Звездный колокол

Естественно, Орбели, прекрасно знавшая о намечающемся пополнении, приехала… лучше бы не приезжала… мальчишки от нее шарахаются, Маден ходит сама не своя, да и им самим в своем же доме не осталось места.

Раньше все было иначе.

Теперь – все изменилось.

Кардинально, и, по всей видимости, уже бесповоротно.

* * *

За эти годы Ит и Скрипач, по их собственному ощущению, очень сильно изменились и сами.

Во-первых, тот внутренний надлом, появившийся после отработки Терры-ноль, никуда не исчез. Как сказала Влада – бездонную пропасть можно пробовать засыпать, но дело это бесполезное.

Во-вторых, чем дальше, тем больше хотелось… обратно на Терру. Они использовали любую возможность, чтобы попасть туда, брали самые нелепые поручения и задания, лишь бы провести там хоть день, хоть два. Нет, пока Маден была маленькой, о Терре они думали редко, не до нее было, но когда дочка выросла, их стало тянуть туда все сильнее и сильнее.

В-третьих, в один прекрасный день они обнаружили, что дома стало… как-то некомфортно. Нет, все было прекрасно, молодежь вела себя образцово, никто никому не мешал, да и Маден так трогательно обо всех старалась заботиться, но…

…но им хотелось, как выяснилось, совсем другого. Уединения, тишины, какой-то отрешенности, что ли. Дома этого больше не было, да и быть не могло: молодое семейство рауф, странное даже с точки зрения других рауф, что говорить о человеческой, утвердилось в доме уже точно на постоянной основе, и они поняли – через какое-то время отсюда придется уйти. Маден, конечно, догадалась обо всем сразу, и началась борьба, в которой верх одержали все-таки они, но – частично, лишь частично. У Маден было слишком много условий, которые надлежало выполнить.

Первое – развод с матерью.

Попробуй выполни…

Маден отчаянно не хотела, чтобы они и дальше состояли в браке с Орбели, она видела – от того, что происходит, всем только хуже, а казалось бы, куда еще хуже. Она понимала, что является причиной этой затяжной ссоры, из которой нет возврата, она понимала, что оба отца безоговорочно приняли именно ее сторону, и она не могла не переживать из-за того, что в результате получилось.

Все происходящее напоминало Иту и Скрипачу какую-то липкую, вязкую паутину, из которой ужасно хотелось вырваться.

Хоть куда-то.

Лучше бы туда, куда хочется, конечно.

Подали заявку на отработку – их не выпустили. Мурыжили целый год, истрепали все нервы, потом вроде бы дали добро на выход… шикарный выход, что говорить. Годовой заброс на Терру-ноль, именно туда, куда они просились, на отличных условиях, причем заброс широкого профиля, без уточнений – и боевая работа, и агентурная… оплата втрое против обычной, красный код подразумевается автоматом, должность – не рядовая, да плюс научка, да плюс своя квартира там же, да плюс свое снаряжение, разрешенное к ввозу… Сказочный выход.

Дело было за малым.

Пройти тесты.

И ведь почти прошли, но случилось непредвиденное – причем за четыре дня до выхода.

* * *

Рыжий спалился.

Позорнейшим образом, на стимуляторах.

Причем поймали его не где-то, неизвестно где, а в собственном доме – это было самое отвратительное.

От тестов у них был отвод на двадцать пять лет, но этот отвод уже кончился. И они снова, как в молодости, начали выкручиваться и обманывать, благо, что опыт был богатый. В ход шло все: от имитаций и подделок до откровенного издевательства над собой.

Лишь бы выпустили.

Лишь бы проскочить.

И ведь удавалось! До этого дня – удавалось… даже после смерти Эдри, и то удавалось.

