Алёна. О давно прошедшем. Непридуманные истории из жизни необыкновенной девочки

– Как тебе юбилей?

И мой ответ:

– Так клёво быть девушкой!

Прощай, Наташка!

Всё случилось как-то внезапно и сразу. В конце августа приехал Наташкин отец. И однажды, когда мы сидели по обыкновению во дворе, Наташка мне и говорит:

– Знаешь, Алёночка, а, наверное, мы скоро расстанемся.

– Это как?

– Да очень просто. В своём родном городе отцу предложили хорошую работу. Сама знаешь, как с этим сейчас. Ну вот. И скорее всего мы с мамой вместе с ним туда и переедем, – объясняет Наташка.

– Я понимаю, но вас-то туда зачем брать? – спрашиваю.

– Ну как зачем? Мы же семья. Я одна у них теперь, Людка-то замужем. Вот, наверное, и поедем скоро.

Эта новость меня просто убила. Я представила себе, как мне будет без Наташки, и слёзы навернулись на глаза. Конечно, здесь было дело не только в Алёне. Мы с Наташкой любили друг друга. Смотрю, а Наташка сама носом шмыгает. Обнялись, стало вроде легче. Так и просидели с ней почти до утра, не замечая ни времени, ни холодной ночи…

Дня через два Наташка говорит:

– Всё. Послезавтра уезжаем. А завтра, Алёночка, мои предки с утра повезут мебель на вокзал, а ты приходи ко мне. Да, и прихвати велосипед.

– А зачем? – спрашиваю.

Но Наташка ничего не ответила и, махнув рукой, ушла к себе в подъезд.

На следующий день беру велосипед, а тётка мне:

– Это ты куда в такую рань?

– Хотим с Наташкой покататься, – отвечаю.

– Я сегодня в ночь, так что смотри тут! – строго говорит тётка.

Но это сказано уже мне вдогонку.

Тащу велосипед сначала вниз, а потом к Наташке, наверх.

– Ой, да зачем же ты его сюда притащила? – открыв дверь, говорит Наташка. – Оставила бы внизу. Ладно. Пусть стоит на площадке, и заходи.

В квартире пусто, в комнатах не осталось ничего. Только у стены, в большой комнате, стоял Наташкин велосипед.

– Решили здесь его оставить. Квартиру-то на мамкину сестру оставляем, а у неё сын. Пусть катается, – говорит Наташка. – Ну, проходи на кухню.

На кухне всё осталось по-прежнему. Я сажусь на такую знакомую мне табуретку и вопросительно смотрю на Наташку. У неё слёзы на глазах, но она берёт себя в руки и начинает:

– Я хочу, Алёнка, прокатиться с тобой в последний раз по всем нашим местам. Хоть развеемся чуток. Ну а потом посидим у меня, пока родители не вернутся. Вот и всё. Давай переодевайся.

На столе лежит красное в белый горошек платье, красные гольфы и трусики с лифчиком.

– А у меня тётка в ночь уходит, – говорю я, переодеваясь. – Так может у меня потом побудем?

– Конечно, пойдём к тебе. Как это удачно получается! – Наташка даже немного оживилась. – А теперь я тебя красить буду.

Я, уже переодетая, сажусь, и только сейчас до меня доходит: ведь всё это в последний раз! Хочется кричать об этом, но, посмотрев на Наташку, решаю этого не делать.

Наташка, наверное, для того, чтобы хоть как-то снять грустное состояние, в котором пребывали мы обе, включает приёмник, стоявший на столе. В те годы уже появились FM-радиостанции и зарубежная музыка стала привычной. Сначала там что-то играли. Я не обращала внимания, музыка была просто фоном. А потом вдруг зазвучала знакомая песня «Beatles»:

I give her all my love,That's all I do,And if you saw my love,You'd love her too.I love her.

Наташка английский не очень знала, а я понимала достаточно неплохо и уж битловские-то песни знала наизусть. И так мне от этих слов грустно стало, что слёзы сами собой потекли из глаз.

