Искривлённая история

Вообще, все фортификационные линии, прорванные в ходе Второй мировой войны («линия Маннергейма» в 1940 г., «линия Мажино» в 1940 г., «линия Метаксаса» в 1941 г., «линия Сталина» в 1941 г., «Восточный вал» в 1943 г., «Атлантический вал» в 1944 г., «линия Зигфрида» в 1945 г.), пали под натиском войск противника, не имевшего на вооружении атомного оружия. Это сразу делает заявления В. Суворова (В. Резуна) о его разговоре с британским суперкомпьютером, требовавшим «бахнуть», весьма сомнительными. Впрочем, не исключено, что суперкомпьютер был запрограммирован под решение оперативных и тактических задач армией своего времени (1980-х годов), которая без атомного оружия даже за самое малозначимое дело браться не желала – и наш историк-разведчик поспешил выдать этот недостаток осуществлённого им эксперимента за научную истину. Нельзя – и всё тут! Почему же нельзя – взяли и прорвали. Смотрите, какой длинный список линий, прорванных «обычными средствами». Причём, что самое интересное, «линия Маннергейма» в нём была самой слабой в инженерном отношении.

Те, кто изучал историю Второй мировой, возразят мне: «линия Мажино», обладавшая самой мощной фортификацией, как и «линия Сталина», по крайней мере, Киевский УР, прорваны не были – их обошли с флангов танковыми дивизиями, что в Карелии, сами понимаете, было невозможно.

Оба этих утверждения в корне неверны. На самом деле и «линия Мажино», и укрепления Киевского УРа были прорваны нацистами, причём во Франции это удалось даже подразделениям эсесовской дивизии «Мёртвая голова», чьи боевые качества на тот момент представляли собой весьма противоречивое явление. Однако в обоих случаях прорывы были осуществлены на относительно узких участках, на тактическую глубину, что, разумеется, меркло на фоне успешных охватывающих манёвров, осуществлённых танковыми группами.

Большой ложью является также и то, что в Карелии советскими войсками не было сделано попытки охвата «линии Маннергейма» подвижной группировкой. Попытка эта была очень даже сделана. Просто в условиях местного рельефа и климата хорошо обученные легкопехотные подразделения финской армии оказались гораздо эффективнее – в заснеженных лесах Карелии именно они осуществили ряд беспримерных охватывающих манёвров, создав «котлы» (финск. motti), в которых оказались окружены целые советские дивизии. Отрезанные от своих линий снабжения, они безуспешно пытались отгородиться от противника, поставив в круг свои многочисленные танки, как это делали средневековые чешские табориты во времена гуситских войн.

Например, в т.н. «сражении при Суомуссалми» (7 декабря 1939 г. – 8 января 1940 г.) финская 9-я пехотная дивизия (полковник Я. Сииласвуо) таким образом окружила 163-ю стрелковую дивизию (комбриг А. Зеленцов). Двинувшаяся ей на помощь 20 декабря 44-я сд (комбриг А. Виноградов), усиленная бронетанковой бригадой, растянулась по единственной дороге, ширина которой составляла всего 4 м, на добрых 20 км, и была атакована противником, не имевшим численного преимущества, рассечена и окружена. В результате продолжительных боёв, в ходе которых была осуществлена лишь отчасти удачная попытка организовать снабжение окружённых соединений по воздуху, данные дивизии были полностью разбиты и большей частью уничтожены. Комбриг А. Виноградов был предан суду и расстрелян перед строем.

Как нетрудно заметить, главной причиной подобных неудач являлась слабая выучка личного и, особенно, командного состава и, конечно, вооружение. Успех в финской кампании пришёл к РККА только после серьёзной и тщательной подготовки – и был достигнут как раз на Карельском перешейке, где противник обладал чрезвычайно сильными укреплениями – но где против них можно было сосредоточить превосходящую огневую мощь и, благодаря наличию дорог, снабжать свою группировку всем необходимым.

Чтобы ещё раз осознать цену советским автобронетанковым войскам того периода, нужно только ознакомиться с их потерями в ходе Зимней войны: не менее 1200 танков (3543 танка, по максимальной оценке), притом, что господство в воздухе принадлежало советской авиации, а финские танковые войска насчитывали к началу кампании… 32 машины.

