Война и революция: социальные процессы и катастрофы: Материалы Всероссийской научной конференции 19–20 мая 2016 г.

С началом Первой мировой войны Лечицкий командовал группой войск, направленной на помощь 4-й армии Юго-Западного фронта после ее неудачных боев у Красника. 9 августа 1914 г. Платон Алексеевич был назначен командующим 9-й армией, находившейся на левом фланге Юго-Западного фронта. Преследуя отступавшего неприятеля, армия Лечицкого 1 сентября форсировала с боями р. Сан у Чекаева и 2 сентября – у Развадова, а левобережная группа армии взяла г. Сандомир. Это была полная победа. 29 сентября генерал был награжден Георгиевским оружием, украшенным бриллиантами, с надписью: «За бои с 21 августа по 10 сентября 1914 года».

8 октября армия Лечицкого в составе 14-го, 25-го и Гвардейского корпусов подошла к Ивангороду и получила задачу содействовать наступлению соседней 4-й армии на г. Радом. 13 октября 9-я армия нанесла поражение неприятелю, вышла во фланг 1-й австро-венгерской армии и начала ее преследование. 18 октября состоялся бой на Опатовке, а на следующий день армия Лечицкого прорвала фронт и совместно с 4-й армией заставила противника отступить. 22 октября командарма наградили орденом Св. Георгия 3-й степени, а 27 октября – орденом Белого Орла с мечами.

3 ноября 9-я армия (14-й, 27-й и 25-й армейские корпуса) развернула наступление в направлении 4-й австро-венгерской, однако сильный натиск противника вынудил ее 5 ноября отступить. Между тем 8 ноября ситуация выправилась: по приказу командарма части гвардии устранили опасный прорыв, образовавшийся на стыке его армии и соседней 4-й. Неприятель предпринял попытку атаковать правый фланг русской 2-й армии, но потерпел неудачу, и 9 декабря армия Лечицкого начала наступление, в результате которого австро-венгерские войска оставили Скавронский массив. 10–15 декабря она вынудила отступить за р. Ниду вражескую 1-ю армию, взяв почти 12 тыс. пленных.

1 марта 1915 главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта генерал от артиллерии Н.И. Иванов отдал приказ армии Лечицкого наступать в направлении Мармарош-Сигет-Хуст. Однако она не успела закончить сосредоточение: на левом фланге Юго-Западного фронта 11-й армейский корпус уже действовал в Карпатах, а 17-й только еще подходил к Днестру, 30-й же после тяжелых боев вынужден был из Буковины отойти за Днестр. Кроме того, противник направил две пехотные дивизии в

Бессарабию в обход левого фланга армии Лечицкого. Положение становилось угрожающим, и лишь решительные действия 2-го и 3-го кавалерийских корпусов позволили его стабилизировать. В середине апреле 1915 г. 9-я армия развернулась в Заднестровье в составе 11, 30, 33-го армейских и 2-го, 3-го кавалерийских корпусов, 26 апреля перешла в наступление вдоль Днестра и взяла Залещики и Надворну, отбросив 7-ю австро-венгерскую армию за Прут. В общей сложности в Заднестровском сражении 9-я армия взяла около 20 тыс. пленных и 20 орудий.

Впрочем, этот успех не спас положение на Юго-Западном фронте: соседняя 11-я армия отступила с р. Золотая Липа, что заставило армию Лечицкого 21 июня отойти из Галича. Тем не менее, в начале июля она держала фронт от Днестра до румынской границы. В августе командарм передал 30-й армейский корпус в 8-ю армию генерала от кавалерии А.А. Брусилова и получил приказ атаковать противника для поддержки брусиловцев. 29 августа 9-я армия выступила против неприятеля, и на следующий день нанесла ему поражение у Дзвиняче, захватив в плен более 2,5 тыс. австро-венгерских солдат.