– Ты что, Алёна?

– Песня хорошая, – отвечаю, вытирая щёки.

– Ты не реви, а то вся моя работа насмарку, – говорит Наташка.

Я успокаиваюсь, да и песенка уже кончилась, и опять пошёл музыкальный фон. Но песня эта крепко, как оказалось, на весь день, засела в моей голове.

– Ну всё, – Наташка целует меня в щёку. – Вставай, поехали кататься.

Она обнимает меня, и мы некоторое время стоим, прижавшись друг к другу. Потом иду в комнату, а зеркала-то нет, только одиноко стоит Наташкин велосипед. Я выкатываю его на площадку, беру на плечо, а свой – на другое.

– Дойдёшь?

– Конечно дойду, – а у самой в голове:

She gives me ev'rything,And tenderly,The kiss my lover brings,She brings to me,And I love her.

На улице садимся и едем.

Где мы были, о чём говорили, сейчас уже и не вспомнить. Помню только, что очень долго сидели в парке на нашей любимой скамейке.

Потом приехали во двор. Свой велосипед я оставила у подъезда, Наташкин опять наверх.

Снова сидим на кухне, пьём кофе и всё больше молчим. Настроение такое, что ни о чём говорить не хочется. Так бы я и сидела рядом с Наташкой, но она говорит:

– Пора. Надо к тебе перебираться, а то уже темно на улице, глянь!

Я и не заметила, что стемнело. Время пролетело незаметно и быстро. Так всегда, когда рядом с тобой любимый человек.

– Вот уедешь теперь и забудешь меня, – говорю грустно.

– Не говори глупости! Ведь есть же телефон, письма, да, в конце концов, я же буду сюда приезжать. А любовь нашу мы сохраним, – говорит Наташка.

– В разлуке трудно не любовь сохранить, а не видеть друг друга. Но я думаю, что мы переживём всё это, ведь наша любовь всё время будет с нами, – говорю.

Мы обнимаемся, целуемся, и опять:

A love like ours,Could never die,As long as I,Have you near me.

Мне бы плакать, а тут всё эта песня! Да и не подходит она к нашей ситуации полностью, но всё же…

Наташка приносит откуда-то несколько пакетов:

– Вот, Алёночка, здесь вся твоя одёжка, как ты говоришь, и туфельки. Забирай. Теперь всё это будет жить у тебя. Ты сбереги, ладно? Когда я приеду (а приеду я точно) мы с тобой, Алёнка, ещё погуляем!

Я вижу, что Наташка хорохорится, а у самой опять слёзы.

Собираю пакеты, и выходим на улицу. Далёкие звёзды смотрят на нас. Холодно. Мы идём к моему подъезду, прихватив велосипед, и снова:

Bright are the stars that shine,Dark is the sky,I know this love of mine,Will never die,And I love her.

А вот это уже точно, что моя любовь никогда не умрёт! И Наташку я люблю! Очень!

Оставив велосипед под лестницей, поднимаемся ко мне. Наташка говорит:

– Ты спрячь пакеты. Я хочу знать, где будет лежать Алёнкина одёжка, чтобы, когда я буду уже далеко, даже это мне напоминало о тебе и о наших счастливых днях.

В моей комнате я прячу пакеты в стенном шкафу, предусмотрительно замаскировав их огромной тёткиной периной, которая валялась здесь, сколько я себя помнила.

Потом мы ещё посидели на кухне, попили кофе и отправились спать. Но не спали практически до утра.

Утром Наташка подхватилась:

– Ой, мне уже пора!

Я наскоро убираю мэйкап и иду с Наташкой.

Её родители уже дома. Мы все вместе завтракаем, и через какое-то время за ними приезжает такси.

Как мы с Наташенькой прощались, я говорить не буду. Да если честно, всё происходило как в тумане. Помню только: захлопнулись дверцы, взревел мотор и машина уехала со двора, унося из моей жизни Наташу.

