Снова об этом

К семнадцати годам Вика стала привыкать к реакции разных мужчин на её красоту. Случайное обращение к некоторым незнакомцам, а порой и знакомцам, вызывало у них смущение до стадии потери ориентации. Они не понимали, о чем она их спрашивает, не могли произнести в ответ хоть как-то связанную фразу, таращились на неё, глупо улыбаясь и что-то лепеча. Как не обалдеть, когда рядом с тобой вдруг оказалась сияющая богиня?!.. В таких случаях, поняв, что ничего вразумительного не добьётся, посмотрев на них с сострадательно-ироничной улыбкой, Вика отворачивалась и уходила.

Вообще, смущение при общении с ней в той или иной степени охватывало очень многих мужчин, независимо от их возраста, социального статуса или семейного положения. Иногда – еле заметно, иногда – явно. Когда она, уже позже, училась в университете, пожилой, седовласый профессор, задавая ей дополнительные вопросы на экзамене, после её всего-то кокетливой улыбки, как-то странно заёрзал на стуле, сам запутался в терминах и не знал, что ему делать со своими руками. Или в десятом классе…. Витька Прошин, небольшого роста, худой сутуловатый лопоухий очкарик, но в физике и в высшей математике – профессор! Вика подошла к нему что-то спросить, чего-то там не поняла в решении задачи. Так он!… Весь пунцовый сделался. Глаза фокус не держат. На губах улыбка какая-то потерянная. Сказать ни слова не может. Он её десятый год знает, с первого класса. В детстве, бывало, часами о всяком болтали, играли вместе, даже в гости пару раз друг к другу ходили…. А теперь…. вот так….. Вообще, это всё чаще стало вызывать у Вики досаду. Невозможно поговорить о чем-нибудь серьёзном, важном. Она начинает что-то рассказывать или объяснять, а смысл сказанного до собеседника не доходит, или доходит не полностью. Он просто смотрит на неё, слушает звук её голоса, и ему этого достаточно. Ему просто хочется, что бы это длилось подольше, вот и всё. Тема беседы так и остаётся непознанной. Её природная, душевная мягкость всё же позволяла относиться к этому с некоторым снисхождением. Не обижалась. Стала привыкать. Обиднее всего было, когда мужчина, прекрасно владеющий интересующей её темой, уже состоявшийся и имеющий определенную интеллектуальную, профессиональную, да и материальную базу, как бы отказывал ей в праве на глубокие знания, серьезные мысли, пытливый ум, как бы говоря – Зачем такой красивой девушке вся эта докука? Не стоит морщить столь прекрасный лобик. Серьезные проблемы – для мужчин. – Такие предпочитали болтать с ней о всяких пустяках, травить анекдоты, сыпать комплиментами, угощать сладостями. Она для них была очаровательная «куколка» и, конечно, «лакомый кусочек». Возможно, многие девушки с удовольствием ощущали бы себя в таком качестве рядом с этими мужчинами, но Вику это просто бесило.

В целом же, конечно, мужское внимание Вике было приятно, значительно расширяло её возможности для общения, для получения информации, для чего угодно. Оно давало ей ощущение личного высокого статуса, хоть она и предпочла бы, что бы он определялся не её внешними данными, а оценкой более общих, и значимых, с её точки зрения, общечеловеческих критериев. Но, всё же, и так не плохо. Она стала привыкать, что практически любое её желание, достать нужную ей книгу, сходить в музей, или на привозную выставку с тысячными очередями, или просто прокатиться на речном трамвайчике, исполнялось почти мгновенно и с необычайной легкостью. Чтобы попасть на единственный концерт какой-нибудь заезжей знаменитости, где лишний билетик спрашивают на всем пути от метро до концертного зала, достаточно, не теребя папу, даже не обращаясь заранее к знакомым, просто встать с несколько растерянным видом у входа, и всё. Всё произойдет само собой…. Правда, потом, много дней, а то и недель придётся по телефону отнекиваться от встреч со своим случайным благодетелем…. Нет, в её голову никогда не приходила мысль – Хочу быть как все!… Лучше бы я была дурнушкой! – Нет, существующее положение устраивало её вполне.