Но сегодня…

После разговора с Маден и вечернего скандала, произошедшего дома, Ит сидел в кабинете заместителя куратора кластера, и чувствовал, что нервы уже не просто на пределе, а за пределом. К начальству он отправился при всех регалиях: форма, «летопись жизни» на правом рукаве, занимающая больше чем половину этого рукава, волосы заплетены в косу, и даже стилет в косу вставлен, как по уставу положено.

Сначала он выслушал небольшую лекцию от Огдена, который, несмотря на двухсотлетнее знакомство, сейчас делал настолько официальный и неприступный вид, что становилось тошно.

Потом в кабинет Огден вызвал с какой-то радости следующего посетителя. Этим посетителем оказался темноволосый смуглый рауф, на полголовы выше покойного Фэба, мало того, рауф этот был еще и боевиком, причем перевели его сюда всего лишь три месяца назад.

Огден предложил им двоим его выслушать.

Они выслушали.

После Ит встал, и, не говоря ни слова, вышел вон из кабинета.

Он ожидал от Огдена чего угодно, но только не такого.

Ругани, скандала, склоки, нотаций – практически всего.

Но услышать то, что он услышал… за всю свою жизнь его ни разу не унижали до такой степени. Ни разу. Он на автомате шел по улице, ничего вокруг не видя и ощущая лишь жгучий, отвратительный стыд. То, что боевик, оказывается, все это время шел рядом, он сообразил только тогда, когда подошли к стоянке флаеров, располагавшейся на окраине учебного центра.

– Ну чего? – мирно поинтересовался боевик. – Ко мне или к тебе?

Ит посмотрел на него так, что боевик непроизвольно отступил на шаг назад.

– Слушай. – Боевик перешел на другой тон – небрежный, покровительственный. – Тебе на Терру надо? Так?

Ит кивнул.

– Вот и мне надо. А если нам чего-то надо, то этого нужно что? Добиваться, – сделал поразительное умозаключение боевик. – Так что ты это… не выпендривайся, что ли. У тебя до выхода сколько?

– Четыре дня, – ответил Ит через силу.

– Во, а у меня пять! – обрадовался боевик. – Как раз за три дня успеем. Слушай, гермо, ты чего, а? Дело-то плевое. Давай ко мне, что ли, если к тебе нельзя. Нельзя ведь, так?

Ит кивнул.

– Поехали, – решительности боевику было не занимать. Он запрыгнул на свой флаер, легкая летающая платформа слабо вздрогнула. Ит, поколебавшись секунду, встал рядом с ним.

«Будь что будет, – подумал он безучастно. – Может, и впрямь из этого что-то получится. Чего я хочу? На самом деле, чего я хочу? Не понимаю… то ли провалиться сквозь землю, то ли убежать куда-то, то ли сделать что-то такое, после чего меня не станет…»

А ведь это уже было, вспомнилось ему.

Самый короткий путь на Терру-ноль.

Он слабо усмехнулся – нет, не получится. Не та степень отчаяния. Вся гадость, которая сейчас происходит, – не смертельна. Ни для кого из них. Да, от нее хочется сбежать, но чтобы сразу на тот свет… как бы не так.

* * *

Скрипач прилетел минут через десять после того, как Ит скинул ему вызов. Ит к тому времени уже успел переодеться и лечь – все-таки ему было нехорошо. Если разобраться, ерунда, в другой ситуации на такую боль он бы и внимания не обратил, но сейчас боль стала поводом, отсрочкой… Можно полежать, подумать. Может, даже поспать. Собрать в кучу разбегающиеся мысли, привести их в относительный порядок. А еще – хорошенько поразмыслить над тем, что делать дальше. Например, стоит ли работать тут, на Орине, или есть смысл перевестись куда-то еще, где к рауф относятся лояльно. Вселенная большая, ведь можно найти себе место, в котором не будут говорить такие вещи, правда? Та же Терра-ноль. Хорошо бы туда на постоянной основе. Жилье есть, им двоим много не надо…

– Ты чего? – Встревоженный Скрипач быстрым шагом вошел в комнату. – Что случилось?

