаться где-либо одной, даже в этом уютном номере гостиницы.

После непродолжительных, к счастью, поисков Ник оказывается в ресторане. Он спокойно пьет чай и просматривает утреннюю прессу. Похоже, сегодня мой коллега спал спокойно. Или хорошо притворяется.

─ О, наконец-то я тебя отыскала! – вырывается у меня возглас, когда я подхожу к его столику.

Мой напарник на секунду отрывается от газеты и приветствует меня недоуменным взглядом:

─ Я, вроде, и не терялся… Но все равно, доброе утро, Сэм! – он пристальнее вглядывается в мое изможденное бессонницей лицо и добавляет. – Хотя, похоже, сегодня у тебя не такое уж оно и доброе. Я прав? – от него ничего не скроешь.

─ Отчасти, – я неопределенно машу рукой. – Бессонница замучила, да и сны какие-то тревожные… Плохо переношу смену мест… – я несу околесицу, но не знаю, как точнее определить свое состояние, не вдаваясь в подробности.

─ Так, постой, бессонница или сны? Определись, – в его глазах начинают плясать игривые огоньки, но сегодня я не намерена выслушивать его колкости.

─ И то и другое, – быстро отвечаю я и, зацепившись взглядом за свежий номер газеты, спешу сменить тему. – А что в мире творится? – спрашиваю, махнув головой в сторону прессы. Лучше обсудить что-то более нейтральное, чем мое лицо.

─ Все как обычно: кто-то рождается, кто-то умирает, кто-то выигрывает, а кто-то проигрывает и так далее, – он отрывается от чтения, складывает газету и кладет ее на стол. – Ты лучше подкрепись, а то на тебя больно смотреть, – он протягивает мне тарелку с какими-то булочками и вторую чашку крепкого утреннего английского чая.

─ Что это? – недоверчиво спрашиваю я.

─ Ешь-ешь, я сам питался тем же.

Я осторожно беру булочку, надкусываю ее и расплываюсь в довольной улыбке.

─ Это же «скоунс»! Что ты сразу не сказал?! Это же мои любимые булочки со сливочным маслом, клубничным вареньем и густыми топлеными сливками, – я чувствую, как с каждым кусочком во мне пробуждается энергия.

─ Ну вот, а ты мне не веришь, – произносит Ник, подперев подбородок рукой. – Давай, завтракай, а то у нас еще дела, – он деловым жестом смотрит на часы.

Я, оторвавшись от поглощения содержимого тарелки, смеряю Ника вопросительным взглядом:

─ Какие могут быть дела, когда я ем такую вкуснятину? – кажется, мой нос испачкался в пудре.

─ О, я вижу, ты приходишь в себя! Отлично!

─ Не волнуйся, наши древности никуда не убегут, если я еще немного посижу… – я облизываю пальцы, покрытые ярко-оранжевым лаком, и добавляю. – Ведь не убежали же они за последние несколько столетий, так уж за несколько минут они просто не успеют!

Ник не удерживается, и мы оба дружно заливаемся смехом.

Руины

21 июня 2008 года, день.

Инвергарри.

Ник.

Мы возвращаемся в номер, чтобы забрать свои рюкзаки и направиться по нашему туристическому маршруту. Мы вновь садимся в машину и направляемся в сторону полуразрушенного замка Инвергарри.

─ Полагаю, сегодня обойдемся без неправильных поворотов, – Саманта не может удержаться от подобных острот. В ответ я качаю головой.

Надо сказать, что в этот раз нам везет с погодой, – светит солнышко и не наблюдается никаких признаков прошедшего недавно ненастья.

Несколько минут мы едем в молчании, но потом я первым разрываю незримую сеть тишины:

─ Кстати, знаешь, я без дела не сидел и уже договорился с хозяином отеля по поводу нашего тура, – говорю я, совершая первый поворот на нашем пути.

─ И как успехи? – интересуется Сэм без особого энтузиазма.

