Амарант. История жеребенка

Бурунчики, разом повернувшись, аккуратно спускались по склону, их лёгкие лапки не оставляли следов на снегу, а за ними, охая и причитая, кувырком скатывались вьюшки. Их усадили на заснеженной кочке, где они тут же принялись драться за местечко посуше.

Кулёк подобрался поближе к Марику и, встав у его ног, с любопытством наблюдал за бурунчиками. А те, выудив из зарослей длинные сухие стебли камышей, упёрли их в землю и с силой оттолкнулись. Вдруг часть берега отделилась и медленно двинулась вниз по течению.

– Плавающие острова! – с восторгом воскликнул Кай.

Островок, а за ним ещё один, и ещё, закачались на волнах, отдаляясь от крутого берега. Бурунчики, ловко орудуя шестами-камышинками, направили свои дома-корабли на середину реки. Вьюшки, вцепившись в кочку и поджав ноги, боязливо вглядывались в воду. Солнце совсем скрылось, и из леса медленно поползли густые серые сумерки.

– Глядите! Какие чудесные островки! – вдруг прокричала Зануда, подходя ближе к берегу. – Плывут сами по себе по течению… Словно заколдованные. Никогда таких не видела.

Люди подошли ближе и с восторгом глядели на удивительную флотилию, исчезавшую за поворотом петляющей реки.

– Смотрите! – вдруг прошептала Спарта.

Над покрытыми снежными шапками домиками бурунчиков поднялось тёмное бесформенное облако, наполнив недвижный воздух тревожным звоном. Тысячи угрожающе звенящих голодных комаров застыли в воздухе, не спуская глаз с нервно переминавшихся лошадей.

– Уй! – пискнул Кулёк и спрятался за Марика, прижавшись к нему лицом.

Во рту у Марика стало сухо. Кай сжался, зажмурившись. Облако набрало скорость, надвинулось на лошадей и… пронеслось сквозь них, устремившись к плывущим островам. До Марика донеслись радостные возгласы бурунчиков.

– Вы решили лететь с нами, с нами, друзья! Мы вместе, вместе отправимся в путешествие!

Маленькая вьюшка, держа на ладошках пляшущего комара, аккуратно поглаживала его по серой всклоченной спинке. Бурунчики весело махали лошадям, а над ними смутным облаком кружились отправлявшиеся на юг комары.

Течение несло островки всё быстрее и быстрее. Последний уже скрылся за поворотом реки, но Марик продолжал смотреть на тягучую чёрную воду.

Конеед парил в воздухе над рекой, мягко светясь тёплым жёлтым огоньком.

Вздрогнув от щелчка карабина под подбородком, Марик удивлённо посмотрел на Зануду, словно не понимая, откуда она взялась. А та, подхватив на руки зачарованного приключением Кулька, позвала Марика за собой. Он бросил последний взгляд на воду и неохотно двинулся за своей неугомонной хозяйкой.

Глава 29, в которой Марик получает седло, а Зануда садится верхом

Мокрый тяжёлый снег шёл несколько дней, укрывая подмёрзшую землю. Лошади в леваде не сходили с тропинок, протоптанных к кучкам сена – никому не хотелось месить копытами сугробы.

Только Зануда, радуясь появившемуся на плацу грунту, принялась за обучение с удвоенным усердием. Критически оглядев сиротливые тропки в леваде, она обозвала лошадей лентяями и заставила бегать в разные стороны до тех пор, пока последний островок снега не был утоптан. Позволив друзьям восстановить дыхание на шагу, она засыпала Кая и Марика упражнениями, а потом повернулась к Спарте. Не уставая повторять, как важна уступчивость даже лёгким командам, она просила Спарту сгибаться, ходить отдельно задними или передними ногами, останавливаться по команде и идти задом наперёд. Затем Зануда передала чомбур несколько ошарашенной хозяйке Спарты и попросила её всё повторить.