Выдающуюся роль сыграл Платон Алексеевич и вверенная ему армия в Брусиловском прорыве – Наступлении Юго-Западного фронта, подготовленном и осуществленном новым главнокомандующим армиями фронта генералом от кавалерии А.А. Брусиловым. К началу операции в распоряжении Лечицкого были 11, 12, 33, 41-й армейские корпуса и 3-й кавалерийский – 165 тыс. человек и 495 орудия – против 110 тыс. личного состава и 500 орудий 7-й австро-венгерской армии (командующий генерал кавалерии К. Пфланцер-Балтин). Планируя свои действия, он решил, прежде всего, наступая в направлении Карпат, атаковать противника с левого фланга в Буковине, после чего ударить с правого в Заднестровье. 22 мая – в первый день этой грандиозной операции – Лечицкий развернул наступление: на Черновицком направлении со всей мощью ударили 11-й и 12-й армейские корпуса, в то время как 41-й проводил отвлекающий маневр в направлении на Онут, а 33-й стоял в резерве. После перегруппировки командарм ввел его в бой и 28 мая в Бороноуцком сражении разгромил 7-ю австро-венгерскую армию, отбросив ее к Пруту и в Заднестровье. Потери неприятеля составили около 70 тыс. человек (в том числе почти 39 тыс. пленными), 9-й армии – всего менее 14 тыс.

5 июня 11-й армейский корпус взял Черновцы. Вслед отступавшей южной группе 7-й армии противника Лечицкий отправил Сводный корпус под командованием генерал-лейтенанта М.Н. Промтова (82-я и 103-я пехотные дивизии) и 3-й кавалерийский генерал-лейтенанта графа Ф.А. Келлера, которые 15 июня нанесли мощный удар на Коломыю, на следующий день взяли Обертынь, а 17 июня – Коломыю. Нанося поражения войскам неприятеля, армия Лечицкого 24 июня взяла Делятынь, оттеснив их к Карпатам. В связи с таким разгромом австро-венгерское командование отправило в отставку командующего 7-й армией генерала кавалерии К. Пфланцер-Балтина. Платон же Алексеевич за победоносные операции был награжден высоким орденом – Св. Александра Невского с мечами.

В начале июля Брусилов поставил перед Лечицким новую задачу – наступать на Галич. 15 июля 9-я армия выдвинулась в заданном направлении и действовала весьма успешно: 41-й армейский корпус прорвал фронт противника у Трояна, 12-й – центральную группировку 3-й австро-венгерской армии у Хлебичина, 33-й мощным ударом отбросил вражеские войска у Хоцимержа. В итоге в ночь на 16 июля неприятель отступил по всему фронту, а русская армия захватила почти 8 тыс. пленных и 21 орудие. 25 июля 33, 40 и 12-й армейские корпуса ударили по позициям 3-й армии противника, взяли стратегически важный пункт Тлумач и заставили ее отступить. 28 июля войска Лечицкого заняли Станиславов, захватив около 20 тыс. пленных, 18 орудий, 11 бомбометов и 157 пулеметов. Как отмечал в 1922 г. исследователь А. Казаков, «в войну против Австро-Венгрии на стороне Антанты, во многом благодаря блестящим действиям Лечицкого вступила Румыния…» [5, с. 41–42].

В ходе общего наступления Юго-Западного фронта, начавшегося 3 августа, 9-я армия действовала в Лесистых Карпатах, вынудив отступить левый фланг 7-й австро-венгерской армии. В конце сентября по приказу Брусилова командарм 9-й армии перебросил свои корпуса в Молдавские Карпаты. Сюда же в октябре передислоцировались 2, 36, 24-й армейские корпуса и в ноябре 40-й. Платон Алексеевич предложил провести наступление на Чик-Середу – взятие этого города открыло бы выход в долину Мароша в обход фронта противника, но Ставка Верховного главнокомандующего отдала приказ сосредоточить усилия на направлениях на Дорна-Ватру и Кирлибабу. В октябре 9-я армия сковала в Молдавских Карпатах 7-ю и 1-ю австро-венгерские армии, тем самым задержав наступление противника на Румынию. Когда же оно началось, Лечицкий выдвинул в сторону Дорна-Ватры 26-й и 2-й армейские корпуса, а силами 24, 36 и 40-го попытался прорваться на Чик-Середу, однако в ходе затяжных кровопролитных боев не смог выбить из Карпат 12-ю австро-венгерскую армию.

