Сладких снов

– Неожиданно, я думал любой человек может использовать данное устройство…

– Практически любой, – перебил меня врач. – Честно говоря, статистика гласит, что людей, мозг которых не воспринимает данное устройство, всего 0,03% от всего числа обследуемых.

– То есть мне неслыханно повезло. – ухмыльнулся я.

– Ну, если брать все население земли вас таких около двух миллионов.

– Тогда мне точно будет нескучно, – засмеялся я.

– Вы не очень расстроились. Это удивительно! Обычно, когда фиксируется подобное явление, у людей возникают вспышки агрессии, были даже случаи нападения на врачей.

– Я бы не сказал, что это вопрос жизни и смерти для меня, скорее это вопрос любознательности, поэтому…

– Мы не будет делать процедуру! – Лина, можно сказать, прокричала это, к слову сказать, когда врач заговорил о моих проблемах, она вообще замерла.

– Вам вовсе необязательно…

– Нет, я так не могу поступить, мы решили сделать это вместе. Раз один из нас лишен этой возможности, то и второй не будет проходить процедуру.

– Спасибо, – я смотрел Лине в глаза, она улыбнулась, но было отчетливо видно, что улыбка натянутая, она колеблется. – Но я бы хотел, чтобы ты прошла процедуру, я знаю, как ты ждала этого и не хочу служить для тебя помехой.

– Нет, я не могу, я не должна, я не… хочу.

– Не надо обманывать себя, я же не слепой. У тебя все хорошо. Ведь я прав? – обратился к врачу.

– Абсолютно никаких противопоказаний.

Лина согласилась на процедуру, конечно, она пыталась изобразить досаду о том, что мне недоступно данное удовольствие, но у нее не очень получалось, ее глаза светились счастьем. А я был рад, сделав ее счастливой.

Сразу после выписки Лины, наш быт вернулся в прежнее русло. Она включала устройство только во время ночного сна. И каждое утро битых полчаса рассказывала мне о том, где она была прошедшей ночью. Первое время она старалась быть сдержанной в своих рассказах, понимая, что я лишен этого, она старалась подбирать эпитеты победнее. Но со временем она перестала сдерживаться, и каждое утро выливала на меня нескончаемый поток информации. Так прошел примерно месяц, и кроме как за завтраком, этой темы мы больше не касались.

И вот спустя ровно месяц после процедуры я решил сделать любимой сюрприз:

– Лин, помнишь, ты неделю назад рассказывала о том, как ты побывала в Берлине и о том, как тебе там понравилось?

– Нет, честно говоря, не помню, я много где бываю, – засмеялась она.

– Так вот, у нас же скоро отпуск. И я купил нам с тобой путевки в Берлин.

– Артем, – улыбка сошла с ее лица. – К сожалению, у меня не будет сейчас отпуска, очень много работы. Прости, что испортила сюрприз и не предупредила.

– Почему ты раньше не говорила об этом?

– Да заметалась немного. Ты можешь вернуть билет?

– Конечно, пока еще не слишком поздно.

– Прости, пожалуйста, не дуйся, – она встала из-за стола и непринужденно начала собираться на работу.

Не сказать, что данная ситуация меня рассердила, скорее раздосадовала. Причем вовсе не тем, что Лина отказалась от поездки из-за работы, это вполне логично объяснимо. Я был раздосадован тем, что ей это было абсолютно неинтересно, как будто я предложил ей сходить в соседний двор выбросить мусор, а не поездку в Берлин. Конечно, я понимаю, что благодаря устройству, она там уже «была», но это же совсем другое. Хотя, видимо, мне не понять.

4

Спустя неделю мы привычно сидели за завтраком, Лина с кружкой кофе в руке воодушевленно рассказывала мне о том, как она сегодня прекрасно отдохнула после рабочего дня, лежа на пляже Рио-де-Жанейро. Тут зазвонил телефон, и я взял трубку:

– Слушаю.

– О, привет Тема, рад тебя слышать, – в трубке раздался жизнерадостный голос. Это был Жора, он приходился двоюродным братом Лине и волею судьбы работал с ней в одной конторе.

– И я рад, какими судьбами?

– Да хотел спросить как дела ваши?

– Все отлично. А что это ты вдруг интересуешься? – действительно, мы с Жорой очень редко общались, разве что на больших семейных праздниках перекидывались парой слов.

