Наковальня судьбы

– Ты не понимаешь, – сказал Егор, зачем-то (он сам не понимал зачем) пытаясь объяснить Дегтяреву, как ненавидит себя за то, что уступил Фрези и позволил ей эксперимент с наркотой.

– Уж поверь, понимаю. Но давай не будем про вину и все такое. Подбери сопли.

– Я не просил. Ты сам прикопался. Что тебе надо?

– Твоему стремлению к саморазрушению можно найти практическое применение.

– Это как?

– Надо разобраться, кто толкнул дурь твоей девушке. Затем надо позаботиться, чтобы говнюк больше никогда никому ничего не продал. Интересует?

– Да. Я хочу отомстить за Фрези.

– Но я должен предупредить, иногда эта работа связана с последствиями, несовместимыми с жизнью.

«Вот, значит, чем он занимается. Такая у него работа, – Вереск внимательно посмотрел в лицо Дегтярева. – Кто он? Мент? Не похоже. Скорей, потерял кого-то. Друга? Брата, сестру? Мстит за своих, поэтому вернулся».

Ольге позвонил очередной претендент на должность бармена.

– Хорошо, – сказала она. – Все, что вы говорите, меня в общем устаивает. Давайте встретимся. Подъезжайте сегодня.

Дегтярев и Егор встали и направились к ней.

– Жду вас, Максим. До встречи.

Ольга отключила телефон и вопросительно посмотрела на парней. Дегтярев сел.

– Ольга, вы ведь знаете, кто тут у вас барыжит дурь?

Дегтярев стал появляться в «Щучьей Заводи» недавно и нечасто. Но он был из тех, кого трудно не заметить. Впрочем, он был не особо общителен, и Ольга в первый раз так близко, лицом к лицу, видела его. Определенно, он выглядел старше Егора, но Ольга помнила, как его хрипловатый баритон чуть не дал петуха: «Чего я-то?».

«Ему нет тридцати, – подумала Ольга. – Но он побывал в передрягах».

– Есть тут одна лахудра, – сказала Ольга. – Кличка Ништяк. Продает косяки дальнобоям и «таблетки любви» девочкам.

– Как эту лахудру найти?

– Артём, ты всерьез думаешь, что если бы я знала, не сдала бы ее полиции? Подожди до вечера. Появятся девочки, с ними поговори.

– Ага. Понял.

Люся, имитируя полезную деятельность, возилась за стойкой. Ей не удалось подслушать весь разговор Ольги с Дегтяревым, но до нее долетело имя Ништяк. Люся забеспокоилась.

– Вам что-нибудь налить, мальчики? – она игриво улыбнулась, пытаясь приманить ребят к стойке и попытаться выяснить, что происходит и почему они вдруг снюхались.

– Бутылку воды из холодильника, – попросил Артём.

Он с интересом проследил, как Люська, направляясь к холодильнику, виляет задом.

– Будем ждать девочек? – спросил Егор.

– Размечтался, – Артём положил на стойку деньги. – Где сейчас Данко?

– На кухне, – ответила Люська. – Бар еще закрыт. У меня нет сдачи.

– Одну бутылку я уже взял сам. Остальное, будем считать, мой кредит на будущее. Теперь есть основание заезжать сюда почаще.

Откровенный взгляд Дегтярева намекнул, что основание чаще бывать в «Заводи» – это Люська. Ей польстило внимание такого парня, но она напустила на себя гордый вид. Пусть не воображает, что она легкая добыча и свалится ему в лапы, как спелое яблочко.

«Тоже мне, нашел время для кобеляжа», – начал заводиться Егор, но Дегтярев забрал свою воду, и они направились на кухню.

Данко чистил рыбу. Лицо и руки у него были облеплены чешуей.

– Ты знаешь, где Ништяк найти? – спросил Артём.

– Нет.

– А кто знает?

– Наркоманы.

– Да ты что? А я думал, Гринпис.

– Я серьезно. У них в лесу что-то вроде колонии.

– А вот это уже интересно. Давай поподробнее.