Спарта, растерявшись от такого неожиданного напора, беспомощно вертела головой в поиске подсказок.

– Если чего-то не понимаешь, – украдкой попытался помочь ей Марик, старательно делая вид, что разглядывает следы на снегу,   делай всё подряд. Не важно, что, и не важно, как. Тогда рано или поздно сделаешь то, чего она от тебя хочет. Тебя сразу же похвалят, и ты поймёшь, чего от тебя добивались!

– Ты, главное, стой! – нашёптывал ей Кай в другое ухо. – Это пусть люди вокруг тебя бегают! Не смогли объяснить с первого раза – пускай сами думают, что делать, чтобы тебе понятно было!

***

После занятий Зануда приносила из конюшни табуретку, взбиралась на неё и с возвышения обнимала Марика за спину, похлопывая по бокам. Марик был уверен, что Зануда тоскует по тем временам, когда он помещался ей под мышку. Он терпел, но ему было невыносимо грустно. Никогда ещё он так сильно не мечтал получить седло и возить свою хозяйку на спине. Он вырос, стал даже чуточку выше Кая, а Зануда (да и другие) продолжали видеть в нём лишь беспомощного, вечно напуганного жеребёнка!

Как-то, заходя в конюшню после занятий, Марик поделился своими мыслями с друзьями, но понимания не нашёл. Кай обронил, что взрослость от седла на спине не зависит, и уткнулся в свой ужин. А Спарта заявила, что на ней хозяйка не ездит, потому что не хочет, несмотря на то, что когда-то и седло на спину клала, и верхом залезала. И при этом никто её жеребёнком не считает! «Ещё бы», – подумал Марик, потирая синяк на носу, до сих пор побаливавший после поединка.

– Я уже взрослый! – буркнул он, переступая порог денника. – И я лучше понимал бы людей, если…

Зануда закрыла дверь, и остаток фразы потонул в лязганье железа.

– А зачем их понимать? – удивилась Спарта, когда вновь наступила тишина. – Достаточно просто любить!

«Что-то в этом есть», – пронеслось у Марика в голове.

Спарта к людям относилась с большей теплотой, чем к лошадям. Можно было вывернуться наизнанку, затевая весёлые игры – она бы и ухом не повела, разве что клацнула раз-другой зубами. Но стоило появиться у левады её хозяйке, Тихоне или даже Зануде с Кормильцем, как Спарта, словно большой котёнок, подбегала к ним и утыкалась носом в ладони, закрывала глаза и надолго застывала. Больше всего она любила Кулька – могла часами бродить за ним по леваде, тихонько дула на его волосы, жмурилась от удовольствия, когда он неуклюже обнимал её за морду, и бережно выкусывала сухарики из его кулачков.

Марик с лёгким негодованием отмечал, что лакомств ей перепадает значительно больше, чем им с Каем. Они так и не научились ходить за людьми с выражением подобострастного обожания – после третьей попытки Зануда прогнала их за то, что они, обыскивая карманы хохотавшего от удовольствия Кулька, всё-таки уронили его лицом в сугроб.

Спарте же каким-то неведомым образом всегда удавалось выпрашивать что-нибудь вкусненькое. Подходя поближе, она опускала голову, чуть поворачивала её набок, робко поглядывая на человека. Трепетно выдыхала воздух, делала крошечный шажок и едва заметно улыбалась одними губами. Таяла даже Зануда – Марик своими глазами видел, как та вытащила из кармана последний кусок сахара, предназначавшийся ему, и отдала его Спарте!

Кай как-то попробовал было поступить так же, но с треском провалился – ему не хватило выдержки. Секунду постояв перед Спартиной хозяйкой, он с хрюканьем вздохнул, опустил голову и тут же молниеносно кинулся к сухарику с изюмом, торчавшему из её кармана. Больно наткнувшись щекой на выставленный локоть, он обиженно пробурчал: «Подумаешь, недотрога какая!» – и отошёл к Марику.

