Наковальня судьбы

В квартире предстала характерная картина разгрома. Тут работала опергруппа, искали наркотики. Утро за окном и следы чужого вторжения убили иллюзию, что можно все исправить. Егор вышел на балкон. На площадке с разноцветными пластмассовыми домиками под присмотром мамаш и бабушек играли дети. Люди шли по своим делам. Машина выезжала с автостоянки. Жизнь продолжалась как ни в чем не бывало. Истоптанный газон у стены дома был единственным свидетельством трагедии. Больше Егор на балкон не выходил. Он закрыл дверь и задернул штору.

Данко снова и снова набирал номер Егора в надежде, что он ответит. Но ему по-прежнему отвечал безразличный голос электронного автоответчика.

– Съезди к нему утром, – предложила Ольга.

– Ольга Владимировна, а может, я прямо сейчас поеду?

– Нет, Данко. Я не могу тебя отпустить. Ты же видишь, у меня людей и так не хватает.

Ольге пока не удавалось найти подходящего человека на место Ашота. Эта проблема как-то решалась, пока работал Вереск, теперь ситуация была аховая. Ольга уступила настырным домогательствам Люси и пустила ее за стойку, предупредив, что это временно. Бар был самым проблемным местом в ее хозяйстве в смысле махинаций с деньгами, а Люська – девка стремная, с загребущими лапками. Пока Люська цвела и пахла за стойкой, воображая себя королевой таверны, Данко пришлось занять ее место. Принять заказ, обслужить за столом – работа вроде несложная, но тоже требует определенной сноровки. Данко был еще худшей заменой официантке, чем Люська в баре, где надо было следить за каждым движением ее хищных лапок. Ольга пока мирилась с временными трудностями и искала. Претенденты на должность бармена появлялись, но по тем или иным причинам им приходилось отказывать. Ольга предпочитала проявить осторожность, чем потом, разругавшись в пух и прах, избавляться от неподходящего человека, да еще и разруливать всякие претензии.

Ольга была создана природой, чтобы стать матерью-основательницей большой семьи, даже целого клана. Но неудачно сходив замуж – три раза, она поняла, что удачи ей в этом деле нет. Дочь уехала учиться в Москву и встретила там испанца. Теперь она жила в Барселоне, где у ее Луис Альберто (как называла мужа дочери Ольга, хотя его звали совсем иначе) был небольшой семейный бизнес. Кажется, обувной магазин. С дочерью и двумя внуками Ольга общалась по скайпу. По-русски внуки говорили заученными фразами с подсказками матери. Так что весь свой нереализованный дар главы клана Ольга вкладывала в «Щучью Заводь». Придорожный мотель достался ей от третьего мужа в совершенно разваленном состоянии. Мужику осточертело, что на голову каждый день обрушиваются проблемы, он бросил все и удрал искать более веселой и легкой жизни. Ольга, работая по тридцать часов в день, удержала тонущий корабль на плаву и превратила в прибыльное заведение.

Улучив свободную минуту, Данко вышел на веранду и достал телефон. Он набрал номер Артёма Дегтярева. Данко не был уверен, что стоит грузить Дегтярева проблемами, не имеющими к нему ни малейшего отношения. Да и черт его знает, где был сейчас Дегтярев. И почему Дегтярев? Ведь Данко почти ничего реально не знал об этом парне. Но сейчас Данко просто не к кому было обратиться за помощью.

– Здорово, Данко, – ответил Дегтярев.

– Привет, Артём. У нас тут такая беда… Фрези погибла.

– Знаю. Видел сообщение в газете.

Газеты Дегтярев не читал. Сообщение о происшествии с девушкой, выбросившейся с балкона, Артём нашел в полицейских сводках, но Данко не надо знать, что у него есть доступ к закрытым сайтам отдела по борьбе с наркотиками.

– Мы тут, понимаешь, Егора найти не можем. Боюсь, как бы он чего такого не натворил.