– Случился Огден… спроси, он расскажет. – Ит кивнул в сторону боевика, имя которого до сих пор так и не узнал. – Со мной все нормально, полежу немного, помедитирую… нет, рыжий, правда, все в порядке.

– Я его слегка приложил, – сообщил боевик с виноватой улыбкой.

– Потому что я его спровоцировал, – тут же добавил Ит.

– Ясно, – подытожил Скрипач.

– Мы в соседней комнате посидим, пока ты отлеживаешься, – предложил боевик. – Тебя как зовут?

– Рыжий. Можно Скрипач, без разницы. А тебя?

– Кир. Кир Гревис. Так вот, чего удумал падла Огден…

Они вышли. Ит махнул рукой, свет послушно погас. Он натянул одеяло повыше, повернулся на бок. Прислушался к себе – все-таки, болит или нет? Вроде нет… Или почти нет. О чем я хотел подумать?.. А не все ли равно. Лучше поспать. Сон – тоже бегство. Когда спишь, реальность для тебя не существует. Это где-то еще по дому ходит рассерженная Орбели, это где-то в другом месте Маден спорит с ней, а два ее мужа сидят в комнате, не смея носа высунуть за порог. Это не здесь, не сейчас рыжий стоит посреди собственной ванной с «палитрой» в одной руке и снотворным в другой… спасибо, что не голый, только вытащил, раздеться не успел. Не здесь, не сейчас Огден читает лекцию о том, кто такие на самом деле рауф. И тесты тоже… Это все где-то еще. Не здесь. Не сейчас. И не с ним…

Проснулся он от того, что в соседней комнате оглушительно смеялись на два голоса. Ит прислушался – да, действительно, Скрипач смеялся. Причем, кажется, так легко и свободно он не смеялся уже черт-те сколько. Лет десять – точно. А то и больше. Что у них там происходит такое?..

В комнате было совершенно темно, и он подумал что, скорее всего, спал совсем недолго – часа два, ну три. Ит встал – свет тут же включился сам – и, подойдя к двери, осторожно стукнул по косяку.

– Заходи… открыто… – Рыжий все еще хохотал. – Кир, и чего?..

– …и это убожество на подгибающихся ногах чикиляет ко мне. Спасите нас, говорит, а то нам, похоже, каюк. Моя группа стоит, как стадо фуцелей, и не понимает, какого… мы тут все делаем. Причем стоим мы в полной защите – все как положено, замкнутый контур, биологичка активная. Кругом – природа. Да какая!.. Лужайка, как из сказки, вся в желтеньких таких цветочках, горный склон, ручеек. Благодать! И это вот, которое когни. Стоит. Двумя руками прикрывает… ну, это самое. Я спрашиваю – кого и от чего спасать-то будем, любезный? Он машет рукой – там, мол. Смотрю – кусты шевелятся. Вокруг полянки – полно кустов, и все шевелятся, прикинь?

– И чего было в кустах?

– В кустах… Рыжий, в кусты заглядывать было нельзя, поверь… не, мы заглядывали, пока искали всю эту научную шатию… так вот, я тебе скажу, что я много чего видел, но чтобы с таким рвением этим кто-то занимался…

– А из-за чего это было? – Рыжий, скрестив ноги, сидел в головах кровати, боевик развалился в кресле и сейчас курил тонкую коричневую сигарету.

– Ты не поверишь, но это зацвел местный эндемик. Они до высадки растения перепроверили три раза, но знаешь, поговорка есть, что всего угадать невозможно? Когда они проверяли, он не цвел. Когда высаживались и снова проверяли, он опять не цвел. А когда разбили лагерь, он зацвел и пробил на раз защиту, прикинь? Кто же знал, что пыльца работает как афродизиак?.. Причем действует только на когни. Мы там потом ходили чуть не голышом, с нами ничего не было. А этих выносило – только в путь.

