Твой дым

Услышал тихие всхлипы, а затем ощутил, как рука скользнула по пиджаку вниз. Повернулся, поймав и прижав обессиленную девушку к себе. Она заплакала сильнее, а затем осторожно обняла меня за шею.

– Забери эту тварь, иначе ему не жить, ― прохрипел, и Клайд судорожно закивал, меля что―то о том, как сильно он мне благодарен.

Дьявол! Да если бы она не попросила, я бы сломал ублюдку шею! И ничуть бы об этом не пожалел. Стараясь не замечать того, что происходит за спиной, крепче сжал подрагивающее тело ― если я повернусь, мой Зверь закончит то, что начал и его уже ничто не сможет остановить.

– Меня так клонит в сон… ― её шепот прорезался сквозь сознание.

Я слегка отстранился, а затем разжал пальцы.

– Накинь это, ― набросил пиджак ей на плечи, и лишь после того, как она кивнула, решился взять её на руки, позволяя уткнуться лицом в рубашку.

Когда мы подходили к дому, она разжала пальцы, позволив руке безвольно сползти вниз. Она уже не плакала: её глаза были закрыты, а дыхание почти полностью выровнялось.

Входя в здание, старался не думать о том, что, несмотря на нашу постоянную веру в лучшее, опасения о худшем всегда крадутся где―то рядом. И поджидают своего часа.

Служащий в холе, который уже довольно давно знал своего жильца, снял очки, приготовившись получить указания. И он их получил.

– Позвони в «97А». Пусть откроют. И позови доктора Эмерсона. Он нужен мне.

– Да, мистер Бейкер, ― не задавая вопросов, мужчина потянулся к телефону.

Выходя на нужном этаже, встретился взглядом с её синими, взволнованными глазами. Когда Эбби увидела, кого я нес на руках, еле сдержалась, чтобы не закричать.

– Боже… нет―нет―нет, скажи, что это не то, о чем я думаю… ― её голос сорвался, и она ухватилась за край стены.

– Эллисон, ― посмотрел на не менее испуганную сестру, ― уведи Адель в комнату.

– Что с ней? ― спросил доктор, заходя за мной в квартиру и сжимая в руках черный чемодан.

– Наркотики и попытка изнасилования, ― постарался сказать как можно тише, но Эбби всё равно услышала.

– Уведи её, ― попросил Эмерсон, мгновенно принимаясь за осмотр.

Повернулся к потерявшей себя от ужаса Эбби, которая отчаянно вертела головой.

– Нет… нет, я никуда не пойду…

– Дай ему несколько минут, ― осторожно коснулся её подрагивающих плеч, ― я обещаю, что Мэнди будет в полном порядке.

Она подняла на меня глаза ― стеклянные, потерянные, полные безысходности и злости. Злости на себя за то, что не смогла защитить дорогого человека.

Мне было слишком хорошо знакомо это чувство.

Эбби позволила мне вывести себя из комнаты. Её руки дрожали, а по щекам ручьями текли слезы. Когда я принес ей воды, она уже не плакала ― просто отстраненно смотрела в одну точку в стене, пытаясь понять, что и когда сделала не так. Они молчали ещё несколько минут, а затем я услышал:

– Ты был там… видел, как… ― она запнулась, резко выдыхая. ― Расскажи мне.

– Не думаю, что тебе стоит знать подробности, ― тихо отозвался, и Эбби зажмурилась, пытаясь удержать в себе боль, которая безжалостно рвала её на части.

Я всё ещё как наяву ощущал запах крови того ублюдка, всё ещё помнил его омерзительную ухмылку и чувствовал, как пальцы снова безвольно сжимаются в кулаки.

– Твои руки… ― её содрогнувшийся шепот заставил перевести взгляд.

Засунул их в карманы, а затем отстранился.

– Всего лишь царапины.

Ощущение, что она внимательно смотрит на меня, пробирало каждую клеточку тела, и, наверное, я бы даже снова услышал её голос, если бы не открылась дверь.

