Возвращение в Пустов

Возвращение в Пустов

Андрей Кокоулин

© Андрей Кокоулин, 2018

ISBN 978-5-4493-8111-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В вагоне было накурено и холодно.

Ни белья, ни матрасов. Ревели дети. Какие-то тетки с тюками тряпья мотались туда и сюда по проходу, все время заставляя Шумера отклоняться и толкать плечом в плечо соседа справа. Сосед, худой высокий мужчина в плаще и с «дипломатом» на коленях, каждый раз болезненно морщился и несколько секунд потом играл желваками, словно сдерживал в себе желание вскочить и дать в морду.

Вслед теткам неслась ругань, но те лишь злобно отбрехивались.

Кроме табака пахло потом, мокрой кожей и рыбой, а еще вонючими обедами, которые для кондиции требовалось лишь залить кипятком. Пряный химический дух наплывал то слева, то справа, и Шумер, сглатывая слюну, закрывал глаза. В темноте успокаивать желудок, протестующий и согласный давиться даже этой химией, было почему-то легче.

– А мы валетика!

За откидным столиком у окна играли в «тысячу».

Играли втроем. Плотный, с бульдожьим лицом мужчина в кургузом, идущем складками пальто и шустрый, востроносый малый в пиджаке поверх водолазки и в кепочке, примявшей рыжие волосы, изображали незнакомых друг другу попутчиков. Они сидели наискосок от Шумера, и он примечал, как у них виртуозно получается координироваться. Как бы невзначай цепляя карты, порхали пальцы, скрещивались, складывались в зыбкие знаки.

А глазом – ни-ни.

– Пиковый марьяж! Значит, пики – козыри, граждане!

Третьим игроком был хорошо подстриженный парень лет девятнадцати-двадцати, пытающийся выглядеть взрослым. Румянец азарта плясал на его щеках. Одежда – джинсы и кожаная куртка, из рукава которой выглядывает манжет дорогой рубашки. Шелковый пижонский шарф обернут вокруг шеи. Шумер так и не понял, как его занесло в общий вагон. Впрочем, кажется, никаких других вагонов в составе и не было.

Все равно странно.

– Кто ходит?

– Твоя ходка, парень.

– Тогда по бубям.

Щелкнула, ложась, карта.

– Вот ты ушлый!

Рядом с парнем, подобрав под себя ноги, сидела одного с ним возраста девчонка. Юбка в косую полоску. Короткое пальто. Уткнувшись спутнику в плечо, она с закрытыми глазами слушала плеер. Лицо ее было симпатичным, умело накрашенным, но Шумеру казалось пустоватым. То ли из-за того, что он не мог увидеть ее глаз, то ли из-за того, что она жевала. Челка светлых волос падала на лоб.

Тук-тук – выбивали колеса на стыках. Тук-тук. Челка покачивалась в такт, кончиками волос задевая ресницы.

– Все!

Парень, улыбаясь (видно было, как внутри его просто-таки распирало от победы), собрал последнюю «взятку». Рыжий малый досадливо ткнул в плечо мнимого незнакомца-соучастника:

– Слышь, везет человеку!

«Бульдог» поморщился:

– Ладно, считаем! Кто сколько объявлял?

За мутным от грязи окном проскочили домики, и снова потянулись леса и поля, прореженные линиями электропередач, деревеньками или отдельными, непонятного назначения зданиями, подходящими чуть ли не вплотную к путям.

Склады? Какие-то железнодорожные строения вроде депо?

Шумер этого не знал. Тем более, часть утягивающихся за окно зданий выглядели брошенными в процессе строительства.

– Так, у меня – сто шестьдесят!

– А, это с бубновым марьяжем, что ли?

– С ним. Плюс пиковый в самом начале, – радовался парень.

– Это тебе повезло, честное слово, – уныло почесался рыжий. – Фарт прилип к руке. А у меня, значит, два короля и две десятки. Пишем, да?

