Домой

Нина вдруг подняла голову и посмотрела на окна их квартиры. Володя отпрянул.

После скучного завтрака он вернулся в комнату. Гулять не хотелось, и к тому же на улице можно встретить Нину.

В дверь позвонили, Дуняша пошла открывать. Володя не прислушивался. Наверняка кто-то пришел к маме. А может быть, к Эльке пришла подружка.

На пороге появилась Дуняша.

– Володенька! К тебе Нина пришла.

Нина уже стояла на пороге.

– Можно войти? – спросила она медленно.

– Входи… – пробормотал Володя, не зная, как себя вести.

Дуняша прикрыла дверь. Нина стояла у входа и внимательно смотрела на Володю. Он покраснел, по-прежнему не зная, что говорить.

– Извини, что я пришла без предупреждения, – сказала Нина, – но мне надо знать, что случилось. Говори.

Володя растерянно молчал. Нина твердо повторила:

– Говори!

Володя махнул рукой:

– А что говорить? Вы хотели уехать в Галич? И мне ничего не сказали? Да? Просто – уехали бы?

Нина вдруг засмеялась:

– Я сразу папе сказала, что ты какую-то глупость придумал! Он так переживает… говорит, не понимаю, что я ему такого сказал… Какой Галич? Ну да, папа переживал, что торговля плохо идет, говорил, что там будет лучше… воздух, деревня… так он каждый год это говорит! Володя! Ну что ты за человек! Ну подумай сам, разве может такое быть – мы бы уехали, а тебе бы – ни слова? А? И адреса бы не оставили, и писать бы не стали? Володя? Ты что, правда так думал?

Володя опустил голову. Господи, какой он дурак!

– Арсений Васильевич… очень на меня сердится? – спросил он.

– На тебя? Да что на тебя сердиться? И не думает даже… – весело ответила Нина, – это я на тебя сержусь! Я же видела тебя в окно! Ты мне даже не помахал! От окна отошел! Знаешь что? Пойду я, раз ты мне не помахал…

И она повернулась к дверям. Володя схватил ее за руку.

– Подожди меня. Я сейчас маме скажу и пойду с тобой к Арсению Васильевичу – прощения просить!

Арсений Васильевич отпускал покупателю сахар. Володя с Ниной подошли к прилавку. Покупатель вышел, и Нина бросилась к отцу:

– Ты знаешь, папа, что с ним случилось?

Арсений Васильевич перебил ее:

– Не знаю… и неважно уже, наверное?

Володя смущенно опустил голову:

– Неважно… простите меня, Арсений Васильевич!

Лавочник осторожно поднял его голову за подбородок и посмотрел ему прямо в глаза:

– Я на тебя не сержусь. Но я тебе скажу – на будущее… Ты, Володя, так не делай. Ты говори – словами. Ты вот в тот раз убежал – а я и думать не знал, что сделалось с тобой. Чем обидел, что сказал? А может, у тебя что на душе такое, а я напомнил… переживал за тебя. Понимаешь? Ты ведь нам не чужой?

Володя кивнул:

– Не чужой…

– Так вот. А то – пришлось вот Нину ждать. А если бы она только через месяц приехала? Так нельзя, мальчик мой. Если друзья – так друзья. Хорошо?

– Хорошо, Арсений Васильевич… Извините, – повторил Володя.

– Все, все, забыли. Нина, угощай Володю чаем. На столе там коробка конфет стоит – ешьте за встречу…

Нина схватила Володю за руку:

– Пошли!

В гостиной она быстро накрыла на стол. Они сели, и Нина стала оживленно рассказывать про путешествие, соседскую девочку, с которой они вместе ходили в лес, необыкновенных куриц, красивое летнее платье, которое ей сшила тетя Лида, про то, что завтра очень сложный день – надо покупать учебники и тетради, а форму ей сшила тетя Лида, и передник в этот раз очень, очень красивый, а папа на начало ученья обещал купить ей котенка!

