Война и революция: социальные процессы и катастрофы: Материалы Всероссийской научной конференции 19–20 мая 2016 г.

Ключевые слова: история Франции, история Великобритании, Июльская революция 1830 г., британский либерализм.

Zholudov M.V. Iyulskaya revolution of 1830 in France and fortunes of British liberalism.

Annotation: This study reveals the extent of the impact of the July Revolution in France 1830 on the political development of the UK in the early 30s XIX century. Emphasize the great interest of various political and social forces England to the French events. Concluded that the direct impact of the French revolution on the spread of liberalism in England.

Keywords: the history of France, the history of Great Britain, 1830 July Revolution, British liberalism.

Июльская революция во Франции произвела сильное впечатление на англичан, вызвав восторг простого народа и тревогу среди консервативного дворянства и торийского правительства. Особое значение имело то, что известия о событиях в Париже достигли Англии в дни, когда там поднималось мощное демократическое движение за принятие парламентской реформы.

Общественное мнение Великобритании в целом благосклонно встретило сообщения о парижских событиях. Большинство британских газет приветствовало французскую революцию, заявляя при этом о невозможности вмешательства Англии во внутренние дела Франции.

Однако консервативно-торийское правительство во главе с герцогом Веллингтоном не разделяло оптимизма британской прессы. Правительство отнеслось к сообщениям о революции во Франции с большим неудовольствием. Партийные и классовые принципы не позволяли тори признавать любую революцию. Министр иностранных дел лорд Абердин был готов поддержать свергнутого Карла X. Официальный Лондон не спешил признавать новое французское правительство. В течение нескольких дней не принимали нового поверенного в делах графа де Водрейля. Британский посол в Париже лорд Стьюарт интриговал в пользу свергнутой династии, поддерживая секретную переписку с Карлом X.

И все же торийскому правительству Великобритании пришлось, хотя и очень неохотно, пойти на признание нового короля Франции Луи Филиппа Орлеанского. Британский премьер-министр герцог Веллингтон был вынужден учитывать общественное мнение страны, которое было либерализировано агитацией в пользу принятия парламентской реформы и которое безоговорочно поддержало французскую революцию. Непризнание результатов революции в таких условиях неизбежно привело бы к падению торийского правительства.

Также, новый французский король устраивал торийское правительство и с точки зрения поддержания спокойствия в Европе, и с точки зрения стабилизации внутренней ситуации во Франции. По словам российского посланника, в официальных кругах Лондона многие считали, что в случае падения правительства Орлеанского во Франции начнется гражданская война, и поэтому его надо как можно скорее поддержать. 31 августа 1830 г. британский посол в Париже лорд Стьюарт вручил верительные грамоты Луи Филиппу, что означало: Великобритания первая из европейских держав признала результаты Июльской революции во Франции.

Либеральная оппозиция в лице лидеров партии вигов восторженно приветствовала французскую революцию, отмечая умеренность и законность этих событий. Либеральная оппозиция Великобритании поддержала революцию во Франции, так как последняя была умеренна, не затронула монархического строя и сохранила цензовую избирательную систему. Либералы часто сравнивали французскую революцию со "Славной революцией" 1688 г. в Англии, которая по существу была бескровным государственным переворотом. В августе 1830 г. на улицах Лондона появились афиши, объявлявшие о подписке в пользу раненых и семей погибших во время Июльской революции, в которых, в частности, говорилось: "Славная революция, подобная той, которая освободила

Англию от тирании Стюартов, совершена французами". "Таймс" сообщала, что лидеры "либеральной партии во Франции" провозгласили лозунги, которые обладают "близким сходством с английскими конституционными прецедентами", особенно с "прецедентом 1688 г.".

В августе по всей Англии прокатилась волна митингов в поддержку Июльской революции, которые очень часто сочетались с митингами в пользу проведения парламентской реформы. Агитация в пользу реформы при таких обстоятельствах сделалась еще более настойчивой. В конце июля – начале августа 1830 г. в Англии прошли парламентские выборы, которые существенно повлияли на политическую ситуацию в стране. В результате выборов в парламент попало значительное количество сторонников парламентской реформы, а тори потеряли пятьдесят мест. В Париж отправлялись депутации вигов и радикалов с приветственными адресами и денежными пожертвованиями.