Осуществив прорыв «линии Маннергейма», И. Сталин (И. Джугашвили) имел возможность продолжать наступление на север. Однако Франция и Великобритания, уже приготовившие целую армию для отправки в Лапландию, пригрозили «отцу народов» войной. Тот – не в первый раз – дрогнул, так и оставив «Суоми-красавицу» сиротой.

Разумеется, итоги оказавшейся, в конце концов, бессмысленной с точки зрения территориальных приобретений финской кампании представлялись И. Сталину (И. Джугашвили) крайне неутешительными. РККА в свете Зимней войны предстала «колоссом на глиняных ногах», лишний раз возбудив интерес преемников Тевтонского ордена.

Глава 40. Евангелие от перебежчика – можно ли брать в руки?

Если любовь к Родине хранится у нас в сердцах и будет храниться до тех пор, пока эти сердца бьются, то ненависть к врагам всегда мы носим на кончиках штыков

В. Шолохов

Перед сменой гражданства и «идеологической ориентации» В. Суворов (В. Резун) проходил службу в женевской резидентуре ГРУ. Это звучит очень героически, сразу представляешь себе эдакого Штирлица в парике и с накладными усами, который встречается на конспиративных квартирах с разного рода пасторами Шлагами, а те, в свою очередь, ненавидят капиталистическое правительство Швейцарии и готовы отдать свою жизнь за свободу мирового пролетариата. На деле же речь идёт о тёпленьком месте военного атташе в нейтральной стране, должности настолько прибыльной, комфортной и привилегированной, насколько это вообще возможно. Лучше шпионам только в Великобритании живётся – Киму Филби и прочим. В. Суворов (В. Резун) тоже так рассудил и переехал в Великобританию – по идеологическим мотивам.

Я его понимаю: плохо оплачиваемая идеология – это никому не нужная, вероятно, даже преступная идеология. Согласитесь: это преступление против собственной личности – зарабатывать меньше, чем могли бы, только потому, что давали какие-то там клятвы, присяги и тому подобное. Это обещания, вырванные принуждением, включая и угрозу смертной казни (за измену Родине). Какая цена таким клятвам?

В общем, наш героический разведчик поступил так, как, по его мнению, должен был поступить всякий уважающий себя офицер. Ну, хоть один офицер себя уважает, даже от родной фамилии отказался, взял себе фамилию выдающегося полководца, графа Рымницкого, князя Италийского.

Кстати, биография А. Суворова, пожалуй, едва ли может остаться в стороне в данных обстоятельствах, когда речь идёт об истории русской армии (и армии СССР) и о судьбе офицера-разведчика, присвоившего фамилию его сиятельства.

По странному совпадению, старый фельдмаршал тоже некогда посещал Швейцарию и даже преодолел Альпы. Его альпийский поход, являющийся, строго говоря, катастрофой, российская, а вслед за ней и советская (и снова российская) пропаганда всегда пыталась преподать как выдающееся достижение. А. Суворов, одержав в Италии ряд побед (кстати, понеся при этом очень тяжёлые потери) в ходе кампании 1799 г., желал продолжить операции против революционной Франции. Он рассчитывал повторить манёвр Н. Бонапарта 1796 г. – но в обратном направлении – вторгнуться во Францию через Ривьеру. Весьма здравые возражения насчёт того, что в раздробленной территориально Италии Н. Бонапарту вести боевые действия было гораздо легче, чем пришлось бы А. Суворову во Франции, с его обескровленной армией, превратившейся, скорее, в корпус, в конечном счёте, возобладали – и он получил приказ двигаться на север, в Швейцарию, на соединение с корпусом А. Римского – Корсакова. К ним должен был присоединиться также австрийский контингент.

Находившийся в Швейцарии (Гельветической республике, как окрестил её Наполеон) французский военный контингент под командованием А. Массена оказал весьма решительное противодействие этим замыслам. Узкие горные проходы, обрывистые кручи, стремительные ледяные реки и по-альпийски холодная погода – всё это выступило дополнительным препятствием на пути войск коалиции, которые так и не смогли одолеть Массену. Более того, он сам нанёс поражение А. Суворову, и тот лишь ценой утраты некоторой порции достоинства и значительного количества солдат смог вырваться из смертельной западни, и, форсировав перевал с характерным названием Паникс, покинул Швейцарию.