– Ну, я же беспокоюсь за сестру. Как она там? Нашла новую работу?

– Новую работу?

– Как же, ее две недели назад рассчитали. Она как это устройство себе в голову установила, так приходила на работу и спала весь день. Начальство терпело-терпело. да и уволило ее. Так как у нее с работой?

– Я был не в курсе… – пробурчал я в трубку и отключился.

Лина тем временем беззаботно пила кофе и так же что-то лепетала, казалось она даже не заметила, что звонил телефон, и я с кем-то разговаривал.

– Лин, а я даже не знал, что тебя уволили, – сказал я, все еще пребывая в некоторой прострации.

– Бывает, – она качнула головой и продолжила пить кофе как будто я ей сообщил, что сегодня будет дождь.

– Что значит бывает!? Тебя две недели назад выгнали с работы за то, что ты «спала» все время! А мне ты говорила, что включаешь устройство только ночью! И где ты была все эти две недели!? – меня проняло, я в первый раз в жизни орал на Лину.

– Что ты разорался? Ты думаешь ты пуп Земли? Тебя же даже школьник без проблем сможет обвести вокруг пальца. Я выходила из дома делала вид, что иду на работу, а сама кружным путем возвращалась назад и ложилась «спать».

– Зачем?! Тебе что не хватает нашей реальности?

– Ты кто такой вообще мне претензии предъявлять?

– Я твой муж, если ты не в курсе!

– Да зачем ты мне нужен? Нищий психолог! Ты никому не нужен! Если бы я в тот проклятый день не подвернула ногу, у тебя бы даже сил не хватило, чтобы познакомиться!

– Лина, ты что перегрелась? У тебя никогда не было ко мне претензий. Почему ты, вот так резко поменяла свое мнени… Устройство! Конечно, ты там на самом деле не по Берлинам разъезжаешь?

– Конечно, мой дорогой идиотик! У меня там нормальная жизнь. С красивыми машинами, большими домами… и страстными мужчинами. Честно сказать, в глубине души я мечтала о такой жизни, хотела купаться в роскоши. И только познав эту сладкую жизнь, я поняла, с каким неудачником связалась. Но мне приходится жить с тобой и врать тебе, чтобы ты содержал меня в этой твоей реальности.

– Это уже перебор! Ты отдаешь себе отчет в том, что ничего этого на самом деле нет? Из нас двоих за этим столом нищей скоро будешь именно ты, а не я.

– Знаешь, – она перегнулась через стол ко мне и улыбнулась. – Я тебе очень благодарна, за то, что ты такой мягкий, как тряпочка. Ведь если бы ты тогда в больнице сказал, что не хочешь чтобы я проходила процедуру, то я бы никогда не попробовала настоящую жизнь на вкус, и не узнала какое ты все-таки жалкое ничтожество.

– Но я думал о тебе. Я не хотел запрещать тебе процедуру просто, потому что сам не мог ее пройти, это эгоизм.

– Пф-ф-ф, говорю же тряпка, – тут она продолжила похотливым голосом, – А знаешь, что на самом деле я сегодня ночью делала? Сегодня в своем доме, в гостевой спальне на втором этаже я принимала трех гостей, надеюсь, ты понимаешь, о чем я?

Тут мое терпение закончилось, я бросил в нее чашку, которая была у меня в руке. Но какая-то сила помешала мне, рука дрогнула, и я попал в стену заметно правее Лины.

– Как ты смеешь на меня руку поднимать? – завопила она, так сильно, что целостность моих барабанных перепонок казалась теперь сомнительной.

– Я на тебя и руку не поднял, такая тряпка, что даже кружкой в тебя попасть не посмел. Но лучше быть тряпкой, чем напомаженной куклой. Все! Я думаю, ты достаточно сегодня сказала! Завтра мы разводимся! Через пару месяцев с радостью буду смотреть, как ты будешь валяться в придорожных кустах, «принимая гостей», как ты выразилась, за еду! Прощай!

Я собрался и ушел, хлопнув дверью.