– Его проблемы.

Артём вытащил из багажника сумку и направился к гостинице, в которой собирался провести сегодня ночь.

– Все-таки, может, ты подъедешь к нему домой? Адрес я тебе сейчас пришлю.

– Вот уж нет. Во-первых, у меня тут свои дела и свои планы. А во-вторых, мне этот парень вообще похрену. Я его видел всего раз.

– Ты с ним дрался.

– Я много с кем дрался. Драка не повод для знакомства.

– Артём, помоги. Я тебя прошу, потому что больше некому.

– Послушай, Данко, – Артём остановился на ступеньках, чтобы закончить разговор, прежде чем войдет в гостиницу. – Для него же лучше, если я его больше никогда не увижу. Он позволил девчонке прыгнуть с балкона. Я таким мудакам шею сворачиваю. Все, пока.

Артём отключил телефон. Он вошел в гостиницу и направился к рецепции. Телефон просигналил о полученном сообщении. Это был адрес Егора.

– Твою ж мать!.. – Дегтярев повернулся и пошел обратно к дверям.

Егор решил, что с ним все кончено. Это просто вопрос времени. Прежде он должен позаботиться о Фрези. Но оказалось, что тело Фрези, Юлии Аксеновой по паспорту, забрали родители. Они уже увезли ее, чтобы похоронить в родном городе. Далеком и совершенно незнакомом Егору.

Он купил бутылку водки, влил в себя все ее содержимое и отключился. Дальнейшее прорывалось в сознание обрывками, словно дыры в мутной пелене беспамятства. Какие-то улицы и подворотни, чьи-то квартиры, оголтелые девки, которые поили его, а потом лезли в штаны. И кажется, не только девки. Егор урывками помнил, что бил какого-то парня.

В моменты просветлений Егор понимал, что совершенно утратил контроль над собой. В следующий раз он очнется за решеткой или в больнице, или в морге. Ну, тогда уже не очнется. Во время очередного просветления Егор решил, что падение слишком затянулось и не стоит ждать, когда все закончится каким-нибудь уж совсем безобразным образом. Надо разобраться с собой самому. Он не понимал, где находится: какая-то очередная компания, пьют, орет музыка. Егор просто встал и пошел.

На этот раз он знал, куда идет. Нужно вернуться в исходную точку. Откуда все началось, там и должно закончиться. Он помнил, как рванулся за Фрези, чтобы прыгнуть следом, поймать. Он это сделает. Прыгнет и догонит ее в полете.

Егор был уже недалеко от дома, когда из переулка вышла стая подростков. Две пацанки лет по четырнадцать пристали к Егору, канюча деньги. Он тупо посмотрел на злобные, раскрашенные, порочные мордочки и попытался пройти мимо. Парни окружили его. Они что-то орали, кривлялись. Вереску было плевать, он их вообще не понимал: какая-то мелюзга в татуировках и майках с демоническими принтами.

Насколько опасна эта стая, он начал соображать, только получив хороший пинок в зад. Девки взвизгнули от восхищения. Их приятели кинулись на жертву, удары обрушились на Егора сразу со всех сторон.

Дегтярев искал дом Егора, адрес которого он забил в навигатор. Стрелка показывала, что через несколько метров ему надо свернуть в проезд между домами. Как раз у поворота он увидел драку: подростковая банда била пьяного парня. Девки, визжа от восторга, снимали «веселуху» на смартфоны.

«Нагнать что ли на уёбков страху, пока они не убили чмошника?» – Дегтярев присмотрелся и понял, что чмошник как раз тот, кого он ищет.

– Вот ведь, мать твою, – Дегтярев вылез из «ранглера».

Самый рослый и тренированный на вид поганец примерился лягнуть Егора, изображая из себя звезду каратэ. И тут лапы Дегтярева сгребли его за шкирку и пояс штанов. Использовав инерцию замаха, Артём отправил «каратиста» в полет с ускорением. Он был не прочь дать по ушам еще паре гаденышей, но банда бросилась удирать.