При всем, при том, она никогда не испытывала ощущения наслаждения или триумфа от своих побед, не старалась вскружить голову максимальному количеству поклонников, поставить на место окружающих её девчонок, продемонстрировать им своё превосходство. С ребятами она общалась именно ради общения, хотя ухаживания, конечно, тоже били приятны. У неё сформировался как бы ближний круг из молодых людей, которых она считала своими друзьями, хотя, у них на этот счет, было явно иное мнение и иные планы…. К надеющимся на её взаимность молодым людям Вика испытывала ощущение некоторого сострадания и понимания. Она никогда не старалась унизить их, заставлять исполнять какие-то свои капризы, сталкивать их лбами. У неё всякий раз возникало какое-то ощущение вины за то, что ей нечем им ответить, и она старалась максимально деликатно дать им это понять. Вика никогда не вела себя как гордячка, надменно и свысока. Изначально, она была приветлива и открыта со всеми, готова к общению с любым человеком, независимо от возраста и пола. Нет! Она врожденно, генетически не была стервой.

Что касается её собственных чувств, то глубокая человеческая, да и чисто женская симпатия, периодически возникала в её сердце к некоторым её новым, или даже старым знакомым, вдруг открывшимся для неё с какой-то новой, неожиданной стороны, как некий душевный ответ на чьё-то сильное, искреннее чувство. Она встречалась с ними, гуляла, но того трепетного, возвышенного чувства влюбленности она пока не испытывала ни к кому. Вика прекрасно знала о нем. Будучи, по сути, ещё совсем ребёнком, в тринадцать лет ей довелось пережить свою первую любовь. О, этот восторженный трепет! Желание быть рядом с ним, раствориться в нем! Готовность пожертвовать всем чем угодно ради него, и, конечно, одарить его неземным счастьем, таким, которое может дать только она, только её любовь, на всю жизнь…. Она влюбилась в, казавшегося ей тогда таким взрослым, таким заоблачно недостижимым, семнадцатилетнего соседа по дому. Это был обычный, вполне симпатичный, не лишенный некоего шарма парень. Но в своих фантазиях она наделяла его всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами. Она проводила часами в засаде во дворе, чтобы дождаться ЕГО, что бы увидеть ЕГО, но даже в самых смелых своих грезах, не помышляла, что может подойти к нему, заговорить с ним, с божеством. Так длилось с полгода, и как-то, осенним вечером, она увидела его с какой-то девицей на скамейке, в глубине дворового скверика недалеко от детской площадки. Они оба были изрядно навеселе. Он, обнимая её одной рукой, и что-то шепча ей на ухо, другой – то тискал ей грудь, то лез к ней под юбку. Она хихикала, что-то лепетала и не слишком категорично и не всегда пыталась отвести его руку.

Почему-то стало больно. Почему-то стало очень больно. И обидно. И не потому, что он с другой. Не потому, что это первая женская ревность. Просто её идол скатился с пьедестала. Это больше не был сказочный рыцарь. Она увидела его совсем не таким, каким себе представляла, каким придумала. Она увидела его таким, как есть – самым обычным самодовольным подвыпившим парнем, стремящимся, во что бы то ни стало, залезть в трусы к своей новой знакомой. – И что? Вот это и есть ОН?… – Появилось ощущение, что рушится мир. Вика убежала. Три дня она провела в жуткой депрессии, потом стало понемногу отпускать, отпускать и отпустило. Спустя какое-то время, она уже не могла понять, что заставило её увидеть в этом нагловатом, довольно пустом парне сказочного принца. Позже, когда ей уже исполнилось семнадцать, он в числе прочих, тоже пытался распустить возле неё павлиний хвост, и не мог понять, почему именно с ним она особенно холодна и неприступна.