Данко рассказал, что, отправившись однажды гулять по окрестностям, наткнулся в лесу на шалаш и кострище. Людей тогда там не было, но Данко понял, что это наркоманский притон, увидев в траве шприц. Он поспешил убраться оттуда и сейчас мог только приблизительно объяснить, как это место найти.

Несмотря на свою фамилию, ассоциировавшуюся с какими-то дикими пустошами, Егор Вереск был до мозга костей горожанин, дитя асфальта. Вся его жизнь проходила в городе, а когда он стал диджеем и встретил Фрези, то основной средой обитания для него стали клубы и заведения вроде «Щучьей Заводи», где музыканты находят работу. Он совершенно не умел ориентироваться в лесу, вообще не представлял, как тут можно найти что-нибудь без дороги и указателей. Дегтярев ориентировался отлично. Егор не понимал, как он определяет, куда идти, и просто шел следом.

Они вышли на поляну, судя по всему ту самую, которую им описал Данко. Тут действительно был шалаш и горел костер. Все вокруг было закидано какой-то дрянью – пластиковые бутылки, упаковка от жратвы, тряпки. У костра сидел парень и кипятил что-то в кружке. Заметив Артёма и Егора, он присмотрелся, определил в них чужаков и вскочил на ноги, собираясь удрать. Артём в один прыжок оказался рядом и сгреб за грудки. Парень даже не пытался сопротивляться. Он обмяк в лапах Дегтярева, как птичка в когтях кота.

– Ты… ты кто? – заскулил он.

Артём толкнул наркомана к Егору.

– Держи его за шкирятник.

Егор схватил парня сзади за воротник куртки и вывернул ему одну руку за спину. Дегтярев обшарил карманы парня и быстро отыскал то, что искал – сверток с наркотой.

– Смотри, – сказал Дегтярев, дразня наркомана свертком, – расскажешь, как найти Ништяк, получишь свою «прелесть». Или сейчас в костер кину.

По наводке торчка из лесного притона Артём и Егор нашли логово мелкой торговки Ништяк. Покосившаяся, насквозь прогнившая развалюха стояла на берегу заросшей ивняком речушки. Дом был окружен такими же гнилыми, кое-как сколоченными сараюшками. Во дворе греблась в мусоре стая грязных, тощих, одичавших кур.

– Ципа, ципа, ципа, – Ништяк кинула курам объедки из миски и тут увидела двух парней, вошедших во двор.

Торговка боялась чужих. Какие-нибудь залетные могли напасть, отнять деньги и товар, за который потом придется возмещать поставщику. Эти «черти» точно были не ее клиентура. «БЕГИ!!!» – животный инстинкт завопил, как кот, которому наступили на хвост. Ништяк кинула миску и бросилась наутек. Куры разбежались с истерическими воплями. Ништяк успела шмыгнуть за угол сарая.

Артём и Егор погнались за ней.

– Кыш, пернатая сволочь! – из-под ног, размахивая крыльями, разбегались куры. Артём чуть не наступил на одну.

За сараем начиналась совершенно дикая территория, заросшая кустарником и репьями в рост человека. Ништяк и раньше удавалось спрятаться в этом буераке и отсидеться. Но парни, как пара гончих, гоняли по кустам. Особенно один из них безошибочно определял, где она затаилась – верхним чутьем брал что ли? Ну чисто пес.

Наконец парням удалось выгнать Ништяк из буерака и прижать к реке. Видя, что бежать ей больше некуда, Ништяк повернулась к преследователям, готовая отбиваться до последнего. В выражении жуткой рожи алкашки и всей ее позе выразилось истерическое бесстрашие загнанного в западню животного. Она даже руки выставила с растопыренными, как звериная лапа, пальцами и черными от грязи ногтями.

Егор был ошеломлен зрелищем. Он не понимал, как Фрези, его девочка, могла иметь дело с этим мутантом, потерявшим человеческий облик, взять тот проклятый сверток с таблетками из этих грязных лап. Потом он сообразил, что перед ним убийца Фрези, и двинулся к ней с единственным желанием – придушить.