По словам историка А.А. Керсновского, «Весь ноябрь шли тут героические бои в облаках и за облаками – сражение у Кирлибабы… Трофеи наши в этой горной войне были значительны, потери – огромны, героизм – беспределен. К сожалению, все сроки были уже пропущены…австровенгерская армия прочно занимала карпатские проходы своими 11 дивизиями, располагавшими гораздо более сильной артиллерией, нежели 8, затем 10 дивизий генерала Лечицкого. Что можно было легко совершить в конце августа, когда фланг противника в трансильванском направлении буквально висел в воздухе, становилось уже невыполнимым два месяца спустя, в ноябре, когда неприятель укрепился в превосходных силах на горных позициях, оказавшихся неприступными благодаря своему положению, инженерному искусству, снегу и морозу наступившей третьей и самой суровой зимы Мировой войны» [6, с. 95].

Между тем, когда 9-я германская армия попыталась прорваться между русскими 4-й и 9-й в долине Путны, то встретила мощный встречный удар 24-го армейского корпуса 9-й армии, в результате фронт был стабилизирован.

После Февральской революции Лечицкий, не смирившись с новым порядком и резким падением дисциплины в армии, подал прошение об отставке. Просьба была незамедлительно удовлетворена. 18 апреля 1917 г. он сдал командование 9-й армией генерал-лейтенанту Г.В. Ступину и был «зачислен в распоряжение военного министра», но уже 7 мая «уволен от службы с мундиром и пенсией».

Как писал в дневнике о Лечицком генерал-майор А.Е. Снесарев, «уход свой он мотивировал, придравшись к слову “демократия”: меня демократией не запугают, я сам мужик, даже человек необразованный; я, может быть, не плохой военный, но фабрике повиноваться не буду…» [7, с. 465]. После отставки Платон Алексеевич жил в Москве, затем Петрограде, а в 1920 г. добровольно вступил в Красную Армию, приступив к исполнению обязанностей инспектора пехоты и кавалерии Петроградского военного округа. Но в том же году генерала арестовали по ложному обвинению в контрреволюционной деятельности. Его друг и соратник А.А. Брусилов впоследствии с горечью вспоминал: «… упомяну, каким тяжелым камнем у меня на душе два случая, когда все мои хлопоты – словесные просьбы, письменные прошения, ничему не помогли, – это когда арестовали Клембовского и ген. Лечицкого. Последнего арестовали в Петрограде… привезли в Москву. Когда мы об этом узнали, то жена моя стала хлопотать о передачах ему, я же добивался его освобождения. Но тщетно. Мне обещали неоднократно, назначали сроки, когда его выпустят, – и надували меня. Оба они так и умерли в тюрьмах, и это глубоко меня потрясло. Что касается Лечицкого, то я допускаю мысль, что по своей честной, но узкой несговорчивости, прямолинейности действий в вопросах политики, он и не хотел сдаваться, даже в разговорах» [1, с. 296].

В Москве Лечицкого сначала содержали в Таганской тюрьме, затем в Лефортовской, где он 18 февраля 1923 г. умер от истощения в тюремной больнице.

Источники и литература

1. Брусилов А.А. Мои воспоминания. М., 2001.

2. Верховский А.И. На трудном перевале. М., 1959.

3. Военная энциклопедия: В 18 т. Т. 14. Спб.,1914.

4. Залесский К.А. Первая мировая война. Энциклопедия: В 2 ч. Ч. 2. Русская действующая армия. М., 2014.

5. Казаков А. Румыния в Мировой войне // Румынский фронт. Стратегический очерк войны 1914–1918 гг. М., 1922.

6. Керсновский А.А. История русской армии: В 4 т. Т.4. М., 1994.

7. Снесарев А.Е. Дневник: 1916–1917. М., 2014.

Две газовые атаки. 1916 г.

Олейников А.В.[95]

Аннотация: Данная статья посвящена особенностям противохимической обороны русских войск в ходе кампании 1916 г. на Русском фронте Первой мировой войны в ходе боевых действий у мест. Сморгонь и Икскюль. Газовая война на Русском фронте имела свою специфику, отличающую ее от химической борьбы на Французском фронте.

Ключевые слова: Кампания 1916 г.; Русский фронт; Газовая война; Противохимическая оборона; Сморгонь; Икскюль.

Oleynikov A.V. Two gas attacks. 1916.

Abstract: This article is devoted to peculiarities of chemical defense of the Russian troops during the campaign of 1916 on the Russian front in the First World War in the fighting at places. Smorgon and Ikskyul. Gas war on the Russian front had its own specifics that distinguish it from chemical fighting on the French front.

Keywords: Campaign 1916; Russian front; Gas war; Gas defence; Smorgon; Ikskyul.