Таким образом, французская революция 1830 г. оказала серьезнейшее влияние на развитие политической ситуации в Великобритании. По словам корифея британской исторической науки Дж. М. Тревельяна, "она (Июльская революция. – М.Ж.) дала англичанам ощущение того, что они живут в новую эру, когда крупные перемены могут совершаться безболезненно". Июльская революция во Франции дала мощный толчок движению за парламентскую реформу в Великобритании и привела к сплочению либеральной оппозиции под лозунгом "Реформа". Страх перед народными волнениями, усилившимися под влиянием французской революции, заставил даже самую осторожную часть вигов примкнуть к либерально-реформаторскому движению. Либералы, оценив умеренность французской революции, понимали, что лишь своевременное проведение конституционных реформ сможет предотвратить революцию в Великобритании. Поэтому они приветствовали победу умеренной революции во Франции и крушение одиозного режима Карла X, что, тем не менее, не означало их готовности прямолинейно следовать "французскому образцу". Либералы постоянно подчеркивали свое намерение использовать другие методы борьбы против неугодного правительства, нежели французы. Они избрали путь реформ, сконцентрировав свои усилия на ведении политической кампании за изменение парламентской системы Великобритании и добились успеха. В 1832 г. британским либералам, несмотря на сильное сопротивление партии тори, удалось добиться принятия парламентской реформы, открыв тем самым путь для дальнейшего демократического реформирования политической системы Великобритании.

Политическая карикатура как орудие пропаганды противоборствующих сторон в Гражданской войне между Севером и Югом США (1861–1865)

Рафалюк С.Ю.[76]

Аннотация: Трансляция лозунгов, призывающих к объединению общества перед лицом врага, конструирование самого образа врага с наибольшей очевидностью осуществляются с помощью средств наглядной агитации, что показыает практика ведения любых конфликтов в истории. Эпоха Гражданской войны в США (1861–1865) не стала исключением из этого правила. В статье анализируются приемы и дискурсивные практики визуальной пропаганды как одного из наиболее действенных каналов психологического воздействия на противника.

Ключевые слова: Гражданская война в США, политическая карикатура, визуальная пропаганда, патриотический дискурс, гендерный дискурс.

Rafalyuk S.Y. A political caricature as an instrument of propaganda of antagonistic sides in the Civil War between of North and South of USA (1861–1865)

Abstract. The providing of appeals which call to union of society which met an enemy, a design of the image of enemy with the maximum of obviousness, are carried out with the means of the visual agitation as shows a practice of the conduction of any conflicts in the history. An epoch of the Civil War of US (1861–1865) was not became an exclusion from this rule. In this article we are analyze approaches of and discoursing practices of visual propaganda as one of most useful channels of psychological influence to the enemy.

Keywords: The Civil War in US, a political caricature, a visual propaganda, a patriotic discourse, a gender discourse.

Цели, задачи, методы и каналы пропаганды обеих сторон конфликта в ходе Гражданской войны в США (1861–1865) неоднократно становились объектом научного изучения в отечественной и зарубежной исторической науке. Расширительное толкование понятия «текст» позволяет рассматривать визуальные изображения в качестве текста, представляющего собой знаково-образно-символическую систему, обладающую особыми свойствами эмоционального воздействия, и подразумевающего некоторый простор для интерпретации в процессе восприятия.

С самых первых дней вооруженного противостояния Севера и Юга между ними развернулась целая «Информационная война», в которой принимало участие большое количество талантливых и известных художников и издателей. Среди северян необходимо отметить имя такого человека, как Флетчер Харпер [4, р. 23], отвечавшего за издание еженедельника «Харпере Уикли» («Harper's Weekly») – самого влиятельного журнала на Севере к весне 1862 г. Именно Ф. Харпер привел в еженедельник, популяризировавший идеи Линкольна и республиканцев, целый ряд талантливых карикатуристов, в том числе юного Томаса Наста (в начале 1862 г.). Патриотической направленностью отличались также такие издания северян, как «Ванити Феа» (Vanity Fair) и «Нью-Йорк Иллюстрейтед Ньюс» (New York Illustrated News). Политическая карикатура в КША не получила такого распространения, как на Севере, однако, и здесь были свои мастера. Самым авторитетным карикатуристом Юга являлся Адальберт Волк, работавший под псевдонимом V. Blada (анаграмма имени) [3, с. 94]. Он был жителем штата Мэриленд, формально остававшемся в Союзе, откуда контрабандным путем его карикатуры переправлялись на территорию Конфедерации и использовались для ее нужд.

По мнению американского исследователя визуальной пропаганды военной эпохи У.Ф. Томпсона, «приверженность американцев пуританской морали, которая интерпретировала человеческую историю как борьбу между силами света и тьмы, их предпочение простым объяснениям комплексных проблем, их страсть к ярким, но бессмысленным слоганам и 30 лет расширения протестных движений (феминизма и аболиционизма) приготовили их для всплеска ненависти в военное время и традиционализма, часто принимаемого за патриотизм» [4, р. 22]. Указанные черты и обстоятельства облегчали задачу пропаганды обеим сторонам конфликта. Каналами пропаганды во времена Гражданской войны являлись, прежде всего, политическая карикатура и политический плакат, апеллировавшие к важнейшим для американцев ценностям, разделяемым обеими сторонами конфликта – героизму, сохранению идеалов свободы, патриотизму, семейным ценностям.

