Твой дым

– Милая, что ты… я же попросила тебя оставаться с этим хорошим дядей.

– Простите, ― извинился Эндрю, ― она плакала и просила отвести её к вам.

– Ничего, ― кивнула и поманила малышку к себе, ― иди ко мне.

Адель села рядом, положив голову мне на грудь, и я обняла её так крепко, как только могла. Главное, больше не плакать. Чтобы не показать свою слабость.

– Биби, мне страшно. Я не хочу, чтобы с Тигрулей что―то случилось.

– Ну что ты, родная, ― поцеловала девочку в волосы, зарываясь в них лицом и прикрывая глаза, ― с ним ничего не случится. Он же Тигруля. И всегда выбирается из любых передряг, верно?

– Потому что рядом с ним всегда его друзья.

– Мы тоже будем рядом, ― прошептала я. ― И никуда не уйдем. Согласна?

Ощутила, как Адель закивала, и лишь после этого позволила нескольким слезинкам скатиться по щеке.

Если бы во мне и правда было столько силы, сколько видел во мне Дарен.

Если бы я только нашла в себе мужество заставить его спрыгнуть вместе со мной.

Тогда с ним всё было бы хорошо. Всё было бы…

– Давай на носилки!

Я неторопливо поднялась с пола, всё ещё держась руками за стену.

– Он без сознания! Начинается брадикардия!

Из глаз снова потекли слезы. Я сильнее вцепилась в бетон.

– Дефибриллятор! 4000 вольт! Разряд!

– Ничего.

– Увеличивай до 5000 вольт! Разряд!

Адель вцепилась мне в ноги и отвернулась.

– Пульса все ещё нет.

– Вижу! 7000 вольт! ― медики помедлили. ― Давай же! Иначе потеряем его!

– 7000 вольт.

Тишина. Звук прибора. Разряд.

Не помня себя от страха, слегка отстранила от себя Адель и сделала несколько неуверенных шагов вперед. Голосов я больше не слышала. Видела шевеление губ, замечала движение рук, суету… но была не в силах разобрать ни слова.

Не спеша приподняв ленту, прошла под ней и словно завороженная направилась к носилкам. Сердце подпрыгивало и останавливалось. И так по кругу. Раз за разом.

Замерла в нескольких дюймах, понимая, что не в силах подойти ближе. Горло сдавил ужас, а от вида безвольного тела бросило в дрожь. Ноги подкосились, и на этот раз я зажала рот ладонью, позволяя слезам ручьями политься по щекам.

Врач что―то сказал второму, а затем поднялся и отошел. Глаза нашли то, что искали, из горла вырвался то ли всхлип, то ли нервный смешок ― я не разобралась до конца.

– Эбби…

Его голос я бы узнала из миллиона похожих. Узнала бы, несмотря ни на что и вопреки всему. Развернувшись, громко выдохнула и бросилась к Дарену, едва не свалив его с ног. Он обнял меня тут же. Как можно крепче прижимая к себе.

Это было, наверное, самое прекрасное чувство на земле ― ощущать человека, без которого каждый вздох кажется пустым и ненужным.

Без которого сама жизнь, как оказалось, совершенно не имеет смысла.

– Я думала, что потеряла тебя, ― прошептала, вжимаясь в его тело, и вдыхая его запах. ― Пыталась закрыть глаза и проснуться, надеясь, что всё это лишь дурной сон…

– Тише… ― от его успокаивающего голоса захотелось плакать лишь сильнее, ― я здесь. Я рядом.

Он гладил меня по волосам, и я ощущала, как по телу разливается тепло. То самое, которое я чувствовала лишь, когда он был рядом. Лишь когда вот так прижимал к себе.