– Пишем, – кивнул «бульдог» и вывел шариковой ручкой на тетрадном листке новые цифры. – У тебя всего двести двадцать. У Вячеслава – семьсот. Ну и у меня – триста шестьдесят. До тысячи, собственно, всего-ничего чесать.

По проходу пробежал голопопый ребенок в маечке. Ребенок визгливо хохотал, за ним – «Сейчас поймаю! Ай, поймаю!» – протопала дородная мамаша.

Худой сосед с «дипломатом» болезненно среагировал и на нее.

– Вы можете потише? – произнес он, наклонившись.

– Постараюсь! – обернулась мамаша.

Сосед выпрямился, убрал локоть, поставленный Шумеру на бедро.

– Извините.

– Голова? – спросил Шумер.

– Она самая.

Сосед попытался улыбнуться, но, видимо, от приступа боли уголок губы пополз вниз.

– Ой, а возьмите анальгину, – свесилась с верхней полки рука.

На ладони белел кружок таблетки.

– Спасибо, анальгин не помогает.

Рука повисела и утянулась обратно.

– Как знаете.

– Простите. Я могу попробовать.

Шумер развернулся к соседу и чуть исподлобья посмотрел в измятое морщинами лицо. Отметил высокие скулы и желтоватую кожу. Недельная щетина была похожа на серую пену. Издерган. Измучен. Какая-то внутренняя борьба.

– Руку можно? – спросил Шумер.

– Зачем?

По лицу соседа скользнула гримаса. Он уже видел в Шумере мошенника и выжигу, который только и ждал подходящего случая, чтобы поиметь профит с легковерного пассажира. Знаем, знаем, читалось в его больных глазах, подсаживаются такие на свободные места, уши торчком, сболтнешь лишнего, а перед тобой уже специалист нужного профиля, истово желающий безвозмездно поучаствовать. Хочешь, строитель, хочешь, юрист, хочешь, человек со связями, помогающий решать любые проблемы.

Или вот врач.

Наверное, и средство чудодейственное припасено, в жестяной, для солидности, коробочке. Пилюлька какая-нибудь. Последняя. Которую можно оторвать от сердца за двести или триста рублей.

Впрочем, Шумер сознавал, что в немалой степени сам способствует такому отношению к себе. Он отправился в Пустов спонтанно, в чем был. Родные места позвали его, и он поехал, к счастью, обнаружив в карманах старого пальто достаточно денег на билет. Не хватило денег, пошел бы пешком. Ему не составило бы труда.

Но раз поезд – то что ж, поезд.

А большой город – Бог с ним. Не повезло. Да и должно ли было? С самого начала как-то не сложилось. Почему б не вернуться?

Расстались легко.

Конечно, человек без вещей, в темных, в мелкую полоску, мятых брюках, желтой футболке и пальто, да еще и слегка побитый, симпатий в поезде вызывать не будет. Шумер это понимал. Но куда от себя денешься?

– Я должен пульс ваш проверить, – сказал он соседу.

– Вы уверены?

– Да, – сказал Шумер.

– Чё, доктор что ли? – перегнулся к нему рыжий в кепочке. Пихнул в плечо, подмигнул крыжовенным шулерским глазом.

– Почти.

– Может и меня потом посмотришь?

– Коля, ты в игре? – одернул рыжего «бульдог». – А то я раздал.

– Не фартит же.

– Значит, Вячеслав с нас поимеет.

– Ну, не, как это поимеет? Мы еще поборемся.

Рыжий подсел к столу.

– Может, это, ставочки поднимем?

Гремя собранными стаканами, прошла проводница – грудастая женщина с невыразительным, неумело накрашенным лицом. В поджатых губах ее прятались раздражение и недовольство. Шумер мельком подумал, что она ненавидит свою работу. Найдется жертва, на ней проводница и выместит эту ненависть. Что тут думать?

Хлопнула дверь. Протянуло холодом по ногам. Оббивая углы полок гигантских размеров сумкой, по вагону потащилась очередная тетка, перетянутая платками, как пулеметными лентами.