Теперь о Викторе…. Как она поняла значительно позже, Виктор появился в её жизни далеко не случайно. Но тогда, он ворвался в её жизнь абсолютно для неё неожиданно, как метеор, как болид, осветивший своей вспышкой полнеба.

– Олег, нам надо что-то делать…. Мальчика нужно спасать!…

– К чему это ты? Что делать? Какого мальчика?…

– Слушай, я о сыне нашем говорю! Какого мальчика…. Ты что, не видишь, что с ним происходит?!

– И что же такое с ним происходит?

– Ну, ты даёшь! Может ты, считаешь, что всё нормально?… Не о чем беспокоиться?… А эти его бесконечные сабантуи, это безумное количество девиц!… Да пойми ты, он сейчас уже в таком возрасте, когда мужчина должен думать о создании семьи. Семьи! Понимаешь? А не о том, как залезть под юбки трем разным девицам за день!

– Слушай, ну он молодой, у всех это по-разному бывает, у одних – раньше, у других – позже. Нагуляется, перебесится….

– Перебесится…. А если не перебесится? Да он как с цепи сорвался после того как узнал, что бесплоден. Видимо, доказывает себе, что он настоящий мужчина. Не подвернись ему тогда эта дрянь, которая решила повесить на него своего ублюдка, да ещё и самой пристроиться на всю жизнь, он бы до сих пор ничего не знал.

– Ну, когда-нибудь, всё равно бы узнал…. А на счёт той девицы…. Он ведь влюблён в неё был, по настоящему…. А она и красивая, и умненькая была. Из глубинки, конечно…. Пробивная…. Так ты сама-то, ни оттуда?… А ребёнок…. Что ребёнок…. Своих детей у Витьки всё равно не будет. А, так…. Была бы жена любимая…. Дитя…. И что ты промеж них встряла тогда, со своими разоблачениями?!.. Кому теперь хорошо?…

– Всем, хорошо! Не пустили в дом аферистку! Разве это плохо?!.. А Витя мог бы влюбиться и в порядочную девушку…. Женился бы…. А там уж, когда бы выяснилось всё о нём, через пару-тройку лет – всё!… Семья, жена, любовь, счастье. А дети?… Ну что дети?… Бывают и бездетные семьи…. Или там, можно и усыновить…. Это, во всяком случае, честно. А сейчас, после этой потаскухи, он просто пошёл в разнос, он катится по наклонной…. Уж сколько лет прошло. Самому ему не остановиться…. Ещё немного, и он совсем истаскается, разуверится во всех женщинах вообще, семьи создать уже не сможет…. А мужчина без семьи – так,… холостой выстрел.

– И что ты предлагаешь?

– Что я предлагаю?! Я предлагаю тебе подумать, что можно предпринять, реально сделать, а не сидеть тут чурбаном! Нагуляется! Перебесится! Всё само собой образуется! Лишь бы никто не нарушил его покой! Как же, министр! Потревожили его, видите ли!… Ради собственного сына палец о палец….

– Что-о-о?!!! Это я-то?!!! Палец о палец!… – Олег Анатольевич поднялся с кресла, его лицо начало багроветь.

– Ну, что ты?… Что ты, Олег? Я же не….

– А скажи-ка мне, милая, у тебя сейчас, вообще, был бы сын-то, если бы я тебя тогда силком, со скандалом, из занюханного областного абортария, в который ты тайком от меня смылась, практически за волосы не вытащил?!!! А скажи-ка, голубушка, кому наш сын обязан своим бесплодием-то?!!!

– Олег, ну не надо! Ну, прекрати!

– Нет, или я не говорил тебе, не умолял тебя, остаться, не лететь со мной тогда?!.. Я не говорил, что съезжу в командировку один, что у нашего сына высокая температура и неизвестно, что с ним?!.. Что ты мне тогда ответила?! Помнишь?!

– Ну, перестань, я знаю, что виновата….