Эбби тут же поднялась.

– С вашей сестрой всё хорошо, Эбигейл. Не переживайте. Я сделал ей укол и дал таблетки. Передозировки нет. Она очнулась и чувствует себя гораздо лучше.

– Я могу…

– Вы обязаны, ― настоял он, и Эбби, прошептав, как сильно ему благодарна, влетела в комнату. ― Её жизни ничто не угрожает, ― он повернулся ко мне, ― но я всё же выписал ей некоторые лекарства. Проследи за тем, чтобы она их принимала.

– Да, ― без раздумий ответил, принимая из его рук рецепт, ― я понял.

Он хлопнул меня по плечу, а затем я проводил его до двери.

Еще некоторое время сидел на диване и, опустив голову и закрыв глаза, думал о том, что могло бы случиться, пойди я другой дорогой. Что было бы с жизнью невинной девятнадцатилетней девушки, если бы по воле случая меня просто там не оказалось? Что же это за Судьба такая, которая вечно играла в подобные игры? В смертельные игры.

Осторожные шаги вынудили поднять глаза. Эбби слегка помедлила, а затем не спеша направилась ко мне, засовывая руки в карманы джинсовых шорт.

– Я дала Мэнди успокоительное. Она уснула, обнимая девочек.

– Это… хорошая новость.

Я не знал, что ещё мог сказать, но ощущал, что мне и самому стало легче.

– Я думала, ты ушел, ― прошептала она, и я тут же Дарен поднялся с дивана.

– Доктор Эмерсон попросил соблюдать режим, ― объяснил, передавая ей листочек. Опустив глаза, она осторожно взяла его своими ещё подрагивающими пальцами. ― Я просто хотел удостовериться, что вы в порядке.

Она молчала несколько секунд, словно о чем―то размышляя, а затем сделала вдох.

– Мы всегда будем в порядке, пока рядом ты, ― сунула рецепт в задний карман, после чего потянулась к его рукам, ― покажи мне.

– Не стоит.

– Это не просьба, ― тихо, но уверенно заявила она, и руки сами, словно заколдованные, подчинились её воле. Она слегка дернулась, когда лучше рассмотрела все кровоподтеки и синяки. Мне даже показалось, что часто заморгала, словно таким образом пыталась сдержать слезы. ― Это нужно обработать. Не мог бы ты подняться наверх?

Она не дала мне возможности ответить, просто отвернулась и направилась в сторону кухни. Я не считал это хорошей идеей, мне было бы намного легче уйти, но почему―то сделал именно так, как она попросила. И всего через минуту переступил порог комнаты.

Она пришла ещё минуту спустя, держа в руках небольшой тазик с водой, который поставила на прикроватную тумбу. Притащив аптечку из ванной комнаты, попросила меня сесть на кровать, а затем забралась рядом и, подогнув под себя ноги, осторожно положила мои руки себе на колени.

Раньше лишь Элейн могла без разрешения дотрагиваться до него, а теперь я дал это право женщине, которая день ото дня заставляла меня менять одну из сторон своей души.

Эбигейл сосредоточенно смывала запекшуюся кровь с костяшек, делая это так бережно и неторопливо, словно боялась причинить мне случайную боль. Она споласкивала тряпку в тазике, выжимала её и затем снова споласкивала. По мере того, как текли минуты, вода становилась всё багровее, а молчание всё томительнее.

– Ты едва не убил его.

Её неожиданное заявление прозвучало очень тихо. И хотя я чувствовал холодность в голосе, в нем так же присутствовала и некоторая доля страха. Эбби не поднимала своих глаз, продолжая, как ни в чем не бывало, омывать мои руки.

– И жалею, что остановился, ― прохрипел, вспоминая рожу той мрази и ощущая, как гнев накатывает с новой силой.

– А я благодарю за это Бога, ― она макнула тампон в антисептик, ― потому что тогда бы тебя посадили.

