Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней

Леонид Амирханов

Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней

Оформление художника Е.Ю. Шурлаповой

Серия «Всё о Санкт-Петербурге» выпускается с 2003 г.

Автор идеи Дмитрий Шипетин

Руководитель проекта Эдуард Сироткин

Иллюстрации предоставлены автором, В.Я. Крестьяниновым и Музеем истории Кронштадта

Предисловие

Природой здесь нам сужденоВ Европу прорубить окно.А.С. Пушкин

Александр Сергеевич совершенно справедливо сделал упор на слово «природа». Именно природа оформила все предпосылки для создания здесь важнейшего для России опорного пункта, но чтобы увидеть эти предпосылки, нужен был проницательный взгляд Петра I.

Еще один подарок природы Россия получила в виде небольшого острова, расположенного всего в 30 км от центра новой столицы. Упустить возможность построить здесь крепость, защищавшую Петербург, Петр Алексеевич позволить себе не мог. И он это сделал. Крепость Кронштадт стала мощным оборонительным рубежом, который не смогли преодолеть враги России ни в XVIII, ни в XIX, ни в XX в.

В истории Кронштадта немало славных страниц, были тяжелые времена, преодолеть которые люди смогли не только благодаря физическим силам, но и силам духовным.

На протяжении всей истории Приневья и Кронштадта мы встретим немало примеров помощи свыше. Это и первые русские православные святые – князья Борис и Глеб, пришедшие на помощь князю Александру Ярославовичу.

Это и знак небесный, явившийся, согласно легенде, Понтусу де ла Гарди в виде сосны, выросшей на его груди. Увидев во сне такое диво, де ла Гарди якобы ни минуты не задержался на приневской земле, а сбежал домой, если он у него, конечно, был[1].

И даже Петр I (антихрист по определению Д. Мережковского) понимал, что одной человеческой силы недостаточно для свершения столь грандиозных дел. Нужны силы духовные. И заботился об этом, и неспроста стремился, несмотря на все недовольство, перенести сюда мощи Александра Невского.

А эпизод с двумя врачами «Комочума», которые, уже больные чумой, выезжали с форта «Император Александр I» в Петербург и Кронштадт, но не заразили ни одного человека из тех, с кем общались.

А Иоанн Кронштадтский? Случайно ли этого человека, родившегося в Архангельской губернии, в 1855 г. после окончания Духовной академии направили служить в Андреевский собор в Кронштадте?

И как не вспомнить Великую Отечественную войну, икону Тихвинской Божией матери – покровительницу нашего Петербурга, которую провезли по всем фронтам Северо-Запада? Эту черту германцы не переступили!

А падение креста с купола Морского собора 7 августа 2002 г.!

Кронштадт – это не только крепость, форты, доки и портовые сооружения. Это – люди, которые создавали все это, которые жили в Кронштадте и составили его славу.

Обо всем этом наша книга.

Библиография Кронштадта

Библиография Кронштадта за более чем 300-летнюю историю не так обширна, как того заслуживает этот город. Виной тому многолетняя секретность, и тем не менее о Кронштадте писали, рассказывали.

Пожалуй, одни из первых – книги Г. Тимченко-Рубана, С.И. Елагина, мичмана Дорогова, Ф.А. Тимофеевского, а также вышедшая в Киеве небольшая брошюра В.В. Владимирова. Прекрасную книгу написал А.В. Шелов «Исторический очерк крепости Кронштадт»[2].

Не мог пройти (проплыть) мимо Кронштадта и знаменитый Петр Николаевич Столпянский, чей путеводитель по Кронштадту вышел в 1923 г.[3]. Путеводитель содержит массу интереснейшей информации и два плана: один показывает путь из Петрограда в Кронштадт по Морскому каналу, на другом, разумеется, более интересном, – восточная часть острова Котлин: собственно Кронштадт, гавани, достопримечательности.

В более позднее время был выпущен маленький путеводитель, изданный в 1963 г.[4]. В качестве источников использованы всего семь изданий: три из них посвящены революционному прошлому Кронштадта, еще три – уже упоминавшиеся работы А.В. Шелова, Ф.А. Тимофеевского и С.И. Елагина. Любопытной оказалась и книга Г.Ф. Петрова, выдержавшая два издания, в 1971 и 1985 гг.