– Ганна! – позвали ее обратно. – Ганна, звертайся!

– Шо?

– Звертайся!

Бум! Бум! Сумка поприветствовала Шумера, царапнув затылок. Тетка, потоптавшись, пропала в проходе. Снова зашлепали карты.

– По крестям!

– Так что? – спросил сосед.

Опустив глаза, Шумер увидел протянутую к нему руку, смятый к локтю рукав плаща, обнажившуюся кожу.

– Извините, я просто…

Шумер окольцевал большим и указательным пальцем чужое запястье. Пульс у соседа был торопливый, галопирующий. Куда спешит? Он слегка надавил.

– Двадцать семь минут.

– Что? – не понял, наклонился сосед.

– Через двадцать семь минут боль пройдет, – сказал Шумер. – Можете засекать.

– И все?

– А что еще? – удивился Шумер.

Сосед отпустил рукав.

– Как-то вы странно… – он мельком взглянул на часы. Его худое лицо на мгновение вновь скомкала болезненная гримаса. – И что… денег не надо?

– Нет, – улыбнулся Шумер.

– А червовый марьяж! – донеслось от столика.

Рыжий выложил даму и загоготал.

Сидящий напротив Шумера полный мужчина, до того посапывающий и причмокивающий во сне, в пуховике, в джинсах, с пакетом в ногах, вскинулся, вытаращил глаза:

– Что, уже приехали?

– Сиди, дядя! – сказал ему рыжий.

– А Пустов? – принялся крутить головой тот.

За окнами тянулся лес, подступающий к железнодорожной насыпи, темный, перепутанный, не хоженный. Ель, береза, ель, ель, ель. Лишайные ветки. Густая хвоя. Скакали столбы, провешивая провода. Проскочила серая будочка, блеснула стеклом.

– До Пустова еще три часа, – сказал Шумер.

– А-а.

Полный мужчина успокоился и, опустив голову на грудь, засопел снова.

– А мне, значит, ждать до трёх? – спросил худой сосед.

– Да, – кивнул Шумер. Он поднялся. – Двадцать семь минут. Уже меньше. Подержите место?

– Конечно.

Вагон был набит битком.

Общий. По три, по четыре человека на нижних полках. На верхних – относительный, но комфорт. Хрипело радио. Пятки лежащих наверху норовили засадить в лоб.

Где-то спали, где-то пили. Звякали ложки, мялась пластиковая тара. В дальнем конце затухал детский плач. Вповалку лежало на мешках азиатское семейство – тюбетейки, косички, длинные платья, широкие штаны, разбери где кто. Все имущество перевозили что ли? Беженцы? Или просто переселенцы?

Впереди как назло встала старушка в ситцевом халатике, и Шумеру пришлось волочиться за ней до купе проводников. Старушка, прижимая к груди цветастое полотенце, прошла дальше, к туалету.

– Закрыто! – крикнула ей проводница.

– Но как же?

– В конце вагона, идите туда.

Шумер отступил к бойлеру, пропуская старушку обратно.

– А вам чего? – спросила его проводница.

– Чаю, – Шумер раздвинул губы в улыбке.

– Десять рублей.

Проводница подала ему стакан.

Шумер зазвенел карманной мелочью, собирая ее в кулак. За его спиной, покашливая, кто-то вышел в тамбур. Стук колес на мгновение сделался громче.

– У меня всего шесть, – сказал Шумер, пересчитав монеты на ладони.

– И что? – посмотрела на него проводница.

Один глаз у нее был красноват.

– Вы не сможете продать чай за шесть? – спросил Шумер.

Проводница, едва сдерживаясь, скрипнула зубами.

– Кипяток бесплатно.

– Нет-нет, – мотнул головой Шумер. – Мне именно чай. И, если можно, с сахаром. С двумя пакетиками. А то один, простите, ни о чем.

– За шесть рублей? – уточнила проводница, багровея.