– Недотрога? – вскинула брови Спарта.

– Конечно! У всех людей должно быть имя! – уверенно заявил Кай.

Спарта неопределённо повела головой, но это имя так и закрепилось за её хозяйкой.

– Похоже, она тоже зануда, – Кай с лёгким сомнением посмотрел Недотроге вслед, когда она, угостив всех яблоками, вышла из левады. – Подумать только! На всю конюшню три зануды, и все у нас!

– Да, нам повезло, – нежно кивнула Спарта. – Они замечательные…

Кай многозначительно фыркнул, покосившись на Спарту, но спорить не стал. Марик сдавленно хихикнул, уткнувшись в сено.

***

Короткий зимний день давно перевалил за половину, когда из сгущавшихся сумерек возникла Зануда. Глаза её лихорадочно сияли, щёки горели, пальцы не слушались – ей не сразу удалось открыть калитку.

Марик на всякий случай сделал несколько шагов назад.

– Если это опять переезд, то я никуда один не поеду!

– Не похоже, – Спарта вытянула шею, всматриваясь вдаль. – У конюшни нет коневоза!

– Да и по вечерам никто никуда не ездит! Только утром! Я точно знаю! – поддержал Спарту Кай.

Марик вздохнул и подошёл к калитке. Ступая по глубокому снегу нечищеной дорожки, он гадал, что могло привести Зануду в такое возбуждение.

В конюшне, пристегнув Марика на развязки, та сняла с крючка мешочек со щётками. По лестнице, ведущей в амуничник, застучали шаги Кулька и Кормильца. Через несколько секунд Кормилец вышел в проход конюшни, держа в руках…

– Седло! – благоговейно выдохнул Марик.

Оно было светлым, чуть потёртым, с тускло поблескивающими пряжечками!

– Клади! – Зануда отошла от Марика, подхватив Кулька на руки.

Кормилец поднял седло, и Марик сжался, боясь пошевелиться. Оно оказалось тяжёлым, но тяжесть была приятной.

– Ух! – выдохнула Зануда. – Он в нём совсем как взрослый!

Марик скосил глаза и замер. Седла он не увидел, разглядел только свисавшие по бокам оплетённые кожей стремена.

– Как хорошо, – Зануда, опустив Кулька на пол, бесцеремонно сунула руку под седло, проверяя, не жмёт ли оно Марику за лопатками, – что нам одолжили его на заездку… Белочка-то выросла и теперь бегает под другим… – Зануда провела рукой, проверяя, как обновка прилегает к спине, затем обошла Марика и принялась рассматривать его с другой стороны. – В холке вроде бы нормально… И на позвоночник не давит…

Марик аккуратно выдохнул и дёрнул ухом. Кулёк ободряюще ему улыбнулся и протянул Зануде подпругу, которую волочил за собой по полу.

– Так… – Зануда опять занервничала. Марик слышал, как бухало её сердце. – Теперь давай седлаться полностью!

Она убрала седло и тут же положила на спину Марику толстый амортизирующий пад. Затем, охнув, вернула седло на место, пристегнула к нему подпругу и аккуратно её затянула.

Осмелившись наконец повернуть голову, Марик разглядывал свой долгожданный подарок. Спина с ним выглядела очень непривычно. Прикрыв глаза, Марик принюхался, почувствовав запах незнакомой ему лошади.

Перед ним возник образ изящной тёмно-рыжей в мелких яблоках кобылки с широкой проточиной на красивой сухой голове и аккуратными подвижными ушками с чуть загнутыми внутрь кончиками. Она, широко распахнув большие выразительные глаза, сделала шаг к Марику. Он заметил высокие белоснежные отметины на задних ногах, делавшие масть лошадки ещё более нарядной. Он потянулся к ней, но та, заметив у него на спине седло, заложила уши, сморщила ноздри и, сказав «Ви-и-и!», с негодованием топнула точёной ножкой. Марик дёрнулся и помотал головой, отгоняя наваждение. У него мелькнула мысль, что некая Белочка, наверное, была бы в ярости, узнав, что хозяйка распоряжается её сёдлами, пусть даже не подходящими ей по размеру.