– Зато этот ублюдок больше уже никогда не дотронулся бы ни до одной девушки. Но я отпустил его, и теперь не знаю, как с этим жить.

Эбби слегка помедлила, а затем выдохнула:

– Будет немного больно.

– Вряд ли на свете есть боль сильнее, чем я уже испытал, ― интуитивно ответил, наверное, даже не до конца осознавая, что произнес слова вслух.

Эбигейл провела ватой по ссадинам на обеих руках, а затем стала осторожно, легкими касаниями наносить на них мазь.

– Ты помог незнакомой девушке, рискуя своей жизнью, ― после паузы, сказала она, забинтовывая мои руки, ― тот, у кого нет сердца, никогда бы так не поступил.

Я замер, но затем стиснул зубы и сказал:

– Просто я ненавижу конченных людей. Сердце тут не причем.

– Такими поступками движет именно оно, ― настаивала Эбби, поднимая вверх глаза, ― в ином случае ты бы просто прошел мимо.

– Ты всё ещё не уволена из «J9», ― понимал, что должен это сказать. ― Сейчас там полным ходом идет ремонт, но он должен закончиться к понедельнику, и тогда ты сможешь снова заняться тем, что любила. Если, конечно, захочешь.

Её пальцы непроизвольно сжали мои ладони в легком, едва ощутимом движении.

– Я бы очень этого хотела, ― прошептала, а затем сильнее сжала его руку.

– А ещё, чтобы ты остался. Здесь. Со мной.

– Эбби…

– Прошу, ― еле слышно попросила она, ― ты нужен мне.

Её глаза налились уже такой знакомой мне пеленой, той самой, от которой каждый раз что―то внутри так предательски щемило. Она была так близко, что желание плюнуть на всё остальное, что в данный момент вдруг стало таким незначительным, пересиливало здравый смысл.

Я смотрел в бездонные синие глаза и понимал, что безвозвратно проваливаюсь в их бездну. Что погибаю в их глубине и уже вряд ли сумею выбраться.

Потянулся и коснулся ладонью щеки.

Эбби благодарно прикрыла глаза, слегка наклоняя голову, словно пыталась сильнее ощутить касание, а затем накрыла мою руку своей. По её лицу потекли слезы, но я нежно стер каждую из них и осторожно притянул её к себе.

– Я совсем не такой, каким ты меня видишь.

– Нет, ― теперь и её ладони коснулись моего лица, ― ты именно такой.

Она обвила руками мою шею, а затем медленно прильнула к губам.

Я ответил на поцелуй, почувствовав, как гулко застучало сердце. Я снова испытывал это. Снова переживал ощущения, появляющиеся каждый раз, когда она находилась так близко. Снова забывал о том, кто я есть, открывая ей того, кем когда―то был. Я позволял себе проявлять слабость. Впервые в жизни, делая это по собственной воле.

Не спеша потянул её, приподнимая и усаживая к себе на колени, а затем, позволяя своим пальцам пробраться под тоненькую белую ткань. От прикосновения к обнаженной спине, кожу закололо, но даже это предупреждение никого из нас не остановило.

Если бы для того, чтобы ощущать её, мне приходилось бы проходить через боль, я бы проходил. Клянусь, проходил бы. Лишь бы продолжать ощущать.

Мы не смели отрывать друг от друга взгляда, когда медленно и бережливо избавлялись от лишней одежды ― это был наш особый ритуал. Ритуал Доверия. Заботы. И маленькой частички Надежды.

Этой ночью я отдал ей всю свою нежность. Зачерпнул её глубоко внутри и вытащил на поверхность. Целовал каждый участочек её тела, вдыхал запах каждой клеточкой, заставляя её томиться, задыхаться и дрожать. Она согревала меня своими лучами так, словно готова была отдать абсолютно всё. Но только я знал, что это невозможно.

Полюбить беспощадного зверя, не знающего, что такое жалость ― нельзя.