– Не дергайся, – Дегтярев схватил Егора за плечо и остановил. – Она тебя исцарапает, а может, и покусает. А у нее до хрена заразы.

– Плевать. Я ей башку сверну.

– Нет. Прежде поговорим.

Дегтярев плечом оттер Егора от Ништяк.

– Слушай, чувырла, я сейчас утоплю тебя в твоем собственном говнятнике или сдам ментам. Тогда ты, по крайней мере, выживешь.

– Чего надо?

– Хочу знать, с чего вдруг ты продала дурь его девушке? Если ты не в курсе, девушка погибла.

– Это певичка что ли? Которая с балкона сбросилась?

– Тварь! – Егор сделал попытку добраться до Ништяк.

Дегтяреву пришлось приложить силу, чтобы удержать его.

– Держи этого психа! Не продавала я ей ничего. У меня своя клиентура. Я чужим не продаю.

– Допустим. И кому ты в ту ночь дурь продала?

– Кому надо, тому и продала.

– Значит, в говнятник?

– Чего сразу в говнятник? Девки, как всегда, брали веселые таблетки. Потом еще эта красатуля, официантка что ли…

– Люся или Рита? – спросил Егор.

– Да мне плевать, как их зовут. Купила веселые таблетки, а потом попросила что посильней.

– Люся, – сказал Егор. – Я видел, как Фрези с ней тогда хохотала, а потом размалевалась, как на Хеллуин.

– Вот и разобрались, – Дегтярев принялся отдирать репьи с куртки и джинсов.

Ништяк покосилась на него с униженным, трусливым и молящим выражением – так собака смотрит на живодера, надеясь, что ей удастся выскочить из петли.

– Давай, тетка, шкандыбай. На зоне тебя заждались, – Дегтярев оказался добрей живодера, в том смысле, что не свернул шею. Может, просто побрезговал.

«Ранглер» остановился у ворот «Щучьей Заводи». Во двор мотеля Дегтярев въезжать не стал, давая понять, что их с Егором дело закончено и он свободен.

– А с Люськой что делать? – спросил Егор.

– Сам решай. Моя забота Ништяк.

Сзади из багажника раздался гнусавый скулеж.

– Заткнись, чувырла, – бросил через плечо Дегтярев.

Егор вылез из машины. Он понимал, что надо поблагодарить Дегтярева за то, что нашел его, когда вчера ночью все могло очень плохо кончиться, за то, что помог разобраться с Ништяк и Люськой. Но что-то в нем сопротивлялось: задетая гордость или ненависть к себе, о которой он забыл, охваченный азартом охоты на Ништяк, и которая сейчас снова начала высасывать душу. Егор так ничего и не сказал Дегтяреву, а тот и не ждал. «Ранглер» вырулил на дорогу и покатил в направлении города.

4

– Странное чувство юмора у чувака, – сказал Конрад, вылезая из машины и попадая в густой смрад помойки.

– Да уж, можно было найти и получше место для рандеву, – согласился Данилов.

Оперативники направились к «ранглеру», стоящему на краю городской свалки. Дегтярев открыл заднюю дверь джипа. В багажнике сидела Ништяк. Руки и ноги у нее были замотаны клейкой лентой.

– Забирайте, – сказал Дегтярев. – Будете должны за дезинфекцию багажника.

– Что за чучело? – спросил Конрад.

– Торговка, кликуха Ништяк. Там наркоманский притон в лесу, недалеко от ее дома. В общем, сами разберетесь.

– Забирай ее, Леха, – скомандовал Конрад своему напарнику. – Давай отойдем, разговор есть, – он вроде бы дружески потянул Дегтярева за рукав, но тот решительно освободился.

– Ты что-то копаешь, сталкер. Может, скажешь, на кого ты охотишься?

– Нет. Это очень личное дело.

– Может, личное, а может, не совсем. Почему-то мне кажется, твой клиент – это и наш клиент. Может, перетрем по-взрослому?

– Нет. Я же сказал, очень личное дело.

– Надеюсь, ты понимаешь, что, если что, поблажки тебе не будет?

Артём кивнул.

