Амулеты

– Вы знакомы с нашей бабулей? – спросил отец.

– Конечно! Ее здесь все любят и уважают.

– А вы знаете, что она умерла, – прошептал я.

– Не спей так говорить! – вскрикнул он. – Она никогда не умрет, если будет жить в твоем сердце. В нашем славном мире бабуля Агидель живет и посей день.

– Что вам нужно от нас?

– Да, в общем-то, ничего особенного. Только познакомиться и отвести в Долину Цветов.

– Куда-куда? – переспросила Танечка.

– В Долину Цветов, – повторил он. – В наше скромное поселение в лесной глуши огромного царства Иллюзиона. – Он замолк, подошел к нам ближе и продолжил. – Давайте для начала познакомимся?

– Давайте, – согласился я.

– Меня зовут, Геннастий. Я – странник Судьбы! А как вас зовут?

– Меня зовут, Андрей Николаевич. Это мой сын, Дима. – Я кивнул. – А это Владимир и Таня.

– Очень приятно, господа межгалактические путешественники. – Он улыбнулся. – Как я уже говорил ранее, мы вас ждали. Поэтому давайте взлетим вверх и помчимся через весь остров к нашему миру.

– Мы разве еще не в Иллюзионе? – спросила Таня.

– Конечно, нет. Вы разве серьезно подумали, что это Иллюзион?

– Да, – ответил Вова, глядя на Геннастия вызывающим и недоверчивым взглядом.

– Ав! – пробормотал он и рассмеялся. Из овальных ярко-зеленых глаз выступили синие слезинки. Успокоившись, он посмотрел на наши измученные лица и сделал серьезную гримасу. – Вы сейчас находитесь на границе между двух миров. Этот живописный остров является переходом в мир Иллюзиона. А если говорить с вами начистоту, то острова на самом деле – нет. Его физически не существует. Он плод вашей бурной фантазии.

– Так мы получается, все еще спим? – спросил отец.

– Получается, что так! – ответил Геннастий. – Сейчас я обитаю в ваших одурманенных головах. И моя цель заключается в том, чтобы вас перевезти в Иллюзион. Если вы, конечно, мне это позволите. Позволите?

– А что для этого нужно? – спросил отец.

– Поверить! – ответил Геннастий, взлетая в небо.

– Поверить во что? – спросила Танечка.

– В чудо. В Иллюзион. В его существование! – крикнул он, растворяясь в красном небе.

– Мы верим!

– Я не чувствую вашей веры в Иллюзион, я чувствую сомнение в ваших сердцах.

– Но я верю! – прокричала Таня Геннастию, который продолжал летать среди облаков, кружась в воздухе.

– Тогда лети! – донеслось еле уловимое эхо. – Лети, как птица. Если веришь!

– Но я… я не умею летать.

Он подлетел к Танечке так неожиданно, что мы даже вздрогнули. Он ее лизнул своим длинным шершавым языком.

– Так не пойдет! «Не умею», я «не могу». Это не правильный ответ. Невозможное возможно! Поверь мне! Если избавиться от этих плохих слов, ты, Танечка, сможешь свернуть горы и преодолеть все жизненные препятствия. Это и вас касается молодые люди. – Он посмотрел на меня и Вову. – Надеюсь, ваш папа, уважаемый Андрей Николаевич, поддержит меня в данном вопросе или все же нет?

– Поддержу, – ответил он. – Но я никак не могу понять, как мы от этого высказывание взлетим в небо.

– Снова этот глагол «не могу»! Вам будет тяжелее всего взлететь. Детям в чудеса и волшебство проще поверить, чем их циничным родителям, вкусившим все прелести и хлопоты нелегкой жизни. Наши миры не так уж сильно отличаются друг от друга. Но все равно я в вас верю, Андрей Николаевич. Ибо вы самый настоящий фантазер и мечтатель. И не смейте отнекиваться. Я вижу вас, как на ладони! – Он замолчал и посмотрел на Таню. – Просто представь, что ты летишь. Поверь в это! И без всяких ненужных «не могу». Пожалуйста. Закрой глаза и просто поверь в волшебство. Поверь в собственные силы. Это ведь так легко! – Геннастий повернулся к нам. – Вам советую проделать тоже самое.