История эта ни для кого не является секретом; тем не менее, наиболее неприятные её детали историки обычно обходят стороной, чтобы не травмировать патриотичные души. Махинации с цифрами о потерях, столь же обычные для генералов, как и фиктивная бухгалтерия для счетоводов, приводят к тому, что добросовестным исследователям зачастую и подделывать ничего не нужно. Отчёт, подписанный собственной сиятельной рукой, сам по себе является лучшим доказательством убедительных побед – и всё такое…

Похожая история и с В. Суворовым (В. Резуном). Он всё время говорит, какой он хороший парень, какой он блестящий разведчик и офицер, как он любит Родину и как хорошо знает историю. Просто тельник на себе рвёт, как пьяный матрос в самоволке – он, мол, ради народа и за отечество. Не каждый читатель может противостоять такому давлению и некоторым, пусть очевидным, но весьма коварным манипуляциям. Когда я раскрою вам маленькие секреты этих действий с вашим сознанием, вы, возможно, даже утратите некоторую часть уважения, которое питали ранее к В. Суворову (В. Резуну), поскольку настолько бесстыже себя ведут лишь уголовники, играющие в «напёрстки», и проповедники тоталитарных сект.

Например, проще всего «втереть» клиенту, когда он боится тебя – нужно сразу представиться, что пришёл от какого-то авторитета (например, от фельдмаршала А. Суворова), который решает на этой улице все вопросы, вплоть до права на пролёт мелких крылатых насекомых. Второе: нужно не бить клиента каждым словом, как обухом по голове, а чередовать запугивание с грубой лестью, то и дело вставлять слово «братка» и т. д. – но делать это так, чтобы просто приучить будущую жертву к тому, что всё не настолько позорно, как может показаться. Затем можно постепенно переходить к реализации главной задачи: к формированию у клиента ложных образов и понятий, лишь частично связанных с действительностью. Зачастую связь эта является весьма условной, скорее, обусловленной созвучностью слов, которые далеко не всегда даже синонимы, а паронимы, омонимы – даже антонимы. Так клиент без денежек и остался! Поверил в то, что чёрное – это белое! Ну, «лох» – иначе не скажешь!

Теперь объясню вам, мои дорогие читатели, как это делает В. Суворов (В. Резун). Зная, что III Рейх напал на Советский Союз, а не наоборот, и зная, что все остальные тоже это знают, он всё-таки находит способ очернить коммунистов (он тут же добавляет лукаво, что хвалит их за воинственность). Он попросту утверждает, что те хотели напасть на нацистов. Вот было у них такое, весьма похвальное, по его, перебежчика, моральным стандартам, намерение, просто А. Гитлер оказался более ловким. Да, не задалось…

Ну, мало ли кто чего хотел? Да любой из нас легко найдёт сотню, даже тысячу примеров того, как хочет делать одно, а приходится делать другое. Мало ли что кто-то говорит? Нужно смотреть на вещи объективно: нацисты нанесли внезапный, сокрушительный удар по СССР, к отражению которого противная сторона оказалась не готова. Вот тут-то В. Суворов (В. Резун) и начинает «втирать очки» (термин карточных шулеров), утверждая: нет, неправда, Советский Союз был готов к войне, да ещё как! Он предоставляет уйму доказательств того, насколько масштабными и интенсивными были мероприятия по милитаризации советского государства, предпринятые И. Сталиным (И. Джугашвили) в годы, предшествующие войне. Цифры, свидетельства очевидцев, от простого офицера до наркома обороны и выше, цитаты – едва ли не миллион доказательств. Но самого главного читатель уже не видит. Речь идёт о подготовке к войне, но никаких доказательств подготовки к решительной наступательной операции нет и быть не может. То, что нацисты перешли к реализации плана «Барбаросса» (Директива ОКВ №21), а не СССР – к реализации плана «Гроза» («Грёза», «Бред»?), является лучшим доказательством наличия у них эффективного плана войны – и отсутствия такового у противника.