Данилов разрезал ножом ленту на ногах Ништяк и выволок ее из багажника. Дегтярев закрыл заднюю дверь «ранглера» и сел за руль. Оперативники потащили Ништяк к своей машине.

– У этого парня какие-то свои счеты с наркомафией, но от него есть польза, – сказал Данилов.

– Чует моя задница, что однажды от него будет большая проблема, – Конрад открыл багажник полицейского седана.

– Нет! – заверещала Ништяк. Мат посыпался из нее, как дерьмо из курицы.

– Лезь, зараза, – подтолкнул торговку Данилов. – А не то к машине веревкой привяжу.

Ништяк попыталась вырваться, но полицейские закинули ее в багажник. Конрад захлопнул крышку.

Ольга курила на веранде, когда вернулся Егор.

– Ну, что? – спросила Ольга.

Егор рассказал, что они с Дегтяревым поймали Ништяк, и мерзкая тварь призналась, что продала таблетки Люсе.

– Надо еще разобраться, как все было. Люся могла купить таблетки для себя. Я поговорю с ней.

– Я знаю, что это она подсунула наркоту Фрези. Не понимаю только зачем. Я хочу услышать, что она скажет.

– Хорошо. Только не дури.

В зале таверны уже сидели люди, заехавшие перекусить, Рита обслуживала их. Ольга вызвала Люсю из-за стойки бара и провела ее в дальнюю часть зала, где стоял бильярдный стол. В разгар дня посетителей в игровой части зала не было.

– Не продавала я ей наркоту, – заявила Люська. – Все не так было.

– Хорошо. Расскажи, как было.

Данко и Рита тоже подошли в бильярдную.

– Ну… не знаю, – Люся многозначительно покосилась на Егора. – Это наш с Фрези секрет. Она мне как подружке доверилась.

– Ты ей не подруга. Не ври, – бросил Егор.

– Не буду я ничего говорить. Я не обязана тут перед вами оправдываться.

– Хочешь, чтобы я вызвала полицию? – спросила Ольга.

– Вызывайте. Мне-то что? Я ни в чем не виновата. Она сама закинулась теми таблетками.

– Но ты их ей дала.

– Она сама пристала. Уговорила купить ей у Ништяк таблетки. Сказала…

Люся покосилась на Егора, изображая смущение, но в ее глазах он увидел выражение злобного торжества.

– …В общем, сказала, что не получает кайфа от секса.

Егора пронзила острая боль. Он почувствовал себя еще более униженным от того, что не может скрыть боль и эта тварь Люська видит, что удар попал в чувствительное, незащищенное место. Он помнил, что в ту ночь, когда все случилось, Фрези была не такой, как всегда, и он чувствовал, что ей чего-то не хватает.

– Я дала ей пару советов. Из личной, можно сказать, практики, – небрежно продолжила Люся. – Но она уперлась, что хочет попробовать то, чем шлюхи пользуются.

– Долбаная сучка! Я тебе шею сверну.

Егор бросился на Люську, но Ольга была наготове. Преодолеть инерцию ее большого девяностокилограммового тела оказалось не так просто, да и Данко помог. Вдвоем они удержали Егора. Люська отпрыгнула за бильярдный стол.

– Хотел правды – получай!

Обычно Рита придерживалась правила моя хата с краю. Но видя, до чего все дошло, она решила, что должна вступиться за Егора.

– Не слушай ее, Егор, врет она все. Я ей говорила, не лезь к ребятам. У них любовь и нечего встревать между ними.

– Любовь?.. – окрысилась Люся. – Да пошли вы… По-вашему, у них любовь, а у меня перепихон? Чем ваша Фрези лучше меня? Что у нее такое было, чего нет у меня.

Люська задрала юбку выше некуда.

– Что – это? У меня получше. Поет? Все поют. Вон караоке…

Егор снова двинулся к Люське. Ольга бесстрашно встала у него на пути.

– Уймись, Егор, – тяжелая рука хозяйки «Щучьей Заводи» легла ему на плечо. – Я разберусь.