– Класс, – восхищенно констатировал Скрипач. – И что в результате?

– Да ничего, перепродали мир кому-то. Я так считаю, что, будь это индиго, кто-нибудь хорошо там нагрел бы руки на секс-туризме. Так что все эти гонки про рауф, которые придумывает Огден… Рыжий, это все хрень. Полная… сам видишь, как все просто делается.

– У нас таких случаев не было, – признался Скрипач. – Хотя смешного тоже хватало. Заслали нас как-то с этим вот разыскать одного Барда, которого по недоразумению занесло в…

– Простите, что я вас прерываю, – Ит сделал шаг вперед, – но мы, кажется, должны каким-то образом решить какие-то вопросы. Я прав?

– Спокойно, псих, – посоветовал Кир. – Не переживай.

– Ит, он прав. Вопросы действительно решаются быстрее, чем мы думали. – Скрипач усмехнулся. – Мы с тобой пошли не по тому пути. Все проще.

– Не понимаю, – нахмурился Ит.

– Скажем так, мы по этому пути не ходили… ммм… – Скрипач задумался, подыскивая слова. – Не ходили, потому что у нас не было возможности. Для этого нужно…

– Мужик для этого нужен. – Кир, кажется, с тактичностью был не в ладах. – В данном случае сойду и я. А мне сойдете вы, потому что мне, если честно, фиолетово.

Ит нахмурился еще больше, посмотрел вопросительно на Скрипача, потом на Кира. Тот возвел очи горе, щелкнул в воздухе пальцами, возмущаясь, по всей вероятности, очевидной итской тупости.

– Не надо для этого в койке ничего делать, – объяснил он. – Растормозились, на три точки нажали, и через полминуты гуляй. Все. Доступно?

Ит ошарашенно посмотрел на него. Боевик продолжал смотреть ему прямо в глаза, совершенно не смущаясь. Да еще и ухмылялся при этом.

– Так и есть, – подтвердил Скрипач. – Пять-шесть раз повторить, с паузами, конечно, и пусть Огден подавится своими тестами и россказнями. Мы пробные делали, смотри сам. За три часа – по десять процентов в плюс. Кир говорит, что это пристрелочный результат, начальный, дальше будет лучше. Я – верю.

– То есть, по сути, это тоже… подделка, – тихо сказал Ит.

– Тебя что, это не устраивает? – с вызовом спросил боевик.

– Меня-то как раз более чем устраивает, – криво усмехнулся Ит. – Я просто…

– Ты просто медленно догоняешь, – констатировал боевик. – Ладно, сейчас догонишь. Рыжий, ты погуляй пока что минут десять, а я ему объясню, чего и как.

– Раздеваться надо? – неприязненно спросил Ит.

– Рубашку сними и довольно. – Боевик встал.

– Слушай, сколько я спал? – запоздало вспомнил Ит. Повернулся к Скрипачу – и опешил, на сотую долю поймав его взгляд, направленный на Кира. Во взгляде было… восхищение и какая-то совершенно незнакомая радость. – Ты чего?..

– Я – чего? – удивился Скрипач. – Да вроде ничего. Четыре часа ты спал.

– А что вы делали, пока я спал?

Они недоуменно переглянулись.

– Ничего, – удивленно ответил Кир. – Что мы могли делать?

Ит промолчал. Видимо, просто показалось. Действительно, от такой жизни впору рехнуться…

– Простите, – выдавил он через силу. – Глюки какие-то, честное слово…

– Говорю же, псих, – уверенно сказал Кир. – Скрипач, выметайся.

– Сгоняю за едой, – предложил Рыжий. – Трое суток тут торчать, если вы не забыли. Кому чего?

– По фигу, чего привезешь, все сгодится, – ответил Кир, стаскивая через голову рубашку.

– Ты мясо ешь?

– Ем, чего же не есть… Так, рыжий, ты еще тут?