– Поймаю, – крикнул им в след Дегтярев, – оторву, нахрен, уши, хвост, лапки. Вообще все.

Егор стоял, согнувшись, опираясь руками в колени. Тяжело дыша, он поднял голову, посмотрел на «супергероя» и узнал Дегтярева.

– Тебя здесь нет, – сказал Егор. – Ты глюк.

– Пиздец. Так и знал, что не надо ввязываться.

– Ну и вали.

– Нет уж. Раз я тебя нашел, отвезу в «Заводь».

Егор выпрямился, отчаянно пытаясь принять независимую позу.

– С чего вдруг? Я никуда с тобой не поеду.

– А что ты сделаешь?

– Не твое дело.

– Обдолбаешься смертельной дозой или повесишься? Ты хоть понимаешь, что вштыренный молодняк тебя чуть не забил нахрен?

– Сказал, не твое дело.

– В общем, не мое. Но раз уж так получилось… В общем, поехали.

– Пошел ты, глюк.

– Я не глюк.

Дегтярев сбил Егора с ног ударом в челюсть, подобрал с асфальта и потащил к машине.

Данко только что отнес на кухню поднос с грязной посудой, когда зазвонил телефон.

– Привез вашего мальчика, – сказал Дегтярев. – Распишитесь и получите.

Данко выскочил во двор. Дегтярев стоял, привалившись задом к крылу «ранглера». Руки засунуты в карманы куртки, вид мрачный. На всякий случай Данко осторожно обошел его и открыл дверь машины.

Вереск лежал на пассажирском сидении. Он был в отключке. Лицо разбито.

– Это ты его так? – спросил Данко.

– Пришлось пристрелить, как сказал герой «Золота Маккены», – ухмыльнулся Дегтярев.

Данко дернулся.

– Ладно, ну дал я ему по морде один раз… может быть.

– Помоги вытащить его из машины.

– Вот уж нет. Ты просил его найти, я нашел. Дальше сам. Хорошо, он мне салон не заблевал, а не то…

– Что у вас тут? – Ольга оценила обстановку и приняла командование: тут была ее палуба и она капитан. – Чего стоим? На что любуемся? Седьмой номер свободен, давай Артём, надо отнести его туда.

– А чего я-то? – в голосе Дегтярева вдруг прорвалась нелепая для его брутального стиля интонация подростка, бунтующего против власти родителей.

Ольга посмотрела на него укоризненно и властно.

– Я помогу, – засуетился Данко.

– Не надо.

Артём взял Егора за руку, выдернул из салона, поднырнул под него и поднял на спину. Данко отметил, как ловко он это проделал, и постарался зафиксировать в памяти рисунок движения.

Номерами в «Щучьей Заводи» служили отдельные деревянные домики, стоящие вплотную друг к другу. Данко открыл дверь. Артём втащил Егора внутрь и сбросил на кровать.

– Тяжелый ублюдок, а так вроде не скажешь.

Данко принюхался. Грязная одежда, алкогольный перегар, вонь немытого тела – пошлые подробности падения на самое дно бытия коробили Дикого Лиса, привыкшего уважать Егора за чистоплотность и врожденное изящество.

– Слушай, Артём, он ведь очухается, и черт знает, что тогда от него ждать. Что делать-то?

– Рекомендую бутылку водки и бейсбольную биту. Одно из двух поможет.

Артём приложил два пальца ко лбу, салютуя Данко, и исчез в темноте за порогом домика.

2

«Какого хера я злюсь?.. Меня зацепила девочка… Да. Что-то в ней было. Не похожа на сучек, с которыми все заканчивается случкой. По-любому у меня с ней ничего бы не получилось. На это нет времени».

Дегтярев гнал обратно в город. Свет фар выхватывал из ночного мрака серебристо-серое полотно трассы, на которую его вывело узкое лесное шоссе.

«Несчастный придурок не выкарабкается. Знаю, как это бывает, когда накрывает. Я бы сам не выкарабкался, если бы не Борька. Не мне его судить. Похоже, будет плохая ночь».

Он снял номер в первой же гостинице, которая попалась ему при въезде в город – пристанище для мелких коммерсов, обделывающих свои дела на местном рынке стройматериалов. Ресторан уже был закрыт, но Дегтярев купил водку у охранника. Он грохнулся на койку, не раздеваясь, даже не снял кроссовки. Алкоголь быстро отравил мозг, отключил сторожевую систему, не позволявшую прорываться в сознание картинам, которые могли свести его с ума. Стражи отключились, и демоны, его персональные демоны, вылезли из мрака.

«РАНГЛЕР»

Кто-то вызвал ментов, увидев огонь в районе спорткомплекса. Мельник и его банда отвалили, услышав вой сирены. Наряд вызвал скорую. Олег Дегтярев еще был жив, но у него было обожжено семьдесят процентов тела. Он умер через два часа в больнице. Артёма менты отвезли в участок и попытались допросить. Он молчал, его трясло, пот лил с него ручьями, взгляд не фокусировался. Врач вколол ему максимально допустимую дозу транквилизатора. Но говорить Артём все равно не мог. Голоса вообще не было из-за сорванных связок, да и не соображал он ничего. Его отпустили, пообещав вызвать для более детального допроса, но почему-то так и не вызвали.

Хозяева выгнали Артёма из съемной квартиры, и он черт знает сколько провалялся в тупом оцепенении в машине отца, ставшей его убежищем.

Потом он неизбежно пришел к мысли, что спасение от ужаса и боли в водке. У Артёма был такой вид, что когда он попытался войти в магазин, охранник преградил ему вход. И вот тут-то его и накрыло в первый раз. В припадке бешенства Артём бросился на охранника. От серьезных неприятностей с ментами Артёма спасли патриотически настроенные забулдыги, принявшие его за дембель-нувшегося десантника.

– Ничего, боец, ничего… Главное, люби родину, мать твою. Где родился, там и пригодился, нахуй. – утешали «десантника» забулдыги, вливая в него какую-то дрянь, от которой его потом рвало и голову хотелось разбить о стену.

Его снова накрыло. Теперь это было не бешенство, а паническая атака. Его трясло, он обливался потом, сердце лупило, как мотор, пошедший в разнос. И он помчался. Помчался, сам не зная куда. Топил педаль в пол и мчался, сжигая бензин, гнал, обезумев от ужаса, словно чувствовал за собой створу призрачных адских гончих. Почти не ел, тратя оставшиеся деньги на бензин. Трассы выбирал пустынные, ночевал в машине, просто остановив ее где придется. Чудо, что он не разбился.

Отец запретил мстить. Да плевал он на его запрет. Он много на что плевал и бодался с отцом с того самого дня, когда Дегтярев-старший вдруг объявился и сломал его жизнь. (Хотя у него тогда и рогов-то еще не было, чтобы бодаться. Только чесучие шишки там, где они пробивались.) И вот как все это обернулось. Артём решил вернуться, найти Мельника и прикончить. Не важно, что его самого при этом убьют.

Он бы так и сделал, если бы не встреча, изменившая самоубийственный план.

На дороге Артёму попался эвакуатор, тащивший на свалку разбитый автомобиль. Практически куча металла: ужасное зрелище, но в этой куче еще просматривался облик того, чем она была до роковой катастрофы. На платформе эвакуатора стоял черный «ранглер».

Вид разбитых машин тяжело действует на нервы, Артём резко обогнал эвакуатор, но «ранглер» почему-то не выходил у него из головы. «Он как я. Или я как он», – подумал Артём. Он гнал вперед, но что-то скребло внутри. В конце концов Артём остановился, подождал эвакуатор и поехал следом.

«Его еще можно восстановить», – бредовая идея засела в башке так, словно от его решения зависело что-то жизненно важное. Или даже так, словно груда металла, от которой он почему-то не мог отвязаться, еще жила, обладала собственной волей, и он – парень с сорванной напрочь крышей – был ее последней надеждой.

Следом за эвакуатором Артём доехал до свалки металлолома, при которой работала фирма, занимавшейся разбором на запчасти автомобильных трупов. Артём обменял машину отца на «ранглер». Его бессовестно обсчитали с доплатой, но ему было все равно. Главное, что денег хватало на то, чтобы оплатить хозяину эвакуатора 1 600 километров трассы до Чебаркуля. Там у армейского друга Бориса Гнездилова был дом и автомастерская.

Вечером следующего дня, выйдя из мастерской, Борис спокойно оценил проблему.

– Сгружай, – скомандовал он водителю эвакуатора.

Друзья договорились, что Артём будет работать в мастерской, а в свободное время восстанавливать «ранглер». Борису нужен был напарник. Дела шли хорошо, и с надежным напарником можно было бы расширить бизнес. Но Борис быстро понял, что с Артёмом что-то не так. Угрюмый и напряженный, он избегал общения даже с женой Бориса Катей. За что и получил обратку: Кате он тоже не нравился. Но она терпела, понимая, что армейский друг – это святое.

Катя видела Артёма Дегтярева до того, как он появился, на фотографиях в раме, висевшей у Бориса в мастерской. Муж и его друг служили в вертолетном полку в батальоне технического обеспечения. Механики – в своих черных комбинезонах они стояли рядом с Ми-24. На этих фотографиях Дегтярев оказался куда как симпатичней, чем в жизни.

Насколько все плохо, стало понятно, когда Артёма внезапно, без всякого повода накрыло волной бешенства. Он сбил передвижной верстак и начал крушить все вокруг себя. Борис чудом успел перехватить железяку, летевшую в лобовушку клиентской машины.

– Артём! – заорал он.

Совершенно невменяемый, Артём громил мастерскую, как машина разрушения.

Борис шагнул к нему – мощный в своем черном комбинезоне, расстегнутом на широченной груди, обтянутой грязной майкой. Артём развернулся – легче Бориса килограмм на двадцать, но быстрый и опасный, как безбашенный танк. И тут точно в челюсть прилетел здоровенный кулачище Бориса.

Артем рухнул на пол и замер в позе морской звезды.

– Боря, ты убил его! – совершенно дурным голосом завопила Катя.

Она услышала грохот в мастерской, вошла посмотреть, что происходит, и увидела финал разгрома, когда Борис нокаутировал Артёма.

– Ничего, – сказал Борис, – только вырубил.

Катя подошла к мужу и с ужасом посмотрела на Артёма.

– Боря, это же просто жуть какая-то. Я так и знала, что он псих. Ты пустил в дом психа с его разбитой машиной. Выгони его, наконец, пока он тебе мастерскую не разнес и дом не сжег.

– Нет. Артём – мой армейский кореш. И ему нужна помощь.

– Ты хоть понимаешь, что с ним?

– Сорвало болты.

– Вот, я и говорю, его место в психушке. А у нас семья, дом. Ну какое нам до него дело?

– Катя, ты соображаешь, что сейчас делаешь? Уговариваешь меня сдать в психушку друга.

– Зачем его куда-то сдавать. Просто пусть уходит.

– Я сказал нет. Ему нужна помощь, и Артём знает, что может на меня положиться.

Катя покачала головой.

– Ты уверен, что можешь помочь?

– Да, я знаю, что делать. И Артём знает. Потому и машину разбитую притащил. Восстановит машину, восстановит себя.

– Не знала, что у меня муж – идеалист.