– Ты ответила, что у него всяких там температур может быть хоть семь раз в неделю, а Венецию, ты вот так вот просто, из-за какой-то там ерунды, пропустить не можешь!…

– Ну, Олег!…

– Наша няня, отпросилась, уехала на неделю…. Так, ты!… Оставила больного ребёнка на какую-то безмозглую девятнадцатилетнюю потаскуху!… – Она моя родственница, она за Витюшей присмотрит…. – Присмотрела!… Ей до нашего сына вообще никакого дела не было. Ей, главное было, в нашу московскую квартиру хоть на пару дней впереться, перед лимитой всякой покрасоваться. Устроила там самую настоящую оргию, как только мы за порог вышли. Я беседовал с врачом неотложки, который тогда на вызов приезжал. – Полный дом каких-то парней и полуголых девок, все пьяные…. Да и, неотложку-то вызвали лишь на третий день! И не «родственница» твоя, а одна из девиц этих. Спасибо ей. Жаль не знаю ни кто, ни как звать. Ну что? Много у тебя от той Венеции впечатлений осталось?!..

– Олег, я прошу тебя…. Ну, что мне теперь….

– Результат – тяжелейшая форма свинки с вытекающими осложнениями!… Удача, что он вообще жив остался. А то, так бы и помер там, в своей кроватке, пока ты Венецией наслаждалась, а твоя родственница кувыркалась с кем ни попадя буквально в соседней комнате.

– Ну, уж это неизвестно, а твои фантазии насчёт….

– Ах, мои фантазии?! Да доктор её еле добудился, чтобы данные ребёнка записать, она с каким-то мужиком в нашей с тобой постели спала, совершенно пьяная! Вот так-то!

Так что не тебе тут меня сейчас чурбаном называть. Тебя вообще, сколько я помню, всегда интересовали только три вещи – тряпки, цацки и круизы. Даже после случившегося. Даже это тебя не изменило. Я, с моей загруженностью, при каждой возможности, старался уделить сыну внимание, чему-то научить, чем-то заинтересовать, о чём-то поговорить с ним. А кто воспитывал нашего сына в моё отсутствие?! – Няня с домработницей. А мама наша – то на показе мод, то на выставке, то на премьере какой-нибудь. И не то, чтоб тебе интересно было, а так, в новых побрякушках или шубе покрасоваться. Ты, своему ребёнку, сама ни разу каши не сварила. А, может, ты за меня замуж по большой любви вышла?

– Олег, прекрати уже….

– Нет, ну действительно…. Прямо так вот без памяти влюбилась?…

– Да, вот так вот и влюбилась….

– Когда мы, в ваш совхоз-миллионер приехали, ты, красавица первая, по мне равноду-у-ушным таким взглядом едва скользнула, и два дня на меня никакого внимания вообще не обращала, а, как узнала, кто я, да откуда, так чудо и случилось – очнулся я утром с жуткого похмелья в твоей постели. Ну, и….

– Прекрати! Люблю я тебя…. Люблю…. И тебя и Витю люблю…. – Ирина Андреевна накапала валерьянки в хрустальную рюмку и сунула её в руки мужу. – На выпей, успокойся. Прости. Ну, не собиралась я тебя «чурбанить», вырвалось как-то само…. Давай всё же подумаем, что можно сделать, как спасти нашего сына.

– Как-то само…. Я не представляю, что можно предпринять. У тебя-то, самой, есть какие-нибудь идеи?

– Нужно, чтобы он влюбился, по настоящему, по уши.

– Как он влюбится?! Ему не семнадцать! Ты сама говоришь, у него чуть не каждый день новая девка. Тут не до любви, это уже получается спорт какой-то, или коллекция….

– Ну, сразу, может, и не влюбится, но должна появиться такая девушка,… женщина, которую придётся завоёвывать, завоёвывать с большим трудом, ради которой стоит пожертвовать всеми этими спортивными достижениями. Она должна быть такая…. Такая, как несбыточная мечта. Она должна затмить всех. Чтобы, завоевав её, он ощутил себя обладателем главного приза в мире, и его бы больше не тянуло размениваться по мелочам. И тогда он будет спасён! Тогда его жизнь приобретёт тот самый единственный, настоящий смысл. И он полюбит…. Люди всегда любят то, что досталось с большим трудом.