─ Все ОК. У нас будет трехдневный тур в город Инвергарри: туристы сразу приезжают в отель, располагаются там и отдыхают после дороги. Потом на второй день с утра планируется экскурсия к замку Инвергарри…

─ Прям, как мы! – саркастически прерывает меня напарница.

─ Да, мы так все рассчитывали, – говорю я, делая второй поворот. – Так вот, на второй день экскурсия, как у нас, – я многозначительно смотрю в ее сторону, чтобы больше не перебивала, – она длится несколько часов. Затем группа возвращается в отель и у них свободный вечер, чтобы там перекусить (за отдельную плату в том же ресторане, где мы поели), – снова смотрю на Сэм, – отдохнуть, переварить увиденное и набраться сил на следующий день.

─ А что у нас на следующий день? – спрашивает она, хотя отлично знает маршрут. Она не может промолчать!

─ А на следующий день группа возвращается в Эдинбург.

─ Небольшой получается тур.

─ Правильно, это и есть тур выходного дня, чтобы он был доступен многим людям как в финансовом, так и временном плане.

─ Значит, его нельзя немного расширить? – уточняет Саманта. Я знаю, что она имеет в виду.

─ Нет, Сэм, к сожалению, никак, – немного погодя, не глядя на нее, я продолжаю. – Я созванивался с Томом и он сказал, чтобы тур был строго не более трех дней, включая день приезда и отъезда. Я пытался его уговорить, но ты же знаешь его…

─ Ничего страшного… – говорит напарница, явно пораженная тем, что я ради нее пошел на то, чтобы поговорить с нашим начальником. – Спасибо, Ник! Я-то думала, тебе не нравится затея с Эйлен Донан. Но, оказывается, я ошибалась…

─ Все в порядке, Сэм. Прорвемся. Вот мы и прибыли, – я заглушаю мотор.

Взяв свои рюкзаки с задних сидений, мы направляемся к руинам.

─ Надо не забыть его сфотографировать, – говорит Сэм, доставая из сумки свою «зеркалку». – Нам же нужно еще отчитываться перед Томом.

─ Угу, – соглашаюсь я, – нам еще и гостиницу надо сфотографировать.

─ Точно! Я и забыла совсем. Хорошо, что ты напомнил! – она смотрит на меня снизу вверх, слегка щурясь от солнца.

─ Ну, память-то у тебя девичья! – говорю я, но вскоре жалею об этом, потому что Саманта больно ударяет меня по руке. У меня аж искры из глаз посыпались. Да, у нее тяжелый удар… – Ладно, работай, фотограф, – я предпочитаю подальше от разъяренной тигрицы осмотреть достопримечательности.

Замок практически полностью разрушен, среди старых камней пробиваются деревца – смерть уступает место жизни. Вечный круговорот добирается и до этого заброшенного замка.

Пока Сэм выбирает нужный ракурс, я обхожу Инвергарри со всех сторон, прикасаясь к истории. Я знаю, что некогда этот замок принадлежал вождям клана МакДоннелл из Гленгарри. Вообще в Шотландии всегда была очень развита клановая система, семейственность, незыблемые правила, принятые предками, которые очень почитались среди потомков. Так же и замки переходили по наследству от отца к сыну, и каждый из них оставлял свой след в веках.

Мне все это было интересно, несмотря на то, что я не во всей мере могу называть себя подлинным шотландцем, – моя мать до замужества жила во Франции (поэтому я знаю еще и французский язык). Потом она познакомилась с моим отцом. Это тоже произошло во Франции, но жить они переехали из солнечной и радостной страны вина и сыров в суровую и дождливую страну виски. А случилось это потому, что папа плохо владел французским языком, а вот мама (кстати, потомственный лингвист) отлично знала 5 языков, и английский был в их числе. Затем у них родился сын – Николя, или Ник, то есть я. Потом появилась моя сестра – Сьюзан, или просто крошка Сью, как мы все ее называем между собой. Когда сестренка подросла, то решила навсегда уехать вместе с матерью на ее родину – во Францию, а вот я никак не могу решиться туда съездить хотя бы в отпуск: вдруг я тоже захочу там остаться, а ведь в Шотландии у меня работа, Сэм… Да, в конце концов, я прожил здесь всю жизнь!