Часть третья. Ольга

Пробуждение

После того как уехала Наташка, начались серые дни, один похожий на другой. Я, конечно, с ребятами из дворовой компании ходила в кино, в парк на танцы. По вечерам всё так же сидели во дворе. Но без Наташки всё это было уже не то. А уж про Алёну я и не говорю. Я думала, что всё, кончилась Алёна.

И вот как-то раз в таком «великолепном» настроении пошли опять на танцы. И, может, от безысходности или стараясь хоть как-то найти Наташке замену, в каком-то непонятном состоянии я знакомлюсь с девушкой, которая, как ни странно и смешно, была опять старше меня, да ещё и больше, чем Наташка, на целых шесть лет! Она жила в нашем городке. У её семьи был свой дом.

Я в конце августа переехала в Москву, надо было работать и учиться. А к этой девушке моталась почти каждые выходные. Так продолжалось до тех пор, пока общими усилиями моих и её родителей нам не купили в Москве квартиру. Это был свадебный подарок. Да, да, зимой мы сыграли свадьбу.

Жалела ли я обо всём том, что произошло? И нет и да.

Нет, не жалела потому, что, может быть, мне сначала и казалось, что я решилась на такой поступок, как свадьба, от отчаяния, но, слава Богу, это мне только казалось. Женившись на очень хорошей, как выяснилось в дальнейшем, девушке, та пустота, в которой я пребывала после отъезда Наташки, постепенно заполнялась новыми заботами и чувствами. И самое главное: моя жена меня любила! А я… Если честно, любви у меня к ней никогда не было. Даже и потом. Просто появилась привычка. Можно назвать меня свиньёй, но что делать? Принцип «стерпится, слюбится» здесь не сработал, хотя жили мы очень дружно.

Да, жалела, но только первое время. От Наташки сначала были какие-то весточки: звонила несколько раз, пару писем прислала. А я в этот период очень часто впадала в совершенно дикую депрессию, ведь какая любовь-то была! Но после Нового года всё оборвалось, резко и сразу…

Правду говорят, что время лучший лекарь. К весне боль меня отпустила, хотя иногда, особенно когда я бывала в нашем городке у тестя, по вечерам начинала ныть душа. Не каждым днём Наташка уходила от меня всё дальше и дальше. Первая любовь… У кого её не было? И кто осудит несчастную Алёну за то, что всё так вышло?

Насчёт Алёны я как-то раз заикнулась, но сразу поняла, что зря. Могла попасть в ЗАГС по второму разу, на развод, если бы продолжала стараться, чтобы Алёна могла присутствовать в нашей с женой жизни.

Так мы и жили. От Наташки ничего. Бывая в городке, я надеялась хотя бы встретиться с Людкой, но, видно, не судьба была.

Прошло больше года. На дворе уже стояла поздняя осень. Каждый день одно и то же: дом, работа, институт. И вот в один из пасмурных осенних дней случилось то, что, наверное, и должно было непременно случиться.

Целый день я моталась по каким-то делам моей фирмы. Замёрзла жутко и запила в кафешку что-нибудь выпить, чтобы согреться. Взяла коньячку и шоколадку и смотрю, куда бы приземлиться? Гляжу, а у окна в полном одиночестве сидит красивая девушка. Я в первый раз после Наташкиного отъезда обратила внимание на девушку и на то, что девушка действительно красивая. А до этого я весь год как будто спала, не замечая никого вокруг.

Я к ней:

– Можно с Вами тут устроиться?

Она посмотрела на меня, ухмыльнулась:

– Садитесь.

И как-то незаметно мы с ней разговорились. Она пила кофе, а я свой коньяк. Звали её Ольга. Оказалось, она работала певицей в кооперативном ресторане, расположенном неподалёку.

– А я ведь тоже к музыке отношение имею, – говорю ей.

– Это как?