Зануда подтянула подпругу ещё на дырочку и аккуратно повела Марика на плац. Седло совсем не стесняло движений, лишь стремена мерно похлопывали по бокам при каждом шаге. Спустя несколько минут Марик с удивлением вспомнил, что раньше ходил без седла на спине. Он сгорал от нетерпения, ожидая, чтобы Зануда поскорее села верхом. Но она и не думала этого делать, осыпая Марика привычными командами. Полностью погрузившись в свои мысли, он выполнял их машинально.

– Марик, ты спишь? – вывел его из задумчивости окрик Зануды. – Рысь!

Он поднялся в рысь и побежал вокруг хозяйки, досадуя на растрачиваемое впустую время. Но, лишь убедившись, что седло не мешает Марику бежать рысью и скакать галопом, Зануда остановила его, отстегнула корду и встала рядом, положив левую руку ему на гриву, а правую – на заднюю луку седла. Марик видел, что она очень волнуется, и сердце его тоже начало замирать. «Сейчас! – думал он. – Сейчас»!

Кормилец с Кульком стояли у ограды, внимательно наблюдая за их действиями.

Зануда, немного попрыгав рядом с Мариком, поставила ногу в стремя и одним махом оказалась наверху. Тот вздрогнул и замер. Стало так тихо, что ему показалось, будто он слышит, как беспорядочно мечутся мысли в голове у Зануды…

Они простояли несколько бесконечных мгновений, после чего Марик осознал, что не дышит, и заставил себя схватить ртом морозный воздух. Зануда шевельнулась в седле, и Марик почувствовал это так чётко, что напугался – он ощущал каждое движение своей миниатюрной всадницы, её неровное дыхание, напряжённые мышцы, наклонённую голову. Даже то, как она судорожно почесала рукой нос, он воспринял всей своей спиной, всем телом!

Посидев, Зануда немного выпрямилась и легонько похлопала Марика ногами по бокам. Он нервно мотнул головой и принялся топтаться на месте, пока Зануда не додумалась скомандовать «вперёд». Марик шагнул, и Зануда угрожающе качнулась на спине. Конь в ужасе замер. Ему показалось, что на спине лежал тюк сена, грозивший рассыпаться от малейшего движения.

– Вперёд! – Зануда щёлкнула языком и вновь легонько похлопала ногами. «Свалится, значит, свалится», – с отчаянием подумал Марик и сделал первый шаг…

– Я верхом… – прошептала Зануда, поднимая глаза на Кормильца. – Я верхом на собственной лошади! Я… Я его заездила! – засмеявшись, воскликнула она и вскинула руку вверх. – Я заездила его!

Марик дёрнулся от неожиданности, и Зануда на несколько секунд потеряла равновесие.

– Уй, – она выпрямилась в седле и перестала скрести его бока пятками. Марик, ловя шаткое Занудино равновесие, пошёл дальше, стараясь не сходить с протоптанной в снегу дорожки вдоль стенки. Вскоре Зануда перестала покачиваться в седле, упёрлась в стремена и Марику сделалось как-то очень неудобно её везти. Он остановился.

– Молодцы! – улыбаясь, крикнул Кормилец, а Кулёк, сбросив варежки в снег, захлопал в ладоши.

Зануда, пошарив в кармане, вытащила сухарик с изюмом и, свесившись с седла, протянула его Марику. Тот, расставив ноги пошире, обернулся и проглотил угощение.

***

– Вот это да! – Кай восторженно подпрыгнул к Марику, едва тот, несколько ошалевший, зашёл в леваду. – Мы видели, мы всё видели отсюда! Понравилось?