Это сказка. И как бы её доброе сердце не верило в обратное, в жизни одних только чувств порой бывает слишком мало. Лепестки моей розы уже давно опали, а заклятье навсегда сделало Чудовищем.

Но только в эти минуты и только ради них я понимал, что готов был пройти даже через Ад. И проходил бы. Выживая лишь для того, чтобы вновь вернуться к ней. К женщине, благодаря которой я хотел терпеть всю эту боль. К женщине, которая стала моим личным грехом. К женщине, с которой я либо погибну, либо стану сильнее.

22. Эбигейл

Зажмурилась, почувствовав, как лучи солнца, прорвавшись через щелки не до конца задернутых штор, упали на лицо, и невольно улыбнулась. Я любила просыпаться с ранним восходом. Будучи крохой, ловила каждое мгновение в свои ладошки и, закрывая глаза, представляла, как развеиваю его над головой, ― так я пыталась запечатлеть его в памяти.

Ведь что может быть прекраснее, чем наблюдать и ощущать пробуждение такого огромного, по―своему волшебного и порой необъяснимо загадочного мира?

Особенно, когда впервые за долгое время маленькая испуганная сирота, живущая внутри уже повзрослевшей девушки, чувствовала, что, наконец, нашла свою тихую гавань.

Нашла свой дом.

И теперь, сминая пальцами простынь, боялась открыть глаза.

Боялась осознать, что произошедшее этой ночью было одноразовым влечением.

Боялась подумать, что стала очередной женщиной в жизни человека, который просто не хотел быть способен на большее. Боялась, что снова испытаю боль.

Вспомнила, каким нежным он был.

Как медленно и чувственно целовали его губы, а руки бережно и томно блуждали по телу, не желая выпускать из объятий. Он крепко переплетал мои пальцы со своими, и с каждой секундой лишь сильнее. Этой ночью мне казалось, что больше всего на свете, в те самые минуты, он боялся меня потерять ― вот, почему не разжимал своих рук. А сейчас, не чувствуя его тепла и ощущая, как колотится сердце, потерять боялась я.

Сделав глубокий вдох, решилась открыть глаза.

Не ожидая, что встречусь с его синими, как море, глазами.

Дарен смотрел прямо на меня. Без тени стеснения или обыденной для него злости. Смотрел так, как не смотрел еще ни один мужчина в мире. И я ощущала, как по всему телу медленно разливается волна обжигающего тепла.

– Ты не ушел, ― прошептала, сама не понимая, спрашиваю или утверждаю.

– Нет.

Его тихий, но невероятно мягкий голос придал сил:

– Почему?

Дарен молчал, внимательно разглядывая моё лицо, будто пытаясь поймать каждую поочередно появляющуюся на нём эмоцию. Я видела, как меняются выражение и глубина его глаз, как расширяются и темнеют зрачки ― он ни на миг не отводил от меня взгляда, и дышать от этого с каждой минутой становилось всё труднее.

Когда он неторопливо потянулся к выбившейся прядке светлых волос, я забыла, как дышать. Его пальцы слегка покалывали кожу, и я жмурилась, ощущая, как реагирую.

– Не смог, ― произнес он, заставляя снова открыть глаза.

Он медленно убрал руку, и если бы биение моего сердца было ещё хотя бы на тон громче, то он бы непременно его услышал.

Понял бы, что эти слова заставили меня почувствовать.

– Мне… нужно разбудить девочек, ― выдохнула я. ― И проведать Мэнди.

– Я могу принять душ?

– Конечно, ― быстро сказала, ― дальняя дверь налево. Хотя ты и так знаешь, это ведь твоя квартира… ― почти шепотом добавила, когда Дарен вставал с постели.

Села на кровати и, продышавшись, попыталась трезво оценить ситуацию.

Руки дрожали, голос срывался, сердце колотилось как бешеное, а внутри всё скакало и переворачивалось ― едва ли меня можно назвать способной к трезвому мышлению.