Таня закрыла глаза, расслабилась, представив, что летит высоко к звездам и через секунду, она оторвалась от земли. И полетела.

– Я боюсь! – закричала она. – Я боюсь…

– Не бойся, ты не упадешь. Твоя вера крепка. Ты поверила, что можешь летать. Ты поверишь в Иллюзион! – сказал Геннастий.

– Я лечу! ЛЕЧУ! Это так классно! Давайте со мной, ребята! – счастливым голосом обратилась она к нам.

Наверное, каждый человек хотел бы хоть раз в жизни полетать, как вольная и гордая птица.

В тот волшебный момент я больше всего хотел взлететь в небо, но не мог. Снова и снова это чертов глагол «не могу» крутился в моей голове, как юла. «Не могу» – это сорняк, который я с годами возненавидел и старался избегать.

Но после сотен попыток я все-таки оторвался от земли, когда уже взлетел мой отец (да он взлетел сразу вслед за Таней – удивительно!) и Вова. Они весело и озорно «плавали» в воздухе, чувствуя себя королями, повелителями мира.

Когда я подумал о бабушке, я взлетел. Бабушка мне помогла. Я чувствовал ее присутствие и помощь…

…Когда кончики ботинок оторвались от земли, я был словно легче самого листочка, которого непрерывно гоняет ненастный ветер по безликим и бескрайним просторам. Я поднимался ввысь, боясь открыть глаза, чтобы не испугаться пропасти, отделяющей меня от земли.

– Молодец, Дима! Ты летишь, летишь. Можешь открыть глаза и увидеть мир с другого ракурса. Это так великолепно!

– Не бойся! Открой глаза и лети. Это и правда потрясающее чувство! – воскликнул отец Андрей.

– Я боюсь. Я упаду. Я…

– Не трусь! – крикнул Вова.

– Я не трус!

Я открыл глаза. Я порхал на высоте более трехсот метров, окруженный живописным красно-оранжевым небом, в дымке парящих облачков. Тело обдувал могучий ветер. Мои ноги болтались в пространстве.

– Дима, это невероятно! – сказала Танечка и подлетела ко мне. – Полетели!

– Давай. Но как?

– Просто. Взмахни одной рукой, а другой – крепко держи мою руку. И мы полетим туда, куда захотим.

Взявшись за руку, мы полетели, разгоняя воздушные облака. Мы то поднимались высоко вверх, то опускались до самых волн синего океана, хранившего тысячи тайн и секретов.

В тот памятный для меня полет мое тело каждой клеточкой своего естества растворилось в беззаботном и свободном танце полета.

Я чувствовал, что живу.

В порыве нежных и искренних чувств я поцеловал Таню в ее румяную щечку. На что Танечка просто улыбнулась своей мягкой и нежной улыбкой.

Мои переживания и восторг прервал голос Геннастия:

– Эй, ребята! Теперь следуйте за мной. Сейчас мы полетим на восток, пролетим остров и спустимся к Хребту Мира.

– Это далеко? – спросил отец. – А то ведь ночь не за горами, не хотелось бы лететь в кромешной тьме.

– И не придется, – пообещал Геннастий. – Если вы, немедля, последуете за мной! – Он повернул и устремился вперед. – Быстрее!

Мы пролетали мимо горбатых холмов, мимо узких речушек, которые избороздили остров, мимо белоснежного водопада, впадающего в стремительную речку, мимо непроходимых лесов.

Через мгновение мы подлетали к лагуне. Мелкий, кристально-чистый водоем с пресной водой отделялся от океана коралловыми рифами, преимущественно красных и темно-желтых оттенков. Иногда взор улавливал белые, сиреневые, пурпуровые, коричневые цвета кораллов.