– Сложно сказать, – протянул Марик. – Не думал, что люди такие шаткие! Зануда постоянно сползает вправо!

– У всех свои недостатки, – с видом знатока принялся рассуждать Кай. – Тихоня, например, сильно цепляется ногами, когда я разгоняюсь. Заяц говорил, что каждый человек в седле сидит по-своему. Со временем привыкаешь к его посадке и перестаёшь замечать.

– Зануда такая счастливая! – просияла Спарта, глядя, как Зануда с Кормильцем делят на три одинаковые кучки чистенькую, яркую морковь, доставая её из мешка. – Вся светится!

– Ты теперь взрослый! – сказал Кулёк, протягивая Марику половинку уже надкусанной им морковки.

– Да, – рассеянно кивнул Марик. – Даже не верится!

Всё казалось ему немного другим – озябшие руки Кормильца и Зануды, протягивавшие лакомство, череда левад в лесной просеке, видневшееся за могучими стволами здание конюшни с мчащимся по пескам табуном на стене, белая ограда и трибуны плаца… Всё было прежним и незнакомым одновременно, словно он стоял на тонкой границе, проходящей между детством и юностью. Лошади в левадах сдержанно кивали и улыбались, поздравляя его с взрослением, словно понимая, что весёлой шумихой они нарушили бы очарование этого дня.

Глава 30, последняя, но не окончательная, потому что приключения Марика на ней заканчиваются

– Вот, так вс-с-сегда! – со свистом прошипел Конеед, внезапно выпрыгнувший из стены денника.

Марик сонно приподнял голову с сена – в конюшне было ещё темно.

– С-с-стоило только отлучиться на пару дней, как ты обзавёлся седлом и вовсю людей возишь! – мурлыкнулКонеед, подлетая поближе. – Даже не верится, что ты так быстро вырос-с-с!

Марик, потянувшись, швырнул в него опилками.

– Нет, подумать только! – Конеед отряхнулся и взлетел повыше. – Как же я с-с-сразу не заметил?! Ты уже такой большой, что с-с-скоро в деннике перес-станешь помещаться! И как только у меня язык поворачивается до сих пор называть тебя жеребёнком?!

Марик снова запустил в него опилками, но промахнулся.

***

Целую неделю Марик упивался радостью от заездки, а затем с удивлением осознал, что заездка не сводилась к тому, чтобы бродить по плацу туда-сюда с Занудой на спине, в промежутках перекусывая сухарями.

Зануда требовала ходить прямо (а попробуй пройди, когда она сверху колышется, кренится вправо и постоянно с курса сбивает), останавливаться по команде, ходить назад, поворачиваться влево и вправо…

И тогда Марик вдруг понял, что все эти повороты, сгибания, опускания головы – всё то, чем Зануда занималась с ним с детства, было подготовкой к тому дню, когда она сядет в седло и повторит всё это оттуда! Конечно, несмотря на то, что и команды, и движения были Марику знакомы, слышать их сверху было очень непривычно, а выполнять с Занудой на спине – ещё и неудобно. Марик больше округлял спину, приседал на задние ноги, вскидывал голову, когда Зануда внезапно наклонялась в сторону или цеплялась ногами, теряя равновесие.

Шли дни, и, как только Марик кое-как разобрался с шагом, Зануда обрушила на него рысь.

– Ты только не торопись, – часами втолковывал ему на прогулках Кай. – Не торопись! Бежать нужно как можно медленнее!

Но не торопиться у Марика совершенно не получалось. Едва он пытался замедлиться, как ему начинало казаться, что они с Занудой непременно завалятся на бок в повороте, и непослушные ноги сами набирали скорость. Правда, при этом проходить повороты становилось опасно, поэтому Марик, зажмурившись и сжавшись, старался пробежать их как можно быстрее. Наверное, поэтому, несмотря на свои значительные размеры, плац на рыси кончался очень быстро, в какую сторону ни побеги. Марику казалось, что его стенки, будто конееды, возникают перед носом, словно из-под земли.