Спрыгнув на пол, подобрала свои вещи и, натянув шорты и майку, стала бесшумно спускаться вниз. Сейчас я быстро воспользуюсь душем, приведу в порядок волосы, вежливо попрошу Дарена уйти, а затем пойду будить девочек.

Да, за эти несколько минут я успею полностью восстановить контроль над эмоциями и вновь предстану перед всеми той Эбби, которую они привыкли видеть: сосредоточенной, улыбающейся и не имеющей совершенно никаких чувств к… Боже, и почему я постоянно пытаюсь сказать это вслух! Мысленно вслух! О, девочка, выкинь это из своей головы…

– О, ты уже встала, прекрасно! А я как раз шла тебя будить, ― знакомый голос заставил застыть на последней ступеньке и повернуться. Сунув руки в карманы широких штанов, у подножья меня встречала Элли. Вот блин! ― Ты в порядке? ― поинтересовалась она, а затем усмехнулась. ― Выглядишь так, словно привидение увидела.

– Я… да! ― соврала. ― Конечно, в порядке. Просто думала, что вы ещё спите.

– Ты же знаешь Аделаиду. Когда она чего―то ждет, может вскочить раньше любого петуха.

– Да, ― согласилась с ней, судорожно пытаясь вспомнить, чего именно она ждет и параллельно придумать план, по которому мужчина в моей спальне незаметно уйдет из этого дома. И, Господи, как же сложно было думать обо всем сразу!

– Ты ведешь её в «Игрушки для нас»16, ― напомнила Элли, насмешливо складывая руки на груди, ― и да, ты бы без меня совсем пропала.

Магазин игрушек! Точно!

– Это так, ― улыбнулась, ― иногда и мне нужно что―то напоминать.

Послышался стук, и Элли резко вскинула голову. Я сильнее вцепилась в перила.

– Ты слышала?

– Да, наверное, птицы, ― выпалила первое, что пришло в голову. ― Всю ночь стучали в окна. Что хотите на завтрак? ― спросила она, разворачивая сестру и направляясь вместе с ней к кухне. ― Блинчики? Яйца? Бекон?

– Вафли! ― послышался веселый голос. ― И как говорят лучшие шеф―повара мира: Bon appétit!

Мэнди поставила тарелки на стол и улыбнулась, а вот мне было совсем не до этого.

Мне не верилось, что моя девочка, только несколько часов назад пережившая самый настоящий кошмар, ведет себя так, словно сегодня было самое обыкновенное утро.

– У меня было точно такое же лицо сегодня утром, ― шепнула Элли, ― и я сразу позвонила доктору Эммерсону. Он сказал, что подобное поведение ― либо защитная реакция, либо побочный эффект от препарата. Если через сутки, когда его действие закончится, она не придет в себя, то её следует показать психологу.

– Эй, ну что вы стоите, как статуи! ― прощебетала Мэнди, доставая из холодильника сироп. ― Давайте―ка за стол! Иначе будете есть холодный завтрак!

– Да! ― поддержала Адель, указывая вилкой в серединку теста. ― Налей мне сюда… да, сюда.

– Даже не знаю, что из этого будет лучшим исходом, ― ответила, неотрывно наблюдая за происходящим. ― И есть ли он вовсе.

– Мистер Бейкер! Вы здесь так рано! ― веселый голос Мэнди снова заставил меня замереть, но уже по совсем иной причине. ― Хотите вафли?

Я начала медленно поворачиваться, замечая, что Элли делает то же самое.

Дарен стоял чуть поодаль и, казалось, не выражал совершенно никаких эмоций, а я сама не до конца понимала, какой реакции мне ждать от себя и своих собственных сестер.

Боже, ну почему всё всегда идет совсем не так, как задумывается!…

– Я зашел всего на минуту. Узнать, всё ли в порядке.