Сестра все зовет меня хотя бы погостить. Она даже согласна, если я приеду с Самантой, о которой столько всего наслушалась от меня – ведь, признаюсь, я много о ней говорю. Не только потому, что мы много времени проводим вместе. После того, как нам удалось преодолеть некоторое недопонимание, которое было между нами в первые месяцы совместной работы, мы стали неплохо ладить. Она интересный человек, с ней можно о многом поговорить, наши взгляды сильно схожи, несмотря на то, что мы кажемся со стороны совершенно разными. В конце концов, она хороший друг. И необыкновенная девушка… Но я пока не могу решиться ни на путешествие, ни на то, чтобы пригласить с собой Сэм…

Единственное, что привлекает меня как в Шотландии, так и во Франции, – это замки. И это объединяет для меня две столь разные страны. Поэтому я вместе с Сэм занимаюсь в турфирме именно направлением по древностям. И это нас делает ближе… Хоть немного, хоть в чем-то…

─ Ник, ты где?! – кричит Саманта, выдернув меня из тяжких раздумий. – Ты, что, потерялся?! – в ее голосе слышатся нотки паники.

─ Нет-нет! Все нормально. Я здесь! – спешу успокоить ее, идя на звонкий голос напарницы.

─ Ах, вот ты где! – говорит она, увидев меня. – Я тебя чуть не потеряла!

─ Не надо меня терять, я всегда рядом! – я подавляю желание обнять ее, как обычно обнимал Сью, если она чего-то пугалась или терялась.

─ Хорошо в этом месте, правда? – говорит она, рассматривая развалины замка.

─Ага. Спокойно и тянет на раздумья… – соглашаюсь я.

─ Задумчивый ты мой друг, я отсняла около 30 кадров в разных ракурсах, только что с птичьего полета не смогла. Уже прошло несколько часов…

─ И?

─ В общем, мы можем возвращаться в гостиницу. Надо еще ее заснять, ну, и тебя можно, – она, быстро наводит на меня камеру, так, что я даже не успеваю среагировать. Щелкает затвором.

─ Сотри это потом, пожалуйста, – бурчу я. Не люблю фотографироваться, особенно с наскока.

─ С какой это радости?

─ Я плохо получаюсь на фотографиях, не фотогеничный я. Ну, сотри, чего тебе стоит?

─ Я еще посмотрю, может, это хорошая фотография, – она лукаво закрывает один глаз и ставит руку козырьком, чтобы солнце не попадало ей прямо в глаза.

─ Как хочешь, – говорю я, отворачиваясь от нее, чтобы не смотреть в ее хитрые глаза. Быстрым шагом направляюсь к машине.

─ Не обижайся, Ник! – просит Сэм, догоняя меня. – Поедем лучше в отель, а то я что-то есть захотела!

Мы садимся в машину и направляемся к Инвергарри-отелю. Всю дорогу мы слушаем радио. Саманта иногда принимается подпевать, если звучит ее особо любимая песня. Признаться честно, терпеть не могу, когда люди подпевают радио. Сэм – единственный человек из моего окружения, который об этом не знает, потому что я ее ни разу не одернул. Наверное, дело в том, что у нее есть музыкальный слух, и она попадает в ноты. Украдкой смотрю, как она стучит ладонями по бардачку в такт мелодии. Мне остается только качать головой.

Саманта.

Когда мы подъезжаем к отелю, то я решаю, что лучше будет его сфотографировать завтра с утра, а сейчас важнее пойти и спокойно что-то отведать из гастрономических изысков местного ресторана.