– Больше-то нет, – улыбнулся Шумер, протягивая мелочь.

Бум-м! – монеты взлетели и просыпались на пол.

– Вон!

Минут пять проводница отводила на Шумере душу, а он стоял, опустив виновато лысеющую голову и поджимая пальцы на ногах от колких, отпущенных в его адрес выражений. Ему думалось, что он успел очень вовремя. Бог знает, на кого бы вылилось столько накопленной злости. Какой-нибудь сосудик в мозгу – раз! – и лопнет.

Нет, очень хорошо, что все ему досталось.

– Простите, – сказал Шумер, почувствовав, что проводница выдохлась, и взял из ее пальцев стакан. – Раз нельзя, я кипятка налью.

На свое место он вернулся довольный.

– Это на вас кричали? – спросил сосед с «дипломатом».

– Ага, – улыбнулся Шумер, присаживаясь на краешек.

Стакан в подстаканнике пыхал паром.

– Ну, ты – чума! – сказал рыжий в кепочке. – Такой концерт! Всем вагоном слушали. По вашим, так сказать, просьбам. Чем это ты ее довел?

Шумер пожал плечами. Девчонка, спутница паренька-мажора, выдула розовый пузырь жевательной резинки.

– Вы дядечка сумасшедший, да?

Она посмотрела на него бесхитростными голубыми глазами.

– Нет, – ответил Шумер. – Я чаю просил.

Рыжий фыркнул.

– Смотрю, обломался.

– Зато вот, кипяток, – Шумер приподнял стакан.

Он, обжигаясь, хлебнул. Вкус у воды был кисловатый, какой-то вываренный. Эх, пожалела пакетик женщина.

– Голова пока болит, – наклонился сосед, приложив ладонь к виску и уху. – Правда, меньше уже, но болит.

– Ф-фуу, – Шумер подул на воду. – Так время, кажется, не вышло еще.

– Наверное.

– Значит, пройдет.

За окном замелькали цистерны стоящего на соседних путях состава. Частью они были желтого цвета, частью черного, жирно-нефтяного.

– Вот оно, наше богатство, – сказала, указав на цистерны, женщина, проходящая мимо с упаковкой «доширака». – Все прикарманили, а нам – шиш!

У нее было костистое лицо с маленьким подбородком. Под длинной, растянутой серой кофтой и футболкой с застиранным портретом Распутина пряталась худая грудь. Парень покосился на нее, сдвинув карты.

– Ну и идите себе, – сказал он раздраженно.

– Я-то пойду, – закивала женщина. – А управы нет. Где управа? Тут последние копейки считаешь, а они вон, все за границу гонят.

– Ну не мы же, – подал реплику «бульдог» и, поддернув пальто, быстро и незаметно обменялся картами с рыжим.

– А бог вас знает, – сказала женщина.

– Дура, – заметил парень, когда обладательница маленького подбородка и худой груди скрылась за перегородкой.

– Не-ет, в чем-то она права, – протянул его соперник. Щелкнула карта. – Где мы, где богатство? Объявляю: крести-козыри.

– Блин!

На объявленную даму легла десятка пик.

– А ты думал, мы тут под пики гнилые станем прогибаться? – усмехнулся мужчина.

Он с наслаждением поскреб щетинистую шею.

– Мне вот тоже не комильфо, – сказал рыжий, сбрасывая козырного валета.

Через две взятки был объявлен бубновый марьяж, и обыгрываемый парень едва не опрокинул бутылку с минеральной водой.

– Да блин!

– Меня тоже раздевают, – пожаловался рыжий.

Поезд принялся притормаживать, медленно утянулась за край окна табличка, которую Шумер так и не успел прочитать.

Метров через пятьдесят они встали окончательно. Прямо напротив вагона уходила от насыпи вдаль широкая и заросшая голыми кустами просека. За просекой просматривались, голубея, холмы, вырастающие один выше другого.

Скоро, подумалось Шумеру.