– Ну, ты даёшь! Откуда ж появится такая женщина?

– Откуда? Не знаю. Наверное, мы должны её найти.

– Мы-ы-ы?!

– Да, мы. А кто же?

– Но где? Где мы будем её искать?! Ну, ты и задачки задаёшь.

– Не знаю, надо думать. Думай….

– Знаешь… – Олег Анатольевич наморщил лоб, имитируя усиление мыслительной деятельности. – У меня не такое количество знакомств с юными девами, как у Виктора. Мне вряд ли удастся его перещеголять. И уж если ему до сих пор не подвернулась такая…. Хотя…. Хотя…. Юные девы… Юные девы… Да!… Именно!… Юная дева!… Именно!… – Его лицо вдруг просветлело. – Кажется, я нашёл…. Пожалуй, это в самую точку, как раз то, о чём ты говорила! Это такая девочка!… Такая!… Хотя это ещё почти дитя, но она действительно – главный приз. Я не представляю, кто может быть её достоин.

– Хм…. Кто же может быть достойней нашего сына?… О ком ты? Кто она?

– Да он просто шалопай против неё, несмотря на то, что он её много старше. Она – это дочь моего зама, Андрея Сергеевича. Ну, ты с ним знакома. Да, и ещё один нюанс. Знаешь, как её зовут?

– Ну?

– Вика…. Виктория!

– Надо же. Символично. Виктор – Виктория!… Мне нравится. Расскажи о ней.

– Ну, как тут расскажешь…. Она – человек…. При всей её юности, она настоящий человек, полностью сформировавшаяся личность со сложившейся системой идеалов, жизненных ценностей, принципов, понятий о добре и справедливости. У неё цепкий, можно сказать, аналитический ум и огромная любознательность. Каждый раз, когда мне доводилось с ней поговорить, даже когда она была ещё совсем ребёнком, меня это в ней поражало. И ещё, у неё врождённое чувство собственного достоинства, не себялюбия, не гордыни, а, именно, достоинства. И сила какая-то в ней внутренняя…. Сила в ней….

– Знаешь, то, что ты перечислил, хорошо для мужчины. Всё это, может, и не плохо, но при надлежащих внешних данных. Я полагаю, нашего Виктора, уже избалованного ловеласа, острота ума девушки если и заинтересует, то не в первую очередь. Как у неё с внешностью?

– С внешностью?! О-о-о-о!… В этом-то всё и дело! Это вообще нечто отдельное!… Это такая красота! Фигурка точёная, абсолютное совершенство, без единого изъяна. Лицо – уверяю, ты таких и не видела никогда!… Она, когда повзрослела, оформилась, стала такая – это просто ангел во-плоти! От неё глаз не оторвать! С неё богинь писать!

– О!… О!… Эвон, как тебя разобрало!… Ишь, слюни-то потекли!…

– Что ты вечно?!.. Какие слюни?!.. Она ребёнок почти! Ей восемнадцать лет, первокурсница!… Только-что поступила в университет. Она, по правде, для Витьки-то слишком молода. О чём ты, вообще!

– Я знаю, о чём я…. Не первый год за тобой замужем. Так что….

– Прекрати!… У тебя одно на уме!

– Нет, это, как раз, у тебя одно на уме. И мне, о всех твоих похождениях….

– Ну, при чём здесь это-то?! Она – чистая душа! Очень светлый, искренний человечек!

Хотя, ладно, как хочешь, забудь о ней. И я забуду…. Давай подыщем, кого-то другого, чтобы ты меня к ребёнку не ревновала!…

– Ладно-ладно, не ерепенься. Сказать уже ничего нельзя…. Если, действительно, всё так, как ты говоришь, то девочка нам подходит.