Огромная часть литературы о Кронштадте посвящена революционным событиям и мятежу 1921 г. И естественно, что в доперестроечное время мятеж оценивали только со знаком минус, который затем резко поменялся на плюс. Особый интерес вызывают две книги на эту тему: сборник документов[5]и очень интересная работа сотрудника Музея истории Кронштадта В.Я. Крестьянинова «Кронштадтский мятеж. Хроника событий»[6], в которой автор предоставляет читателям возможность самим разобраться в этой трагической истории.

Эта книга – не единственная, подготовленная сотрудниками данного музея. В 2008 г. издан альбом В.Я. Крестьянинова «Кронштадт – город музей», в 2014–2015 гг. – двухтомный каталог «Памятники и мемориальные доски Кронштадта».

Отдельный блок книг посвящен Кронштадту в годы Великой Отечественной войны. Достаточно упомянуть сборник воспоминаний «Мы из Кронштадта»[7] и книгу А.И. Еськова «Кронштадт. Война. Блокада».

Настоящим прорывом в изучении истории Кронштадта и вообще фортификации стала книга А.А. Раздолгина и Ю.А. Скорикова «Кронштадтская крепость»[8], и хотя фамилия Скорикова стоит второй, именно он несколько лет работал в РГАВМФ, собирая и анализируя сложнейшие документы. Я купил эту книгу на толкучке, естественно, по коммерческой цене, но был счастлив. В книге не только впервые очень толково рассказано о строительстве основных фортов и батарей Кронштадта, но и оформлена она изумительно. Вот здесь надо сказать спасибо именно первому соавтору. И эта книга задала некоторый тон книгам по фортификации – без чертежей такие книги пусты и немы.

В 2004 г. издательство «ОСТРОВ» выпустило небольшой путеводитель по фортам Кронштадта, вслед за которым появилась целая серия книг о наиболее крупных фортах: «Ино», «Император Александр I», «Константин», «Тотлебен», «Красная Горка» (ему посвящено два издания). В 2017 г. выйдет еще одна книга этой серии – «Форт Риф». Эти книги были бы невозможны без материалов, хранящихся в Российском государственном архиве Военно-морского флота. Среди них оказался уникальный альбом аэрофотосъемки фортов Кронштадта в 1940 г. Издание этого альбома в 2012 г.[9] стало настоящим подарком любителям истории фортификации.

Еще одна необычайно интересная книга о Кронштадте – «Кронштадт. Архитектурный очерк»[10]. В этой книге впервые рассказано о застройке города казенными и частными зданиями.

Небольшая брошюра И.Н. Наймушина «Итальянский дворец в Кронштадте», написанная также на основе материалов РГАВМФ, насыщена интереснейшей информаций об этом уникальном здании. Подобные публикации касались отдельных тем, но попытка создания целостной картины истории Кронштадта удалась только В.Я. Крестьянинову в книге «Кронштадт. Крепость, город, порт»[11]. Автор отказался от хронологической структуры и разделил книгу на тематические очерки. Книга содержит большое количество информации и насыщена интересными фотографиями. Однако из-за ограниченного объема за бортом издания осталось не только много фактов, но серьезных событий и тем. В 2014 г. эта книга вышла вторым изданием, правда, дополнения коснулись только восстановления Кронштадтского Морского собора.

Об этом символе Кронштадта надо сказать особо. Еще работая в филиале ЦВММ «Кронштадтская крепость», который располагался тогда в Морском соборе, В.Я. Крестьянинов в 1998 г. написал небольшую брошюру об этом храме. В ней впервые рассказано о строительстве собора и его судьбе. В те лихие годы мы были рады и такому скромному изданию. Совсем недавно издан прекрасный альбом «Кронштадтский Морской собор»[12].

В периодической печати опубликовано немало интересных статей о Кронштадте: это и газеты, издавшиеся в Кронштадте («Котлин», «Кронштадтская газета»); журналы, прежде всего, конечно, «Морской сборник», «Судостроение», «Военно-исторический журнал»; альманах «Цитадель», в каждом выпуске которого публикуется несколько статей о Кронштадте.