Думаю, настало рассмотреть теорию В. Суворова (В. Резуна) уже конкретно – по заявленным им параграфам и пунктам. Сейчас я переберу лишь некоторые из многочисленных фактов, которые, со ссылкой на достоверные источники, В. Суворов (В. Резун) преподносит как наиболее убедительные свои аргументы.

Глава 41. Какие наши доказательства?

Никаким количеством экспериментов нельзя доказать теорию; но достаточно одного эксперимента, чтобы её опровергнуть

А. Эйнштейн

Можете мне поверить: учитывая тот очевидный всем факт, что мой уважаемый оппонент – далеко не А. Эйнштейн, и никогда не получал Нобелевскую премию за достижения в области физики, а наоборот, служил в армии и в партноменклатуре, одним экспериментом я не ограничусь. Я их проведу ровно столько, сколько он предоставит аргументов.

Вот, например, такая история. Приключилась она 19 июня 1941 г. на советско-румынской границе в 144-м разведывательном батальоне (капитан, в будущем – генерал-майор А. Свиридов) 164-й стрелковой дивизии 17-го стрелкового корпуса (генерал-майор И. Галанин) 12-й армии (генерал-майор П. Понеделин). 144-й разведывательный батальон сменил на передовых позициях пограничников, которые даже передали военным сломанный пулемёт. В. Суворов (В. Резун) данное событие – включая историю со сломанным пулемётом, которому он уделяет особое внимание – рассматривает как доказательство готовности СССР к войне, тратит более 11 страниц (!) печатного текста (формат , гарнитура «Антиква»)на то, чтобы убедить читателя: вот доказательства – войны ещё нет, а танки уже сменили погранохрану, теперь там не таможня, а…война. Просто мелодрама какая-то. Но ведь границу всё-таки перешли немецкие, а не советские войска. Что-то не сходится, правда?

Хорошо, давайте попробуем найти правильный ответ на данную загадку. Пограничники, как нам хорошо известно, не получали никаких приказов из Москвы об отмене законов, циркуляров и уставов, предписывающих им охранять государственную границу. Пограничники повсюду первыми приняли на себя удар противника… но не в полосе 164-й сд. Как так случилось? Неужели у них был соответствующий приказ с подписью наркома? Конечно, нет. Но нужно знать, что РККА часто переходила границы своих полномочий в межведомственных конфликтах, как и представители НКВД, НКГБ и т.д. Кто отдал данный приказ, и каким образом его согласовал, можно лишь догадываться, но легче всего предположить, раз речь идёт о единичном случае, что имела место частная инициатива, исходящая из штаба округа. Такие вещи случаются очень часто: всё идёт к войне, и через пару дней никто и не вспомнит о том, что имел место быть подобный эпизод.

В. Суворов (В. Резун) особенно упирает на желание командира кавалерийского эскадрона 144-го разведывательного батальона провести разведку на противоположной стороне как на явную улику, изобличающую агрессивные планы СССР относительно сопредельного государства. По-моему, тем, кто знает, что годом ранее в похожих обстоятельствах советские войска оккупировали принадлежавшую тогда Румынии Буковину и Бессарабию, должно быть понятно желание командира кавалерийского эскадрона. Просто повторяется история годичной давности. Но нет – инициатива командира эскадрона натыкается на решительный запрет: на сей раз с румынами немцы, и сопредельное государство уже не проявит прежней мягкотелости.

Именно так рассуждает, должно быть, командир 144-го разведывательного батальона А. Свиридов, запрещая нарушать государственную границу.

Теперь вы видите, как на самом деле расставляли акценты участники событий: теперь не то, что в 1940-м году, даже неизвестно, что будет, но лучше никуда не лезть. Вот ведь как хорошо готовы к войне советские войска: идти вперёд запрещено, попыток закрепиться на новом рубеже тоже не предпринимается (мост через Прут даже не заминировали, и он достался противнику неповреждённым). Сплошная неопределённость – единственный вывод. Да, война надвигается, это все видят, но надвигается она с той стороны, красные командиры, скорее, действуют под влиянием обстоятельств, неуверенно… и даже растерянно.