Довольная, что всем утерла нос, Люська даже пригарцовывала от возбуждения. Норовисто наклонив голову, она смотрела на всех с выражением: «Ну и что вы со мной сделаете?». Но бравада моментально слетела, когда к ней двинулась Ольга. Хозяйку Люська боялась.

Ольга подошла и, прежде чем Люська сообразила что к чему, дала ей хлесткую оплеуху по одной щеке и тут же по другой. Била Ольга по-мужски – точно и сильно.

Мордочка Люськи скривилась в плаксивой, жалкой гримаске. Потекла тушь.

– За что?…

– Значит так, Людмила, – веско сказала Ольга, – собери свое барахло и немедленно выметайся отсюда. И не ищи работу поблизости. Никто тебя не возьмет. Я об этом позабочусь. Пошла.

Егор был как в тумане. Кровь стучала в голове, сердце бешено билось. Почти не соображая, что делает, он двинулся за Люськой, которая побежала в гардеробную. Перед ним снова оказалась Ольга.

– Егор.

Он остановился.

– Даже не думай, – сказала Ольга. – Изобьешь паскуду до полусмерти и сам окажешься на дне помойки. Остынь. А пока делом займись. У меня просто катастрофа. Ни официантки, ни бармена. Давай-ка, парень, мозги в кучку и становись за стойку.

– Не знаю, Ольга Владимировна. Я сейчас плохо соображаю.

– Ничего, Рита тебя подстрахует. Давай, Егор, ты должен меня выручить. Видишь, больше некому.

– Хорошо, Ольга Владимировна.

– Переоденься. Твои вещи уже постирали и высушили.

Странно было вернуться к работе после всего случившегося.

Трудней всего было примириться с тем, что Фрези больше нет, а жизнь продолжается. Вечером в таверну, как обычно, привалил народ, и времени для мрачных размышлений уже не осталось. Отработав смену, Егор остался в мотеле. В первый раз после гибели Фрези он заснул, а не провалился в беспамятство.

Проснулся Егор с совершенно ясной головой и четким пониманием, что он должен сделать. Он позвонил Данко и узнал номер телефона Дегтярева.

– Артём, это Егор. Где тебя найти? Есть разговор.

5

Артём Дегтярев сидел на трибуне футбольного поля. Он пил пиво и смотрел, как тренируется команда. Кроме него на трибуне никого не было, только внизу на первом ряду сидела компания девиц. Очевидно, подруги футболистов.

Он увидел Вереска, когда тот появился на стадионе, осмотрел трибуну, определил в одинокой фигуре Дегтярева и стал подниматься к нему. Егор подошел и сел рядом. Артём вытащил из кармана куртки банку пива и протянул ему.

– Спасибо, – Егор открыл банку и глотнул. Пиво уже было слишком теплым. – Любишь футбол?

– Играл до армии.

– Успешно?

– Не особо. Мы часто переезжали. Не было возможности закрепиться в одной команде.

– Странно.

– Что странно?

– Я думал, такой, как ты, должен заниматься каратэ или боевым самбо.

– Футбол выбрал отец, а его решения не обсуждались. Правда, потом я оценил, как он был прав.

Артём замолчал, так и не объяснив, почему его отец оказался прав. Он спокойно, даже как-то отрешенно следил за игроками на поле.

Егор откинулся на спинку сиденья и коротко взглянул на профиль Дегтярева. Четкие, правильные линии. Красив, как черт. Но, как и в тот раз, когда он увидел этого парня впервые, красота Дегтярева настораживала, отталкивала Егора. Он злился.

Злился и уже ругал себя за то, что позвонил Дегтяреву и вот теперь сидит тут, как дурак, не зная, с чего начать, и даже не вполне понимая, что от него хочет. Лучше всего сейчас встать и уйти, пусть этот гад дальше варится в настое своего злобного высокомерия. Вместо этого Вереск сказал:

– Помнится, ты обещал что-то крутое. Вроде – «последствия, несовместимые с жизнью», так? Ничего крутого я не увидел. Мы поймали вконец сторчавшегося нарколыгу и грязную чувырлу.

– Ты их недооцениваешь. В смысле последствий. От торчка ты мог подцепить СПИД.