– Это так мило, что вы интересуетесь нашей жизнью, ― пропела Мэнди, снимая фартук, а затем широко улыбаясь. ― Но у нас всё просто прекрасно!

– За исключением одного, ― выдохнула Элли, ― ты приготовила столько вафель, что ими можно накормить весь квартал. До отвала.

– Я могу приготовить еще больше! ― крикнула Мэнди из кухни, начиная пританцовывать под песню Майкла Джексона, и на этот раз Эллисон, качая головой, направилась к ней.

– Милая, этого достаточно…

– Она, что, совсем ничего не помнит? ― тихо спросил Дарен, приблизившись.

– Либо пытается не вспоминать, ― ответила, наблюдая за своей слишком жизнерадостной сестрой.

– Я попрошу доктора Эммерсона зайти. Если понадобится, привлеку лучших психологов и педагогов. Только дай мне знать.

– Спасибо, ― почувствовав, как тепло стало от его поддержки, я не смогла сдержать легкой полуулыбки ― едва заметного движения губ.

– Я пойду. Если что―то понадобится ― говори.

Повернулась, неуверенно открывая рот и засовывая руки в карманы шорт.

– Да―а… есть ещё кое―что, что ты мог бы для нас сделать, ― снова улыбнулась, но на этот раз шире, ― нам будет трудно одним одолеть эту огромную… гору вафель. И ты мог бы…

Замявшись, пожала плечами и инстинктивно закусила нижнюю губу.

Это было не самое лучшее приглашение к завтраку, которое, помимо всего прочего, совсем не входило в первоначальный план, но как же сильно мне хотелось услышать «да»!

Дарен молчал, и за это время сердце в который раз попыталось совершить бешеное путешествие во имя свободы, будто бы в самом деле сокращалось до 1000 ударов в минуту.

Он подошел ближе, окутывая своим чарующим ароматом и окончательно лишая способности думать. Даже не имея при себе одеколона и, смыв все запахи утреннем душем, этот невероятный мужчина продолжал пахнуть так, что у меня начисто сносило крышу.

– Почему бы тебе просто не произнести это вслух, ― прошептал он, придвигаясь ко мне вплотную: ― «я не хочу, чтобы ты уходил».

Ощутила, как от его близости перехватило дыхание, а от слов ― в горле встал ком.

Ну уж нет. Черта с два я позволю себе признаться ему в таком уже во второй раз. Не так скоро.

– Если такой труд тебе не по силам, просто скажи, и я попрошу кого―нибудь другого, ― с достоинством и нахальством выдержала твердый взгляд, а затем сложила руки на груди. Его глаза мгновенно загорелись.

Очко! Может начать вести счет?

– Не стоит играть с человеком, который в этом деле намного опытнее, ― усмехнулся Дарен. ― Тебя может ждать поражение.

– Просто с языка снял, ― улыбнулась и, развернувшись, гордо направилась к столу.

Коленки слегка дрожали, а тело ощущало прилив адреналина, но мне это нравилось. Нравилось осознанно задирать его. И чего греха таить ― его выигрыши в ста процентах случаев стоили моих проигрышей.

– Ну, наконец―то! Тебя пока дождешься ― с голоду умрешь, ― заявила Мэнди, отправляя в рот большущий кусок вафли.

– И поэтому ты не стала ждать, ― закончила, поцеловав Адель в волосы и подходя к кофемолке.

– Верно, ― с набитым ртом согласилась она, ― прости. Но я такая голодная, словно сутки ничего не ела… о, мистер Бейкер, хотите вафли? Я положу Вам! ― выдохнула, понимая, что он не ушел и в этот самый момент стоит за моей спиной. Я словно ощущала на себе его пронзительный взгляд, пробирающий до мурашек, и не могла понять, какое чувство внутри сейчас было сильнее: страх или облегчение. ― Эбс, приготовь мистеру Бейкеру свой фирменный кофе! Вы не представляете, какой вкусный кофе она делает!

