Домой

– Ты как в театре сидишь. Пойдем домой?

– Погоди, Володенька, тут интересно!

Ученики докричались до драки – на Додика набросились и побили защитники веры. Володя хотел было вступиться, Нина не дала:

– Не мешай ему страдать за убеждения!

Хихикая, они ушли домой.

Но с Додиком Нина все-таки поддерживала отношения. Когда они оставались вдвоем, он становился прежним – тихим, спокойным мальчиком, охотно играл ей на скрипке, много говорил о музыке, книгах. Нина удивлялась:

– Почему же ты на людях такой дурной? Суды эти, митинги…

Додик невразумительно мычал в ответ.

Но как-то раз он сознался:

– Я хочу большим человеком стать.

– Это как? – спросила Нина, – комиссаром?

– Если хочешь знать, комиссаром. В Москву поеду, на съезд. Ленина увижу…. А потом к тебе вернусь. В кожаной куртке, с портфелем.

Додик покраснел, потом решительно посмотрел на Нину:

– Я… я на тебе потом жениться хочу. И я уже сейчас готовлюсь, чтобы у нас все было. Я сейчас всему научусь, ну, тут в школе, а потом я смогу комиссаром в самом Кремле быть.

Нина оторопела и не нашлась, что сказать.

Мысль о том, что кто-то хочет на ней жениться и готовится к этому уже сейчас, была очень приятной. Нина чувствовала себя важной и значимой, в неясных мечтах она видела квартиру в Кремле и мужа в кожаной куртке и с портфелем.

Муж будет приходить домой, она будет его встречать, будут вместе ужинать, разговаривать. О чем? О съездах, его работе… о кожаной куртке и портфеле!

Додик смешной, приятный, но чужой, разве можно выйти за него замуж? Сейчас с ним хорошо, и с другими мальчишками тоже, просто, легко, но это потому, что потом идешь домой, а они остаются за порогом.

Наконец Нина додумалась до того, что есть только один мальчик, за кого она могла бы выйти замуж. Только с ним можно остаться в одной квартире, только с ним легко и молчать, и разговаривать, только его хочется защищать и беречь.

Поняв это, Нина испытала легкое смущение и решила никому об этом не говорить.

Володя о планах Нины ничего не знал. Работа и учеба занимали все его силы.

Иногда он заходил к Смирновым, но был таким уставшим, что просто сидел, пил чай и молчал.

Арсений Васильевич как-то встретил его на Забалканском – Володя как раз разнес всю свою почту и брел домой.

– Пойдем вместе, – позвал Смирнов.

Володя вяло согласился.

– Устаешь? – спросил Арсений Васильевич.

– Да, – помедлив, сказал Володя, – конечно. Но это ладно, главное, учиться как-то не очень получается. А папа велел учиться.

– Надо тебе какую-то подработку попроще. В клубе, может, плакаты рисовать?

– За это платить не будут.

– Я поспрашиваю, может, найдем что-то?

– Не надо, я сам.

– Да что сам! – рассердился Арсений Васильевич, – посмотри – лица на тебе нет. Бегаешь, обувь стоптал, учеба стоит. Кому это надо?

– Вы правда можете что-то другое найти?

– Не знаю. Попробовать могу. Почему ты такой, Володя? Почему тебе помощь так трудно принять?

Володя пожал плечами, побрел дальше.

– Папа говорит, что нужно всего добиваться самостоятельно, – сказал он.

– Правильно папа говорит. Но я за тебя работать и не собираюсь, ты сам будешь. Просто сам видишь – эта беготня тебя добьет.

Они медленно шли дальше.

– Очень скучаешь? – помолчав, спросил Арсений Васильевич.

Володя кивнул:

– Да.

Арсений Васильевич вздохнул. Что говорить, он не знал.

– Пять лет, – продолжил Володя, – а прошло – два месяца. Мама как-то сказала, что потом привыкнем, а мне кажется, я никогда не привыкну. Кабинет пустой, я иногда захожу туда. Книжки беру, перелистываю. На столе бумага осталась с расчетами – папа писал. Я ее беру и к лицу прижимаю. Пять лет…

***

Через два дня Арсений Васильевич пришел к Альбергам с новостью – в отделе труда на Забалканском освободилось место, Володю возьмут с радостью.

– Должность смешно называется, – смущенно сказал он, – деловод.