– Раскомандовался, – проворчал Скрипач.

– Только не домой, – попросил Ит. – Смотайся к Соне, ладно?

– У Сони мяса нет.

– Блин, я не подумал. Ну тогда в учебку. Но домой не надо! Крику не оберешься…

– Жена, что ли? – нахмурился боевик.

– Типа того. – Ит решил, что в подробности вдаваться не стоит. – Ладно. Давай рассказывай, чего нужно делать.

* * *

Его звали Кир Гревис. Ему оказалось сто семьдесят лет, почти на сто лет моложе их самих; у него были кобальтово-синие глаза, темные, густые волосы; и еще – он постоянно улыбался, то больше, то меньше, словно на лице его поселилась когда-то тень затаенной радости, да так и не ушла – грустить он не умел. Казалось, уголки его губ в любой момент могут поползти вверх, и так оно и было – по малейшему поводу, который тому же Иту поводом вовсе не казался, Кир мог начать смеяться… и лишь позже объяснял, чему именно. Уверенный, точный в движениях, язвительный – он словно был средоточием какого-то ритма, исключающего покой; он словно был тут и не тут одновременно – и, если окружающие были не против, они тоже попадали в этот ритм, и пространство начинало двигаться словно бы в каком-то замысловатом танце, повинуясь воле Кира Гревиса.

Ит видел: Скрипач был Киром в буквальном смысле очарован. Если существовал для их нынешней ситуации идеальный вариант, то сейчас этот вариант находился рядом.

С ним можно было главное – не думать о том, что происходило на самом деле; не разговаривать на темы, набившие оскомину, не пытаться решать нерешаемые проблемы, и не пробовать искать выходы из безвыходных ситуаций.

Трое суток они провели в домике, предоставленном Киру под временное жилье. Крошечный домик, находившийся в горном поселении, стоявшем по границе зоны Официальной службы – дальше располагалась карантинная зона, а еще дальше – жили Сэфес и Встречающие, к которым любым представителям Официальной службы без особого разрешения даже приближаться было нельзя. Это, впрочем, никого не волновало, потому что переходить границу зоны никто и не собирался.

Две комнаты, маленькая кухня да ванная – вот и весь комфорт. Перед входом – кое-как выровненная каменная площадка. А дальше – горный склон, поросший низкими, побитыми ветром кустами. Домик этот был модульным, временным, необжитым. Кир, судя по всему, обживать его и не собирался. Его присутствие в домике было обозначено снаряжением, аккуратно сложенным у стены одной из спален, да слабым запахом дыма от сигарет, которые он курил.

Сигареты, кстати, произвели на Скрипача впечатление.

– И тебя выпускают работать? – спросил он с недоверием.

– Выпускают, – пожал плечами Кир. – Почему нет?

– Но ведь курить запрещено, – напомнил рыжий.

– Вам, может, и запрещено. Но тебе не приходило в голову, что любой запрет можно обойти?

– Как?.. – с подозрением спросил Скрипач.

– Запросто! – Кир рассмеялся. – Во-первых, последствия нейтрализуются, во-вторых, я не курю при группе или при начальстве, а в-третьих… – Он запнулся.

– Ну?

– В-третьих, сигарета – часть одного из ритуалов моей религии.

– Чего? – Скрипач опешил. – Какой религии?

– Черт ее знает, – пожал плечами Кир. – Если честно, я еще не придумал. Но, не поверишь, уже для шестого начальства прокатывает.

– Ты переводился… шесть раз? – удивился Ит.

– Больше, – невозмутимо ответил Кир.

– А зачем? – удивился Скрипач.

– Так получилось.

Вопросов друг другу они почти не задавали. По крайней мере, вопросов, которые имели бы отношение к работе и к личной жизни. Это было негласным правилом: молчать. Максимум, что они друг о друге знали, так это то, что Кир Гревис – офицер одного из мобильных боевых подразделений, а они двое – агенты другого боевого подразделения. Также Кир знал, что у них есть жена и дочь. Про личное он не говорил, хотя тут и так все ясно – будь у него кто-то, он бы не срезался на тестах. Значит, одинокий.