Впервые в жизни ему пришлось думать над каждым своим движением, а не просто бежать, полагаясь на чутьё собственного тела. Дело осложнялось ещё и тем, что раздираемая противоречиями Зануда решала, в какую сторону ей нужно, в самый последний момент.

– Ничего, научишься! – прохрустел набитым ртом Кай, когда Марик пожаловался ему на трудность занятий. – Я поначалу тоже терялся. Зато теперь и вовсе Тихони на спине не замечаю. Так что учись Зануду таскать – и всё!

В последнее время Кай находился в приподнятом настроении – ушедшая с головой в заездку Зануда не брала на занятия всю троицу друзей и уводила с собой только Марика. Ощущая по этому поводу лёгкое чувство вины, она скармливала Спарте и Каю двойные порции яблок и моркови.

– Не слушай его, – подал голос из соседней левады Амадеус. – Заездка – это только начало, первый шаг. Дальше будет куда сложнее. Но интереснее!

***

Вслед за снегом в лес пришёл холод. Он застыл между деревьями хрустальной паутиной, и Марику казалось, что её серебристые ледяные нити издают едва слышный тонкий звон. В чаще леса от мороза потрескивали ветки. Лошади, укутанные в стёганые попоны, щеголяли заиндевевшими ресницами и усами в сосульках.

Марик стоял у кучи сена, втиснутый в попону, которая была ему маловата и тянула в плечах. Насупившись под ехидными взглядами друзей, он ругал про себя измерительные способности Зануды. Её, однако, размер попоны нисколько не смущал. Поглядывая на семенящего Марика, туго стянутого ремнями, она только сетовала, что тот слишком быстро растёт, и надеялась, что этой зимой тёплую попону не придётся надевать слишком часто.

Сегодня Марик Зануду не ждал, думая, что она не приедет, испугавшись мороза, поэтому, увидав её, закутанную по самые глаза в тёплый вязаный шарф, удивился.

– Я пойду, – обернулся он к друзьям и двинулся к выходу. Те кивнули ему вслед и снова спрятали носы в сено.

В конюшне его встретили Кормилец с Кульком. Кормилец привычно выудил из кармана горсть сушек и угостил Марика. Кулёк, пошарив в мешке со щётками, достал самую большую и принялся чистить Марику ноги – выше он не дотягивался. Зануда принесла пад и седло.

– Ты уверена? – Кормилец внимательно посмотрел на неё. – Не боишься?

– Нет, – седлая, она затянула подпругу так сильно, что у Марика перехватило дыхание и на глазах выступили слёзы. – Ой, извини, Марик, – Зануда поспешно ослабила натяжение. – Я знаю, что он готов для прогулки.

Они вышли на улицу, и Зануда поплотнее закуталась в заиндевевший от дыхания шарф.

– Мы скоро! – она махнула рукой в толстой шерстяной перчатке и быстро села в седло.

Марик, привычно ощущая лёгкий крен своей всадницы вправо, направился было к воротам плаца, но Зануда повернула его к лесу.

Плотный снег дорожки весело заскрипел под копытами, искрясь на солнце. Деревья отбрасывали на рыхлые сугробы глубокие синие тени. Клубы пара, вырываясь из ноздрей, окутывали морду, серебрили инеем усы и не спеша уплывали над тропинкой. Зануда отдала Марику повод и лишь изредка шевелила им, направляя на нужную дорожку. Марик шёл вперёд, испытывая странное чувство покоя и одиночества.

Вдруг в копытах тонкими иголочками заплясал страх, поднимаясь всё выше, и Марик, широко раздувая ноздри, прыгнул в сторону. Зануду качнуло, и она схватилась за рожок седла, чтобы не упасть.