– Она-то нам подходит. А вот подходит ли ей Виктор. Что если он обойдётся с ней так же, как со всеми этими девицами?! Это будет преступление…. Серьёзно – преступление!

– Ладно, не драматизируй. Прямо там, преступление!… Мы должны использовать любую возможность, а там уж – как пойдёт. Во-первых, ты с ним поговоришь. Во-вторых…. И вообще, кто тебе дороже? Наш сын или какая-то там дочка твоего зама?! Я хочу на неё посмотреть.

– В смысле?…

– Что в смысле?! Мне нужно её увидеть! Как это можно устроить?

– Ты хочешь с ней поговорить, познакомиться?

– Не обязательно, хотя бы просто увидеть, разглядеть. Уж я пойму, сможет она взять нашего Витю за живое, или нет.

– Ну, это-то несложно. Можно подловить её утром, при выходе из дома, когда она в университет поедет. Мы заранее к ним во двор подъедем и будем в машине ждать. Она выйдет, я тебе её покажу и газетой закроюсь, а ты смотри, сколько хочешь. Если она тебе понравится, пригласим Андрея Сергеевича со всем семейством к нам в гости, уж повод придумаем какой-нибудь. Вот и познакомятся.

– Не-е-ет, так в лоб нельзя. Надо обставить всё как-то так, чтобы их знакомство для неё выглядело случайным, роковым что ли. А уж если у них сладится что-то, то мы, потом все вместе удивимся и обрадуемся такому вот счастливому стечению обстоятельств, тому, что мир оказался так тесен. Ладно, это мы потом всё решим. Сначала я на неё посмотрю….

Вика и представить себе не могла, что, когда она, как-то ранним утром, спеша в университет, прошла мимо чёрной «Волги», стоящей у них во дворе, кто-то взял и решил её судьбу, что она, фактически, стала объектом заговора, целью которого, по мнению самих заговорщиков, отчасти, являлось устройство, в том числе, и её счастья.

Как-то домой, это было в конце сентября, у Вики в этот день не было первой пары, позвонил папа и очень взволнованно и настойчиво попросил Вику привезти к нему на работу забытую им папку с докладом, который ему нужно делать уже через двадцать пять минут.

– Зая, какое счастье, что ты у меня прогульщица! Выбегай прямо сейчас! Если я пошлю шофёра, – в два конца ему всё равно не успеть! Хватай такси, частника – неважно! Буду ждать тебя на ступенях перед министерством. Не медли! Умоляю! – Папа очень торопил.

Вика, схватив со стола в кабинете отца описанную им папку, слетела по лестнице и выскочила во двор. Буквально в десяти метрах от их парадного стояла, сверкая хромом и лаком, новенькая темно-вишневая шестерка. Крепко скроенный, высокий, весьма симпатичный молодой мужчина старательно натирал лобовое стекло. – Вот и мой экипаж…. Этот точно мне не откажет! – подумала Вика и решительно направилась к нему. И действительно, закивал, заулыбался, любезно открыл пассажирскую дверь, но при этом, был скорее спокойно-приветлив, нежели смущен. По дороге спросил, как её зовут, представился сам, был неподдельно удивлен и обрадован единству их имен, умело поддерживал беседу, но без малейшего намека на попытку понравиться, произвести впечатление, никаких скользких двусмысленных шуток или намеков. При этом, абсолютно четко дал ей понять, что она ему очень понравилась, что желает продолжения знакомства с ней. Проникнувшись ситуацией, машину вел быстро, но спокойно и очень уверенно, практически виртуозно выполняя все необходимые маневры. Вика ощущала скорость, но это не вызвало в ней никакого беспокойства, она почувствовала себя спокойно и защищено рядом с ним. Добравшись до места, они быстро обменялись телефонами, и она выпорхнула из машины в объятия отца.

– Ну, спасибо! Ну, выручила папочку! И где ты такого гонщика нашла?! – Чмокая Вику в щечку, затараторил отец. – Ну, всё, побежал, через две минуты я должен стоять на трибуне.