Боевым отравляющим веществом называется всякое применяемое на войне химическое вещество, которое поражает живые существа, или, находясь примешанным к окружающему их воздуху, которым они дышат, или заражая предметы, с которыми они могут соприкасаться [1, с. 7].

Газовая война на Русском фронте в ходе кампании 1916 г. имела свои особенности, отличающие ее от химической борьбы на Французском фронте. О некоторых из особенностей химической обороны русских войск позволяют сделать вывод два характерных боевых эпизода.

В июне 1916 г. боевые позиции у мест Сморгонь (ныне Гродненская область Белоруссии) занимали части русского 26-го армейского корпуса. Главный удар противника в период газовой атаки пришелся на войска 64-й пехотной дивизии.

Дистанция между русскими и германскими окопами на атакованном участке фронта достигала от 300-т до 1500-т шагов. Уже за 2 недели до газовой атаки воздушные разведчики сообщали, что видели, как немецкие солдаты вынимали из грузовиков и перетаскивали в окопы тяжелые громоздкие предметы – снаряды либо баллоны. Спустя какое-то время артиллерийский наблюдатель засек, что после попадания русского снаряда в немецкий окоп произошел взрыв, после которого образовалось бурое облако, стелившееся по земле. Наблюдались и немецкие солдаты, бежавшие от этого места в тыл – причем несколько человек по дороге свалилось.

Все это убедило русское командование, что противник готовится к газовой атаке – были предупреждены дивизии, приняты меры к снабжению войск противогазами, заготовлены материалы для костров (наиболее эффективного, после противогаза, средства антихимической защиты), в окопах установлены кадушки с водой (в воде раствор 20–30 % соды), приготовлена негашеная известь.

19-го июня на фронте царила полная тишина. С запада тянул слабый ветер – 1–2 метра в секунду. Возвратившиеся с разведки, работ и нарядов бойцы не успели лечь спать – в 3 часа 15 мин. началась атака противника. В преддверии газовой атаки германская артиллерия открыла интенсивный огонь химическими снарядами – по окопам, ходам сообщения, батареям и тылам. В короткое время он приобрел мощь ураганного огня.

Через несколько минут от р. Гервятки, ст. Сморгонь, д. д. Нароты и Лычники немцами было выпущено первое газовое облако. Газопуск сопровождался сильным шипением из баллонов.

Русские сигнальщики заиграли на рожках положенные в таких случаях сигналы, бойцы, надевая противогазы, бросились разжигать перед окопами костры. По облаку был открыт огонь из всех видов оружия. Но отсыревшие после дождя костры не хотели гореть.

Вслед за облаком начала наступать германская пехота – немцы в противогазах, подойдя к русским позициям, кричали: «Рус, атака». В одной руке германские солдаты держали винтовки, а в другой – дубины с большими набалдашниками, утыканными острыми шипами – для добивания отравленных. Но у проволочного заграждения немцы попали под сильный огонь и бежали в свои окопы.

После того как была отбита первая атака, многие русские солдаты сняли противогазы – в масках Кумманта было трудно дышать, а противогазы «новейших» образцов высохли и требовали увлажнения. Многие подумали, что атака завершилась.

В этот момент немцы выпустили второе газовое облако – более густое, молочно-голубоватого цвета. Облако имело высоту более 8-ми метров и захватывало фронт до 5-ти км.

За газовым облаком двигалась дымовая завеса, а за ней наступали 4 линии цепей германской пехоты. Пехотная атака была более мощной, чем в первом случае, но и она была отражена дружным винтовочным, артиллерийским и, особенно, пулеметным огнем русских частей.

Газовая атака, длившаяся 1,5 часа, завершилась. Газы проникли вглубь русской обороны и причинили большие потери. Всего в 3-х дивизиях 26-го армейского корпуса (64-й, 65-й, 84-й пехотных) было отравлено 45 офицеров (из них 5 умерло) и 2505 унтер-офицеров и солдат (из них умерло 429 человек). Особенно пострадал 254-й пехотный Николаевский полк, потерявший 1606 человек (в т. ч. 25 %, т. е. 412 человек, умершими). Погибло и много артиллерийских лошадей.