– Играю на бас-гитаре ещё со школы. Группа у нас была. Да и сейчас с друзьями частенько в одном клубе собираемся, чтобы поиграть. Для души. В целом где-то лет семь уже играю, – объясняю Ольге.

– Играешь для души? А не хотела бы ты играть ещё и за деньги? – спрашивает Ольга.

– За деньги? – вопрос интересный. – И где же?

– Да у нас в ресторане. Главный наш на «Ямахе»-самоиграйке долбит, ещё Юрка на гитаре, а я пою. Может, неплохо было бы и живой бас в составе иметь? – рассуждает Оля.

– Но я же работаю, – говорю.

– Да работай на здоровье! Мы-то работаем по вечерам. Успеешь, – говорит она. – Идём, я тебя со всеми нашими познакомлю.

Я, конечно, не отказалась.

Пришли мы в маленький ресторанчик: сценка махонькая, всё миниатюрное – и столики, и сам зальчик.

Главному идея понравилась, и на следующий день я была в ресторане уже со своей бас-гитарой. Попробовали кое-что поиграть. Всё получилось нормально. Единственно перед каждой песней я просила тональность называть. Короче, я глянулась. И теперь у меня был ещё один, как потом оказалось, очень неплохой источник доходов.

Повторюсь, что Ольга мне понравилась сразу. Конечно, это была не Наташка, но в то же время, как я уже говорила, это была первая девушка после неё, на которую я обратила внимание. Так получилось, что и я ей была интересна. Где-то перед Новым годом дошло и до этого. И сразу всё стало гораздо проще. Да, и впервые девушка не была старше меня: мы с Ольгой были ровесницами.

Конечно, я понимала, что поступаю гадко по отношению к своей жене, но ничего не могла с собой поделать. Ольга вернула меня к жизни. Весь мир стал опять объёмным и цветным.

Я очень часто стала ночевать не дома, объясняя это поздней работой в ресторане.

– А где же вы там спите? – спрашивала жена.

– Да знаешь, там у них охрана круглые сутки. Вот в их комнатке и спим, – бессовестно врала я. – Кстати, и до работы мне оттуда ближе, чем из дома.

Жена охала, ахала, жалела меня, а мне, скотине, по большому счету не было стыдно!

Но всё же, благодаря игре в кабаке, наше финансовое состояние стало просто отменным, и, может, из-за этого, а может, из-за чего другого моя половина смотрела на всё сквозь пальцы. Вот как бывает, когда любви-то нет!

А на самом деле мы с Ольгой сняли квартиру и очень неплохо проводили там время.

Случилось всё весной. Как-то Ольга (сама!) предложила мне переодеться в девочку, прежде чем заняться этим. Я обалдела, а она так просто мне говорит:

– Да ты не стесняйся. Вот, возьми чулки и лифчик, а в него положим…

– Вату, – заканчиваю я за неё.

– Ага, – удивлённо говорит Ольга и смотрит на меня.

От такого предложения кто-нибудь может и отказался бы, но не я. Всё было сделано, как хотела Ольга. А потом мы долго сидели, разговаривали, и я ей рассказывала о своей Алёне.

– Так, Алёнка, – говорит Ольга. – А ты, я гляжу, девица ещё та. Ну а со мной ты не хочешь попробовать погулять?

– С превеликим удовольствием. Только учти, я тебе уже говорила, что краситься не умею.

– За этим дело не встанет. Увидишь, я хорошо умею мэйкап делать.

– Ладно. Тогда я привезу все шмоточки сюда? – спрашиваю.

– Конечно. И чем быстрее, тем лучше.

Я смотрю, а Ольга-то завелась! Про меня и говорить нечего! Вы помните, когда уехала Наташка, я думала, что всё, кончилась Алёна, а тут такое счастье привалило!

Никогда я не думала, что кто-нибудь ещё из настоящих девушек вот так, запросто, примет в подружки мою Алёну. Здесь мне просто повезло, ведь должна же была кончиться когда-нибудь чёрная полоса в жизни? Но, что мне повезёт именно так, я и не мечтала.