К вечеру злоба немного отступила, пришло осознание того, что Лина видимо просто запуталась в своих мирах. Конечно, мне было противно представлять, что она там творит в своих «снах». Но это моя жена, моя Лина, которая никогда не жаловалась на достаток и не искала роскоши. Она любила меня таким, каков я есть со всеми недостатками. Устройство извратило ее, подобно Змею-искусителю, оно превратило Лину в другого человека. Из красивой девушки, для которой роскошь просто заменитель жизни, она превратилась в очередную «принцессу», считающую материальные блага превыше всего, и только они делают людей счастливыми. Видимо, ей нужна помощь. Хотя сама она, конечно, этого не осознает, подобно героиновому наркоману. Меня весь этот день кидало из огня да в полымя. То я хотел прямо сейчас сходить в ЗАГС и подать заявление, то хотел бежать домой обнимать Лину и говорить, что все прощу и помогу ей выбраться из ее «сновидений». В итоге я решил еще раз с ней поговорить, если разговор продолжится в том же русле что и утром – то придется разойтись, если нет – найдем компромисс.

Дома было подозрительно тихо, я нашел Лину спящей, она, мирно посапывая, лежала на диване одетая в мой банный халат. Я знал, что человека с устройством невозможно разбудить пока он сам не захочет, поэтому даже не стал пытаться. Мне было любопытно, что она сейчас там делает. Может быть, она «принимает гостей», а может, сидит на вершине Эвереста и обдумывает случившееся. Я надеялся на второе, но мне никогда не узнать правды.

В тот день я приготовил себе скромный ужин, и коротал вечер с книгой. Лина так и не пожелала проснуться. Она спала как ребенок, лицо было умиротворенным, грудь мерно поднималась и опадала в такт дыханию. Я и представить себе не мог, что утром это чудесное создание могло произнести такую гневную и желчную тираду. А особенно тягостно было сознавать то, что милая, красивая Лина, лежащая передо мной на диване, прямо сейчас, в этот самый момент была где-то далеко, и там она уже не была самой собой, она была другим, абсолютно чужим мне человеком. Где ты сейчас, Лина? У меня не было и быть не могло ответа на этот вопрос.

Я прождал до одиннадцати, но Лина так и не проснулась, я накрыл ее пледом и сам отправился спать в нашу постель.

Утром ничего не изменилось, Лина в той же позе продолжала спокойно спать. Я перекусил и отправился на работу. Вероятно, было бы логичным остаться с ней и следить за ее самочувствием. Но ее самочувствие не вызывало никаких опасений, она выглядела совершенно здоровой. Более того, судя по тому, что она вчера мне сказала, ей там абсолютно комфортно. И раз у нее там своя жизнь, то мое присутствие вовсе необязательно.

Рабочий день прошел совершенно обычно, не произошло ничего, что удивило меня или как-то задержалось в памяти. Обычный рутинный день, один из тысячи таких же. Дома все было по-прежнему, Лина не сместилась и на миллиметр, точно такой же я ее оставил утром. Я поел и от нечего делать уселся на диван в ноги Лине и включил телевизор. Я попал на выпуск новостей.

«…После чего Гуннар Бриан скончался. На сегодня все, с вами была Марина Левина, до свидания».

Я сразу выключил телевизор, к сожалению, только в голливудских фильмах, когда ты включаешь телевизор, а там специально для тебя сразу начинают сначала показывать интересующий тебя сюжет. Конечно, сюжета, который бы меня заинтересовал, в сегодняшнем вечернем блоке новостей не было. И к тому же первые слова диктора были о том, что кто-то умер, а это не очень хорошо. Гуннар Бриан. Кто это? Может композитор? Я не знал. Слушать сейчас известия о чьей-то смерти мне не хотелось, у меня хватало своих бед.

Я какое-то время просто маялся бездельем, а потом отправился спать, безусловно, рановато, но вон Лина уже вторые сутки спит и ничего.

Утро в точности повторяло предыдущее, я так же сходил проведать Лину, которая так же спокойно спала. Потом так же отправился готовить завтрак, чтобы заполнить уже становившуюся гнетущей тишину в нашем доме, я решил включить телевизор.

По традиции утренний эфир заполняли различные полезные программы, которые на самом деле никто не смотрел, они нужны были лишь для фона. Я сидел за столом и пил кофе, когда ведущий сообщил, что пришла пора выпуска новостей: «Здравствуйте, в эфире выпуск новостей, с вами Денис Коршунов. Вчера вечером норвежец Гуннар Бриан стал первой жертвой, так называемого «устройства Станкича». Сорокапятилетний отставной военный, являвшийся вдовцом, прошел процедуру по установке данного устройства. Судя по всему, Бриан, проживавший один, сразу после выписки из больницы пришел домой и впал в состояние «сна». Гуннар ни разу не выходил из этого состояния и вскоре умер от истощения, поскольку не принимал пищу и не пил жидкость. Соседи вызвали полицию, когда почувствовали запах. Христо Станкич пока воздерживается от комментариев…»

Я выключил телевизор. Рука дрогнула и кружка кофе выпала из моих рук, я довольно сильно ошпарил ноги, но даже не почувствовал это.