– Вот это красота! – восторгался я.

– Да. Красиво, – сказал Геннастий. – Я предлагаю, спуститься вниз и искупаться. Смыть пот поле долгого путешествия, насладиться теплой водицей.

– Это и есть вход в Иллюзион, да? – спросил Вова, когда мы начали осторожно подлетать к лагуне.

– Все вам надо знать наперед! – ответил Геннастий и засмеялся. – Терпение, мой дорогой друг. Терпение.

– Сколько можно ждать-то!?

– Вечность…– мечтательным голосом ответил Геннастий.

– Но мы не можем ждать вечность!

– А почему бы и нет? Разве это место не рай, в котором хочется прожить всю оставшуюся жизнь?

– Нет!

– А я бы смогла здесь прожить вечность! – сказала Таня.

– Я бы тоже, – добавил я, приземлившись на твердую и устойчивую землю.

– Я поддержу Вову, – сказал отец. – Вечность – это слишком долго. Я не завидую тем, кто бессмертен.

– Почему? – спросил удивленным голом Геннастий, высунув язык.

– Потому что бессмертным ты будешь страдать, постоянно теряя близких и дорогих тебе смертных людей. Возможно, ты на целую вечность, останешься одиноким орлом. Одиночкой, скитающимся по всему миру в поисках счастья и любви. – Отец задумался.

– Я – бессмертен! – сказал Геннастий. – И это прекрасно.

– Вы уверены в этом?

– Это долгая история…

– Мы никуда не торопимся.

– Ну, если хотите…Мне уже двести лет от роду, – начал Геннастий и потрогал мохнатой лапой воду. – Но я всегда был таким. – Он лег на землю возле лагуны. – У меня были дети. Была любимая и единственная жена Леонисия. Но они давным-давно погибли в страшной войне против стражников Зла, которые иногда нападают на мирное население Иллаев, жестоко убивая не только воинов, а еще женщин, стариков и детей.

В незапамятные времена я был воином и доблестно защищал свои родные земли и наш народ. Но однажды в одно воскресное утро мы понесли поражение. Стрела пронзило мое сердце, и я бездыханно упал на окровавленную землю и через пелену затуманнего разума… – Он взвыл.

– А кто такие стражники Зла? – поинтересовалась Таня.

– Не хорошо перебивать! – сказал Вова и дернул ее за волосы.

– Ничего, все нормально. Я отвечу. Стражники Зла – это те же Иллаи, только с прогнившими сердцами и душами. Они алчны и злы, вся их сущность пропитана яростью, тщеславием и высокомерием. Они не способы любить. Не способны ценить простые радости жизни, как рождения ребенка. Они не способны уважать своих стариков и придерживаться простых правил. Они изгои.

– Понятно. Простите, что я вас перебила, – извинилась Таня и спросила. – Так зачем же вы стали бессмертным?

– На смертном одре наш Всемогущий предложил мне достойный пост стать странником Судьбы. И я без раздумий согласился, но только при одном условии, что я не буду помнить свою прошлую жизнь. Всемогущий выполнил мою волю. И я начал жить с чистого листа. Но со временем я стал вспоминать свою красивую жену и маленьких детей, чему был только рад. Нельзя такое стереть из памяти. Это кощунство по отношении к себе и к своим родным.

– А сейчас у вас идут войны между Добром и Злом? – спросил я.

– К сожалению, да. Эти войны вечны… Но я не буду раскрывать вам всех карт, о которых хотел рассказать вам сам Василиус.

– Василиус? Что-то знакомое, – сказал отец. – Ах да, точно. В бабушкиных записках она упоминала о нем. Кто он?

– Он вам сам расскажет. Хорошо? А теперь давайте лучше искупаетесь в теплой водичке под мерцанием ярких звездочек и луны, под пение голосистых сверчков, – предложил Геннастий.