Нельзя не упомянуть и уникальный труд А.К. Соколова «Кронштадт: история длиною в 300 лет»[13]. Автор создал эту книгу на основе материалов газет, выходивших в Кронштадте в разные годы. Помимо уже упомянутого РГАВМФ, немало интересных материалов хранится в Центральном государственном исторической архиве Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб), Музее истории Кронштадта и Центральной военно-морской библиотеке (ЦВМБ). Без работы в этих замечательных учреждениях книгу о Кронштадте написать было бы невозможно. Поэтому считаю своим приятным долгом выразить искреннюю благодарность сотрудникам РГАВМФ, ЦГИА СПб, ЦВМБ, Музея истории Кронштадта, а также лично В.Я. Крестьянинову и В.Ф. Ткаченко за неоценимую помощь в создании этой книги.

В настоящем издании я попытался собрать все, что, по моему мнению, необходимо знать об истории Кронштадта, но совершенно очевидно, что это еще далеко не вся история удивительного явления, называемого очень просто – Кронштадт.

Глава I

До Петра

Немного географии

Остров Котлин, расположенный в восточной части Финского залива, – образование очень древнее. Его гранитная основа сформирована около 3 миллионов лет тому назад. Часть нынешнего Балтийского моря около 10 000 лет назад занимало так называемое Анциловое озеро, получившее это название от пресноводного моллюска анцилюс. Археологические раскопки на берегах острова дали возможность найти здесь кости животных не только вымерших, но и предков животных и рыб, ныне живущих на земле и под водой.

Геологические процессы привели к тому, что около 7500 лет назад воды Северного моря проникли в Анциловое озеро, превратив его в Литориновое море. Этим названием оно обязано другому моллюску – из рода литорина. Но прошло всего три с половиной тысячи лет, и произошло поднятие суши, заставившее отступить Литориновое море. Так образовалось море Древне-Балтийское. О Литориновом море нам напоминают крутые обрывы, хорошо узнаваемые, в частности, на Приморском шоссе в районе поселка Ушково (фин. Тюрисевя). В конце XIX в. проживавшие в этой финской деревушке дачники проложили по верху обрыва тропу – «корниш», гуляя по которой, они имели возможность любоваться Кронштадтом и южным берегом Финского залива.

А место, где находится ныне остров Котлин, благодаря тектоническим катаклизмам то, опускаясь, становилось морским дном, то, поднимаясь, превращалось в остров. Все это приводило к тому, что морская структура осадков чередовалась с континентальной. И именно поэтому геологической структуре Котлина присуща определенная слоистость[14].

Прошло еще какое-то тысячелетие, и примерно 2500 лет назад образовалась река Нева. К этому времени остров, поднявшись со дна моря, опускаться больше не захотел. Вода хлынула из древней Ладоги в Балтийское море, образовав Невскую губу. Невская вода, веками размывая нижние слои острова Котлин, сформировала его нынешнюю форму, напоминающую с высоты птичьего полета какое-то доисторическое животное, которое, возможно, когда-то здесь обитало. Сформировала и его нынешние размеры: всего 12 км в длину и 4 км в ширину в самом широком месте.

О происхождении названия Котлин единого мнения у специалистов не наблюдается. По одной из версий, когда-то Невская губа называлась Котлин-озером, поскольку представляла собой котловину, наполненную смесью пресной и соленой воды. Отсюда якобы и такое название острова. Финны называли остров Ретусаари (заброшенный остров). В разных источниках фигурируют и Кетлинг с Котлингом, и Рычрет с Рычардом. Легенда же о связи названия острова со шведским котлом, который опрокинул Петр I, – всего лишь легенда. Но тем не менее это слово иногда напрашивается само собой, а изображение котла даже проникло на герб Кронштадта.

Приневье и Финский залив в допетровское время

Балтийское море – это огромный, разумеется, по местным понятиям, «котел», вокруг которого когда-то расселились полтора десятка племен, народов, народностей, этносов. Тогда еще не было четких границ, и каждый выбирал себе место у котла соответственно своей силе или отсутствию оной, а места не все одинаковы. Наиболее ценными были те, по которым к котлу доставлялись разного рода товары. Поэтому путь «из варяг в греки», а он проходил в том числе и по Неве, и мимо острова Котлин, считался особенно лакомым кусочком.