Действительно, и советская и немецкая сторона осуществляют одни и те же приготовления: мобилизация, стратегическое развёртывание и сосредоточение, рекогносцировки. Однако ведёт в этом танце лишь один, в то время как его партнёр лишь пытается не отставать, не вполне понимая, куда его это заведёт, и где закончится столь романтически начавшийся вечер.

Великолепным образом подтверждает данный тезис сообщение ТАСС от 13 июня 1941 г. (опубликовано в газете «Известия» 14 июня 1941 г.), согласно которому: «… Германия также неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз… а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям. Проводимые сейчас летние сборы запасных Красной Армии и предстоящие маневры… изображать эти мероприятия Красной Армии как враждебные Германии по меньшей мере нелепо».

В. Суворов (В. Резун), цитируя данный документ, пытается преподать его как свидетельство коварства И. Сталина (И. Джугашвили), пышными словесами маскирующего свои подлинные намерения. Кого такими словами можно обмануть – А. Гитлера, осуществляющего последние приготовления по плану «Барбаросса»? А. Гитлер знает, что и зачем делает – следовательно, и И. Сталин (И. Джугашвили) делает то же самое. Вот уж действительно – коварство и скрытность! Легче предположить, что речь идёт об угрозах. Это разрешило последние сомнения фюрера – нужно немедленно атаковать.

В понимании И. Сталина (И. Джугашвили), он никого не обманывал, а просто и вполне прозрачно, как каждый малолетний «босяк» на улицах Гори, разъяснял: я –такой, как ты такой, фюрер ты арийский, но у меня столько дивизий… Так оказалось, что, А. Гитлер и его генералы не проходили должного воспитания и обучения на улицах Гори и уважения к воровским-босяцким намёкам не питали. Они перешли в решительное наступление.

Развёртывание и сосредоточение РККА, осуществлявшиеся параллельно с немецкими, везде и повсюду от него отставали. О торопливости, с которой советская сторона реагирует на приготовления противника, свидетельствует вот такой факт: 12-й армией командует П. Понеделин, носящий звание генерал-майора, как и командир подчинённого ему 17-го стрелкового корпуса И. Галанин. Легко заметить, что командование не видит разницы между корпусом и армией, назначая на должности разного уровня генералов в одном звании. А ведь генерал-майор – это звание, в котором командуют дивизией, не выше, корпусом должен командовать генерал-лейтенант, а армией – генерал-полковник, даже генерал армии, если речь идёт об ударном или гвардейском танковом оперативном объединении.

Как по-вашему, способны простые кухарки руководить целыми государствами? Есть ли разница между дивизией, корпусом и армией? По мнению советского командования, и, конечно, по мнению В. Суворова (В. Резуна), все эти звания ничего не значат, и разницы ни малейшей нет. В конечном итоге, именно так и оказалось, хотя и в несколько ином, менее приятном, смысле слова: советская группировка была окружена и большая часть её состава попала в плен, включая и генерал-майора П. Понеделина73, из которого вернулись очень немногие; и разницы между дивизией, корпусом и армией в тех обстоятельствах на самом деле не существовало – все соединения и объединения на том участке фронта были обречены, независимо от их численности.

Ну, а что же пограничники, спросите вы меня? Почему они ушли? Это ли не доказательство готовности к войне? Пограничники сбежали, чтобы не попасть под немецкий артиллерийский удар, чтобы не быть раздавленными гусеницами танков – и даже пулемёт бросили, чтобы не возиться с такой тяжестью. И скажите, что это неправда, поправьте меня, если я ошибся в оценке их действий.

Могу дать слово генералу армии А. Жадову, который нередко общался с командирами войск НКВД и отлично знал боевые качества вверенных им частей. В первые дни войны он принял 4-й воздушно-десантный корпус, возглавлявшийся на тот момент его давним приятелем, полковником А. Казанкиным. Советские войска повсюду отступали; на дорогах царила паника; вместе с тем организовывались массированные контрудары, что в ещё большей степени усложняло работу тыла и штабов. В таких обстоятельствах А. Жадов, тогда носивший звание генерал-майора, взялся за обеспечение оголённых флангов 4-го вдк. Натолкнувшись на отходящий полк внутренней охраны НКВД, он приказал тому окопаться и без его команды никуда не отходить.