Одёжку и всё остальное я от тётки привезла в Москву, но не к себе, а к родителям. На другой день всё уже лежало разложенным на диване в нашей съёмной квартире. У меня чуть сердце не выскочило из груди, а на глаза навернулись слёзы: мне сразу вспомнилась Наташка.

Но Ольга не Наташка. Она никогда не угадывала моё настроение.

– Ты чего?

– Да так. Вспомнилось многое, – отвечаю.

– Вспоминай не вспоминай, но это уже прошло. Ты лучше думай о том, что будет дальше! – сказала Ольга.

Я взяла себя в руки, и мы стали с Ольгой строить планы…

А на дворе уже стоял апрель. Алёна спала во мне больше полутора лет. И я была благодарна Ольге за то, что она меня вернула к нормальной жизни, а больше того за то, что она разбудила и приняла мою Алёнушку после долгого, долгого сна.

Снова Алёна

– Ну и чем ты недовольна? – спрашивает Ольга.

– Мало. Очень мало осталось подходящего, – отвечаю ей. – Единственно, что радует, так это новая обувка.

Мы сидим в комнате на нашей съёмной квартире. За окном уже май, но я ещё ни разу не выходила на улицу с Олей. Зато в апреле мы нашили мне обуви: босоножки, летние туфельки, парадные туфли и осенние сапоги, впрок. У Ольги в мастерской работала очень хорошая знакомая, и было грех не воспользоваться этим. Вся моя старая обувь, увы, стала мне мала.

– Обувка радует! – горячится Ольга. – Вот и выйдешь на улицу в осенних сапогах!

Мне и самой ужасно хочется погулять. Но где-то в глубине души у меня поселилось какое-то гаденькое чувство, махонькое такое, наверное, его можно было назвать неуверенностью, как будто я, Алёна, никогда не ходила по Москве. Скорее всего сказывался большой перерыв.

– И в чём я пойду? Ведь почти всё мало, – отвечаю я.

Вообще-то мне есть что надеть, и весь этот разговор я затеяла, чтобы Ольга не заметила моего теперешнего состояния.

– Но ведь есть из чего выбрать, – говорит Оля.

Я гоню прочь свои сомнения и, как в былые времена – вдох, выдох, отвечаю:

– Ладно! Сейчас переоденусь.

Ольга расплывается в улыбке. Она уже давно и очень хочет увидеть мою Алёну и пойти пошляться с ней где угодно.

Я надеваю чёрную юбку, белую блузку. На ногах телесного цвета чулки с силиконом, они в те времена только-только появились в продаже. Ещё я приготовила для выхода свитерок в розово-синюю полоску, потому что хоть на улице и был май месяц, но очень холодный. Вся одёжка эта напомнила мне Рождество, проведённое с Наташкой, именно так я тогда была одета.

– Вот и хорошо. Теперь давай, крась меня, – говорю я и усаживаюсь на стул.

Ольга делает мне мэйкап очень долго. Оно и понятно, ведь в первый раз! Потом я становлюсь шатенкой, но расчёсывать меня надо и очень.

– А может, что-нибудь новое? – спрашивает Оля. Мы с ней позаимствовали из Дома культуры, где у нас была репетиционная база, ещё один, тоже натуральный, шатенистый парик. Там был драмкружок что ли, и вот мы и решили, что они не обеднеют.

– Нет, не хочу. Мне так как-то привычней, – отвечаю ей. – Лучше причеши меня.

Ольга управляется с этим очень быстро. Подхожу к зеркалу, и вот она, моя Алёна. Вроде я всё та же, да не та. Ольга накрасила меня совершенно по-другому, чем Наташка. Не хуже и не лучше, но по-другому. И выглядела теперешняя я, Алёна, тоже по-другому, стала взрослее. Но во всём остальном сомнения, если они у меня до этого и были, исчезли: я опять, как в былые времена, выглядела на все сто. Настоящая девушка!