Цели противников также нашли отражение в пропагандистских материалах противников. «Ненависть и преданность стали двумя базовыми темами пропаганды северян во время войны: ненависть к врагам – конфедератам как к источнику всех национальных проблем и полная, безоговорочная приверженность Союзу» [4, р. 22]. В то же время важнейшими целями пропаганды южан стала критика аболиционизма, лично А. Линкольна, направленная на дискредитацию противника в глазах европейских государств, вкупе с прославлением идеалов и образа жизни Юга, подчеркиванием успехов молодого государства – КША – и его лидеров.

Накал напраженности отразили все известные нам визуальные источники информации об этих событиях (фотография, журнальная иллюстрация, карикатура, плакат), однако, именно карикатура обладала максимальной силой воздействия на читателей, что неоднократно отмечали как современники, так и исследователи. Авторитет именно этого визуального средства пропаганды подчеркивает тот факт, что политические карикатуры, сначала публиковавшиеся на последних страницах еженедельника «Харпере Уикли», постепенно перекочевали на первые, увеличились в размерах и часто полностью замещали текст. Роль Наста как ведущего художника этого издания в пропагандистской кампании накануне президентских выборов 1864 г., проходивших в условиях войны, как и в успехах мобилизации в целом, признавалась даже президентом Линкольном.

Информативная, эстетическая и аттрактивная функции изображений реализовывались в политической карикатуре эпохи Гражданской войны. Первая, прежде всего, – за счет зарисовок с полей сражений или иных реалистических изображений событий этого периода. Эстетическая, направленная на возбуждение эмоций определенного рода, обеспечивалась мастерством и вкусом художников, опоэтизировавших подвиг солдата и подаривших американцам массу символических изображений, которые будут активно использоваться в дальнейшем. Аттрактивность решалась путем использования простых и понятных каждому американцу изобразительных приемов; художники говорили со своей аудиторией на одном языке.

Основными содержательными элементами на карикатурах времен Гражданской войны были изображения людей (как правило, солдат в форме одной из сторон; женщин, призывающих солдат выполнить свой долг, конкретных политиков и т. п.), государственные симоволы (знамена, звезды и т. п.) и многое другое.

Характерной чертой карикатуры является символичность изображения. Семантические коды, закладываемые в визуальные образы, при этом, должны были быть очевидны для объекта воздействия, что очень хорошо понимали как художники-конфедераты, так и федералисты. Карикатура XIX в. часто обращалась к персонажам из животного мира, символизировавшим страны или конкретных исторических личностей, становившихся объектами политической сатиры. США часто изображались в виде гордого орла, Российская империя – в виде медведя, Британия – льва; облик лидеров этих государств становился максимально узнаваемым за счет гипертрофированного подчеркивания каких-либо внешних особенностей человека: острая бородка Наполеона III, худоба и бородатое, но безусое лицо Линкольна и т. д.)

Использование когнитивно-дискурсивного подхода к анализу визуальных источников позволяет выделить ряд дискурсов, характерных для каждой из сторон конфликта, реализуемых через символические изображения и их вербальное сопровождение на карикатурах.

Патриотический дискурс простратривается в изображениях солдат со знаменем в руках или парных изображениях воинов, один из которых умирает и передает знамя поддерживающему его товарищу (символическое действие). Прослеживается он и в иллюстрациях из «Харпере Уикли» с изображением сказочного героя Санта-Клауса, подбадривающего солдат: он нарисован одетым в костюм с символикой американского флага («звездный» халат и полосатые штаны), в руках у него деревянная игрушка, подвешенная за шею и имеющая портретное сходство с президентом Конфедерации Джефферсоном Дэвисом. Поддержанию боевого духа способствовали также довольно часто встречавшиеся изображения семейных сцен, когда жена отвергала объятия мужа со словами: «Уходи прочь! Тебе не место дома, пока Родина нуждается в тебе!» Еще один показательный сюжет: маленький муж сидит на коленях у жены, которая предлагает ему надеть юбочку и остаться дома как немужественному человеку.