– Ты вернулся… ― едва различимый голос, который, однако, я узнала моментально, заставил отстраниться. Адель, личико которой всё ещё не обсохло от недавних слез, тут же бросилась к Дарену и неожиданно обняла его за ноги. Никто из нас не мог вымолвить ни слова. ― Мы были с тобой, ― прошептала она, ― поэтому ты вернулся к нам. Ты ведь всегда будешь рядом, правда? И больше никуда не уйдешь?

Она подняла свою головку вверх, мгновенно встречаясь с его взглядом. Я наблюдала за происходящим, боясь спугнуть это мгновение. Да. Мне до боли хотелось услышать «да». Хотелось знать, что Дарен чувствует то же, что чувствую я. Но стук в голове отрезвлял ― наша жизнь не всегда складывается именно так, как мы того хотим.

– Не уйду, ― прошептал он, опускаясь перед малышкой на корточки. ― Я никогда не оставлю тебя. Даю слово.

– Я верю тебе, Тигруля, ― нежно произнесла Адель и, осторожно наклонившись, обняла его за шею. Дарен слегка помедлил, но всё же дотронулся до её крохотной спинки, а затем и вовсе крепко прижал к себе.

Ощутила, как по её щеке снова скатилась слеза ― я не понимала, куда делся тот жестокий и высокомерный Зверь, который жил внутри этого мужчины, но, если честно, понимать и не хотела. Я всегда верила в иную его сторону, а теперь и видела её.

Так, может, люди на самом деле способны меняться? Даже те, которые, казалось бы, утратили на это всякую надежду? Может, рядом с ними просто должен быть кто―то, кто смог бы смягчить их очерствелое сердце… кто―то, кто мог бы научить их любить…

– Оповести его семью.

Я узнала тембр и, повернув голову, увидела, как мужчину, которого вначале ошибочно приняла за Дарена, начинают увозить к выходу.

– Как он оказался под завалом? На колесе ведь больше никого не было…

– Никого и не было, ― ответил Дарен, ― он был внизу. И закрыл меня собой.

Санитары покидали здание и грузили мужчину в машину скорой помощи. На какую―то долю секунды мне показалось, что я заметила в глазах Дарена вину за то, что тот, кто спас его, теперь сам находится на грани. И отлично понимала это чувство.

– Мы стабилизировали его. Есть небольшие осложнения, но жизни больше ничего не угрожает. Вас бы тоже осмотреть.

Глаза санитара переместились на Дарена.

– Я в норме, ― отказался он, осторожно меняя положение.

– Судя по скованности, у вас перелом третьего ребра, вывих правого плеча и ушиб левого колена. Возможно, травма головы. Не думаю, что это ваша норма.

– Значит, думать ― не ваша сильная сторона, ― заметил Дарен, и я даже ахнуть не успела от такого «комплекта» травм. Ахнула уже совершенно по другой причине. ― Я сам могу о себе позаботиться.

– Вы не правы. На вашем месте я бы….

– Вы не на моем месте, ― оборвал его Дарен. ― И не вам решать, прав я или нет.

В его глазах начали появляться привычные жесткость и властность. Надменность и безжалостность. Суммируя всё, чему стала свидетелем, я понимала, что Дарен здорово перегнул палку, но несмотря на то, что его слова задели доктора, он не подал вида.

– Как скажете, ― затем перевел глаза на меня. ― Я рад, что с вами всё в порядке. Но если почувствуете головокружение или головные боли, пожалуйста, обратитесь к врачу.

После непроизвольного кивка, я ещё несколько секунд молча смотрела ему вслед, а затем не сдержавшись, развернулась к Дарену.

– Да что с тобой не так? Зачем нужно было так с ним говорить?

– Мне не нужна помощь, ― только и ответил он.

Как ни в чем не бывало. Господи!

– Определенно нужна! И, кажется, не только медицинская!

– Прости? ― не понял он, поднимая на меня глаза.

– Ты только что чудом избежал смерти, ― еле сдерживая себя, я стала подходить ближе. ― У тебя перелом ребра, повреждения плеча и колена. А ещё, возможно, травма головы! И ты считаешь, что тебе не нужен врач?!

– Да, я так считаю, ― отрезал Дарен. ― И не собираюсь это обсуждать.

– Почему? Потому что святой Дарен Бейкер никогда не ошибается? ― после этих слов он резко повернулся. Наши взгляды встретились. ― Нет, Дарен, я открою тебе правду: ты ошибаешься. И даже чаще, чем все остальные.

На его лице напряглась, кажется, каждая мышца.

– Я вовсе не святой, ― сквозь зубы ответил он.

– Да! Верно! Не святой! ― повысила голос. ― Ты обыкновенный. Но очень часто мнишь себя Богом.

– Я живу, как умею, ― бросил он, ― и не тебе учить меня жить по―другому. Ты не имеешь на это права. И, будучи зависимой от меня, тебе лучше помолчать.

Застыла, не ожидая, что снова услышу подобное. Не допуская даже мысли, что это возможно. Не после всего того, что между нами было.

– Да, ― легко улыбнулась сквозь выступившие слезы, ― ты прав. Что это со мной, ― коснулась ладонью лба, а затем покачала головой. ― У меня ведь есть перед тобой лишь обязательства, так? За то, что дал нам крышу над головой, спас маленькую девочку от участи жить в детском доме и навсегда разлучиться со своей семьей. За то, что просто изменил нашу жизнь… ― на этих словах запнулась.

Мне не хотелось видеть его, но отвернуться оказалось выше моих сил.

– Ты даже не представляешь, что я чувствовала, когда думала, что это ты лежишь на тех носилках. Я умирала каждое мгновение, когда слышала непрекращающийся писк монитора, а они всё повторяли: разряд, разряд, разряд… ― завертела головой, слезы хлынули сильнее. ― Ты не хочешь осознать, что можешь быть кому―то дорог, и даже не понимаешь, что своим стремлением казаться сильнее делаешь людям вокруг больно…

В его взгляде что―то переменилось, но ни одна мышца на лице не дрогнула. Не смягчилась. Передо мной стоял всё тот же несокрушимый и волевой человек, которого я впервые увидела в тот день. И совсем не тот, каким я увидела его вчера.

– Я строил свою жизнь именно так на протяжении многих лет, потому что у меня была на то причина, ― вдруг спокойно произнес он, ― но менять её у меня причины нет.

Я всё ещё надеялась, что ослышалась. Мне хотелось закричать: «А как же мы?! Разве мы не причина? Разве этого мало?», но вместо этого подавила в себе нарастающее чувство и прошептала:

– Может, тогда было бы намного проще, если бы ты никогда нас не встречал? Если бы не встречал меня?

Секунда. Вздох. Две. Вздох. Три…

– Да, ― его ответ лезвием резанул по коже, ― так было бы намного проще.

Почувствовала, как крохотные пальчики внезапно сжали руку и лишь после этого задышала. Если бы не этот жест, то не выдержав, я бы, наверное, просто упала без сил. Но вместо этого опустила взгляд и, смахнув слезу, улыбнулась.

Как делала всегда, когда было тяжело.

– Мы больше не нравимся Тигруле? ― в маленьких глазках мгновенно застыли слезы. Слова Адель ударили больнее и полоснули сильнее.

– Нет, милая… ― попыталась опуститься перед ней на корточки, но девочка внезапно отпрянула.

– Он сказал, что мы ему не нужны, ― не дождавшись ответа, она перевела глаза на Дарена, ― ты сказал, что не оставишь нас. Что не уйдешь. Ты дал слово!

– Адель, послушай, я не…

– Я не хочу тебя слушать! Ты солгал мне! ― она завертела головой, слезы покатились по лицу. ― Я больше никогда не поверю тебе! Никогда!

С этими словами она вдруг побежала.

– Адель!… Адель, стой! ― рванула за ней, чувствуя, что Дарен помчался следом.

Сейчас мне не хотелось разбираться. Не хотелось искать правых или виноватых. Хотелось лишь одного: вернуть свою девочку целой и невредимой.

Когда мы выбежали на улицу, остановилась, поняв, что не вижу её.

Не вижу свою малышку.

– Дарен….

– Вон она, ― он указал на дорогу, и тут же побежал туда.

Осознав, что Адель в любой момент может угодить под колеса, сорвалась с места и понеслась быстрее, чем когда бы то ни было. Это был тот же адреналин, который я чувствовала, когда полчаса назад бежала к мужчине, за чью жизнь боялась больше, чем за собственную. И вот теперь бежала снова. И в этот раз страх практически задушил.

Закашлялась, ощущая, как в глазах темнеет, но не остановилась.

Не могла. Не имела права.

Машина вырулила из―за поворота, и я ощутила сдавивший легкие ужас.

Закричала ― громко, что было мочи.

И не знала, что стало бы с моим сердцем дальше, если бы не увидела, как Дарен подхватил Адель на руки в нескольких дюймах от смертоносных колес. И если бы не заметила, как живую, но напуганную, прижал к себе.

Выдохнув от облегчения, почувствовала потекшие по щекам слезы, а затем, словно дав себе слабину, потеряла сознание.

Сидел у больничной койки, сцепив пальцы в замок и, не находя себя от беспокойства, смотрел на спящую Эбби. Когда увидел, как она падает на асфальт, ощутил, как сердце остановилось.

Мне показалось, что оно просто не пожелало биться без неё. Словно мы были связаны невидимой нитью, и каждый её вдох был продолжением моего выдоха.

Когда она не дышала, я даже не хотел пытаться.

Да и разве сумел бы?

Её веки дрогнули, и я тут же выпрямился, опустившись перед кроватью на колени. Коснулся рукой её слегка влажных волос. Сейчас я жалел о каждом брошенном слове, о каждой крупице боли, которую ей причинил. Мне хотелось отмотать назад время, сделать всё по―другому, сказать всё иначе… но я понимал, что, даже, если бы смог вернуться, поступил бы точно так же.

Потому что Зверь привык защищаться от мира только так ― вгрызаясь в горло тому, кто переступал черту. Причиняя ему сильную боль. Разбивая сердце и убивая надежду.

Только так. И никак иначе.

Эбби зашевелилась, а затем поморщилась, почувствовав, как луч солнца упал ей на лицо. Я пододвинулся, закрывая её собой, и замер, когда она начала открывать глаза.

– Адель…

– Она в порядке, ― прошептал, ― цела и невредима.

Сердце застучало сильнее, когда я поймал живой блеск её глаз. Глаз, которые смотрели прямо на меня. Мягко. Будто с облегчением.

– Ты здесь? ― тихо спросила она, заставляя меня не спеша кивнуть.

– Я здесь, ― пальцы вновь невольно коснулись светлых волос. Заметив в её взгляде вопрос, решил сам его озвучить, ― снова спросишь, почему не ушел?

– Только если ты ответишь, что не смог, ― так же тихо сказала она, и в её взгляде мелькнуло столько боли, сколько даже сам Ад никогда не смог бы причинить.

На это был способен лишь человек.

Осторожно взял её руку и легонько сжал в своей, почувствовав, как при этом задрожали её пальцы. Как задрожала она сама.

– Не смог. Но если после всего того, что я наговорил тебе в магазине, ты захочешь, чтобы я ушел, я пойму… если ты только дашь мне понять, что не хочешь меня видеть…

Она вкинула руку и приложила ладонь к моим губам. Её голова медленно задвигалась ― этим жестом она словно говорила «молчи», и я так и сделал.

– Я никогда этого не захочу, чтобы ни случилось.

– …мы самые ближайшие родственники, поверьте, ближе нас нет никого! ― мы оба повернулись на голос, а затем дверь распахнулась, и на пороге показались два до боли знакомых лица. ― О, Эбби! Ты в порядке? Мы так волновались за тебя, что места не нахо… Пол, давай сюда цветы и фрукты!

Помог ей приподняться, заметив, как она поморщилась от внезапной головной боли.

– Как вы здесь оказались? Что… ― её глаза расширились, когда она увидела Пола, вносившего в её палату две огромные корзинки. В одной были цветы, в другой ― фрукты.

Следом за ним зашла ещё целая «армия» санитаров с такими же огромными плетенками в руках. Палата наполнилась цветочно―цитрусовым ароматом, и места в ней, кажется, не осталось даже для вдоха.

– Мы знаем, что ты здесь совсем ненадолго, но нам очень хотелось создать тебе атмосферу уюта и хоть немного поднять настроение, ― Элейн улыбнулась, но затем слегка поникла, ― перестарались, да? Тебе не нравится?

– Что? ― Эбби сморгнула. ― О, нет. Это… прекрасно. Спасибо.

Элейн поцеловала её в лоб и сжала руку.

– Видишь, что ты наделала? ― усмехнулся Пол, указывая на Элейн. ― Цветочный магазин окупился на год вперед. ― а затем подошел и тоже поцеловал её в волосы. ― Но я рад, что ты в порядке. Мы, правда, беспокоились.

– Не стоило так тратиться…

– О, нет, стоило. Более того, если ты посмеешь учудить подобное снова, то просто цветами не отделаешься.

На её губах снова появилась улыбка.

– Не нужно было Дарену звонить вам.

– Это был не он, ― на удивление Эбби, произнес Пол, ― а Адель.

– Я оставила ей свой номер на случай, если она захочет поболтать, ну, там о модных платьях или сумках… ― объяснила Элейн, а затем на мгновение взглянула на Пола. ― Она рассказала нам, что случилось. И, помимо тревоги за тебя, я очень зла на своего брата.

Я поднял на сестру глаза.

– А что я сделал?

– Что сделал? ― Элейн сложила руки на груди. ― Ты всерьез спрашиваешь это?

Хотел было объяснить, почему не рассказал о том, что сегодня произошло сразу, но не смог. Ведь на самом деле не собирался говорить. Так было бы спокойнее. И ей. И всем.

– Послушай…

– Мы обсудим это дома. И на этот раз тебе по―крупному влетит!

– Эл, он… пытался спасти меня, ― неожиданно произнесла Эбби. ― И если кого и винить в том, что с ним могло бы случиться, то только меня.

– Я знаю, милая, но в этом нет твоей вины, ― Элейн нежно коснулась её щеки, ― я злюсь не потому, что мой брат рискнул своей жизнью, а потому, что он скрыл от меня одну очень важную новость.

– Новость? ― в один голос спросили мы.

– Да, ― Элейн невольно улыбнулась, а затем завизжала от радости, ― о том, что вы обручены и скоро поженитесь! Я так счастлива, словно это моя помолвка!

Напрягся, медленно переводя на Эбби глаза и, замечая, что она тоже замерла. По её глазам видел, что она всецело разделяла те два слова, которые сейчас вертелись у меня в голове. Те два слова, которые очень точно описывали их теперешнее положение.

Два простых слова.

Вот Черт!

24. Эбигейл и Дарен

Боже. Боже. Боже―е―е.

Словами просто не описать, что я почувствовала, когда поняла, что всё это мне не послышалось. «…Вы обручены и скоро поженитесь!». Я должна была сходить с ума от счастья. В нормальной ситуации. При нормальных обстоятельствах. Но вместо этого ощущала страх. И огромный, всеобъемлющий, просто гигантский стыд.

Пол молчал ― возможно, потому, что так до конца и не понимал, как такое было возможно. Здравомыслящий человек! А вот Элейн, пока мы ехали, не смолкая тараторила о том, какую красивую свадьбу поможет нам организовать.

Ну что я могла ей ответить?

Я ненавидела лгать. Люто ненавидела.

Но впервые за долгое время просто не представляла, как именно сказать правду.

Как подобрать слова и объяснить всё так, чтобы не разбить Элейн сердце. Ведь узнай она о том, что всё это просто представление… что бы она ощутила?

– …ак вот когда Одетт сказала мне о том, что вы обручились…

– Что? ― вырвалось у меня. ― Так это она сказала тебе?

– Ох, я же совершенно забыла рассказать, ― Элейн виновато улыбнулась, ― она проговорилась совершенно случайно. И очень долго извинялась, предполагая, что испортила весь сюрприз. Думала, может, вы хотите объявить всем на официальном приеме. Но я сказала ей, что проблем нет. Мы ведь семья, и не должны скрывать такое друг от друга.

– Да, ― тихо ответила, слыша, как Дарен напряженно втянул в себя воздух.

Мы оба прекрасно знали и понимали, что Одетт Харрис не пробалтывается случайно и что, если она и сказала Элейн об предстоящей свадьбе, то сделала это лишь с одной целью ― причинить вред. Я лишь надеялась, что больше у этой женщины не было никакого плана.

– Кстати, Одетт так светилась, когда рассказывала о бриллианте! Покажи его скорее, иначе я умру от нетерпения, ― Элейн схватила меня за руку, а затем удивленно и осторожно подняла свои глаза. ― Ты не носишь кольца?

– Я… оставила его дома, ― выпалила первое, что пришло в голову.

И, кстати, даже не солгала.

– Дома? ― ахнула Элейн, и её глаза тут же расширились. ― Милая, нельзя снимать помолвочное кольцо ни под каким предлогом, и уж тем более оставлять его где бы то ни было. Это плохая примета. Свадьба может не состояться.

– Впредь я буду более осмотрительна. Обещаю.

Когда Элейн удовлетворенно кивнула, я отвернулась к окну.

Всё это было слишком тяжело, и я понимала, что играть долго не получится.

Я просто не смогу лгать тем, кто мне дорог.

– Не забывай принимать таблетки, которые прописал врач.

Моргнула, беспомощно открывая рот:

– Всего лишь переутомление…

– Стресс, ― перебила она меня, ― и, судя по тому, как здорово ты шлепнулась на асфальт, не слабый. Тебе нужен отдых. Обещай, что позаботишься о себе. Иначе я к тебе перееду.

– Обещаю, ― рассмеялась я, а затем кивнула, ― в любом случае, твой брат не даст мне поступить иначе.

– Знаю. И не беспокоюсь лишь потому, что даже, когда вы перестанете лгать всем вокруг, он всё равно будет о тебе волноваться.

– Лгать? ― шепотом спросила, надеясь, что расценила слова Элейн неверно, но глаза, которые она медленно подняла, убили последнюю крупицу. ― Как ты поняла?

– Он мой брат, ― сказав очевидное, она улыбнулась краешком губ, ― эта ложь слишком прекрасна, чтобы быть правдой. Сейчас. Когда все эти демоны ещё рвут его изнутри. Мне не известна причина вашей лжи, и я не стану в ней копаться. Я просто хочу, чтобы мой брат, наконец, позволил себе поверить…

– Поверить?

– Он чувствует это здесь, ― прошептала Элейн, касаясь своей груди, ― и то, что он чувствует, пугает его. Дарен скорее умрет, чем поверит в то, что способен что―то к кому―то испытывать. И что кто―то способен испытывать что―то к нему.

– Но почему?

– Наша мама умерла рано, и это стало для маленького мальчика не только сильным ударом, но и тяжелейшим испытанием, ― объяснила она, а затем выдохнула. ― Дарен не умеет выражать своих чувств. И часто делает что―то, от чего мучается сам. Но… так он был воспитан. Так учил его отец. Ни на кого не надеяться и быть сильнее остального мира.