Надеваю свитер, новые летние туфли, мы спускаемся по лестнице и выходим из подъезда.

– Знаешь, Оль, давай всё-таки поедем что-нибудь мне купим, а то реально ходить не в чем, – говорю Ольге.

– Хорошо. Поехали ко мне, на Коломенскую. Я там один магазин знаю. Вот и посмотрим. А потом погуляем в парке, смотри, погода-то какая!

Действительно, холод на улице по майским временам собачий, но солнце светит, на небе ни облачка. Листва на деревьях молодая, ярко-зелёная. Я согласно киваю.

На улице ловим машину и едем.

Минут через двадцать мы на месте. Заходим в очень уютный магазинчик. Чего здесь только нет! И платья, и юбки, и блузки – то есть, практически всё, что надо. Размерчик у меня был тогда ещё приемлемый, где-то сорок шестой.

Мы достаточно быстро выбрали летнее платье, юбку и блузку. Взяли бы что-нибудь ещё, но столько денег у нас не было. В примерочной кабинке я перемеряла все выбранные вещички, и всё сидело на мне очень хорошо. Нам сложили одёжку в большой пакет, и мы попели гулять.

Те, кто был в Коломенском, знают, что это огромная территория, вся зелёная, с великолепными видами на Москва-реку и со всякими древними строениями. Но главные достопримечательности Коломенского, на мой взгляд, его храмы. Не буду описывать все красоты, тем более что я это особо и не умею делать. Главным в тот день было другое.

Мы с Олей гили по парку, а потом она вывела меня на берег реки, где лежало поваленное дерево. На нём мы и расположились.

– Ну и как тебе тут? – спрашивает Ольга.

– Красота! – только и смогла я ответить.

И правда красиво. Мы сидели на крутом берегу, река в этом месте поворачивала и терялась за ближайшим берегом, уходя дальше, на юг, к Капотне. А между тем солнышко стало припекать, и я сняла свитер.

– Зря ты его надела, – сказала Оля. – Смотри, я вот в одной кофточке.

– Тебе привычно, а я, не забывай, уже очень давно в юбке не выходила.

Ветер с реки временами налетал на берег, залетал под подол, ласкал голые руки. Как же было приятно! Сразу ожили давно забытые ощущения. На душе было легко, и такие чувства овладели мной, что и не передать. Хотелось петь или прыгать на одной ножке, как маленькая девочка. Всё-таки очень мне повезло, что я встретила Ольгу!

Сколько мы так просидели, не знаю. То молчали, то разговаривали о чём-то. В тот день в кабаке работы не было, и Оля предложила:

– А пойдём ко мне домой.

– Но ведь у тебя там мама, – говорю я.

– Она ещё на работе и раньше девяти вечера не придёт. Идём, а то что-то уже есть хочется.

Встаём и неспешным шагом отправляемся к воротам парка. Потом переходим через проспект и идём к Олиному дому. Возле дома на лавочке сидят бабки. Как же без них! Ольга здоровается.

– А это кто с тобой? – любопытство сидящих у подъезда бабок, наверное, везде одинаково.

– Это моя подружка, Алёна, – отвечает Ольга. Бабки оценивающе смотрят на меня, и начинается коматоз. Сразу кажется, что всё, приплыла, сейчас станет ясно, какая я девочка. Но этого не случается, и мы, задержавшись всего на минутку, которая мне показалась вечностью, заходим в подъезд.

В квартире Ольга сразу полезла в холодильник:

– Так и знала, ничего! Вот только, – она достаёт две бутылки пива. – Вчера я заезжала и, как знала, оставила пиво здесь. Ну, давай картошку чистить.

Мы чистим картошку, а потом Ольга жарит её вместе с колбасой на большой сковородке. Когда картошка готова, садимся за стол и с удовольствием обедаем, запивая всё пивом.

Но вот часы показывают восемь.

– Пора ехать, – говорю Оле.