Художники постоянно апеллировали к «женской теме», что позволяет выделить также гендерный дискурс в визуальной пропаганде времен Гражданской войны. Использование женских образов применялось для стимулирования мобилизационной активности (новой вербовки солдат для армии), лишая мужчин, не желавших воевать или откупавшихся от исполнения воинского долга по закону 1862–1863 гг., права на женскую любовь. Рекрутинговые постеры с тем же посылом производились для развешивания в домах, их печатали на конвертах и бланках. Присутствуют изображения женщин и на «рождественских картинках» Т. Наста: жены ожидают своих героев с войны и молятся за них. Наконец, символом свободы для американцев являлась особа женского пола – дева Коламбия, образ которой часто появлялся на иллюстрациях еженедельников, плакатах и карикатурах эпохи Гражданской войны: символические действия и позы сообщали зрителю соответствующий мессидж (дева могла изображаться плачущей либо торжествующей, в зависимости от ситуации).

Теоретический посыл о взаимосвязи гендерного, военного и национального дискурсов в визуальной пропаганде, предлагаемый рядом современных исследователей, также может быть рассмотрен на материале политической карикатуры эпохи Гражданской войны [2]. Наличие внешнего (часто – и внутреннего) врага является скрепляющим элементом нации в период ее формирования, образ врага, запечатленный в различных формах репрезентации (в том числе – визуальной) поддерживает как национальную, так и гражданскую идентичность ее представителей. Наличие обоюдоострой визуальной пропаганды противников в войне между Севером и Югом (с отточенными образами врага и лозунгами, подчеркивающими наличие собственной идеологии и стремление победить друг друга) подтверждает тот факт, что единая американская нация в 60-е гг. XIX в. – это политический конструкт, который только предстояло наполнить содержанием.

Визуальная пропаганда времен Гражданской войны в своем развитии пережила несколько этапов. Красочные изображения героев и оптимизм первого периода войны сменилась более реалистичным восприятием действительности и, соответственно, изображением трагедии войны к 1863 г. В целом корпус пропагандистских изображений этой эпохи характеризуется эмоциональностью и реалистической манерой исполнения, однако, рисунки могли быть и гротескными, и сатирическими, как упоминалось выше.

Характерно, что художники-пропагандисты из противоборствующих лагерей пользовались сходными средствами достижения цели. С обеих сторон активно применялся прием осмеяния лидеров государств – А. Линкольна и Д. Дэвиса – с целью десакрализации власти и подрыва таким образом ее авторитета в народе. Наиболее яркие примеры подобный действий – акцент на гипертрофированных недостатках внешности Линкольна или попытка изобразить его в качестве антихриста в окружении чертей, подписывающего прокламацию об освобождении рабов, а также изображение Дэвиса в женском платье (связанное с историей бегства президента КША после разгрома Конфедерации) [3, с. 94, 95].

Дегероизация противника без сатирического контекста – также весьма характерный пропагандистский прием всех времен – активно применялась противоборствующими сторонами конфликта: солдаты Севера часто изображались южанами как банды мародеров и убийц, и солдаты Юга рисовались на пропагандистских картинках северян в качестве не менее безжалостных головорезов. Художниками использовались также приемы аллегорий, аллюзий, ассоциаций с известными сказочными героями (в частности, сюжет с громадными отрубленными головами генералов Конфедерации у ног главнокомандующего войск Севера У лиса Гранта на рождественской картинке Т. Наста). На наш взгляд здесь просматривается и параллель с историей про Давида, победившего гиганта Голиафа.

Политическая карикатура обращала свое оружие не только против противника, но и на борьбу с внутренним врагом, недостатками системы и недостояным поведением сторонников. Объектом высмеивания на «северных» карикатурах являлись протесты (а иногда и акты насилия) жителей северных городов против притока негров на территории северных штатов после акта об отмене рабства. Под атаку карикатуристов попадали политики Севера за неумелые действия (в частности, за «инцидент с Трендом» или недостаточные усилия в блокаде Конфедерации на море); генералы также критиковались, но более мягко.

Политический контекст (борьба мировоззрений южан и северян, ситуация открытого вооруженного противостояния) поддерживался не только с помощь изображений, но и в текстах, помещаемых на плакатах и карикатурах. Стилистические маркеры косвенно указывают на различные состояния общества, в которому адресовалось сообщение, например, призывы к северянам активно вступать в армию (с многочисленными воскличательными знаками) в первый период войны явно указывают на недостатки в военной организации и численном составе армии Севера, а истерический тон пропагандистских материалов Конфедерации в конце войны демонстрирует утрату уверенности ее руководства в победе, хотя авторы пытаются убедить свою аудиторию в обратном.