Володя жадно слушал ее, забыв про чай. Вот она улыбнулась, вот нахмурилась, вот быстро сунула в рот конфету. Развела руки, показывая, какую рыбину выловили рыбаки на реке, посмотрела, засмеялась, немного свела руки – не такую, поменьше, конечно…

– А ты что чай не пьешь?

– Я не хочу, чтобы вы уезжали, – вырвалось у Володи.

Нина внимательно посмотрела на него.

Володя не сводил с нее смущенных глаз.

– Не хочу, чтобы вы уезжали, – повторил он.

– Мы никуда не уезжаем, Володя, – сказала Нина, – но даже если такое случится…если я уеду или ты… это совсем не значит, что я тебя забуду. Понимаешь?

Володя отчаянно пытался найти слова. Как объяснить ей то, что он сейчас чувствовал? Как сказать, что хочет видеть ее всегда, каждый день, разговаривать с ней, смеяться, гулять? Как объяснить, что эта квартира стала ему вторым домом?

Нина взяла его за руку:

– Я тебя понимаю, кажется. Да, понимаю! А теперь пей чай и пойдем гулять.

Они медленно шли по Клинскому.

– Смотри, клены уже начали желтеть, как рано в этом году! Какая ранняя нынче осень… пойдем дальше, Володя? А давай дойдем с тобой до большого собора? До Троицкого, со звездами? А потом вернемся по Фонтанке… ну, что ты молчишь? О чем ты все время думаешь? Поговори со мной, мы целое лето не виделись! Ну что, мне помолчать? А если я не могу? А, Володя?

***

В конце сентября у Нины был день рождения. Отмечала она его всегда у тети Лиды и в этот раз решила тоже не изменять своим привычкам. Как-то, придя домой из гимназии, Володя увидел на столе маленький конвертик, подписанный – Владимиру Альбергу. Он нетерпеливо открыл его, достал плотный картонный квадратик и прочитал:

Володя, приглашаю тебя на мой день рождения в эту субботу. Праздновать будем у тети Лиды! Заходи к нам в час дня.

Володя бросился к маме:

– Мамочка, послушай! Нина меня приглашает на день рождения, только праздновать она будет у тети Лиды… Ты меня отпустишь? Да? Это в субботу. Можно?

– Можно, конечно, – сразу согласилась мама.

– А что мне подарить?

– Не знаю. Поговори с Элей, что любят девочки в этом возрасте?

С Элей советоваться не очень хотелось, но пришлось. Сестра скривилась, но все-таки обещала подумать.

Вечером в пятницу мама позвала Володю к себе:

– Я тут была в магазине, купила твоей Нине подарок.

И она показала Володе изящную коробочку.

– Что там, мамочка?

– Швейный набор. Она же вроде любит шить?

– Ну так… да, шьет. Куклам платья. Спасибо, мамочка! Я тоже сделал подарок.

– Какой? Покажешь?

– Конечно! Вот смотри.

И Володя достал из ящика стола двух кукол – кота и лису.

– Что это? Ты сам сшил?

– Ну да… Это сказка, я ей покажу спектакль, а потом подарю. Это еще не все, посмотри, как я придумал.

И Володя начал рассказывать свою задумку. Кот и лиса – это была только часть. В сказке шел настоящий снег, для этого Володя подготовил картонные кругляши, которые должны были падать за простыней, подсвеченные лампой, тут же был и театр теней, для него он нарисовал и вырезал фигурки, и в конце концов на сцену выезжал настоящий поезд – не настоящий, конечно, а игрушечный, но ехал он сам – Володя вычитал в учебнике про силу инерции и вечерами тренировался запускать поезд так, чтобы казалось – он едет сам.

Мама пришла в восторг:

– Володенька, ну какой ты умница! Как хорошо все придумал…

– Мама, я покажу Анюте сначала?

– Покажи, конечно. Перед сном.