– Да, не стоит рисковать. Хотя мама тебя не узнает. Конечно, если ты будешь молчать, Алёнка, – улыбается Ольга.

Опять ловим машину и вот мы уже дома.

– Спасибо тебе, – говорю Ольге. – Ведь если честно, то я думала, что уже больше никогда Алёны не будет.

– Но ведь она опять с нами? – хитро смотрит на меня Оля.

Да. Снова Алёна была с нами, со мной. Снова Алёна нашла себе верную подругу. И какое же это было счастье!

Новая подружка

Как-то Ольга мне говорит:

– Поедем, Алёнка, к моей подружке.

– А зачем? – спрашиваю. – И что, ты одна съездить не можешь?

– А тебе что, прогуляться не хочется? – отвечает она. Хитрая: знает, что не откажусь, потому что я в то время прямо дорвалась, по-другому и не скажешь, до самой себя, Алёны. И не важно где – дома, гуляя на улице, посещая магазины. Стосковалась я по Алёне за долгий, долгий перерыв.

Как всегда Ольга сделала мне мэйкап, и мы отправились в путь. На мне была недавно приобретённая красная юбка-шотландка, белая, ещё из старых запасов футболка, новые белые гольфы и опять же новые чёрные босоножки.

Подружка её жила на улице Трофимова, недалеко от метро Автозаводской. И, уже выйдя из метро и направляясь к дому подружки, Оля мне говорит:

– Знаешь, ты ничему там не удивляйся.

– А где это там? И чего это я должна удивляться? Ведь придётся мне ждать тебя во дворе. Ты только особо не задерживайся, – говорю ей.

– Да нет. Ты вместе со мной пойдёшь, – хитро улыбаясь, говорит Оля.

– Это зачем? Чтобы изображать из себя потерявшую из-за простуды голос? И где я в такую жару простудиться могла? Ты не подумала? Вот если только мороженого обожралась! – завелась я.

Ольга какое-то время молчит, а потом останавливает меня, взяв за руку, и, наклонив голову набок, заискивающе смотрит мне в глаза и объявляет:

– Понимаешь, я ей всё про тебя рассказала.

– Это как?

– Сидели как-то у неё, трепались, у кого какие дела. Я сказала, что у меня теперь есть ты, ну и не удержалась, про Алёну ляпнула. А ей так интересно стало, и она привязалась: познакомь да познакомь! Ты не волнуйся, она девушка коммуникабельная, но не болтливая, всё между нами тремя останется, – торопливо говорит Оля.

Я не знаю, ругаться или, наоборот, радоваться. Но уж что сделано, то сделано. Придётся положиться на Ольгины слова, что девушка не болтушка:

– Хорошо. Значит, у меня будет ещё одна подружка. Идём!

Заходим в дом, на лифте поднимаемся наверх, и Ольга нажимает на кнопку звонка.

Дверь нам открыла девушка и с порога:

– Оля! Ты её привезла!

Меня передёрнуло – привезла! Как будто я вещь какая!

А девочка… Ростом повыше меня, одета в спортивный костюм, рыжие волосы собраны в хвостик, зелёные глаза, а на лице полно веснушек. Вот такое первое впечатление оставила у меня эта девушка.

Снимаем туфли и проходим в комнату. На стене полно разных грамот, дипломов, а на серванте стоит кубок, и из него свешиваются ленточки, наверное, от медалей.

Я безо всякого стеснения подаю руку:

– Алёна.

– Лида, – она мне в ответ. – Знаешь, если бы не голос, то ты точно Алёна, прямо всё, как Оля рассказывала.

– И много она тебе рассказала? – ехидно спрашиваю я, а сама смотрю на Ольгу.

Заметив моё ехидство, Ольга торопливо говорит:

– Не много, не много. Ты лучше у Лидки спроси. Ничего такого я и не говорила.

В принципе, мне и неинтересно, о чём они там болтали. Гораздо занятнее для меня выглядела вся эта спортивная атрибутика: