Фантазия в tempo rubato. Роман-трилогия о новейшем матриархате. Первая часть «Украденное время»

Сейчас он хотел Ей написать. Что-то. Просто так. Пытаясь привлечь Ее внимание. Написать прямо сейчас, а значит – внеурочно.

«А что написать? А ответит ли она? Ведь договаривались на завтра… А вдруг ЭТО будет ошибкой…? Роковой…» – рука, в страхе, одернулась. В дымной пелене перед собой он снова увидел Ее. Она улыбалась. Улыбалась молча. Сдержанно и строго, давая ему понять, что все идет своим чередом. Что все идет правильно… по какому-то, сверхъестественному, утвержденному свыше, плану.

Ее контуры становились не четкими, от этого еще более волшебными, чарующими, прекрасными. Не нужно было говорить. Не нужно было писать. Но только ждать.

Нестеров «поплыл», засыпая, «оттолкнулся от берега и поплыл», проживая текущие минуты, прямо к Мечте.

Уже там, вдали от реальности, вдруг… он увидел стрельбище, стенд, тренера, почувствовал учащенное, но ритмичное дыхание, «Бишку»3 за спиной. Почувствовал положение стоя. Рука работала, досылая патрон. Щелкая, выскакивали гильзы, закрывался глаз, в диоптрийном прицеле появлялась мишень. Курок, выстрел, лязг пули, попадающей в «молоко», даже не в «габарит». Незакрытые черные, бездонные, зияющие точки. Штрафной круг. Еще один. Еще… Тренер сдвинул мишень. Положение лежа. Прицел, курок, отстрелянная гильза и та же картина. И снова штрафной круг.

«Вот так ты и живешь, мой бедный, бедный мальчик» – шептала Мечта… уже откуда-то из-за спины. «Вот так… бесконечно стреляя… и бегая штрафные круги».

«Странно!» – подумал Нестеров. «Штрафные круги… а ведь я любил стрелять. Мазал конечно по началу, но потом стрелял в большинстве случаев точно. Даже помню это ощущение, когда закрываешь все пять…»

«…Снится мне все это? Или кажется?» – Борис вдруг неуверенно поднял качающуюся голову. Осмотрелся. Людей в пивной становилось все меньше. Столики, загроможденные пустыми пивными кружками, тарелками, вымазанными красным кетчупом, с недоеденными кольцами лука, грязными вилками, скомканными бумажными салфетками, стопками и пустыми, водочными бутылками и графинами, пустели. Синий, вонючий дым бледнел. Пивная закрывалась.

Загудел виброзвонком и заерзал на ковре возле кровати, телефон. Нестеров опустил правую руку, точнее бросил ее на ковер. Голова, не помогая руке, смотрела в потолок. Вот… он где-то рядом… жужжит где-то здесь… «Ну давай, ползи ко мне» – скрипел мозгами Борис. На шестом или седьмом раскате вибрации, стыковка его руки и телефона состоялась.

– Алло…

– Здорово, пропажа… – Алексей погрустнел, услышав в трубке голос партнера, пропущенный через сотни медных когда-то, а ныне покрытых ржавчиной, труб. Но одновременно и обрадовался банальному факту живого ответа. – Где было-то вчера? Тебя искали все. Бухал? Ты же вроде после тенниса на встречу собирался? Что случилось-то опять, дядь? – в голосе появлялись нотки раздражения.

– Устал после игры как-то… решил немного отдохнуть… а потом… думал… – в этой фразе Бориса отсутствовал какой-либо смысл, связность, логика. Алексей такие вот его фразы слышал часто и удивлен не был. Что означало «Устал после игры», как он «решил немного отдохнуть» и где, о чем он «думал»? О том, что устал? – ответы на все эти вопросы оставались где-то глубоко, за кадром.

– Слушай, Борь, сейчас время – десять. У нас с тобой на сегодня запланирована встреча с новыми клиентами. От Тронькова. Помнишь? Разговор был на прошлой неделе. Сегодня в два часа в Киш-Мише4…

– От Тронькова? Да… вроде помню… – на самом деле, Борис Нестеров не помнил об этом ровным счетом ничего. – А что там? Схема? НДС?

– Да нет, все проще… бумаги хотят получить5… но объем вроде бы не плохой.

– Ааа… – голова Нестеров просто говорила, отвечая на вопросы, но не более. Никакого мыслительного процесса в ней не происходило.

– А ты вообще… в офисе сегодня будешь?

– Нет, – на этот вопрос Нестеров ответил с уверенностью. – Слушай, а может ты с этими «чертями» от Тронькова встретишься сам? Как бы… без меня…

– Нет! – с той же уверенностью отвечал ему Алексей. – Как бы без тебя… как бы не получится! Короче! Жду тебя в «Кише» в 13.30. Пообедаем заодно. Да?? – этот вопрос прозвучал настойчиво, с нарастающей обидой.

– Да, Леш… ну конечно, буду… даже если помру… – Нестеров так похмельно, эйфорично захохотал. Алексей повесил трубку.