Сестренке спектакль понравился ужасно, она даже не хотела отдавать кукол. Володя сказал, что сошьет и ей. Элька посмотрела швейный набор и сказала, что такой надо бы купить Володе тоже – раз он шьет, как девчонка. Володя на ее слова не обратил внимания. В своей комнате он упаковал подарок в коробку, а мама перевязала коробку красивой лентой.

На следующий день они на извозчике поехали к тете Лиде. Арсений Васильевич попросил провезти их по Рождественским улицам. Около желтого дома на углу Мытнинской и 8-й Рождественской пролетка притормозила.

– Вот тут мама с папой жили. Сначала они на Охте, а потом уже сюда перебрались. А что это там, папа?

– Это чайная будет. Ниночка, я тебе сюрприз хотел сделать. Мы с Лидой арендовали, наша теперь… вот ремонт будем делать.

– Вот это да! – обрадовалась Нина, – чайная… папа, ты еще ничего не покупал? Я сама хочу и посуду, и мебель выбрать.

– Да выбирай, маленькая моя, что же… ну, поедем дальше.

Стол у тети Лиды ломился от яств – тут были и любимые Нинины пельмени, и картошка с грибами, и ветчина, и мясо. Нина сбегала на кухню:

– Володя, там пирожки всякие! И пирожные – из Норда. Папа купил, только мне не сказал, когда. И лимонад – финский, как я люблю.

В дверь позвонили, Нина побежала открывать и вернулась с хорошенькой девочкой. У девочки были короткие толстые темные косички и веселые карие глаза.

– Это Тонечка, – представила Нина, – моя подруга. А это Володя, мы сейчас рядом живем. Ну, раздевайся, Тонечка!

Пока Нина помогала Тоне, Володя вышел в маленький коридор между столовой и кухней. Лида говорила брату:

– Ты уж недовольным-то не будь, я ведь так не могла. Она спросила – я и позвала. Да не хмурься! И мальчику повеселее будет.

В дверь снова позвонили, Нина выскочила в прихожую:

– Папа, а там кто?

Арсений Васильевич хмуро улыбнулся:

– Еще гости.

Володя ушел в столовую, где Тонечка ходила, разглядывая стол.

– Сколько вкусного, Володя! – радостно сказала она.

Володя, почувствовав родственную душу, расслабился.

В комнату вошла высокая молодая дама с мальчиком немного постарше остальных детей. Арсений Васильевич представил:

– Это Таисия Николаевна, компаньонка тети Лиды, и ее сын Миша. А это Тонечка, Володя – Нинины друзья. Ну, давайте к столу?

За обедом было привычно-весело, как всегда с Ниной и ее отцом. Он и тетя Лида вспоминали смешные детские Нинины слова, как она любила кататься на поезде, как первый раз увидела пароход и очень удивилась. Тонечка вспомнила, как она с Ниной познакомилась – она пришла с родителями в кондитерскую, а за прилавком стояла девочка. И Тонечка подумала, что девочка сама торгует пирожными.

– Ну, наелись? – спросила тетя Лида, когда стол был основательно подчищен, – теперь идите играйте, а потом и чай пить.

– Я помогу тебе, Лида, – встала Таисия Николаевна.

– А подарки когда будем дарить? – спросила Тонечка.

– Давайте сейчас, – решила Нина, – правда, папа мне уже подарил. Ох, сколько он мне подарил! И сумочку театральную, и два платья, и билеты в театр, и цепочку! И куклу вот еще. И тетя Лида подарила – вот это платье, красивое, да? И туфли еще, и кошелечек.

– А я тебе вот что подарю! – закричала Тонечка и достала из-под стола маленькую коробку, – открывай скорее.

Нина открыла коробку и вытащила оттуда красивую чашечку.

– Красота какая! – обрадовалась она, – там еще чашка и чайник, и маленькая сахарница!

– Это сервиз на двоих, – важно сказала Тонечка, – когда я приду к тебе в гости, будем из него чай пить.

– Хорошо!