– Мэнди…

– Что? Я вовсе не нахваливаю твой эспрессо, ― улыбнулась она, накладывая Дарену вафли, а затем продолжила тише. ― Я руку готова дать на отсечение, что после этого кофе, вы не сможете пить никакой другой.

– Перестань говорить ерунду, ― шлепнула сестру по руке, а когда та весело отпрыгнула, поставила перед Дареном чашку. ― Мой кофе совершенно обычный.

– Уверен, что это невозможно, ― наши взгляды встретились всего на несколько секунд, но и этого хватило, чтобы я ощутила, как кружится комната.

Я не убирала своих рук, поэтому, когда он потянулся к кружке, то невольно или сознательно коснулся пальцами кожи ― я могла бы поклясться, что почувствовала, как в животе запорхали бабочки, которые, в самом деле, оторвали меня от земли.

Что этот мужчина со мной делал…

Опустившись на стул, пыталась сделать вид, что совершенно не беспокоюсь насчет вкуса своего эспрессо, но, когда Дарен поднес чашку к губам, задержала дыхание.

Он сделал глоток: медленно, бережно, словно старался распробовать каждое перемолотое зернышко, но молчал. Возможно, это длилось всего мгновение, но каким же долгим это мгновение было для меня.

– Вкусно? ― неожиданно спросила Адель, наконец, оторвавшись от своей куклы. Казалось, даже сам Дарен не ожидал от неё вопроса, но ко всеобщему удивлению лишь наклонился и поманил девочку ближе. Моя малышка тут же подогнула под себя колени и, слегка привстав на стуле, потянулась к нему. На её губах играла улыбка, пока он что―то нашептывал ей на ухо, а затем она кивнула. ― Хорошо, ― лучезарнее улыбнувшись, Ади повернулась ко мне. ― Тигруля сказал… ― она запнулась и на секунду вернулась глазами к Дарену: ― пожалуйста, не злись, я очень люблю этот мультик. ― затем снова отвернулась и продолжила. ― Он сказал, что даже Ангелы никогда не пробовали ничего вкуснее. И ещё попросил передать, что у тебя не получится это оспорить: дети всегда говорят сердцем, а значит, просто не могут солгать.

Казалось, я забыла, как правильно дышать.

Что вообще должна дышать.

– Мм―м… нам уже пора, иначе опоздаем. Элс, ты идешь?

– Опоздаем? Но ведь ещё… ― Мэнди пнула несообразительную под столом, и Элли смерила сестру суровым взглядом.

– Ты забыла, что у тебя лабораторная? Нужно подготовиться. Давай, поднимайся, лентяйка, мы с Тайлером подбросим тебя до школы, ― она потянула Элли за руку. ― Была рада встречи, мистер Бейкер. Милая, мы побежали, ― она помахала мне и чмокнула Адель в носик.

Элли кивнула нам обеим, на бегу дожевывая вафлю и хватая сумку со спинки стула.

– Постойте! Вы не взяли ланчи… ― развернулась к сестрам, но Мэнди лишь отмахнулась.

– Купим что―нибудь по дороге!

– Не переживай, они зайдут в Данкин Донатс, ― послышался успокаивающий голос Адель. ― Ты поедешь с нами в большой магазин игрушек? ― внезапно спросила она, слегка приподнимаясь и обнимая Дарена за шею.

Этот жест заставил нас обоих замереть. Я видела, как изменился его стальной взгляд. Дарен смотрел в чистые небесно―синие глаза, которые терпеливо ждали ответа, но молчал. Почувствовав, как что―то ёкнуло в груди, я сделала усилие:

– Милая… ― когда малышка посмотрела на меня, улыбнулась, ― я думаю, что у мистера Бейкера очень много важных дел. И ему нужно решить их. Понимаешь?

Адель помолчала, а затем снова повернулась к Дарену.

– Но ведь ты можешь их перенести? Пожалуйста, ― она слегка склонила головку.