Несмотря на своевременность предупреждения об атаке, наличие всех необходимых средств борьбы с газами, потери были значительные. Материалами комиссии, занимавшейся исследованием этого боя, они были объяснены: 1) тем, что корпус впервые в своей истории отражал газовую атаку; 2) атаке предшествовал мощный артиллерийский огонь противника, отвлекший внимание от газопуска и нанесший повреждения оборонительной инфраструктуре; 3) газовая атака осуществлялась в 2 приема – многие русские солдаты после первого ее этапа сняли маски; 4) от усиленных передвижений и стрельбы, тем более – летом, маски быстро сохли; 5) особенно большие потери понесли офицеры, унтер-офицеры, телефонисты и связисты – чтобы отдавать и слышать распоряжения они были вынуждены снять маски, совершив тем самым подвиг. Погибли в полном составе химическая команда корпуса, а также санитарная часть – решая присущие им задачи, эти подразделения не думали о личной безопасности.

Из противогазов лучшими оказались противогазы Зелинского-Кумманта – 526 человек, их использовавшие, спаслись почти все. Значительно хуже показали себя маски «нового образца» с бутылкой (713 единиц), «новейшего образца» (3901 единица) и Горного института (все остальные).

Необходимо отметить, что, несмотря на тяжелые потери, русские войска (в отличие от своих союзников на Французском фронте), как правило, не давали немцам возможности эксплуатировать результаты газовых атак и добиваться ощутимых тактических результатов. Но в моральном отношении сморгонский боевой участок стал считаться «трудным» для обороны.

25 сентября 1916 г. германские войска осуществили газовую атаку на расположенный в Икскюльском предмостном укреплении (плацдарме) 173-й пехотный Каменецкий полк.

На полковом боевом участке находились 2 батальона, в полковом резерве – один батальон, расположенный в землянках внутри каменоломен вдоль западного берега р. Двины. Передовые позиции на плацдарме занимали три заставы (сила каждой – от 24 до 48 человек) на удалении 35 -150 шагов от окопов противника. Заставы имели телефонную связь с батальонами и полком, в каждой заставе и роте были газовые секреты, имевшие специальную задачу – своевременно обнаружить газовую атаку противника. Сигнал о начале газовой атаки – красная ракета.

Личный состав дивизии (44-й пехотной), в которую входил полк, в июне 1916 г. был ознакомлен с боевыми свойствами отравляющих веществ. Бойцы прошли процедуру окуривания, прослушали лекции профессора Лаврова. Разведчики, унтер-офицеры и офицеры были снабжены противогазами Куманта-Зелинского, нижние чины – марлевыми масками № 4 (с 2 марлевыми вкладышами – против хлора и синильной кислоты); незначительное количество рядовых также имело противогазы.

В 4 часа 25 минут 25 сентября в штаб полка пришло первое сообщение о газовой атаке германцев. Перед атакой солдаты передового эшелона слышали в немецких окопах возню, разговор и какое-то резкое шипение. Как только запах газа стал наполнять окоп, бойцы стали надевать маски. Один из них, рядовой Китаев, не надев маски, бросился по ходу сообщения, наполненному газами, к телефону, и, сообщил в штаб полка об атаке. Затем он обессилел, упал и умер. Так как бойцы заставы надевали маски, находясь в газовой волне, то почти все они погибли или оказались тяжело отравленными.

На правом фланге позиции штабс-капитан Разумов и поручик Яновский, вышедшие на разведку и находившиеся у проволочных заграждений противника, заметили необычайную суету около неприятельских окопов: германцы устанавливали газовые баллоны.

Офицеры-разведчики вместе с солдатами бросились к своим окопам, чтобы предупредить остальных об опасности. Поручик Яновский, почувствовав резкий запах отравляющих веществ, приказал пустить красную ракету и бросился по ходу сообщения, уже наполненному газами, к своей землянке за маской. Около землянки поручик почувствовал, что теряет силы. Он выбрался из хода сообщения, полежал на свежем воздухе и вновь вернулся в окоп – и так несколько раз.

Части полка начали принимать меры к отражению газовой атаки – всюду загорелись костры. Ситуацию осложнял предрассветный час – большинство солдат, крепко спали. Когда людей будили, многие надевали маски, уже находясь под воздействием газовой волны. Многие бойцы, не имея при себе масок, увеличивали суету, не находя их в темноте и забыв, куда спрятали (таких было большинство); у некоторых не было масок. Вся эта суета, метание происходили под воздействием отравляющих веществ – газ быстро заполнял низменности, т. е. прежде всего окопы. Маски надевались кое-как, должным образом не пригонялись; были случаи разрывов, особенно противогазов. Маски № 4 не были рассчитаны на противодействие фосгену – а его германцы и применили.