– Издеваешься?

– Нет. Я не имел в виду ничего такого. Он мог просто плюнуть тебе в глаз, а СПИД передается и через слизистые. Чувырла могла тебя поцарапать, даже покусать. А у нее сто процентов гепатит.

– Кто ты? Мент под прикрытием?

– Нет. Что ты от меня хочешь?

– Я думаю, что ты кого-то ищешь. И это, по-видимому, очень большая сволочь.

– Что-то такое мне недавно уже говорили, – усмехнулся Дегтярев.

– Это понятно. Ништяк – мелкая мразь. Она тебя совершенно не интересовала. Тебе нужен Большой Босс, ведь так?

Артём по-прежнему не смотрел на Егора. Трудно было понять, что за этим скрывается: то самое ядовитое высокомерие, на которое Егор нарвался тогда в баре, или всего лишь равнодушие. Егор уже проклинал себя за то, что затеял всю эту фигню с разговором, но он не мог просто так сбросить со счета то, что Дегтярев вернулся в «Заводь» и помог разобраться с убийцами Фрези.

Артём повернул голову и посмотрел на Егора. Он сидел, наклонившись вперед, и смотрел через плечо – настороженно и оценивающе.

– Оно тебе точно нужно?

– Что?

– Лезть не в свое дело.

– Это теперь мое дело. Они убили мою девушку.

Артём снова отвернулся. Словно то, что сказал Егор, было ему не интересно. Банально.

– Я понимаю, для тебя это все сопли и галимый пафос. Но я любил ее, обещал защищать и облажался… Я должен хотя бы отомстить.

Артём продолжал сидеть, подавшись вперед и даже слегка сгорбившись. Казалось, он следит за игроками на поле, и для него нет ничего интересней.

– Не знаю, что мне сейчас сделать, – Егор сплющил в руках пустую банку, – плюнуть и уйти или дать тебе в морду. Не держи меня за фуфло, Дегтярев.

Повисло напряженное молчание. Дегтярев по-прежнему смотрел на игроков на поле.

И когда Егор уже решил, что надо встать и уйти, Артём сказал:

– Ладно, – хрипловатый, глухой голос прозвучал так, как будто он сказал это в ответ на какой-то свой собственный вопрос. – Чтобы ты не пытался сделать, чтобы справиться с этим, ты имеешь на это право.

– Что-то я совсем не понял, что ты сейчас сказал.

– Ничего. Не имеет значения. Ну, раз пошла такая пьянка, нужно место поспокойнее.

На дверях квартиры висела приклеенная скотчем записка. Егор знал, что там наверняка послание от хозяев с требованием выметаться.

Он не был дома с того дня, когда сбежав из больницы, пришел сюда босой, в больничных штанах и халате с безумной надеждой, что можно проснуться и увидеть, что все было просто кошмарным сном. Егору страшно было переступать порог. Он пожалел, что притащил сюда Дегтярева.

– Спокойно, – Артём отодвинул Егора плечом. – Давай я войду первым.

Он подумал, что не стоило ехать сюда. Но ему с этим парнем, Егором Вереском, предстояло провести где-то время до ночи. «Щучья Заводь» исключалась, у Дегтярева были причины не светиться там. Сегодня все кончится. И если что-то пойдет не так, завтра в мотель может заявиться полиция. Артём не хотел, чтобы Ольга поминала его недобрым словом. Поминала потому, что, возможно, он сегодня умрет.

Дегтярев вошел в комнату. Обычную, ничем не примечательную комнату в съемной квартире. Гитара Фрези лежала на стуле, на котором она любила сидеть, когда работала, и ее блокноты, листы нотной бумаги Егор тоже подобрал с пола и положил на стеклянный столик. Дверь на балкон была закрыта, штора задернута. В комнате было душно. Артём отдернул штору и открыл дверь. Вместе со свежим воздухом в тяжелую тишину, сгустившуюся до осязаемого состояния, ворвались звуки города.

– Мне жаль твою девушку, – сказал Артём. – Очень.

Здесь все еще незримо присутствовал дух Фрези.