Я так проникся в эту историю, что не заметил, как стемнело. Тени сомкнулись в единое темное одеяло, обнажая огромную луну, отражающуюся на поверхности воды голубой лагуны.

– Всем раздеваться и в воду! – скомандовал отец и начал снимать одежду.

Мы тоже разделись.

– На счет три! – сказал Вова. – Кто последний тот…

Мы, озорно смеясь, забежали в воду, поднимая вверх миллион капелек – и плюхнулись, окунувшись в теплое озеро.

Накупавшись вдоволь, чистые и довольные, мы уселись на траву, вблизи голубой лагуны, любуясь магнетизирующим красным костром, испускающим в черное небо красные искры. Безмолвие и тишину нарушали лишь трескающиеся в костре поленья, стрекотание сверчков и сопение Вовки с Танюшей.

– Геннастий, а когда же мы увидим Иллюзион? Ведь нам надо скоро уже возвращаться – спросил я, лежа на спине, глядя на луну, – иначе нас потеряют наши родные. Мама уже места себе не находит наверное.

– Да. Ты прав, Димка, – волновался отец, подкидывая в костер сухие поленья. – Больше всего я получу дома от твоей матери, когда мы вернемся домой. И самое интересно я не смогу ей объяснить – она мне все равно не поверит, – где мы пропадали всю ночь.

– Почему? Мы вдвоем ей объясним. Тогда она точно поверит!

– Мы вдвоем пойдем на следующий день к психиатру, – засмеялся он, сев на зеленую траву, рядом со мной. – Ты представляешь, что будет, если мы ей об этом расскажем. Нет, Дима. Это будет нашей маленькой тайной. Хорошо?

– Хорошо, пап. – Я подмигнул отцу и повернулся к Геннастию, который лежал, опустив голову себе на лапы.

– Скоро-скоро. Терпение, мой друг. Осталось совсем немного до превращения, – пробубнил он в задумчивости.

– Что за превращение?

– Скоро узнаете. А за время можете не беспокоиться. Семь дней, проведенных в Иллюзионе равносильны одному часу пребывания на планете Земля.

– Правда?

– Конечно, правда.

– Невероятно.

– Фантастика, – добавил отец.

Геннастий улыбнулся, встрепенулся и, подойдя к отцу, начал что-то нашептывать ему на ухо, пока я кидал в костер деревяшки. Вскоре я улегся спать, а отец с нашим странным другом продолжали о чем-то беседовать.

– То, что вы попали сюда – это большая удача. Это чудо. Не рассказывайте о нас всем. Я надеюсь на вашу рассудительность и благоразумие. Ибо были ошибки со стороны вашей бабушки, когда она привела с собой своего мужа.

– Что?

– Тише! Я не хочу, чтобы об этом разговоре услышали дети. Вы же наверняка думаете, что дедушка вашего сына умер при трагических обстоятельствах?

– Да. Бабуля так нам всегда говорила, говорила, что тело так и не нашли.

– И никогда не найдут! – добавил Геннастий. – Он сейчас в Иллюзионе на стороне Стражников Зла. Он их предводитель, величающий себя как Магнетикум. Именно он повинен в смерти святой Агидели – вашей бабушки.

– Но как? – У отца выступил пот на лбу.

– Когда бабушка привела мужа в Иллюзион, вашей жене было всего три года. Поначалу они наравне с нами сражались против злых чар Иллаев, помогая нам успешно противостоять им. Но потом что-то изменилось.

Однажды ваш дед не вернулся с разведки в Северные горы. Мы уже подумали, что его убили. Или хуже, взяли в плен. Но через неделю он вернулся: целым и невредимым. Именно после этого исчезновение он стал стремительно меняться. И меняться не в лучшую сторону. В его сердце зародилось вечное и нерушимое зло. Он стал замкнутым. В его глазах горели ярость и гнев. Василиус предупреждал нас о его изменениях, и о том, что он уже на стороне Злых Сил, но мы ему не поверили. О чем в последствие глубоко пожалели.