Спешить больше было некуда, она медленно повернулась и так же медленно, глядя себе под ноги, стала спускаться по лестнице, в конце которой опять уперлась в открытую дверь знакомой шестерки и светлую, искреннюю улыбку её нового знакомца.

– Знаешь, я сейчас не занят. С удовольствием отвезу тебя обратно домой…. Или…. куда скажешь…. Можем покататься….

В университете в этот день Вика так и не появилась, а домой вернулась ближе к полуночи….

Их отношения развивались по нарастающей. Он начал занимать в её жизни всё больше и больше места. Они, причём не всегда только вдвоем, ходили в кино, театры, музеи, на выставки. Наедине же, часто просто гуляли или катались на машине по городу. Виктор спокойно, без каких-либо эффектных сцен, но уверенно и прочно вошел в ближний круг Викиного окружения, при этом четко обозначив для всех свой в её отношении приоритет. Он как бы отодвинул всех остальных её поклонников, этих сопливых её одноклассников и сокурсников. Ещё Вику очень подкупало в нём то, что он не спешил залезть к ней под юбку, скорей урвать этот лакомый кусочек, закрепить свой успех в постели. При этом, Вика почти физически ощущала его желание, его, сжатую как пружина, страсть. Это давало ей понимание серьёзности его отношения к ней, его планов на её счет.

В его словах, движениях, поступках всегда чувствовалась спокойная уверенность в себе. Не самоуверенность нагловатого смазливого юнца, а именно уверенность в себе человека, знающего свои сильные стороны, свой потенциал, свои возможности и то, на что он может опереться. А опереться в этой жизни, как вскоре выяснилось, Виктору было на что.

При дедушке, члене ЦК, и отце – главе очень серьёзного министерства, кстати, как позже выяснилось, того же, где служил и Викин отец, Виктор, в свои двадцать семь лет был единоличным обладателем двухкомнатной квартиры в «сталинке» и занимал не по годам высокую должность первого секретаря райкома комсомола.

Познакомившись с Викиными друзьями, Виктор решил, что пора вводить её в круг своего общения. И как-то, в субботу, Вика с почётом была доставлена на загородный пикник в компании его друзей.

К моменту их приезда всё было готово. На поляне, как бы обнимающей остриё сильно вытянутого озера, стоял длинный, уже накрытый стол, вокруг стояли стулья, а у самой воды сгруппировалось несколько шезлонгов. Трое из специальной обслуги, заранее приехавшие на УАЗике, уже накололи дров, развели огонь в мангале и теперь колдовали с тентом на случай дождя, который явно не предвиделся. Стояла солнечная теплая погода. Это был один из прекрасных последних дней уходящего бабьего лета. Гладь озера была абсолютно безмятежна, как зеркало. Деревья ….. Ну, в общем…. В багрец и золото одетые леса…. Все вокруг, и погода и природа – просто улыбка господа.

Все гости прибыли на трёх Волгах с персональными шофёрами.

В машине с Викой и Виктором ещё ехал его бывший однокашник и теперешний, только рангом пониже, сослуживец, Славик – тихий, вежливый, какой-то бесцветный молодой человек со своей невестой – Любой. Она была милой, приветливой, улыбчивой, очень обаятельной девушкой. Было видно, что Славик трепетно влюблен в свою невесту, и не без взаимности. Во второй машине ехала молодая супружеская чета – Андрей и Наташа – оба бывшие сокурсники Виктора, и один молодой человек – Саша, как и Славик, тоже одноклассник Виктора. Он был с, как он её представил, подругой, назвавшейся Илоной. Имя, видимо, вымышленное. Раньше в этой компании её никто не видел. На третьей машине – Ольга, дочка какого-то крутого папы, довольно интересная внешне, но весьма властная, надменная и капризная девушка, привезла своего жениха Геннадия – долговязого, худощавого, тихого, застенчивого интеллектуала, на первый взгляд, абсолютного ботаника, уже, казалось, полностью находящегося под её каблуком.