Не дыша наблюдала за болью в зеленых глазах.

Элейн сильнее сжала мои пальцы в своих, а затем сказала:

– Я вижу, как день ото дня ты собираешь его душу по кусочкам. Что бы он не говорил, чтобы не делал… ты ― его якорь. Его надежда на спасение.

– Эй, ― внезапный стук в стекло заставил вздрогнуть. Элейн на мгновение отвернулась, чтобы смахнуть слезы прежде, чем Пол их заметит. ― Отпусти уже Эбигейл отдохнуть. Потом наболтаетесь.

Элейн закатила глаза и позволила Полу помочь ей выбраться.

– Поправляйся, хорошо? ― он обнял меня и лишь, когда ощутил ответный кивок, разжал руки и направился к своему Форду. ― Не спрашиваю, едешь ты или нет, по глазам вижу, что нет, ― насмешливо крикнул он, а затем приобнял Дарена на прощание.

– Почему ты так и не показался врачу? ― спросила, когда он забрался в машину.

Наверное, вопрос прозвучал неожиданно, но только сам Господь знал, как долго я ждала момента, когда, наконец, смогу его задать.

– Я ведь сказал, что не стану.

– Однако меня почему―то обработали с ног до головы, ― повернула запястья, показывая свои перевязки, ― хотя это не я находилась под завалом.

– Ты снова заводишь эту тему?

– Да, ― вызывающе ответила, складывая руки на груди. ― Потому что не собираюсь делать вид, что всё в порядке.

Его скулы напряглись. Глаза налились яростью. Казалось, сейчас он вновь взорвется, выпустит наружу Зверя, но, вместо этого, лишь развернулся и зашагал ко входу в… ― если не придираться к словам ― … мой дом.

– Не нужно идти со мной. Я в состоянии сама дойти до квартиры.

– Ты в состоянии лишь бес конца падать: то в обмороки, то на ровном месте, ― сквозь зубы процедил он, практически отшвыривая дверь в стену.

От внезапного удара консьерж подскочил со стула, но ничего не сказал. Видимо, подобное поведение «жильца» было для него не в новинку.

– Ты… ― я чуть не задохнулась от негодования. Хотелось бросить что―то такое же несправедливое в ответ, но я сдержалась. ― Я просто не нуждаюсь в сопровождении.

– Это не тебе решать. Заходи, ― велел он, когда створки лифта открылись.

– И не подумаю, ― сложила руки на груди и бросила на него свой гордый взгляд.

Пусть знает, что не подчинил меня себе.

– Тебе лучше зайти по собственной воле, ― сдерживаясь, но явно из последних сил, предупредил Дарен.

– Или что? ― тихо спросила я. ― Затащишь меня силой?

Мышцы на его лице мгновенно напряглись. Он злился. Очень сильно злился.

– Заходи в этот чертов лифт…

– Нет! Я с места не сдвинусь, пока ты не согл… ― взвизгнула, когда Дарен подхватил меня на руки и, перекинув через плечо, зашел в кабину.

Он сделал это так легко, словно я была пушинкой и… Господи, от его силы и властности у меня мурашки понеслись по коже. Сейчас я в самом деле готова была ему повиноваться, и… нет―нет―нет. Черт!

– Отпусти! У тебя нет никакого права хватать меня! ― пыталась говорить уверенно и сердито, но мой вопль скорее напоминал томный вздох.

Божееее. Этот мужчина истинный Дьявол!

Когда собиралась снова закричать, он неожиданно поставил меня на ноги, а затем всё с той же злостью долбанул по кнопке лифта.

– Что? Доволен собой?! ― сдувая растрепавшиеся локоны с лица, спросила я.

– Я предупреждал, ― просто, но как―то тихо ответил он.

– Это тебя не оправдывает! Так, как ты поступил, делает только варвар со своей добычей или хозяин со своей рабой! А я для тебя, уж прости, ни та, ни другая!