– А вот от нас, – сказала Таисия Николаевна.

Нина взяла в руки аккуратно завернутый сверток, открыла и достала оттуда точно такой же набор, какой купила Володина мама.

– Это швейный набор, – говорила меж тем компаньонка тети Лиды, – мы же с тобой собирались учиться шить.

Володя почувствовал себя невероятно глупо – что же, теперь доставать точно такой же набор и театр? Никто больше не подарил самодельных подарков. И как показывать этот спектакль, он-то думал, что будут только Смирновы и тетя Лида… Но делать было нечего, и он, поколебавшись, вытащил коробку с театром.

– Нина, с днем рождения. Там… там театр. Я хотел показать спектакль и потом тебе подарить. Давай я дома покажу?

Нина, кажется, все поняла. Но тут заговорила Таисия Николаевна:

– А почему дома? Мы тоже с удовольствием посмотрим. Арсений говорил, ты очень любишь театр, устраиваешь теневые представления… Покажи и нам, пожалуйста.

– Да, покажи, пожалуйста! – обрадовалась Тонечка.

Володя покраснел, но делать было нечего. Будь что будет, подумал он.

– У вас есть белая простыня? – обратился он к тете Лиде.

– Сколько хочешь, мой мальчик, – сказала она, – сейчас принесу.

Нина оказалась рядом:

– Тебе помочь?

– Давай, Ниночка, я помогу, – подошел Арсений Васильевич, – это же тебе подарок. Что делать, Володенька?

– Куда-то надо простыню прикрепить.

– Вот к этой стене – пойдет?

– Пойдет.

Арсений Васильевич прикрепил простыню, потом, слушая Володины указания, расставил стулья и стол. Потом пригласил публику:

– Пожалуйста, пожалуйста! Все на представление!

Зрители расселись. Володя натянул кукол на дрожащие и вспотевшие руки. Представление началось.

Шел снег, а в домике жил котик. И вот как-то раз пришла лиса, и обманом выманила котика из дома, и ему пришлось идти под снегом одному по страшному лесу, где виднелись тени волков и медведей. И пропал бы котик, если бы не вышел к железной дороге. Приехал поезд, и котик уехал на поезде и стал сам водить поезда.

Представление закончилось. Володя вытер взмокший лоб. Зрители захлопали.

– Мальчик мой, какой ты умница! – растроганно говорил Арсений Васильевич, – это же надо – и придумал, и сделал, и голосами разными говорил!

– А мне как понравилось! – вторила ему тетя Лида, – как в настоящем театре побывала!

Тонечка говорила о том, что сказка понравилась бы ее папе – ведь он машинист! Миша держался немного отчужденно, но зато Таисия Николаевна радовалась за двоих.

Володя смущенно улыбался. Нина подошла к нему, взяла за руку:

– Володенька, какой подарок прекрасный! А как поезд двигался – он же сам ехал? Он заводной?

– Нет, я сначала хотел подтолкнуть, а потом – вот видишь? Тут палка такая, я его и двигал.

– Со снегом ты здорово придумал! – сказал Миша басом.

– Ты мне потом еще раз покажешь? – спросила Нина, – дома уже?

– Конечно. Давай я сейчас все в коробку сложу?

– Давай. Помочь?

– Нет, спасибо!

Тонечка убежала к Нине в комнату, Миша пошел следом. Нина осталась и внимательно смотрела, как Володя укладывает театр.

– Мне очень понравилось, Володя, – сказала она, – очень, очень!

– Нина, послушай, – сказал он, решившись, – у меня еще есть подарок— моя мама купила. Только… такой у тебя уже есть.

– Как это?

– Вот смотри.

И он достал швейный набор.

Нина развернула сверток:

– Ой, такой же! Володя, как я рада! Посмотри – таких прекрасных, и будет два! Я зайду завтра к твоей маме – поблагодарю ее?

– Тебе понравилось? Правда?