За обедом мы снова практически все время молчим, прерывая тишину только чтобы обменяться мнениями по поводу заказанных блюд, – каждый из нас погружен в свои раздумья, я пока не готова поделиться своими с коллегой, а он, в свою очередь, похоже, – своими. К тому же, это всего лишь мои личные догадки и тайны…

Когда солнце находится в зените, мы поднимаемся в наш номер и занимаемся своимм делами: каждый из нас садится за свой ноутбук: Ник выясняет подробности разработанного маршрута из Эдинбурга в Инвергарри (по крайней мере, он делает вид, что его интересует именно это, хотя я понимаю, что он скрывает от меня свои истинные изыскания), предоставив мне возможность заняться замком на маленьком острове. Естественно, я пользуюсь его великодушием, не влезая в дела друга.

На этот раз я ищу не просто «Эйлен Донан», а «люди в Эйлен Донан». Я тщетно пытаюсь найти интересующие меня детали, но уже через час я, поняв свою ошибку, набираю в строке поиска «привидения Эйлен Донан».

Вновь раздается раскат грома и начинается дождь. Вот, что значит изменчивая погода, – никогда не знаешь, что будет через несколько минут, ждать солнца или дождя… Мы с Ником переглядываемся, как бы говоря друг другу: «Опять дождь… Хорошо, что мы не на дороге!», но, не сказав ни слова, снова возвращаемся к своим ноутбукам.

На этот раз мне везет больше. Я уверена, что вышла на правильную тропинку. Я вспоминаю, что изначально Ник говорил мне о том, что в замке есть привидения, но тогда это меня не волновало. Точнее не так волновало. Ведь приведения всегда были моей любимой темой. Еще с тех времен, когда моя бабушка рассказывала страшные истории по вечерам. Она была у меня жуткой выдумщицей, женщиной с твердой волей и трагической судьбой. К сожалению, я мало времени провела с ней вместе: когда бабушка умерла, мне было всего 8 лет, и вот уже 17 лет я чувствую себя одинокой и с каждым годом все острее ощущаю эту невосполнимую потерю.

Все родные, в том числе и я, немного знаем о жизни Мэри (именно так звали бабушку), поскольку она сама не любила говорить, что с ней происходило до того, как она стала почтенной дамой и главной старейшиной семейства Браунов. Было известно лишь то, что свою молодость она провела в далекой России, но она не распространялась о том, как там жила и каким образом оказалась в Эдинбурге. Мэри только изредка рассказывала своей любимой внучке (то есть мне) о том, как, будучи маленькой девочкой, она играла во дворах Москвы, прыгала по лужам без обуви и по крышам гаражей. В эти редкие моменты ее большие зеленые глаза наполнялись слезами, и в их волнах плескалась ностальгия по счастливому и беззаботному детству.

Это все, что я знала. Моя мама, хоть и знала больше моего, не спешила делиться со мной знаниями, ссылаясь на то, что это было давно и не стоит об этом вспоминать. Я поначалу настаивала на том, чтобы знать о Мэри больше, но потом поняла, что мне ничего не добиться и оставила свои попытки разузнать у матери, как жила бабушка до Шотландии.

Став взрослее, я узнала и про войну, и про репрессии в России в те времена, когда бабушка была маленькой. Тогда я поняла, что меня, как маленького ребенка, просто берегли самые родные люди от этой истории, я перестала этим интересоваться, только решила для себя, что навсегда оставлю в памяти хитрые и одновременно добрые глаза Мэри.

Правда, вопреки всему, что мне удалось узнать про суровую и холодную Россию, я хочу там побывать в память о бабушке, но я чувствую, что еще не время, я еще не готова к этому – я до сих пор начинаю рыдать, когда вспоминаю свою любимую бабушку… Именно от нее я получила в наследство богатое воображение, необычную внешность, стойкий дух и… любовь к историям о привидениях. Поэтому сейчас, когда я сижу в номере Инвергарри-отеля и гуглю истории о привидениях Эйлен Донан, я невольно вспоминаю бабушку с русскими корнями. К тому же, одно из привидений носит имя Леди Мэри…

Мои глаза предательски наполняются слезами, отчего я больше не могу прочитать ни строчки. Я смотрю в большое окно. Там опять идет дождь. «Слезы неба», – думаю я, смахивая собственные слезы с глаз. Вскоре я вполне могу видеть все более или менее четко и вновь принимаюсь за чтение.