Трое суток, которые они провели в домике, оказались неожиданно хорошими. Воспрявший духом Скрипач принялся всех кормить (он неплохо готовил), Ит привел комнаты в относительный порядок, а Кир, невзирая на их смешки и подколки, сделал совершенно невозможную вещь: смотался к транспортникам и приволок бутылку какого-то дорогущего алкоголя. Как объяснил, в пику Огдену.

– Он нас послал сюда предаваться разврату и пороку, – объяснял Кир вечером. – Вот и предадимся по полной программе. Если на тестах вылезет остаточная фаза усвоения, я ему лично объясню, что не смог на трезвую голову и без подготовки прыгнуть в койку с первыми встречными. Причем объясню так, чтобы комиссия хорошо это расслышала.

– Не думаю, что на него это подействует, – с сомнением заметил Ит. – У него омерзительный характер. Понимаешь, с любым законом можно поступать по-разному. Можно обратить его в помощь кому-то, а можно с помощью этого же закона этого кого-то опустить ниже некуда. Вот Огден как раз из второй категории. Особенно если речь идет о рауф. Когда куратором была Эдри, все было иначе.

– Огден этот ваш давно не нарывался, как я погляжу, – отозвался Кир с ласковой улыбкой. – Ну ничего. Значит, все еще впереди.

– И многие… нарвались уже с твоей помощью? – спросил проницательный Ит.

– Порядочно, – отозвался Кир.

– Тебя из-за этого переводят? – полюбопытствовал Скрипач.

– Нет, – мотнул головой Кир. – Так, мы пьем, или рыбу заворачиваем?

…В последний день Ит решился, и попробовал задать Киру пару-тройку вопросов, на которые ему было просто интересно получить ответы. Например, откуда взялась эта методика, и можно ли ее использовать… ммм… с помощью той же «палитры», к примеру?

– С «палитрой» не выйдет, – с сожалением отозвался Кир. – Пробовали, не прокатило. То есть сам себе ты этим способом тесты не обеспечишь. А все остальное… понимаешь, вот смотри сам. Как оно бывает в природе, соображаешь?

Ит прищурился.

– В смысле? – переспросил он.

– Объясняю. Все эти замороки «про любовь» – это разумные придумали, – улыбка Кира стала вдруг жесткой, а голос циничным. – «Замки» всякие, другие гермовские штучки… Нет этого всего в природе, у тех же животных. Все быстро, все на ходу. Жизнь такая, что церемонии, сам понимаешь, разводить некогда. Добыл пожрать, покрыл особь следующего пола, поспал часок – и снова беги, жратву добывай. Иначе что? Иначе сдохнешь. Или, что еще вероятнее, тебя прикончат. В природе у гермо нет времени полчаса в «замке» зависать, а потом еще час мозги в кучу собирать. А у мужика тем более нет времени с ним возиться – потому что ему, чтобы род сохранить, за ночь двоих-троих покрыть надо. И что получается? Вот это самое и получается. Да и у гермо особо церемониться с бабой времени нет. Тоже – покрыл быстро и рванул по делам. – Кир засмеялся. – Так что вся эта методика, она проще некуда. Феромоновый ряд присутствует? Присутствует, потому что двое, которые для этого нужны, – есть. Кнопочка? Тоже есть, причем не придуманная, а настоящая, на которую нажать можно, чтобы тело сработало. Ну и вот. Воздух понюхал – нажал на кнопочку – тело сработало – полминуты, и ты в порядке. И я тоже в порядке, потому что мне на самом деле достаточно почувствовать то, что чувствуешь ты, чтобы мой организм тоже сработал, как требует момент. Это – снова феромоны, но уже не мои, а твои. Сам видишь, в койку для этого прыгать не обязательно.