– Еще ставки поднимем? – спросил парень, когда партия закончилась. Он закопался во внутренностях куртки, выуживая пухлый бумажник. – Еще на две сотни?

«Бульдог» и рыжий переглянулись.

Две коричневые бумажки прибавились к горке разноцветных купюр, сложенных на книжном развороте «Острова сокровищ».

Шумер подумал, что книга обретает ценность, сопоставимую с названием.

– Не, это, конечно, здорово, – почесался под кепкой рыжий, – но шаг больно уж большой. Я ж бруса на дом купить должен. Как я без бруса?

– Дим, Дим, ты чего? – толкнула парня девушка.

– Отстань! – отпихнулся тот.

Шумер видел, что возможность крупного выигрыша полностью захватила его. Вот глупец, подумалось ему.

– А я, пожалуй, поддержу нашего молодого соперника, – сказал «бульдог». Он завозился, доставая из заднего кармана брюк несколько скомканных сотенных купюр. – Одна, вторая… – отсчитал он. – В конце концов, надо уважить юношеский пыл. Тем более, что по очкам я почти сравнялся.

– Вот куда вы меня втягиваете? – огорчился рыжий.

Поводив глазами по вагонному пространству, он уставился на Шумера.

– Нет лишнего полтинничка, доктор?

– Я не доктор, – сказал Шумер.

– Ну, да, оно видно, – скривился рыжий, смерив его профессиональным взглядом. – Одежка не канает.

Он отвернулся к стенке, прикрываясь от чужих взглядов полой пиджака и спящим соседом. Задетый словами Шумер вытянул ноги в красно-белых кедах в проход. Правда, их тут же пришлось убрать перед направляющимся к бойлеру не совсем трезвым пассажиром в тренировочных штанах «адидас» и в тельняшке. Пассажира штормило. Ложечка в его стакане истошно звякала всю дорогу и успокоилась только в конце пути.

«Бульдог» принялся лениво тасовать карты. Дима повернул лист с записями к себе, и палец его запрыгал от строчки к строчке.

– У вас всего пятьсот двадцать пять, а у меня – семьсот тридцать.

– Значит, шансы у меня еще есть, – сухо сказал «бульдог».

Карты прыгали из ладони в ладонь, будто дрессированные блохи.

– Все! – рыжий бросил на «Остров сокровищ» четыре пятидесятирублевых купюры. – Больше не поднимаем!

– Почему это? – через губу удивился Дима.

Шумер подумал, что он, наверное, видится себе очень успешным и везучим. В богатых семьях с единственным ребенком такое случается. Особенно, если исключительность ему в голову родители начинают вбивать сызмальства.

Что он все-таки делает в общем вагоне? – задался вопросом Шумер. Сбежал из-под присмотра? Разбил семейную кубышку и махнул с любимой куда глаза глядят? Я бы вот поостерегся на его месте.

– А потому, – недовольно сказал рыжий Коля, подснимая предложенную колоду, – что я по счету играю чисто на интерес. Вам двоим хорошо, а у меня фарта сегодня нет. Один червовый марьяж за всю игру! Спрашивается, с какой стати мне деньгами трясти?

– С такой, что это игра на деньги.

– Ага, откровение Иоанна просто. Стих девятый.

– И что там?

– А я откуда знаю?

Разговор заглох. «Бульдог» раздал карты, три легли в прикуп. Торговались недолго, закончив на объявленной Димой ставке в сто тридцать пять очков. Посмотрев карты прикупа и пошевелив губами, Дима поднял ее до ста пятидесяти.

– Опять с марьяжем, сука, – сказал восхищенно рыжий.

Слева, погромыхивая и свистя, пролетел короткий состав, семь или восемь вагонов, белые занавески, золотистые буквы. Через несколько секунд и их поезд наконец дернулся и покатил, набирая скорость.

– Вы знаете, – наклонился к Шумеру сосед, – а голова-то прошла.

– Я вам говорил, – сказал Шумер.