Через неделю после его резких изменений на нас напали. Незаметно. Исподтишка. Когда мы спали сладким сном. Убили практически все наше многочисленное поселение и забрали все драгоценные камни.

Во главе этого заговора стоял ваш дед – Магнетикум. Он нас предал.

За короткий промежуток времени он от гнусного предателя превратился в неприкосновенного лидера Стражников Зла. Как бы бабушка Агидель не пыталась образумить его, у нее ничего не получалось. Его сердцем завладели злые чары.

– Но почему он убил ее?

– Потому что она была сильным врагом. Она была великим воином и предводителем Стражников Добра. В последнем сражение ее пронзила острая стрела в легкое.

– Вот почему у нее были проблемы со здоровьем? Наша бабушка – великий воин. Мне даже не вериться.

– Да. В вашем мире ран невидно снаружи, но они разрушают человека изнутри.

– А почему Иллаи выбрали именно нашу бабушку?

– Потому что она излучала доброту и силу на миллионы световых миль. Мы нашли ее в Емеленских лесах еще в юном возрасте. И чтобы сохранить эту безграничную силу доброго сердца и девственность души, мы пригласили ее к себе.

– А нас выбрали тоже Иллаи? – спросил отец.

– Конечно. Только вот мы… – Он замолчал, но потом продолжил. – Мы не уверены во Владимире. Он меняется. Мы чувствуем это.

– Вы хотите сказать, что он не попадет в Иллюзион?

– Все попадут в Иллюзион. Просто мы опасаемся подобных ситуаций. Магнетикуму нужна при всем его величие достойная замена. Он уже стар и не так силен как раньше.

Я проснулся и открыв глаза заметил на небе красное пятно. Я тут же решил сообщить отцу.

– Пап, что вы там обсуждаете?! Смотрите на небе. Там красное пятно, – сказал я, показывая указательным пальцем на сверкающий феномен.

– Пора. Мы отправляемся в Иллюзион. – сказал Геннастий.

Я подбежал к Тане и Вове.

– Таня! Вова! Быстрей просыпайтесь! Мы отправляемся в Иллюзион!

– Что уже? – спросила сонная Таня, зевая.

– Как всегда не во время, – бормоча, говорил себе под нос Вова, протирая глаза руками.

– Вон видите красное пятно, излучающее мерцающий свет!

Подойдя к отцу и Геннастию, мы увидели невероятную картину.

Красное пятно увеличивалось в размерах, растекаясь по черному покрывалу ночного неба, как красная краска на черном листке бумаги. Ужасное сочетание. Оно пугало, но в тоже время завораживало. Лучи тянулись от неба к земле. Они соединялись в единый цилиндрический туннель и соприкасались с водой. Произошло световое преломление, лучи поменяли вектор положения и теперь горизонтально тянулись вдоль голубой лагуну.

– Это наш единственный проход в Иллюзион, который открывается каждую ночь, – сказал Геннастий.

– Ооо!

– Пора, мои дорогие юные путешественники, – Геннастий посмотрел на нас добрыми зелеными глазами. – Идите за мной. И ничего не бойтесь.

Мы двинулись в путь. Перед глазами простиралась безмолвная голубая лагуна, над которой тянулся лучевой туннель, уходящий высоко в небо под углом сорок пять градусов. От соприкосновения лучей с водой слышалось мерное шипение.

Внутри туннеля стояла невыносимая жара. Казалось, что мы очутились в старой русской бане, от которой заворачивались уши.

От соприкосновения ботинка с лучами, я ощутил запах паленой резины. Но на мое большое удивление, нога не провалилась. Лучи были не проницаемы и тверды, как легированная отожженная сталь. Я поставил вторую ногу и двинулся за летящим на невидимых крылышках Геннастием. За мной шел отец. Потом Вова с Таней.