– Конечно! Два лучше, чем один. Спасибо! Папочка, тетя Лида! Посмотрите – у меня такой же набор!

– Ну вот! Теперь можно шить и шить! – сказала Таисия Николаевна.

Володя совсем успокоился и пошел в Нинину комнату. Там Миша и Тонечка достали лото.

Потом пили чай, еще раз играли в лото – все вместе, потом еще попили чаю и собрались расходиться.

Таисия Николаевна, прощаясь в дверях, сказала:

– Завтра увидимся, Арсений?

Смирнов покачал головой:

– Завтра нет, Тая. Я с девочками завтра.

Извозчика нашли сразу, быстро доехали до дома и вышли, но извозчик не уезжал.

– Пойдем, проводим тебя.

– А вы?

– А мы обратно к Лиде поедем. Нина так захотела.

– Зачем же вы меня отвозили? – смутился Володя, – я бы попросил папу, если бы знал…

– Ну, вот еще! Нам с тобой покататься в радость, – сказала Нина.

Они поднялись по лестнице, мама открыла дверь. Нина поблагодарила ее за прекрасный подарок:

– Вы как будто знали, что мне именно такой и хотелось! Большое, большое спасибо. А какой прекрасный спектакль подарил мне Володя! Я такого никогда не видела, и всем другим гостям очень понравилось. Всего доброго, Володя, всего доброго, Софья Моисеевна!

– Спасибо за подарки и за общество вашего сына, – улыбнулся ее отец.

И они ушли.

Володя счастливо улыбался.

– Весело было? – спросила мама.

– Очень… мамочка, и спектакль! Правда всем понравился, а с набором знаешь как вышло – такой же Нине подарили. Но ей все равно понравилось!

Засыпая, он сказал:

– Как весело было, мамочка!

***

Подаренных билетов в театр было два, и Арсений Васильевич предложил Нине позвать Володю:

– Со мной в другой раз, хорошо, деточка? У меня дела в субботу, и с Альбергом мы договорились – он вас встретит, и ты у Володи побудешь, пока я не приду. Хорошо?

Нина обрадовалась. Ей так понравилось в театре именно с Володей, что и потом они чаще всего стали ходить вдвоем. Арсений Васильевич театр любил, отец Володи тоже считал, что театр для образования очень важен, и оба отца попеременно покупали детям билеты на утренники.

Из театра возвращались пешком. Оба любили гулять по городу. Иногда встречал Арсений Васильевич, иногда Альберг, но со временем родители стали разрешать им возвращаться самостоятельно.

– Володя, смотри, какие снежинки! Смотри, смотри!

Нина подставляла варежку и ловила снежинки.

– Что ты все молчишь? Подставь тоже варежку!

Володя вздохнул:

– Нина, не мешай мне. Я думаю.

– О чем ты думаешь?

– Да как тебе сказать? Обо всем на свете. Ты путешествовать любишь?

– Еще как! А ты?

– И я. Когда вырасту, буду все время путешествовать.

– А мы с папой…

– Нина, ты меня извини… ты помолчать можешь? Я додумать хочу.

– Могу, конечно! Скажи, когда додумаешь.

И Нина снова стала ловить снежинки.

Они дошли до дома. Володя остановился:

– Мы к тебе пойдем?

– А ты додумал? Можем еще погулять.

– Нет, не хочется больше. Пойдем игрушки клеить?

– Давай! Пойдем? Папа дома уже.

Арсений Васильевич уже беспокоился:

– Ну и где вы ходите? Володя, ты у нас будешь? Мне уйти надо на пару часиков.

– Ну вот, папа! – расстроилась Нина, – а мы игрушки клеить хотели.

– Так клейте! А я завтра с вами поиграю. Правда надо уйти, доченька.

– Ну хорошо, – согласилась Нина.

Арсений Васильевич ушел, Нина стала доставать все для работы. Володя походил по комнате, подошел к буфету. Там лежал какой-то толстый томик, Володе захотелось посмотреть, он потянул его на себя и нечаянно уронил фарфоровую собачку. Она упала на пол и разбилась вдребезги. Володя застыл. Нина повернулась на шум:

– Упало что-то?