«Идиот!!! – закричал я: – Ну как можно быть таким идиотом!».

Я вскочил из-за стола и подбежал к Лине. Я начал ее трясти, кричать на нее, даже отвесил оплеуху, но ни один мускул не дрогнул на ее лице. Так что же теперь делать? Почему я даже не задумался над такой возможностью? А ведь если бы Бриан пролежал нетронутым подольше, то моя жена умерла бы, когда я находился рядом с ней и вероятно даже сообразил бы, что произошло.

Я какое-то время суматошно топтался около Лины, а потом все-таки нашел решение. Я оделся и побежал в клинику Станкича. Сам я ничего не смог придумать, так может люди, которые разработали эту штуку, смогут придумать какое-то конструктивное решение.

Не смотря на довольно ранний час, клиника была уже открыта, но молодая медсестра на регистрации попросила подождать, пока люди не выйдут из приемной. Я рассказал ей о происходящем, и о том, что моя жена видимо, решила повторить судьбу Гуннара Бриана. Она захлопала глазами и сказала: «Кто такой Гуннар Бриан?». Тут помощи ждать не следовало, но я все-таки решил дождаться врача, может он хоть что-то знает.

Я прождал всего каких-то десять минут, но эти минуты казалось, тянулись бесконечно. Я ходил по комнате туда-сюда, мое поведение иронично напомнило мне поведение Лины в этом же кабинете. Но я не мог в силу обстоятельств полностью оценить ироничность ситуации.

Когда дверь открылась из нее вышли двое, ребенок примерно десяти лет, плачущий в голос, и судя по всему его мать, держащая его за руку, что ж это их выбор. Я вопросительно посмотрел на медсестру, и когда она мне кивнула, я вбежал в приемную.

Врач на приеме был тот же, что и в тот день, когда мы пришли проходить процедуру. Я сел напротив него и вывалил на него вкратце историю. Он внимательно меня выслушал, потом снял очки и откинулся в своем кресле, потирая глаза. И немного так посидев, он заговорил.

– Для начала я хотел принести вам свои извинения касательно данной ситуации. Естественно, когда люди проходят процедуру, мы не ожидаем подобного эффекта. К сожалению, этот случай не единичен.

– Не единичен? Я думал Гуннар Бриан первый?

– Скажем, первый из обнаруженных. А сколько еще стариков, вдовцов, людей, которым просто не везло в жизни, сейчас лежат дома и «спят»? А кто-то уже не спит, вернее, спит, но другим сном, вечным.

– Ваши слова звучат бесчеловечно! Неужели вы ничего не можете сделать? Прекратите! Уберите из головы моей жены устройство!

– Успокойтесь, пожалуйста, – он примирительно поднял руки. – Я понимаю ваше негодование. Но выслушайте меня. Хорошо?

– Попробую.

– Чудесно. Так вот, пока человек видит «сон», устройство активно и воздействует на мозг, чтобы его выключить и извлечь необходимо, предварительно пропустить по нему импульс. И если устройство активно импульс приведет к тому, что мозг будет поврежден необратимо. Ну, а если же мы попытаемся просто удалить из мозга включенное устройство, то это попросту уничтожит сознание человека.

– А как же вы удаляете вообще это устройство. Или это невозможно? Вы об этом умолчали?

– Вы снова поспешили с выводами. Если человек добровольно в бодрствующем состоянии решит избавиться от устройства, то не возникает никаких проблем. Но вот есть случаи, когда человек не хочет покидать свои грезы. И это уже, к сожалению, сравнимо с пандемией по масштабам. Люди по всей Земле засыпают, чтобы не проснуться. Мы пытаемся ограничить доступ к устройствам, но это сизифов труд. Мы не делаем процедуры детям, люди теперь дополнительно проходят психиатрическую экспертизу, но это не помогает. Ничего не помогает.

– Закройте программу!