Володя поблагодарил и с понедельника приступил к работе. Тут, конечно, служба была намного легче, он брал бумажки и подшивал их в папку. Вся работа занимала пару-тройку часов. Теперь он снова мог спокойно учиться.

Нина, узнав об этом, очень обрадовалась и тоже повадилась ходить в отдел труда. Пока Володя подшивал свои бумаги, она сидела рядом и что-то рассказывала. Володя слушал вполуха, напрягался только на имя Додика.

Потом Нине делалось скучно, и она тоже садилась подшивать бумаги. Володя сердился:

– Нина, это моя работа!

– Да я ж деньги-то не буду брать, – удивлялась Нина, – мне просто скучно. Давай скорей уж подошьем и гулять пойдем?

Погуляв, они приходили домой, и Володя садился заниматься.

Мама приходила домой поздно, немного читала Анюте и сразу ложилась. После службы она бегала по разным знакомым и инстанциям – хлопотала за мужа, рассказывала, что он очень хороший, нужный инженер, с большим опытом, что его место в Петрограде.

Через пять месяцев ее хлопоты увенчались успехом, и инженер Альберг вернулся домой по вызову строительного треста. Он сразу же приступил к работе, домой приходил поздно, в свободное время отсыпался у себя в кабинете.

Дома стало куда сытнее, и как-то Володя поймал себя на том, что ему странно не испытывать постоянное чувство голода. Еда была всегда, самая простая, но была. Сразу все наладилось и в школе – после завтрака дома все уроки казались легкими, все запоминалось само собой. У Нины учеба с едой связана не была. Школа ее интересовала больше как место встречи с подругами, где можно было поболтать, подурачиться, побегать. Каждое утро повторялось одно и то же:

– Опаздываем, да? Черт возьми, Володя, я что-то сегодня никак проснуться не могла….

– Ты устала? Как себя сейчас чувствуешь? – пугался он.

– Да ну тебя. Ты совсем как папа – тот тоже: не ходи в школу, отдохни, устала… лимоны побежал доставать. Ничего не устала, все хорошо.

– Ну смотри.

Они шли до школы. Нина что-то рассказывала, Володя молчал. У самых дверей он подозрительно спрашивал:

– Нина, а ты задания приготовила?

– Ну так, – отвечала обычно Нина, – да что с тобой? Сейчас вот литература будет, я у тебя и перепишу.

– Так сегодня же проверочная работа.

Нина махала рукой.

На литературе она быстро переписывала задание по алгебре.

– Объяснить? – шепотом спрашивал Володя.

– Не надо, – шептала Нина в ответ, – переписала же… Мне бы еще на проверочной как-то у тебя списать. Черт, уйти, что ли… последний ведь урок – сказать, голова заболела…

Списать не всегда получалось, учителя были недовольны:

– Смирнова! Ты же у нас умная, почему же учиться не хочешь?

Володя тоже возмущался:

– Ты что, неучем хочешь быть?

Нина отшучивалась, переводила разговор на другое, а как-то раз, когда Володя был особенно резким, задумчиво сказала:

– Я не буду неучем, Володя. Я много читаю.

– Чарскую! – поддразнил он.

– Не только. Чарскую я читала, когда была маленькой. Сейчас продается столько книг…

– И что ты читаешь?

– Гончарова.

– А что именно?

– Сейчас «Обрыв».

Володя недоверчиво покачал головой:

– Он же длинный какой.

– Да. Но я быстро читаю. Ты-то сам читал?

– Читал, конечно.

– Мне Марфенька больше всех нравится.

– Марфенька? – возмутился Володя, – что там может нравится? Она же пустая, она же… самка!

– Кто?

– Ну… самка. Она только и хочет, чтобы детей нарожать и дома сидеть с ними. Она старорежимная.

Нина озадаченно посмотрела на него:

– Во как. Так и я тоже старорежимная.

– Ты хочешь детей нарожать и дома сидеть? – спросил Володя и покраснел.

Нина усмехнулась:

– А что ты покраснел? Да, хочу.

Володя нахмурился:

– Знаешь… теперь, когда столько всего нового…

– Чего нового?

– Женщины работают – в женсоветах, комитетах, ведут кружки, вот у нас в доме ясли открыли! А лекции? А библиотеки…

– Я знаю. А что тут нового? Это уже давно. Моя мама вела кружок по чтению на заводе у рабочих, читала там лекции по истории, а в Галиче они с подругой в селе открыли библиотеку, присматривали за деятельностью больницы… Только при этом она хотела растить своих детей, и если бы не умерла, у нее их было бы много!