– Вижу, – кивнул Ит. – Знаешь, я как-то не думал об этом… вот так. Ведь мы эти точки тоже используем в работе. Но не для того.

– Для чего? – поинтересовался Кир.

– Блокировка, частичное выключение объекта, ограничение подвижности, – перечислил Ит. – Работает это только с рауф.

– Правильно, – покивал Кир. – Только на самом деле эти точки нужны для того, чтобы мужик мог спокойно обездвижить любого гермо, раскрыть его, как надо, и быстро сделать свое дело, причем без риска, что этот гермо дернется и оторвет ему случайно нужную часть организма. Сечешь?

– Секу. – Ит покачал головой. – Теперь-то уже конечно секу. Век живи, век учись…

– Верно мыслишь, псих. Так вот. А чтобы гермо раскрылся, есть еще одна кнопочка – ты на нее жмешь, и получается что?

– Выброс эндорфинов, разумеется. И сданные тесты.

– Верно! – Кир назидательно поднял палец и с превосходством посмотрел на Ита. – Ну, что со мной происходит, надеюсь, понятно.

– Ты ловишь этот выброс и, видимо, тут же выдаешь ответный.

– Так и есть, – подытожил Кир. – И не хрен было устраивать трагедии на пустом месте и сидеть задницей в луже.

– И ты снова прав. Ты раньше тесты так же проходил?

– Я их вообще проходил последний раз семь лет назад, – неохотно ответил Кир. – Да, так же. Потом… потом у меня был отвод. Но в этом году он закончился.

Ит видел – говорить Кир категорически не хочет. Поэтому настаивать на продолжении разговора он не стал. Дальше просто сидели, трепались ни о чем, поджидая зависшего в ванной Скрипача (что он там делает? ты не поверишь, но он моется), а потом, уже вечером, втроем направились в Центр.

И сдали все положенные тесты.

С первого раза.

* * *

Им пора было за снаряжением, домой, а Киру еще сутки предстояло провести в своем домике, но теперь уже одному – он ждал, когда вернется с тренировки часть его группы.

Дошли вместе до стоянки флаеров, подозвали платформы.

– Счастливо! – Рыжий улыбнулся, махнул рукой. – Может, еще пересечемся.

– Это как получится, – пожал плечами Кир. Ухмыльнулся, по своему обыкновению. – Куда пошлют.

– Удачи! – Ит улыбнулся. – Мы сегодня выходим.

– Да я понял… ладно, ребята! Бывайте…

Их флаер взмыл в воздух, и через минуту Кир уже не мог различить крошечную точку в надвигающейся на степь тьме. Он встал на свою платформу, мазнул пальцем по управлению – флаер взмыл в воздух, и понесся обратно, в сторону недалеких гор. Лететь было минут десять. Кир сел, сжался, обхватил себя обеими руками – почти так же сидел у стены Ит, разве что стены сейчас не было.

«Может быть, в этот раз», – думалось ему.

Если будет та отработка, о которой говорилось, – вполне может получиться. И тогда… тогда все кончится.

По крайней мере, для него самого точно кончится.

Невозможно это – вот так.

Без того, кто делает жизнь настоящей – невозможно.

И зачем я так себя повел? Грубость эта… «животные», «покрыл», «бабы», «гермовские штучки»… сто лет не видел нормальных семей, в которых кто-то кого-то любит… да если вдуматься, раньше тоже не видел. Родители… столько лет прошло, и даже лица их уже давно выцвели в памяти, и ничего почти не сохранилось – только какой-то смытый стоп-кадр, как оба отца держат на руках маму, одновременно, а она смеется и пытается взъерошить волосы тому, что стоит справа…

И вот эти двое – сейчас. Кнопочку, говоришь, нажал? А что у тебя в душе сейчас нажато и кто это сделал? Сам?