– Боюсь теперь это невозможно. Вы видели, сейчас выходили малыш с мамой?

– Да, разумеется.

– Так вот его мама уже давно обладает устройством и хочет установить своему чаду такое же. Но как я сказал это отныне запрещено. На что малыш расплакался, а мамаша открытым текстом заявила мне, что знает, где ее сыну сделают процедуру без проблем.

– Но откуда так много устройств.

– Знаете, не углубляясь в подробности, у «устройства Станкича» не столь сложная конструкция, как кажется. Поэтому и появились подделки, не уступающие оригиналу.

– Так, подождите! С ваших слов я понял, что в мире ситуация плачевна. Это безусловно печально. Но я так и не понял, что же делать мне?

– Ну-с-с.. – он порылся в столе и достал несколько прозрачных пакетов для капельницы. – Вот ваше единственное решение.

– Что это?

– Питательный раствор. Он будет поддерживать жизнь вашей супруги столько, сколько потребуется. Этого ей хватит на неделю.

– В смысле?

– Единственное, чем вы можете помочь своей жене, это сохранить ее жизнь, вы будете ставить ей капельницы с этим раствором. Она проживет еще достаточно долго. Но разбудить у вас ее не получится, пока она сама не захочет.

– А она захочет?

– Честно? Вряд ли. Будете брать? – он придвинул ко мне пакетики.

– Конечно, я не могу бросить свою жену. Хоть, что греха таить, в последнее время она и стала абсолютно другим человеком.

– Тогда берите, ровно через неделю придете еще. Вот указания, как ставить ей эти капельницы, – он протянул мне бумажку с собственными каракулями.

Я взял все это и направился к выходу, но в дверях захотел спросить кое-что еще.

– А можно личный вопрос?

– Пожалуй, да.

– У вас есть в голове устройство?

– Да, есть.

– Неужели там так прекрасно, что не хочется оттуда уходить?

– У вас есть заветная мечта?

– Конечно.

– Там она исполнится, стоит только захотеть. Захотите ли вы возвращаться к действительности после этого.

– Но ведь это иллюзия.

– Вы не сможете, прочувствовав дуновение ветра в реальности и во сне, отличить их, – цитировал он Станкича. – Так и здесь, вы не отличите счастья в сновидении от реального, разнится в том, что в сновидении счастья больше. Так что…

– Последний вопрос. Остались бы вы там?

– Да, я бы остался. Но в реальной жизни от меня зависит благополучие моей семьи, и я не могу быть таким эгоистом, до свиданья.

– Всего доброго, – сказал я и вышел из кабинета.

Я решил взять на работе отпуск за свой счет. Никто мне не препятствовал, но намекнули, что школа прекрасно обойдется и без психолога вообще. Всю неделю я заботливо менял капельницы своей жене. Я не покривлю душой, если скажу, что иногда мне это было противно. Мысль о том, что я поддерживаю жизнь человека, который сейчас меньше всего на свете хотел бы быть рядом со мной, неприятно, как дятел, стучалась в мое сознание. С этой мыслью в моей голове боролась другая: «Ведь это моя любимая жена, как я могу ее бросить».

Эти две противоборствующие мысли снедали меня всю эту неделю. Каждый раз, когда возникала необходимость менять капельницу, противоборство этих мыслей достигало апогея. Но пока в голове роились мысли, руки делали свое дело, продлевая жизнь моей жены еще на некоторое время.

Утром, перед тем как пойти в больницу за новой порцией раствора, я сидел и пил кофе перед телевизором, как бы по инерции продолжая нашу с Линой традицию. Всю эту неделю я намеренно не смотрел новости и вообще какие-либо информационные программы, вместо этого смотрел утренний эфир детского канала, где показывали забавные похождения различных странных созданий.

Однако прежде чем идти в больницу я решил осведомиться, что же все-таки происходит в мире. А в мире тем временем все шло своим чередом. Политики собрались на очередной саммит, цены, на коммунальные услуги очередной раз повысились, а очередная угасающая западная поп-звезда в очередной раз посетит нашу столицу с концертом.

Но в конце как бы напоследок ведущий сообщил:

«Сегодня мир прощается с великим изобретателем, хорватом, Христо Станкичем. Напомню, этот ученый является автором популярнейшего изобретения, устройства, которое позволяет человеку управлять своими снами. Данное устройство носит имя своего изобретателя. Хотя вряд ли в мире найдется человек, не слышавший о данном устройстве.