Этот случай превосходно иллюстрирует настрой, царивший в войсках НКВД – отступить и доверить самую опасную и тяжёлую работу общевойсковым соединениям. Не исключено, что отступал упомянутый А. Жадовым полк в нарушение уже имевшегося приказа, подобно пограничникам на р. Прут. Не знаю, нужны ли в данных обстоятельствах дополнительные доказательства.

Глава 42. Если спросят о картах – те сгорели

Мнение военных не стоит ни цента, даже по военным вопросам

Д. Эйзенхауэр

В. Суворов (В. Резун) закончил Киевское высшее общевойсковое командное училище имени М. В. Фрунзе. Считается, что образовательный ценз у него достаточно высокий, по крайней мере, высшее военное образование есть. Вот и подтверждение тому – книги пишет, исторические конференции посещает. О том, что его туда, по ряду причин, никто не приглашает, он даже сам упоминает. Ну, ничего, лихим танкистским нахрапом можно и в конференц-зал проникнуть, под видом зрителя, а дальше разговор с кем-то завязать – и всё, потом можно рассказывать читателям о том, как в конференции участвовал да с выдающимися историками общался, с толку их сложными заковыристыми вопросами сбивал.

Понимаете, о чём я речь веду? Не очень-то образованный историк наш В. Суворов (В. Резун), скорее, пытается создать о себе такое впечатление. Но ведь военный, вы скажете, он хороший. И да, и нет, отвечу я вам. На самом деле В. Суворов (В. Резун) поступил в Киевское высшее общевойсковое командное училище имени М. В. Фрунзе без вступительных экзаменов, сразу на второй курс. Такая поблажка предоставлялась всем выпускникам суворовских училищ, включая и будущего разведчика-писателя. Можно возразить: такие правила приёма в высшие учебные заведения. Конечно, такие правила, все мы с ними знакомы. Сидит напротив вас член приёмной комиссии и объясняет, грозно нахмурив брови, суть правил: вы, проходимцы с улицы, сдавайте экзамены и проходите конкурс в столько-то там человек на место, а лучшие из лучших, давным-давно прошедшие все непростые проверки – тут член приёмной комиссии многозначительно закатывает глаза, – не станут тратить своё драгоценное время на подготовку к экзаменам, суть которых они впитали ещё с молоком матери.

Так процесс и идёт: ребята с хорошим происхождением и безукоризненной генеалогической линией плавно и без лишних проволочек движутся по карьерной лестнице чётко вверх, ничем себя не утруждая, и всё как-то оформляется и делается без задержек. На деле же их квалификация представляет собой нечто, совершенно обратное их послужному списку. Если человек не сдавал вступительных экзаменов в ВУЗ, то он материалом и не владеет в должной степени, и в дальнейшем в большинстве случаев не учится и не работает, а ищет обходные пути, позволяющие легко пройти все «проверки».

К чему это я клоню, спросите вы? Я прямо говорю: В. Суворов (В. Резун) своей воинской специальностью владеет слабо, оттого и пишет всякие, не слишком внятные, опусы. И, чтобы более не томить вас, перейду к следующему пункту в долгом списке представленных им доказательств «готовности И. Сталина (И. Джугашвили) к Второй мировой войне» (удивительный способ выражаться, не правда ли?). Пункт этот на самом деле очень важный, и является, пожалуй, едва ли не главнейшим доказательством, позволяющим дать ответ на вопрос: планировал ли СССР наступательную операцию против III Рейха в 1941 г. или нет.

Речь идёт о топографических картах, о теме, которой В. Суворов (В. Резун) посвятил в книге «Последняя республика» целую главу под весьма характерным для него названием «Почему товарищ Сталин не расстрелял товарища Кудрявцева?». Объём главы – 24 страницы; здесь В. Суворов (В. Резун) как человек с высшим специальным образованием анализирует причины отсутствия у РККА топографических карт в начальный период войны. Даже его знаний, несмотря на то, что я отношусь к ним критически, должно хватить для того, чтобы осознать важность проблемы.