Торговля всегда оставалась одним из самых прибыльных занятий. Предприимчивые ганзейские купцы поняли это одними из первых. Еще в XII в. пять германских городов во главе с Любеком составили знаменитый торговый Ганзейский союз. Определенные успехи в кораблестроении и навигации сделали морской путь экономически более выгодным, чем сухопутный. Правда, и здесь, как и на суше, следовало делать скидку на разбойников, то есть пиратов. Да еще стихия забирала свои проценты с товара, не брезгуя и людьми. И все-таки именно морской и речной пути стали наиболее перспективными. А если купец был еще и немножко поэтом, то путешествие с товаром за прибылью становилось для него к тому же романтическим приключением, до которых так охочи мужчины во все времена.

Новгород, «владея ключом главных торговых путей, идущих с востока и юга, получил на европейских рынках особенно важное значение». Сами ганзейцы, которые в 1195 г. заключили договор с Новгородом о взаимной торговле и свободном мореплавании по Балтийскому морю, «признавали Новгородскую контору источником, из которого произошли все прочие конторы»[15]. Однако опасному конкуренту в лице Швеции очень хотелось захватить устье Невы, чтобы контролировать прохождение купеческих кораблей, пополняя процентами свой карман.

Поэтому восточная часть Балтийского моря имела важнейшее значение для развития торговли, и это подтверждалось постоянными стычками конкурентов, иногда весьма кровопролитными.

Новгород оказался в непростой ситуации, к XI в. его данниками были племена, жившие на южном и северном берегах Балтийского моря, но немецкие миссионеры, повнимательней ознакомившись с этими землями, решили отвоевать себе более широкое место у «котла». В 1158 г. началась военно-церковная колонизация южного берега Балтики. В 1201-м на уже отвоеванных немецкими войсками у Новгорода землях образовалась Ливония, а в ней – орден Меченосцев. Они продвигались на восток по южному берегу Балтики, захватывая значительные территории. В результате граница между Ливонским орденом и Новгородом проходила по реке Нарове, Чудскому озеру, реке Великой. Таким образом, новгородские земли значительно сократились.

На северном берегу Балтики у Новгорода тоже нашлись враги. В 1157 г. шведы двинулись на земли племен «суми» и «еми», данников Новгорода. Проходили они и дальше, в 1164-м, например, сильный шведский флот прошел Неву, вышел в Ладожское озеро и осадил город Ладогу. Но ладожане хотя и оказались застигнуты врасплох, не потеряли присутствия духа: они зажгли свои дома в предместьях и засели в крепости, отправив гонца в Новгород с просьбой о помощи. Шведы двинулись на приступ, который был отбит, а вскоре подоспела и подмога во главе с князем Святославом и ударила по неприятелю с такой силой, что «из 55 шнек, составлявших неприятельский флот, 43 были взяты, и только на остальных 12 судах весьма немногие из шведов, большей частью израненные, спаслись от смерти или плена, чтобы свидетельствовать на родине о совершенной неудаче этого первого опыта их борьбы с русскими»[16].

Новгородцы отвечали не менее активными походами на шведские территории Финляндии и даже на саму Швецию. Так, в 1187 г. была взята и сожжена шведская столица Сигтуне. После этого ее перенесли на новое место, дав ей название Стокгольм.

В начале XIII в. Швеция снова повела наступления на новгородские земли, но первая попытка оказалась неудачной. В 1240 г. шведский флот во главе с ярлом Биргером вошел в Неву, и 15 июля, в воскресенье, близ впадения реки Ижоры в Неву состоялась знаменитая битва. В ней новгородская дружина под предводительством князя Александра Ярославича наголову разгромила шведов, попытавшихся захватить устье Невы и город Ладогу, овладеть знаменитым и прибыльным путем «из варяг в греки». Этой победе предшествовало явление первых русских святых, князей Бориса и Глеба, убитых еще в 1015 г. окаянным Святополком. Их увидел новгородский боярин Пелгусий, находившийся в заставе на западной оконечности острова Хирвисаари (ныне – Васильевский). Борис и Глеб были одеты в торжественные «червленые» одежды, а гребцы их носада (новгородской лодьи) – в одежды, «акы в молнию». Святые Борис и Глеб шли на помощь новгородским дружинам, на помощь князю Александру[17].