– Да… Нина, я собачку, кажется, разбил.

Нина подошла ближе:

– Точно.

Она присела, взяла осколки:

– Нет, тут уже не склеишь… Погоди, сейчас совок принесу – замету. Руками не трогай, порежешься!

Она вышла. Володя в отчаянии смотрел на осколки. Любимая собачка Арсения Васильевича, подарок жены! Иногда по вечерам он брал собачку в руки, гладил и ставил обратно. А теперь собачки больше нет.

Никогда еще Володе так не хотелось повернуть время вспять. Зачем он полез за этой книгой?

Нина вернулась с совком и веником.

– Отойди чуть-чуть.

Она сосредоточенно подмела осколки, огляделась:

– Все вроде?

– Нина, что Арсений Васильевич скажет? – отчаянно проговорил Володя.

– Что? О чем?

– О собачке.

– Что скажет?…. Володя, вроде там еще осколок!

Она подняла осколок и вышла. Володя, ничего не соображая, вышел из комнаты, схватил свое пальто и выскочил на черную лестницу, а оттуда во двор.

Что он наделал?

Конечно, Арсений Васильевич никогда не жалеет никаких вещей – Володя как-то разбил чашку, Нина разорвала летом новое платье, и всегда лавочник их утешал:

– Ну, ерунда какая! Нешто не из чего чай пить? Платье – купим новые, доченька, еще и получше. Вот в гостином дворе – пойди с тетей Лидой да выбери!

Но это же просто вещи – а тут собачка, подарок жены. Первый подарок, между прочим!

Володя, сгорбившись, через двор вышел на Рузовскую и побрел к Обводному.

Никогда он больше не сможет к ним прийти, такого не прощают.

Нина, конечно, не побежала его искать. Это же собачка – ее мамы!

От одиночества хотелось плакать, но не являться же домой с заплаканными глазами.

Кое-как собравшись с силами, Володя пошел домой. У мамы была приятельница, Элька тоже крутилась в гостиной. Володя поздоровался и, отговорившись завтрашним диктантом, ушел к себе.

Он сел на окно и стал смотреть на улицу, на редких прохожих. А вот и Арсений Васильевич – переходит дорогу, наверное, идет от трамвая. Сейчас Нина скажет ему про собачку. Что он подумает?

Володя спрыгнул с подоконника. Его всего окатило холодным потом – как он мог так уйти, надо было хотя бы попросить прощения! Ну да, лавочник его не простит, и Нина тоже, но извиниться все-таки надо. Извиниться и уйти.

Да никто и не будет его удерживать!

Сейчас Нина рассказывает отцу о собачке и о том, что Володя просто убежал.

Надо пойти и попросить прощения. Но как? Сейчас никто из дома уже не выпустит – поздно. Можно объяснить все родителям, но… что-то не хочется, и так они всегда ругают его за неловкость.

А что, если выбраться тайком? Через черный ход, через кухню.

У мамы все еще приятельница, Анюта спит, отец работает в кабинете, Дуняша у себя. На кухне никого.

Володя взял свое пальто, по коридору пробрался на кухню, открыл дверь и побежал вниз. Через двор вышел на улицу, подергал дверь лавки – заперто, конечно. Придется звонить в квартиру.

Он поднялся по ступенькам, позвонил. Арсений Васильевич открыл дверь и удивился:

– Володенька! Ты что так поздно, случилось что?

– Нет…

– Нина уже спать легла, но ты проходи. Ты что убежал сегодня? Нина говорит, осколками порезался, может? Так она бы перевязала, зачем домой-то сразу?

Володя поднял голову. Лавочник что, смеется над ним?

– Я не порезался.

– Нет? А что тогда?