– Я, правда, не был уверен, но вот, не болит.

– Я засекал, – рыжий Коля, похоже, умудрялся следить не только за игрой. – Двадцать семь минут, как с куста.

– Извините, – торопливо закопался в недрах плаща сосед, – я могу вас как-то…

Шумер улыбнулся.

– Не стоит. Ваша голова прошла сама.

– Как?

Рука соседа застыла за пазухой.

Вид у него сделался недоверчиво-задумчивый. Будто он соображал, где его хотят обмануть, и не находил подвоха. Косая складка возникла у него над переносицей.

– Вы сами себя вылечили, – сказал Шумер. – Я только слегка подтолкнул процесс.

– Это какая-то методика?

Шумер качнул головой и отмолчался. На губах его появилась легкая улыбка. Он снова отхлебнул из стакана.

– Не, ты доктор! – нашел момент, чтобы хлопнуть его по плечу рыжий Коля. – Фокусник-иллюзионист!

– Ходи, – толкнул напарника «бульдог».

– Я? – делано удивился Коля. – Это моя взятка была?

– Ага, две девятки.

– Это которая с валетом?

– Да, ходите уже, – нетерпеливо сказал Дима.

– Ты не спеши, не спеши.

Коля наморщил лоб, постучал пальцем по одной карте, по другой, видимо, показывая «бульдогу», с какой масти пойдет.

– А, поехали!

Рука его взмыла в сабельном замахе.

Шмяк!

Шумер смотрел, как шлепаются карты, как Дима радостно сгребает взятки, совершенно искренне полагая, что ему действительно везет. Он раскраснелся и потискал свою подругу, которая от неожиданности, вскинув ногу в черном чулке, чуть не заехала в грудь сидящему рядом соседу с «дипломатом» сапожком со стразами.

Взгляд рыжего Коли метнулся девушке под короткую юбку.

– Дима!

Спутница мажора соскочила с полки.

– Чаю принеси, – сказал Дима. – Не злись, пупсик.

– Сам ты пупсик!

Рыжий Коля гоготнул.

– А вы тоже! – Девушка наставила на Колю розовый крашеный ноготок.

– Николай, – представляясь, стянул кепку тот, – Николай Алексеевич.

– Чаю, Людочка, – хлопнул подругу по удачно подставленной попке Дима.

– А лавэ? – под фырканье рыжего развернулась она.

Полы короткого пальто разошлись, и взгляду Шумера и его соседа предстала полупрозрачная розовая блузка с Микки-Маусом. Уши Микки-Мауса старательно прикрывали грудь, но не могли скрыть отсутствие на ней лифчика.

Худое лицо соседа треснуло улыбкой.

– Что? – уперев руки в бока, посмотрела на него девушка.

Микки-Маус слегка смял ухо, открыв пятнышко соска.

– Ничего, – сказал сосед, – извините.

– Сиськами светишь, – сказал Дима, подавая Людочке пятьдесят рублей.

– Чего? – наклонилась к нему девушка.

Дима сбил проводок наушника.

– Светишь сиськами, говорю.

– Кому хочу, тому свечу, – огрызнулась девушка.

– Все бабы такие, – авторитетно заметил рыжий Коля, когда Людочка направилась за чаем. – Сиськи есть, ума не надо.

– Да мы так, друзья, – сказал Дима.

– Мне бы такого друга, – мечтательно сказал Коля. – Может, поставишь ее?

– Куда?

– На кон.

– Не, вы че? – мотнул головой Дима. – Она ж как-никак близкий человек.

– И чем ты рискуешь? – Коля заглянул в тетрадный лист. – У тебя уже восемьсот восемьдесят. Тебе сто двадцать набрать – и ты в шоколаде.

– Да, молодой человек, – кивнул «бульдог», – вы, так сказать, сидите на «бочке». Но я бы тоже не стал ставить девушку по желанию этого рыжего негодяя.