Я остановился перед подъемом и позвал Геннастия, который продолжал лететь ни о чем не думая.

– Что случилось? – спросил он.

– Мы не сможем подняться наверх. Угол очень крутой. Мы будем падать, – сказал отец.

– Ах да, простите меня, забыл, что вам в этом месте не подняться. – Он улыбнулся. – Сейчас я быстро поднимусь наверх. Через пару секунд я окажусь наверху, а вы, по одну, поднимайтесь как можно выше и садитесь. Договорились?

– Хорошо, – ответил отец.

Геннастий ему кивнул и растворился в воздухе, как парящее облако растворяется в дымке вечернего неба.

– Боже мой. Он исчез. Вы это видели! – крикнула Таня.

– Да. Я уже ничему не удивляюсь в этом мире. Дима. – Папа посмотрел на меня. – Ты пойдешь первым? Ты не против?

– Конечно, нет! – ответил я.

– Тогда не теряй времени. – Теперь его глаза устремились на Вову и Таню. – Вы следующие.

Я поднялся на пологий склон настолько, насколько смог. Присел. И приготовился. Я ждал и ждал. Но ничего не происходило. Ноги начали предательски дрожать и скользить. Волосы прилипли к потному лбу; футболка полностью промокла от нарастающего напряжения и невыносимой жары, от которой становилось трудно дышать.

– Почему же ничего не происходит? – спросил я.

Не успел я этого договорить, как вдруг взмыл с такой скоростью, что красный туннель стал расплываться в моих глазах. Тело обволакивал горячий воздух, поднимая мои волосы вверх. Щеки вибрировали от сильного порыва ветра, идущего в противовес моему подъему к звездам. Я чувствовал себя сверхбыстрой яркой молнией, стремительно рассекающей горячий воздух туннеля.

Через некоторое время меня выбросило наружу, и я утонул в красном облаке, от которого исходило тепло. Я словно растворился в нем, попав в космическую невесомость. Тело щипал горячий воздух.

Прошло не больше минуты, как мы уже вчетвером прибывали в пушистом облаке.

– Что теперь? – спросил Вова, посмотрев на отца.

– Я не знаю, – ответил папа Андрей, пожав плечам.

– Геннастий! Ты вернулся! – вскрикнула Таня.

– А куда я без вас? Добро пожаловать в Парящее Облако! Теперь вы готовы к превращению.

Облако закружилось, издавая размашистое громыхание. Оно стало сверкать, выпуская красные молнии, из которых вылетали маленькие заряженные частицы, которые, в свою очередь, вкрапливались в наши тела. Я чувствовал легкое покалывание. Было такое ощущение, будто бы меня укрыли шершавым одеялом. Раздался оглушительный треск. Взрыв. Яркая вспышка. И меня, как остальных путешественников, унесло в неизвестные дали…

После ослепительной вспышки, я ничего не видел. Единственное, что я различал, так это розовато-пурпуровое сияние. Я слышал оглушающий свист в ушах и чувствовал, как тело обволакивает уже холодный порывистый ветер. Я определенно падал вниз, как орел, подстреленный из ружья коварным охотником.

Я терял сознание, но продолжал держать руку отца.

Глава 2

Лежа на чем-то мягком, я открыл глаза. Было темно как в пещере. Пахло лепестками лаванды, ромашки и шалфея.

Я сел на кровать, опустив ноги на пол; пятки щекотал мягкий ворс. Я не понимал, что происходит и где, собственно говоря, я нахожусь.

Я дома? Это был лишь правдоподобный сон? Или я в Иллюзионе? Проснулся на кровати Иллаев?

Я встал с кровати, врезался головой об низкий и тоже время мягкий потолок. Сел обратно.

Я не дома! Если, конечно, не вырос за ночь на полтора метра? Такого не может быть чисто физически. Значит, в Иллюзионе. В их крохотном домике, который построен, возможно, на берегу моря, или в раскаленной от жары пустыни.