– Ты думаешь, Марфенька твоя вела бы кружки?

– Может быть. А если и не кружки, то вспомни сам – как она заботилась о крестьянах, еще девочкой! Это Вера ничего не делала, только по обрывам бегала со ссыльным… И этот тоже – бездельник. Ну, Райский.

– Как это Вера бегала по обрывам со ссыльным? – возмутился Володя, – она просто не хотела мириться с положением женщины! С таким положением…

– С каким?

– С таким! У женщины только и пути было, что замуж! И детей рожать! Я от тебя не ожидал такого! Ты мыслишь, как Марфенька! Ты самая настоящая Марфенька!

– А ты самый настоящий идиот! – не выдержала Нина, – откуда ты знаешь, что надо женщинам? Ты женщина? Это ты в своем клубе ерунды наслушался?

Арсений Васильевич, вернувшийся домой, застал самый разгар скандала. Он попытался было вмешаться, но дети его не слушали, и он, махнув рукой, ушел к себе в спальню и на всякий случай не выходил до тех пор, пока Володя не ушел.

Как-то на уроке в класс вошел энергичный парень:

– Здравствуйте, товарищи учащиеся! Меня Евгений зовут. Городской комитет комсомола направил меня к вам, чтобы организовать у вас комсомольскую ячейку.

Нина обрадовалась:

– О, расскажите! Вообще побольше про комсомол.

Володя улыбнулся. Должна была быть проверочная работа, и Нина была готова слушать о чем угодно, лишь бы ее не писать.

Парень вниманию обрадовался:

– Ну тогда слушайте. Комсомольцы – это молодые большевики, борцы за дело Ленина… про Ленина-то все знают?

– Тоже мало, – сказала Нина.

– Никакого у вас в школе политического воспитания! – нахмурился парень.

– Нет, оно есть, нам много рассказывают, просто я учусь плохо, – вздохнула Нина, – вы расскажите, расскажите!

Евгений с интересом посмотрел на Нину. Она улыбнулась ему.

– Ну слушайте… товарищ Ленин выступал за то, чтобы все были равны, не было богатых и бедных, чтобы нами правил не капитал, а мы бы правили сами. Мы сами управляем своим обществом, мы строим новый мир, мы за мировую революцию!

Володя незаметно зевнул. Все это было скучно и невнятно, куда интереснее рассказывал товарищ Зальцман в клубе.

– А вы – вы хотите принимать участие в общем деле?

– Это что, все? – испугалась Нина, – вы нам еще расскажите, что там в комсомоле…

Парень улыбнулся:

– Расскажу. Кто хочет записаться в комсомол – подходите ко мне!

Около стола собрались ребята. Нина, поняв, что проверочная работа не состоится, к комсомолу интерес потеряла и вытащила какую-то книжку.

Зазвенел звонок, ребята выбежали из класса. Володя задержался, Нина вышла первой. Он догнал ее на крыльце – и не одну. Около нее стоял Евгений. Чуть в отдалении паслись Надя с подружкой.

Володя нерешительно остановился. Казалось бы – чего проще, подойти, позвать Нину и идти домой.

Евгений что-то говорил Нине, она, улыбаясь, качала головой. Володя решился и подошел ближе.

– Может быть, давай я тебя провожу и расскажу подробнее?

– Нет, спасибо. Володя, а я тебя жду! Спасибо за рассказ, Евгений, нам пора.

– А ты, парень, в комсомол не записался? – спросил Евгений.

– Нет.

– Почему?

Володя неопределенно пожал плечами.

– Не записался.

– Это я понял. Почему?

– Потому! – разозлился Володя на его тон, – пошли, Нина!

И пошел прочь. Нина побежала за ним.

– Ну, куда ты так летишь? – недовольно спросила она, – погоди, я не успеваю.

Володя замедлил шаг. Некоторое время они шли молча.

– Володя, а почему ты вправду не записался в комсомол? – спросила Нина.

Володя обернулся:

– И ты туда же? Я не хочу.

– Но ты же ходишь в клуб, что-то делаешь там. Тебе все это интересно, ты читаешь, ты разбираешься.

– Разве чтобы что-то делать и разбираться – обязательно быть в комсомоле?

– Да нет, конечно,– вздохнула Нина, – необязательно. Ладно… скажи лучше – на что ты злишься?