Менее чем через два года, 5 апреля 1242-го, Александр во главе русского войска разбил и немцев на льду Чудского озера в битве, названной Ледовым побоищем.

Молодой князь, предводитель русских воинов, после этой битвы получит почетное прозвище: «Потомство прозвало Александра Невским, а церковь причислила к лику святых за благочестивую жизнь и мужественные труды, поднятые на защиту веры и отечества. Нетленные мощи его, покоящиеся во Владимире, Петр Великий перенес на берега Невы, где под охранением их святыни процвела юная столица России, и с того времени название Невского вдвойне приличествует святому ратоборцу»[18]. Молодой князь после битвы будто бы произнесет знаменитую фразу: «Кто к нам с мечом придет – от меча и погибнет». Так по крайней мере она звучала из уст Николая Черкасова, игравшего главную роль в знаменитом фильме «Александр Невский». Эти слова оказались пророческими.

Еще один договор с Ганзой Новгород заключил в 1262 г. Согласно ему, новгородцы принимали на себя ответственность за охрану торговых судов от острова Кетлингена до Новгорода. Это стало первым письменным упоминанием названия острова в международных актах – Кетлинг, или Котлин[19].

В 1295 г. шведы основали крепость Выборг, а во время похода 1299–1300 гг. в Приневье начали строить в устье Охты крепость Ландскрону («Венец земли»). Но весной 1301 г. новгородские войска князя Андрея Александровича сожгли эту недостроенную крепость. Шведы же в начале XIV в. не прекращали попыток взять город Ладогу и даже дойти до устья Свири. К началу 1320-х гг. они полностью захватили бывшие новгородские земли гораздо восточнее древней новгородско-шведской границы, и Новгороду пришлось заключить в 1323 г. Ореховецкий мирный договор, по которому новгородско-шведская граница переносилась на сотни километров на восток и устанавливалась по реке Сестре.

Таким образом, за XII – начало XIV в. наступления шведских войск по северному берегу Финского залива, немецких, датских и шведских войск по южному берегу залива привели к значительному сокращению земель, подчиненных Новгороду. Неимоверными усилиями новгородцам удалось отстоять лишь небольшую полосу территории, центральной осью которой оставался древний торговый путь «из варяг в греки», закрепив, таким образом, право свободного прохода русских торговых судов из Невы в море. Границами этого новгородского выхода к Балтийскому морю стали река Нарова – Чудское озеро – река Великая на западе, река Сестра— река Сая – река Вуокса – озеро Сайма на востоке.

Но во второй половине XIII в. Русь была значительно ослаблена татаро-монгольским нашествием, и иноземные купцы стали посредниками морской торговли. В XIV–XVI вв. шведы неоднократно ходили в походы в Карелию и Ингрию, разумеется, каждый раз проходя мимо острова Ретусаари и иногда высаживаясь на нем, чтобы размять ноги и разнообразить свое обеденное меню дичью, обитавшей здесь в изобилии.

В 1575 г. на Сестре-реке Швеция и Россия заключили очередное перемирие на два года. Причем русские добились того, что для переговоров шведы прибыли на нашу сторону реки. Несмотря на это, в начале 1578 г. шведские отряды вновь вторглись на русскую территорию и горя причинили очень много: «резали женщин, детей, старцев, монахов, жгли селения и грабили монастыри и деревни так, что сам король молил Бога отвратить от него и государства справедливую кару свою за такое бесчеловечие». Вскоре главнокомандующим шведских войск стал уроженец Франции Понтус де ла Гарди. В 1580 г. он выдвинулся с главными силами к границе с целью захвата российской Карелии и Ингерманландии. Шведам удалось взять крепость Корелу, которую тут же переименовали в Кексгольм. Затем и всю Ингерманландию захватили шведские войска.