Я привстал и двинулся вперед.

Каждый шаг сопровождался хрустом свежескошенной травы. Ноги почти по щиколотку тонули в растительном хлопке.

Я взрезался в стену.

После десяти минут усердных поисков дверной ручки, я так ее и не нашел. Стены были закругленные, без острых углов. Шарообразная камера без дверей и окон, напоминающая кокон.

Странно!

– Боже! – крикнул я в безмолвную тишину, услышав совсем другой – чужой – голос низкой раздражительной тональности, почти писклявый. Словно сказал не я, а какой-то лилипут размером с муравья. Я повторил. Ничего не изменилось.

Именно в этот момент мой разум и рассудок полностью захватил в густой плен всепоглощающий страх. Замкнутый, непроницаемый для света кокон, покрытый мягким волокном, без входа и без выхода. Нечеловеческий голос, кричащий в ночи.

Нет выхода. Плен. Неминуемая смерть!

Присев на корточки, облокотившись о стену, я зарыдал и со всей злостью врезал кулаком по полу. Кулак утонул в мягких волокнах. Ударил снова, кулак углублялся. После серии сильных ударов в полу появились ямочка. Я начал просовывать руку дальше, она проваливались все глубже и глубже. Когда рука утонула по локоть, я ощутил холодное, ободряющее дуновение ветерка. Я престал плакать. У меня появилась надежда выбраться отсюда.

Вытащив руку, мои глаза ослепила яркая вспышка лунного цвета.

Привыкнув к яркому свету, я увидел, что белоснежный луч пронизывает комнату, освещая ее пушистые стены и потолок, пол был устлан веточками хлопка, листьями ромашки, лаванды, ванили. В углу шарообразной камеры, стояла белоснежная волокнистая кровать.

Бегло осмотрев комнату, я посмотрел в отверстие.

Я висел на высоте сто метров прямо над водоемом.

– Помогите! – закричал я. – Папа! Помоги мне!

Я замолчал, посчитав, что это бесполезное занятие. Встал с пола и начал проделывать дыру в потолке, чтобы выбраться наружу.

Через пять минут упорного труда я смотрел на сине-черное небо и миллион горящих звездочек. В легкие стал проникать влажный воздух, наполняя душную комнату – жизнью. В мягкой камере стало еще светлее.

Набравшись смелости, сделав глубокий вдох, я вылез из кокона. И обнаружен, что мой кокон подвешен на краешке длиной крючкообразной ветки огромного дерева, растущего прямо из скалистой горы. Таких коконов было много. На каждой ветке свисало их по три-четыре штуки. Дерево возвышалось над неровной линией лесной глуши. Рядом шумел водопад, поднимая влажный и прохладный воздух. Он впадал в голубую речку, текущую куда-то в дальнюю даль зигзагообразным маршрутом вдоль темных лесов. Посмотрев на небо, я увидел, что луна не единственная спутница этого мира. В противоположной стороне, сиял огромный голубой шар. Он значительно превышал по размерам луну. Рядом с ним маячили красные и желтые спутники.

Я был заворожен открывшимся видом, не обращая внимания на то, что я все еще в западне. Я решил вернуться обратно в кокон, лечь на мягкую кровать и обдумать дальнейшие действия. Ибо идти по длинной ветке на, чтобы придти к необъятному стволу и не понятно, как по нему спускаться, было глупо и непредусмотрительно с моей стороны.

Почему я вишу на ветке в черном коконе? Сам забраться я бы сюда не смог. Кто-то мне помог. Или это основное условия перемещение из нашего мира в мир Иллюзиона?

Неужели это дерево таких невероятных размеров, что может выдержать вес тела человека на краешки ветки? Или я уменьшился в размерах, что объяснят мой странный писклявый голос, пробивающийся из моей гортани? И где остальные? В других коконах?