– Не на что, – буркнул Володя, – слушай, давай сейчас к тебе пойдем или ко мне, я тебе хоть объясню по алгебре.

Нина вздохнула:

– Ну пойдем, что же делать…

Сразу сесть за алгебру не получилось – сначала Нина хотела есть, потом убирала посуду, потом сказала, что надо выпить чаю, потом искала карандаш. Едва они раскрыли учебник, как пришел Арсений Васильевич.

– Занимаетесь? – спросил он.

– Хитрим, – вздохнул Володя.

– Да иди ты к черту! – вдруг крикнула Нина, – отстань от меня со своей дурацкой алгеброй, занимайся сам!

И выскочила из комнаты, хлопнув дверью.

Володя растерянно смотрел ей вслед. Арсений Васильевич тоже растерялся:

– Вот те на… что сделалось с ней, Володя?

– Не знаю, – сказал Володя, – может, я обидел? Я пойду, Арсений Васильевич.

– Иди, Володенька. Что это с ней, может, чувствует себя плохо?

Володя пошел домой. В самом деле, что это с ней? Девчонки… у Эли тоже бывали такие перепады настроения, мама не обращала внимания:

– Возраст такой, пройдет.

Вот и у Нины возраст.

На следующий день в школу он шел один – долго ждал Нину на улице, потом постучал в их квартиру, но никто не отозвался.

Нина уже была в школе, сидела за их партой. Володя пожал плечами, подошел, сел рядом. В класс вошел учитель алгебры. Класс возмутился:

– У нас же биология…

– Вчера не было алгебры, – отрезал учитель, – поэтому сейчас та проверочная работа, которая должна была быть вчера.

Он написал на доске задания и сел за стол. Володя скорее решил задачи и подвинул тетрадь так, чтобы Нина видела решения. Она локтем отпихнула тетрадь. Это не укрылось от внимания учителя:

– Альберг, Смирнова, в чем дело?

– Не в чем, – буркнула Нина, – мне стало тесно, я подвинула его тетрадь.

– Если тебе тесно, пересядь на заднюю парту!

Нина вскочила, схватила свои тетрадки и пересела.

Володя растерянно смотрел ей вслед. Что такое? Чем он вчера мог ее обидеть?

В перерыве Нина вышла из класса. Володя за ней не пошел. На следующем уроке она тоже сидела одна.

После уроков Володя пошел в клуб. На душе было противно. Он не чувствовал себя виноватым, не понимал, что случилось.

В клубе кипела работа – готовились к годовщине Октября. Володе обрадовались:

– О, художник наш пришел! Нам плакаты рисовать надо, зал оформить!

Закончили поздно. Володя вышел вместе с Петькой – он теперь был завклубом.

– Ну, Володька, помог ты нам, – сказал Петр, кладя руку Володе на плечо, – ты настоящий друг, товарищ…

Они повернули на Загородный, и Володя увидел Нину. Рядом с ней шел вчерашний комсомолец.

– Никак Женька? – обрадовался Петр и заорал на всю улицу: – Женька!

Тот обернулся, широко улыбнулся:

– Петруха!

Они обнялись, хлопая друг друга по плечам.

– Давно, брат!

– Давно… ты где теперь?

– Завклубом тут, на Забалканском. А ты?

– А я на заводе, пропагандист ячейки. Знакомься, Петя – это Нина, она во второй ступени учится.

– Приятно, – покраснел Петька,– Петр я. А это Володя, он нам в клубе помогает.

– Мы знакомы, – сказала Нина, – мы учимся вместе и живем рядом.

Евгений пригляделся:

– Точно, я же тебя в школе вчера видел… так ты активный? А вчера таким букой глядел, в комсомол не хочу, ничего не хочу…

– Без него нам бы и плакатов не нарисовать, – сказал Петька, – да он вообще молодец, я тут лекцию должен был читать, про женщину в новом мире… брошюру взял, товарища Коллонтай, ничего не понимаю! Прочту вроде – понятно, а как пересказать, так все в голове путается! А тут Володька пришел, прочитал, да мне на бумажке весь доклад и написал, я так и читал. Да как ясно все написал-то! Ему бы самому доклады читать.

– Вступай в комсомол, Володя, – сказал Евгений, – нам нужны такие – грамотные, талантливые. Вот в школе ячейка поднимется – там запишись. Или при клубе, раз ты там свой человек.

Володя неопределенно кивнул.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.