Володя набрал воздуху:

– Арсений Васильевич, я собачку разбил! Я прощения пришел попросить, я знаю, что эта собачка подарок, и что вы не простите…. Но я все равно пришел…

Арсений Васильевич недоуменно перебил его:

– Подожди, я за тобой не поспеваю… ты что, из-за собачки убежал?

Володя опустил голову:

– Я виноват.

– Да что сделалось-то? Безделушка разбилась?

– Это не безделушка, это же вам Нинина мама подарила!

– И что?

– Так… ведь собачка… подарок… первый. Вы сами рассказывали! И вы гладили ее…

Володя сбился и замолчал.

– Нет, ты мне сложный все-таки, – вздохнул Арсений Васильевич, – ну что сделалось, скажи ты на милость? Собачка фарфоровая разбилась? Ну так она бы позже разбилась, на то это и фарфор…

– Это Нининой мамы подарок!

– Ох, Володя… – вздохнул Арсений Васильевич, – как тебе объяснить-то? Да никак, не сумею я, а ты маленький – понять… У меня Нина. И память. Вот это… А собачка… она… просто собачка. А тебя как из дома-то выпустили так поздно?

– Я сам убежал. Через черный ход.

– Ах ты господи…

Арсений Васильевич поспешно оделся:

– Пойдем – провожу тебя.

– Вы правда не сердитесь за собачку?

– Да господь с тобой, Володя. Я сержусь, что ты так поздно один по улицам бегаешь. И ладно я сержусь, а вот если дома заметили, то папа твой не так сердиться будет…

Володя об этом почти не думал. Пусть дома будет что угодно – главное, решилась эта дурацкая история с собакой.

На счастье, черный ход был открыт, и Володя скользнул на кухню. Из своей комнатки выглянула Дуняша:

– Володенька, ты? А ты что в пальто?

Володя бросился к ней:

– Дунечка, вы ничего не говорите… так надо было. Хорошо?

– Ладно, ладно…

– Ты что тут делаешь? Почему ты в пальто?

Володя похолодел. В дверях стояла мама, за ней отец.

– Это я, Софья Моисеевна, его попросила пальто накинуть! – заговорила Дуняша, – пуговица сегодня оторвалась, я пришила, а потом и покажись мне, что широко они – он же худенький у нас такой… Думала переставить, а Володенька попить на кухню вышел, вот и накинул.

Мама покачала головой:

– Ночь на дворе, а вы с пуговицами. Иди спать, Володя. Пальто не забудь повесить.

– Спасибо за пуговицу, Дуня, – сказал Володя, уходя.

В своей комнате Володя сел на кровать и выдохнул. Кажется, обошлось.

Дверь приоткрылась. Отец остановился на пороге:

– Не спишь?

– Нет еще.

Отец подошел и сел с ним рядом:

– На пальто пуговицы широко, значит?

Володя вздохнул:

– Папа, я ходил к Арсению Васильевичу. Такое случилось…

И он рассказал всю историю.

Отец кивнул:

– Молодец, что пошел и извинился… Но какой ты неловкий, Володя, даже в гостях умудрился хорошую вещь разбить!

Володя засмеялся:

– Помнишь, как дедушка меня называл?

– Помню… Только, Володя, такое слово вслух произносить не смей!

– Нет, конечно… А ты тоже в детстве был неловкий?

– Не такой, как ты, конечно, но был. Чашки разбивал… тарелки. Как-то старинную вазу разбил – за конфетой полез и уронил.

– Что дедушка сказал?

– Да вот то и сказал… что про тебя говорил.

Володя расхохотался, зажимая руками рот.

– Тихо ты! Сейчас мама придет, попадет и тебе и мне.

– Расскажи, как ты был маленьким?

– Так и был… Сначала дом другой был, потом тот, в котором сейчас бабушка и дедушка. Учился много… Тогда нелегко было, Володя, из маленького города, да и… Ну да это я тебе потом все расскажу. И сейчас нелегко, ты старайся, учись, тем более ты умница такой у нас.