На передовых позициях ситуация усложнялась необходимостью отражать пехотную атаку противника – бойцы были вынуждены стоять с винтовками в наполненных газами окопах. Но и в данной ситуации солдаты и офицеры вели себя доблестно, проявляя храбрость и самопожертвование. Атака германской пехоты (силой до 2-х батальонов) была отбита, преимущественно, пулеметным и артиллерийским огнем.

В это время пошли вторая и третьи газовые волны, за которыми следовало новое наступление пехоты. Оно также было отбито заранее пристрелянными пулеметами и полевой артиллерией.

Достигнув русских позиций, бесцветный газ разливался по окопам и ходам сообщения – более или менее безопасные зоны образовались около костров, оказавшихся наилучшим антигазовым средством. Те, кто стоял близко у костров, избежали отравления. Например, командир полка, который снял маску, чтобы иметь возможность отдавать распоряжения по телефону, приказал развести небольшой костер у себя в землянке и у входа в нее. В результате, у него обнаружились лишь легкие признаки отравления.

В целом, все, кто, оставаясь спокойным, принял хотя бы какие-нибудь защитные меры: обмотал голову мокрым полотенцем, вымазанной в грязи шинелью, забрался на дерево или на возвышенное место и т. п. – спаслись. Большое значение на эффективность принятых мер оказали условия боя: они отвлекли людей от необходимости считаться с газами и от забот о личной безопасности – необходимость отдавать распоряжения, докладывать, двигаться, заряжать винтовки и т. п. делала маски крайне обременительными. В ситуации, когда многие надышались газа еще при надевании масок, им тем более было тяжело дышать с пораженными органами дыхания.

Учитывая, что ходы сообщения и окопы были местами наибольшего скопления газов, наиболее пострадали от отравляющих веществ резервные роты.

Наконец, постепенно начали сказываться последствия отравления: бойцы в большом количестве выходили из строя и, опять-таки ходами сообщения, направлялись к передовому перевязочному пункту. Многие в ходах сообщения, наполненных газами, окончательно отравлялись, теряли силы, падали и умирали, а если и добирались до перевязочного пункта, то в крайне тяжелом состоянии. В некоторых местах ходы сообщения были так завалены пострадавшими, что не было возможности пройти.

Газовая атака у Икскюля продемонстрировала, какое большое значение имеет тактическая внезапность – особенно при применении химического оружия. И как важно своевременно применить имеющиеся меры защиты. При том, что личный состав полка был подготовлен к газовой атаке, пострадал он достаточно сильно – 811 отравленных и 272 умерших. Тем не менее, атака противника была отбита, и к изменению обстановки на фронте применение отравляющих веществ не привело. Русская тяжелая артиллерия, нанеся огневой удар после третьего газопуска, разбила несколько баллонов с отравляющими веществами.

Очевидно, что успех борьбы отравляющими веществами зависел, прежде всего, не только от достаточного снабжения частей «рациональными средствами борьбы с ними» [2, с. 26] но и в значительной степени также и от умелого обращения с этими средствами. Недаром в 1915–1916 гг. с этой целью были изданы наставления, а в части и учреждения, как фронтовые, так и запасные, командировали инструкторов для обучения личного состава противогазному делу.

Источники и литература

1. Эдере Ш., Эстен М. Химическое оружие и его токсическое действие. М., 1939.

2. Корш В. Удушливые газы и борьба с ними. Военный вестник. 1922. № 12.

Первая мировая война: социокультурный контекст

Черныш A.M.[96]

Аннотация: Делается попытка осмыслить Первую мировую войну через призму общеевропейского социокультурного контекста и показать ее последствия для Европы и мира. Особое внимание обращено на место, роль и последствия войны для ее главных участников – России и Германии.

Ключевые слова: Первая мировая война, Европа, Запад, Россия, Германия.

Chernysh A.M. First World War: socio-cultural context

Abstract: An attempt is made to comprehend the First World War through the prism of pan-European socio-cultural context and show its implications for Europe and the world. Special attention is paid to the place, role and consequences of the war for its main participants – Russia and Germany.