Интересным визуальным источником, популяризировавшим этические ценности, культурные стереотипы и достижения конфедератов были денежные знаки, на которых изображались процветающие рабовладельческие плантации (основа южной экономики, основанной на труде рабов), политические лидеры КША (явно идеализированные), а также монеты с изображением символов Конфедерации (13 звезд и т. п.) [1, с. 205–209]. Однако результативность подобного рода пропаганды трудно оценить по достоинству, поскольку отсутствует даже ситуативная взаимосвязь между посылом и его результатами.

В завершение необходимо отметить, что ошибочно было бы представлять стороны конфликта – США и КША – в качестве проникнутых духовным единством лагерей. На территории Севера активно и легально действовала пропаганда прорабовладельческих сил (в том числе – в периодической печати). Юг был более монолитным в идейном отношении, однако, и среди его сторонников встречались примеры людей с выраженным чувством оправданной иронии в отношении воинских успехов южан. Пример подобного взгляда демонстрируют политические карикатуры симпотизировавшего Конфедерации Фрэнка Лэсли, который незадолго до войны эмигрировал в Нью-Йорк из Англии и издавал в Америке «Иллюстрированную газету Фрэнка Лэсли».

Несмотря на все усилия, Юг проиграл не только открытую, но информационную войну, поскольку тщательная маскировка военных неудач и провала экономической политики не смогла обеспечить поддержание боевого духа населения южных штатов, страдавшего от войны. В то же время пропаганду Севера следует признать весьма успешной.

Источники и литература

1. Кодина В. С. Цели, методы и каналы пропаганды южных штатов против северных в годы Гражданской войны в США (1861–1865) // Государственное управление. Электронный вестник. 2015. № 49. С. 193–219.-С. 205–209).

2. Рябов О.В. Нация и гендер в визуальных репрезентациях военной пропаганды [Электронный ресурс] URL: http://cyberleninka.ru/article/n/natsiya-i-gender-v-vizualnyh-reprezentatsiyah-voennoy-propagandy (дата обращения 25.04.2016).

3. Цыкалов Д.Е. Север против Юга: Томас Наст против Адальберта Волка – карикатуристы в гражданской войне // Americana [Текст]. Вып. 13. Россия и Гражданская война в США: материалы конф. (Волгоград, 20–21 окт. 2011 г.) / Волгогр. гос. ун-т, Центр амер. исслед. «Американа»; И. И. Курилла (отв. ред.). – Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2012. – С. 88–97.

4. Thompson W.F. Jr. Pictorial Propaganda and the Civil War // The Wisconsin Magazine of History. Vol. 46. No. 1 (Autumn, 1962). P. 21–31.

Русская революция 1917 г. и социальные сдвиги в Иране

Никонов О.Л.[77]

Аннотация. Статья раскрывает отдельные аспекты появления в 20-е гг. XX в. протестных настроений в иранском обществе, приведших и укреплению традиционных основ иранской государственности. Данные явления были вызваны серьезным экономическим кризисом, возникшим вследствие разрыва торговых связей с Российской империей после революции 1917 г. Специфика социальной структуры Ирана, и в частности торгового класса и духовенства, способствовала расширению масштабов недовольства и формированию в обществе как революционных, так и консервативных идей. Укрепление традиционных основ государственности стало ответом иранского общества на вмешательство во внутренние дела со стороны иностранных государств.

Ключевые слова: Иран, русская революция 1917, внешняя торговля, улама, базари, радикализм.

Nikonov. О.A. Russian Revolution of 1917 and Social Changes in Iran.

Abstract. Some aspects of arising protest notions in the Iran society in the 1920th resulted in strengthening of Iran political system are regarded in the article. The given phenomena were inspired by a serious economic crisis that arose due to the breaking of the trade links with the Russian Empire after the Great Revolution of 1917. The specific of Iran social structure, particularly merchants and clergy, made it possible to widen the dissatisfaction and form both revolution and conservative ideas in the society. The strengthening of traditional foundations of political system became an answer of the Iran society to the interference into its home affairs by outer states.

Keywords: Iran, Russian Revolution of 1917, foreign trade, ulama, bazaari, radicalism.

История показывает, что любые революционные потрясения, связанные с незаконной сменой политической власти влекут за собой разрушительные последствия для общества. Революционные события 1917 г. в Российской империи являют собой самый яркий пример тяжелых социальных сдвигов, расколовших на годы гражданское общество и вызвавших всплеск негативных явлений в системе межэтнических и межконфессиональных отношений.

При этом следует принять во внимание, что события такого масштаба и в рамках такой страны, какой была Российская империя, всегда влияют на ее соседей, политических и экономических партнеров. И чем сильнее развиты партнерские взаимоотношения, тем более пагубным окажется такое воздействие.