Напомню, пять дней назад Станкич вышел на оживленную улицу Загреба и застрелился. Все эти пять дней шло полицейское расследование, но никаких следов криминального вмешательства в жизнь Станкича не было обнаружено. Коллеги ученого утверждают, что он не проявлял никаких признаков депрессии или утомления. Поэтому мотивы, побудившие Станкича на данный поступок, неизвестны. В кармане ученого найдена записка, которая гласит: «Я дал вам свободу, а вы создали себе новую клетку». Мнения о том, что может означать данное изречение, расходятся. На момент смерти Христо Станкичу был 51 год, у него осталось дв…»

А я знаю, что имел в виду Станкич. Я знаю, почему застрелился. Я бы тоже не смог жить с мыслями о том, что по всему земному шару люди оставляют своих близких, а некоторые даже свою жизнь в погоне за мечтой. Видимо Станкич переоценил человечество. Он считал, что они смогут отделить реальную жизнь от иллюзии. Но в нашем жалком мире наши желания настолько расходятся с возможностями, что люди готовы расстаться с жизнью, лишь бы получить желаемое.

А может Станкич все сделал правильно, и это выход, просто бросить все и уйти из этой жизни. Тогда уже не придётся мучиться вопросом, чем же занята моя жена и стоит ли продлевать ее существование. Кажется, на загородной даче моих родителей есть старое охотничье ружье. Хотя это слишком простой выход, надеюсь, мне хватит сил не пойти по проторенной дорожке.

Закончив с мысленными выкладками, я оделся и направился в больницу. Я очень долго сидел на остановке, но ни один из видов общественного транспорта так и не появился. Пришлось отправиться до больницы пешком. По дороге мне встретилось довольно много людей, все они шли куда-то по своим делам. Что ж, видимо, просто что-то случилось с транспортом, наверно, что-то вроде забастовки водителей. Поэтому всем в этот день пришлось путешествовать на своих двоих.

В больнице была длинная очередь, я проторчал в приемной около двух часов, когда, наконец, подошел мой черед. Зайдя в кабинет, я обнаружил, что прием теперь ведет другой врач. Вместо того пожилого мужчины за столом сидел молодой человек. Судя по несколько дерганой манере и неловким движениям, совсем недавно закончивший институт. Не смотря на то, что он рано облысел, все равно было заметно, что он едва ли старше меня.

– Здравствуйте, заходите, присаживайтесь, – сказал он, указывая мне на стул.

– Добрый день, – сказал я, плюхнувшись на стул.

– По какому вы вопросу?

– Моя жена… она спит… В общем, мне нужен питательный раствор, – я так и не сумел толком сформулировать причину, приведшую меня сюда, поэтому просто сообщил требование.

– Как и всем перед вами.

– Все эти люди приходили за раствором?

– Да, к сожалению, не все люди могут справиться с… даром, который дает устройство. Поэтому людям приходится ухаживать за своими близкими. Как и вам.

– И всегда так много народу?

– Это мало, честно сказать. Очень многие, кто еще вчера приходил за раствором, сегодня уже сами бросают все и уходят в свои сны, обрекая и себя и близких на погибель. К сожалению, мы ничего не можем придумать. И как не прискорбно даже вы не застрахованы.

– Застрахован, – усмехнулся я.

– Простите?

– У меня нет устройства, мне нельзя его установить по медицинским показателям.

– На самом деле вам повезло. Я считаю, что вы счастливчик.

– Раз я пришел к вам с раствором, то не такой уж и счастливчик.

– Верно, – смутился врач и полез в ящик за знакомыми пакетами.

– А другой врач, бывший здесь до вас он… «спит»? – спросил я, беря пакеты.

– Да, – кивнул мне врач. – Я же сказал, никто не застрахован.

– Да, и еще вопрос. Вот эти «сны» они выбираются подсознательно или как?

– Скажем так. Исследования показывают, что сначала человек несколько теряется, но потом постепенно находит свою стезю. То есть, если он где-то в глубине души хотел стать космонавтом, он в своих грезах рано или поздно придет к этому. Никто не уходит от истинного «я», как не прячься. А к чему вы интересуетесь?

– Да так, мои наблюдения показывают, что моя жена на самом деле меркантильная шлюха! Всего доброго.