– Ты кого-нибудь любил? – спросил Егор. – Я имею в виду по-настоящему, потому что ты…

– Выгляжу, как парень на одну ночь. Я знаю.

– Нет. Я не то хотел сказать.

– Расслабься. Это не твоя проблема. А впрочем…

Дегтярев вытащил из внутреннего кармана куртки бумажник, достал из него фотографию и показал Егору.

На фотографии была красивая женщина с маленьким ребенком, мальчиком лет четырех.

– Это твоя жена? У тебя есть ребенок? – ничего подобного Егор не ожидал. И сердце вдруг сжалось: вдруг этой женщины или ребенка уже нет в живых? Вдруг это те, кого Дегтярев потерял?

– Это моя мама и я.

Во Фриде на фотографии казалось не осталось ничего от той дикой стервы, подруги бандита, укравшей ребенка. Только ее странная, чужая какая-то, красота настораживала, тревожила. Но ее скуластое лицо с точеным подбородком, большим чувственным ртом и черными – цыганскими что ли? – глазами светилось нежностью и любовью к ребенку, которого она обнимала. Кудрявый мальчик со смазливой мордашкой выглядел как типичный маменькин сынок.

Дегтярев бережно положил фотографию в бумажник.

– Твоя мама?.. А…

– Это все. Раз уж ты влез в это дерьмо, ты должен доверять мне.

– Я тебе доверяю.

Дегтярев усмехнулся.

– И что же с тобой делать таким доверчивым?

– Это ты к чему?

– Доверяешь парню, про которого ни черта не знаешь. А главное, не знаешь, есть ли у него что-то, чем он настолько дорожит, чтобы постараться не сдохнуть.

– Ты прав. Я не доверяю тебе. Вообще не понимаю, что ты такое. Но я хочу отомстить за Фрези и не знаю, как это сделать без тебя.

– Так лучше, – кивнул Артём. – Давай посмотрим, что там у тебя в холодильнике найдется на зуб кинуть. А потом надо поспать. Еще есть время.

Открыв холодильник, Егор увидел тот самый сыр и кусок шоколадного торта из дорогой кулинарии. В последний раз, вернувшись из «Заводи» и поставив скутеры на стоянку, они с Фрези зашли в супермаркет. Ночь работы в баре приносила неплохие чаевые, они могли позволить себе любые лакомства, на которые упадет глаз или, как говорила Фрези, встанет жальце. Она выбрала себе мягкий экзотический сыр с цветными вкраплениями тропических фруктов и тортик «Шоколадный мусс». Деликатесы лежали на полке холодильника нетронутые. У Егора навернулись на глаза слезы и затряслись губы. Но он справился с собой. Нельзя было сорваться, показать себя слабаком и психопатом, если он хотел участвовать в деле с Дегтяревым. Кстати, Артём ему так и не объяснил, что за дело, которым он собирается заниматься в предстоящую ночь, и какова в нем роль Егора. Но Егор ни о чем не спрашивал, он пока принимал такие правила.

Егор сбросил в пакет для мусора все, что лежало в холодильнике.

– Протухло уже все. Могу пожарить яичницу.

– Угу, – Артём разбирался с чем-то в своем смартфоне.

Ели молча.

«Эта скотина ни разу не шедевр обаяния и общительности», – думал Егор. Он не понимал, как Дегтяреву удалось увлечь Фрези. Тема музыки не вызывала у него доверия. Бабы на него ведутся, это факт. Люська сразу приняла боевую стойку и закрутила задом в ответ на его кобелиные заходы. Но Люська не в счет. Она озабоченная, и ей по определению должны нравиться такие, как Дегтярев. Но Фрези… Егор ни за что не хотел признать, что тогда полез в драку с Дегтяревым не только потому, что испугался за Фрези. Он ревновал, потому что всегда знал, что любит ее сильнее, чем она его. Иногда у нее бывал такой взгляд, словно она не видит его. Она смотрела так, словно всматривалась в бесконечную даль. За горизонт. И что-то там манило ее, как тот остров, к которому, прыгнув в борта корабля, по волнам побежала Фрези Грант.