– Я – негодяй? – тут же взвился рыжий. – Дядя, ты кто? Ты кто, дядя? Что ты мне непонятные предъявы кидаешь!

– Заносит вас, Николай Алексеевич, – проскрежетал «бульдог».

– Дак а чо? – сказал, тут же сбавляя тон, Коля. – Я же не навсегда. Пять минут в тамбуре и готово. Можете засекать. – Он с ухмылкой стукнул Шумера по колену. – Понял, доктор? У меня тоже как в аптеке.

Шумер улыбнулся.

– Я не доктор.

– Заливай давай!

– В общем, – сказал «бульдог», обращаясь к Диме, – насчет девчонки ты не слушай, но ставочку я бы на твоем месте поднял. Чтобы вот этому уродцу похотливому, – кивнул он на соседа, – жизнь малиной не казалась.

– А вам это зачем? – проснулась наконец подозрительность в Диме. – Вам же тоже повышать придется.

– Эх, молодо-зелено.

«Бульдог» надвинулся, подался вперед и стал вдруг удивительно похож на Жана Габена, только с короткой стрижкой. Грубое лицо его тенью отразилось в стекле. Он кинул карточную колоду притихшему напарнику.

– Скажу тебе, Дима, так, – сказал он негромко, глядя на проносящиеся за окном перелески. – Деньги – самое никчемное человеческое изобретение. Они дают иллюзию всемогущества, выступая мерилом жизни.

– Но так и есть, – сказал Дима.

«Бульдог» хмыкнул.

– А вот и я, – появилась с двумя стаканами в подстаканниках Людочка. – Какой-то жуткий поезд, почему-то битком.

– Других нет, – сказал сосед с «дипломатом». – Каждый четверг есть самолет, но там совершенно запредельные цены.

– Нам, наверное, надо было самолетом, – сказала Людочка, пробираясь через ноги Шумера. – Правда, Димчик?

Чай в стаканах так и норовил выплеснуться. Шумер решил относиться к этому как к фатуму.

– Осторожнее!

Сосед с «дипломатом» поддержал Людочкину руку.

– Извините. Ф-фух!

Людочка шлепнулась на сиденье. Чай все-таки закапал.

– Ай! Дим, ну что ты молчишь? – поставив стаканы на столик, Людочка затрясла пальчиками. – Скажи!

– О чем? – спросил парень, на мгновение отвлекаясь от подсчетов на листке.

– О самолете. Подуй! – подставила она ладонь.

Дима – краем рта – подул.

– Ну и зачем вам самолет? – заулыбался рыжий Коля, тасуя карты. – Здесь такая компания, такая атмосфера…

– Вот-вот, – сказала Людочка. – Пахнет так, хоть в окно с головой. Особенно семейка этих, чучмеков, через два купе…

– Да ладно тебе.

Дима поймал в пальцы изогнутую ручку подстаканника.

– Ага, они там разлеглись на своих мешках, то ли семья, то ли целый аул скопом. Осла еще не хватает!

– Не доставай, – скривился Дима и отхлебнул чай. – Блин, не сладкий!

– Я высыпала пакетик! Честно!

«Бульдог», привстав, попытался приоткрыть окно.

– Сейчас мы немного проветрим…

Лицо его напряглось. Короткие пальцы побелели. Но оконная рама стояла намертво, и человек ожидаемо проиграл.

– Зараза!

Раздраженный «Бульдог» сел обратно.

– Только боковые окна открываются, – сказал сосед с «дипломатом». – И то не все. В начале и в конце вагона.

– Суки, – оценил «бульдог» железнодорожное начальство.

Коля дал ему подснять колоду.

– Вы это… – кивнул он на столик. – Стаканы-то уберите. Игра простор любит.

Дима подал стакан Людочке.

– Чего поставила? Пей!

– Не хочу! – надула губы девушка.

– Зачем купила тогда?

– Затем!

– Женская логика! – хохотнул Коля.

– Может, вы хотите? – протянул стакан соседу с «дипломатом» парень.