Исцеление заняло не один месяц. Срывы у Артёма еще случались, но становились все реже. Борис подумал было, не взять ли друга с собой в тренажерку. Но, к счастью, понял, что это плохая идея – тащить в зал, полный стероидных суперменов, парня, у которого сорвало болты с крышки его персонального ада.

Каждый вечер после окончания рабочего дня Артём брался за «ранглер». Машина серьезно пострадала, и для ее восстановления требовалось много дорогостоящих запчастей. На них уходила значительная часть того, что Артём зарабатывал в мастерской. Но «ранглер» стал для него целью, своего рода путеводной звездой, которую он постоянно видел перед собой и знал, что делать, куда двигаться.

Ментальная связь с машиной становилась все более ощутимой. Работая, Дегтярев вел с «ранглером» мысленный разговор. Никакой шизы. Это был вполне деловой разговор механика с машиной. И эти трезвые, внятные, реальные мысли блокировали хотя бы на время разрушительный хаос, царивший у него в голове. Хаос, состоящий из попыток доораться до отца и получить хоть какой-то отклик оттуда, где он находился. Из боли, от которой не спасал алкоголь. Из ненависти к себе.

«Ранглер» защищал его.

Однажды случилось нечто, чему не было рационального объяснения и не стоило искать. Артём только что установил лобовое стекло. Ночью в одиночестве и тишине он возился в салоне с электрикой. Возможно, он заснул и сам этого не заметил. Он видел лобовое окно перед собой и приборную панель, но за стеклом почему-то была лесная дорога и ночь. Свет фар выхватывал асфальтовую ленту, летящую под капот, кусты и деревья по обочинам. У Артёма не было ощущения, что это он гонит по лесному шоссе с какой-то немыслимой скоростью. Скорей, это было похоже на то, что он смотрит кино. У него возникло ощущение, что в машине, той машине, сидят двое – мужчина и женщина. Артём их не видел, но он услышал голоса.

«Скорей… Уже просто невтерпеж… Хочешь, трахну тебя прямо сейчас на капоте?… Нет. Это уже было. Хочу перед камином на медвежьей шкуре».

Дорога впереди круто заворачивала вправо. Поворот под 90 градусов терялся в темноте. Фары выхватывали продолжение дороги вперед по прямой. Это была просека, перегороженная бетонными блоками. Машина на бешеной скорости врезалась в блоки. Картинка за стеклом рассыпалась и погасла.

Дегтярев пришел в себя. Он не понимал, что это было: сон или он действительно увидел ту аварию?

Его отношение к «ранглеру» и так было особенным, теперь он поверил, что между ним и машиной существует некая сверхъестественная связь. Само собой, он никому об этом не стал рассказывать.

Пришел день, когда под лучами прожектора, который Артём зажег дополнительно к обычному свету, «ранглер» засверкал свежей черной краской.

– Нарекаю тебя Крокодил, – сказал Дегтярев, салютуя бутылкой пива.

– Как наш Ми-24? – одобрительно усмехнулся Борис.

– А то как же.

Всю ночь Дегтярев пил и смотрел кошмарный триллер, который с упорством маньяка киномеханика крутила его память.

«Уж точно не мне осуждать этого парня. Он недосмотрел за своей девушкой, а я подставил отца», – Артём научился смотреть в глаза своим демонам.

Нормальная хозяйка, не колеблясь, выкинула бы за дверь такой поломанный и опасный хлам, как Егор Вереск. Хороший был парень, но теперь надо бы поскорей от него избавиться, и пусть сходит с ума, спивается, убивает себя где-нибудь подальше от процветающего заведения. Но Ольга была другой породы. Люди, которые приживались в «Щучьей Заводи», становились частью команды. Ольга не бросала членов своей команды, если они попали в переделку в порту и получили удар ножом или их смывало за борт волной. Их притаскивали на борт или бросали спасательный круг.