Из-за дерева медленно выплыл Конеед, улыбаясь своей острозубой улыбкой. На его длинной шерсти блестели звёздчатые снежинки.

– Марик! – прошипела Зануда, выпрямляясь и оглядываясь по сторонам, чтобы понять, что его напугало. – Давай ты не будешь шарахаться от собственной тени?!

Скрипнув зубами от досады, Марик выбрался из сугроба на тропинку. Конеед безмятежно поплыл рядом, почти касаясь Занудиной коленки. Некоторое время они молчали, прислушиваясь к призрачному звону плакучих ветвей берёз, будто ставших хрустальными.

– Интересно, как там бурунчики? – нарушил молчание Марик, выйдя на высокий берег реки.

– Они успели уплыть от зимы, – изо рта Конееда вырвалось облачко пара. Он прикрыл глаза и перекувырнулся в воздухе. – Сейчас, наверное, пробираются на своих островках через заросли осоки, что растёт вдоль берегов реки, впадающей в какое-нибудь далёкое море… Комары поют и резвятся над ними бесформенным облаком, а вьюшки высматривают повсюду следы лошадей, стараясь не волновать бурунчиков. Ведь от их волнения начинается шторм, а вьюшки совсем не переносят волн и сильной качки.

Зануда цокнула языком, и Марик, повинуясь команде, побежал рысью, ощущая плечом исходящее от Конееда тепло. Зануда чуть привставала в такт его движений и почти не чувствовалась на спине.

– Как ты думаешь, – начал Марик, но вдруг его дыханье перехватило – на рыхлом снегу отчётливо отпечатался крупный, знакомый в мельчайших подробностях когтистый след. Марику внезапно сделалось жарко.

– Она здесь! – он захлебнулся обжигающим воздухом. Конеед, поглядев на друга, кивнул и по-кошачьи мурлыкнул.

– Ты знал! – Марик с негодованием уставился на Конееда. Тот снова кивнул.

Марик опустил голову и побежал быстрее, вглядываясь в следы на снегу. Зануда сверху замельтешила, пытаясь замедлить его бег – набрала повод, отклонилась назад, но вскоре махнула рукой. Впереди забрезжил просвет, и через минуту ели расступились, открывая поднимавшееся в гору поле, по которому бежала широкая, хорошо укатанная дорога. Ветер кружил лёгкую змеящуюся позёмку, солнце, отражаясь от снега, слепило глаза.

Марик остановился, восхищённо оглядываясь. Зануда не возражала: повесив повод на рожок, она задумчиво глядела куда-то за горизонт. А на опушке, на границе леса и поля, поджав под себя когтистые лапы, уютно устроилась знакомая избушка.

Дверь её едва слышно скрипнула, и на пороге появилась Целительница с клубком искрящейся шерсти в смуглых морщинистых руках. Подол её грубой шерстяной юбки побелил снег, ветер выбивал волосы из тугой седой косы, закрученной вокруг головы, но она, не замечая этого, глядела на Марика.

– Вырос-то как! – всплеснув руками, ахнула старушка. – Не узнать тебя совсем… А друг твой настырный где?

– Мы одни, – Марик подошёл ближе к избушке. Конеед, взлетев повыше, опустился на порог. – Кай в конюшне остался.

– И Конеед здесь? – улыбнувшись, Целительница провела рукой по длинному, украшенному снежинками меху Конееда. – Ну, тогда держи,  – она протянула ему клубок, – поможешь мне с вязанием!

Конеед поднялся вверх, путаясь в соскальзывающих заиндевелых нитях.

– А вы приходите, – Целительница внимательно посмотрела на Марика. – Приходите сегодня, я буду ждать. Ты ведь хочешь научиться быть взрослым?

– Да, – Марик сглотнул, чувствуя, как слова, которые он хотел бы ей сказать, застревают в горле давящим комом.