Река Сестра, оказавшись в шведских владениях, стала границей между Выборгским и Нотебургским ленами. Отторгнутую часть бывшей Водской пятины Великого Новгорода шведы именовали Ингерманландией или Ингрией. Существует легенда, согласно которой это название восходит к 1019 г., когда первый крещеный король Швеции Олаф выдал свою дочь Ингигерду (в крещении Анна) замуж за новгородского князя Ярослава Мудрого. В приданое Ингигерда получила Ладогу и Ладожскую волость, где проживало прибалтийско-финское население, на языке которого ее шведское имя звучало несколько иначе, почему эти земли постепенно и стали называть Инкеринмаа (или Инкери), что в переводе на русский язык и означало – «земли Ингигерды». В русском варианте это слово получило другое звучание – «ижора». Шведские завоеватели, не утруждавшие себя изучением местных языков, добавили к непонятному для них слову «Инкеринмаа» шведское «ланд» – земля. В результате появилось громоздкое «Ингерманланд», в котором слово «земля» повторяется дважды – в финском и шведском вариантах. Позднее к этой конструкции добавилось русское окончание «ия», которое также означает «земля».

Западная граница Ингерманландии проходила по реке Нарове, восточная – по реке Лава, южная – по реке Луга и с севера обозначалась рекой Сестрой. За Сестрой начиналась Карелия.

Война с Ливонским орденом, начатая в 1583 г., ознаменовалась взятием Нарвы, но Швеция вновь появилась на арене, заменив прекративший свое существование Ливонский орден. Шведские войска захватили ряд русских крепостей на западе, заставив тем самым Россию в 1583 г. подписать Плюсское перемирие, по которому Россия уступила Швеции часть западной Ингерманландии.

Но по договору, заключенному 18 мая 1595 г. в Тявзине (район Нарвы), эти земли вернулись России. Береговая пограничная черта к северу от устья реки Сестры осталась почти такой же, как была зафиксирована Ореховским договором, а к югу от нее граница направилась поперек Финского залива, проходя через середину острова Ретусаари (Котлин). Таким образом, Россия лишилась возможности создать укрепления на этом важном острове. Договор, кроме того, ограничивал русскую торговлю: с иностранными купцами разрешалось торговать только в Ревеле (Таллин) и Выборге.

Но шведам этого оказалось мало – им требовалась надежная крепость на Неве, и уже в 1611 г. при впадении реки Охты в Неву имелось укрепление, в котором помещалось 500 человек войска. Именно здесь через некоторое время появится город Ниен (Нюен).

Россия, истощенная Смутным временем, 17 февраля 1617 г. заключила Столбовский договор, по которому царь Михаил Федорович отказался за себя и за потомство от земли Ижорской. Что это означало для Швеции, понятно из речи короля Густава II Адольфа, произнесенной на сейме 1617 г.: «Одно из величайших благ, дарованных Богом Швеции, заключается в том, что русские, с которыми мы издавна были в сомнительных отношениях, отныне должны отказаться от того захолустья, из которого так часто беспокоили нас. Русские – опасные соседи. Теперь без нашего позволения русские не могут выслать ни даже одной лодки в Балтийское море… Теперь у русских отнят доступ к Балтийскому морю, и, надеюсь, не так легко будет им перешагнуть эту преграду»[20].

В России хорошо сознавали важность этой потери, и в 1656 г. царь Алексей Михайлович решил занять все побережье Финского залива от Невы до Риги и, кроме того, берега Ладоги. Для этого были сформированы четыре отряда, одновременно направившиеся по четырем разным направлениям. Отряду воеводы и стольника П.И. Потемкина следовало «идти на Свейский рубеж на Варяжское море». Ему «дано было 1000 человек и в том числе, на случай морских экспедиций, были кормщики и отправленные из Москвы 510 донских казаков как опытные и бывалые моряки»[21]. Воевода вступил в Ингрию, сжег Канцы и обложил Орешек, простояв под ним до осени. Однако до этого, 22 июля, Потемкин успел сделать морской набег. Ходил он «с ратными людьми судами на море, и у Котлина-острова с немецкими людьми был бой, и милостию Божиею и Пречистые Богородицы помощию и всех святых молитвами… у Котлина-острова полукорабль взял, и немецких людей побили, и языка поймал, начального человека капитана Ирека Далсфира, 8 человек солдат и наряд (т. е. пушки. – Л. А.) и знамена поймали, а на Котлине-острове латышане деревни высекли и пожгли»[22]. Из этого следует, что Котлин населен был, видимо, давно, хоть и весьма незначительно. И шведы опорного пункта здесь не имели, что несколько удивительно для опытных шведских военачальников.