Ольга нашла в хозяйстве чистые рабочие штаны и рубашку и поручила Данко с Ритой заставить Егора помыться и переодеться. А главное – проследить, чтобы дурень не свалил втихаря и не продолжил свой путь на дно, как субмарина с пробоиной в борту и заклиненными рулями. Приставания Данко и Риты не вызвали у Егора ничего, кроме тупой злости и раздражения. Но ему было так плохо, что он просто не способен был сопротивляться.

– Спасибо, но не стоит со мной возиться, – сказал он Ольге. – Меня утопить надо в сортире. И чем скорее, тем лучше.

Ольга поставила перед ним стакан с мутноватой на вид жидкостью.

– Пей.

– Что это?

– Не спрашивай. Просто пей.

Егор взял стакан. Рука у него дрожала. Люська, протиравшая стойку с видом полновластной хозяйки, исподтишка наблюдала за ним. Красивые глаза светились, как у затаившейся в засаде кошки.

– Вот что, мальчик, – сказала Ольга, усаживаясь напротив Егора, – ты у меня работаешь, если не забыл. За стойку я тебя такого не пущу, с музыкой тоже лучше повременить. Но в мотеле и всякой другой работы полно.

Егор отрицательно мотнул головой.

– Я пойду, – тупо сказал Егор и сделал движение, чтобы встать, но звук открывшейся двери почему-то насторожил его. Егор обернулся и увидел Дегтярева.

Все уставились на Дегтярева. Никто не ожидал его появления. Он осмотрелся, нашел взглядом Егора и направился к нему.

– Мне надо с ним поговорить, – сказал Дегтярев, остановившись у стола, за которым сидел Егор.

Ольга оценивающе посмотрела на Дегтярева, решая, уступать ему или нет. На этой палубе капитаном была она.

– Ничего такого, – ответил на ее взгляд Артём. – Мы просто поговорим.

– Хорошо, – Ольга поднялась со стула со своей особой мягкой, тяжеловесной пластикой. – Все за работу. Через час открываемся.

Артём сел на место Ольги. Егор потер подбородок, на котором расплывался синяк.

– Нахера ты мне в челюсть дал? Я был в хлам, но я помню.

– А нахера ты меня глюком обозвал?

Артём изучающе смотрел в лицо Егору. Ни ядовитых искр, ни презрения в его глазах не было, но и симпатии тоже не было. Холодный, изучающий взгляд человека, что-то для себя решающего и действия которого зависят от того, что он сейчас увидит.

– Ну и?.. Чего опять прикопался? – взгляд Дегтярева сбивал Егора с толку. Он не понимал, что Дегтяреву от него надо, зачем он явился.

– Девочка крепко сидела на дури? – спросил Артём.

Вереск дернулся от боли. Вот оно как – решил получить свое. Вчера бить его – пьяного, ничего не соображающего, жалкого – было не по кайфу?

– Да пошел ты, гребаный ублюдок!

Артем усмехнулся.

– Так я и думал.

Дегтярев встал. Делать ему тут было нечего. Парочка ширялась в свое удовольствие, и все варианты, как это должно было закончиться, известны. Не имело смысла в это ввязываться.

– Не ширялась она! – в отчаянии крикнул Егор в спину Дегтяреву. – Один раз попробовала и… и все.

Артем вернулся.

– Точно?

– Точно.

Не спрашивая разрешения, Артём подошел к холодильнику и достал бутылку воды. Вернувшись за стол, он выпил ее сразу почти всю.

– У меня тоже была плохая ночь, – щурясь, сказал он. – Поговорим.

Ольга ничего не имела против того, чтобы мальчики выяснили отношения. Но один раз они уже дрались, и она не собиралась выпускать ситуацию из-под контроля. Хозяйка «Щучьей Заводи» устроилась за одним из дальних столов, разложив тут калькулятор, рулончики чеков и блокнот, в котором вела подсчеты. Занимаясь своей бухгалтерией, она боковым зрением отслеживала Егора и Артёма.