Отбросив телефон, Нестеров посмотрел на часы и заложил руки за голову. Времени до встречи хватало с избытком. Пора было начинать играть в его любимую, утреннюю игру, которая называлась «пятнашки». Белый лист, или черный… его сознания, абсолютно пустой, начинал заполняться событиями предыдущего дня, словно квадратиками. Задача ставилась следующая – сложить эти квадратики в правильную последовательность и получить, тем самым, достоверную картину вчерашнего дня.

«Какая-то встреча… с кем-то, утренний офис, Василич, теннис, Лариса… пивная… «Джонка»…Лариса… холодный дождь… «штрафные круги»…Нет! «Джонка перед пивной… переставляем… холодный дождь тоже перед… а вот Лариса… Лариса… Лариса!»

Нестеров перечитал заветное СМС: «Благодарю Вас, Борис, я тронута, но для меня это не новость. Прошу Вас не забыть о предупреждении сообщением перед звонком. До встречи.»

Это было вчера. Значит… сегодня… это сегодня! Сегодня. Это нужно было делать сегодня. Ведь так сложились «пятнашки». Так сложился вчерашний день. А значит… именно сегодня, должна состояться встреча. С мечтой! И реальна ли она? Эта Лариса? Или это просто мечта?

Борис сел на краешке кровати. Сжался. Ему вновь стало страшно. Стало не по себе. Лариса… Мечта… Нужно ли ему все это? «Бойтесь собственных желаний…» – почему-то вспомнил Борис эту избитую и любимую российскую фразу.

Вспомнил он и о Химикове. Матвее Петровиче. Ведь вчера в том углу, это был он. Матвей Петрович Химиков, спрятавшийся от всех, закутавшийся в черный плащ.

Нестеров вдруг подумал о продолжении и грустном, трагическом окончании рассказа. О встрече Химикова с женщиной. О слабости его характера. Об отказе от прежней жизни, неподъемных тратах, немыслимых эмоциях, непонятной, новой жизни, ввергнувшей его в пучину небытия. Нестерову стало жалко Химикова. Стало жалко себя. Принятие решения откладывалось.

«А может вот сейчас? Нет. Одену тапки и тогда? Нет… значит в душ. Пора в душ!»

Горячая вода текла ему на плечи, спину, голову. Борис Нестеров безгранично любил принимать душ в ситуациях разных, смывая «что-то» или наоборот, приготавливая себя, настраивая, успокаивая…

Вода лилась. Борис трогал себя, гладил по грудным мышцам, шее… освобождал уши от влаги и снова слышал Ее голос… снова что-то о штрафных кругах…

«Стоп! А где машина?» – Борис вдруг понял, что не хватало одной «пятнашки».

Еще раз: «Утренняя встреча с какими-то мудаками из благотворительного фонда, поездка на корт, встреча с Василичем, Андреем, игра, сначала так… потом парами… Принцесса… Лариса… Мечта… Гром… а потом уже «Джонка» и пивная… с «сырыми» и «холодными» волосами. Значит машина… где-то там. А именно – возле «Джонки».

Борис любил «пятнашки». Они помогали ему. Например, вспомнить, где оставил машину, как сегодня. Или вспомнить, где фактически он находится сейчас. В каком городе. Или даже стране.

«Так! Все! Еду к двум в «Киш» на встречу. К двум! А перед этим… пишу этой Принцессе смс и звоню! Если конечно… ах… Она разрешит. А если нет… ну или ответит через пару лет… значит – так тому и быть! А точнее – так и должно значит быть! Еще вопрос! Еду или иду? Если еду, то значит «чапать» нужно в Леонтьевский… а потом… на обед… даже не выпить. Ужас. А если вдруг… встреча с Принцессой? Что? Тоже не выпить?? Да я от волнения с ума сойду!! Тем более… здесь все рядом, а в крайнем случае – поймаю тачку! Ну, или есть еще вариант – Леха! Он может забрать меня перед встречей. Нет! Пойду-ка я туда пораньше, к часу. Начну-ка я там есть! Ведь жрать уже начинает хотеться. И выпить еще до встречи успею, и Леха не заметит! А с Ларисой… встреча, если конечно она состоится, в любом случае вечером… и значит, будет самая нужная кондиция! – вода, падающая на голову Нестерова, заставляла приходить в себя, а мысли – шевелиться. И Борис этому радовался.

Босыми ногами он прошлепал через открытое пространство своей «студии» в район гардеробной. Чуть сумасшедшим взглядом красноватых глаз, он окинул свежие, развешенные рубашки, недавно привезенные из химчистки. Никакую другую рубашку кроме белой, выбрать он не смог. Цвета иные никак не «ложились» в гармонию с его разнообразными костюмами. Ну никак. В первый раз… никак.

Белая рубашка с запонками и темно-синий костюм. Без галстука. Короткое, шерстяное пальто. Коричневые, с длинными, но не острыми носами, ботинки. Толстый, длинный, вязаный шарф. Наушники. Поднятый воротник. Телефон и сигареты.

Нестеров залил себя духами, прыснул освежителем в рот и захлопнул дверь.

Поднявшись из подземного перехода под Садовым кольцом, Нестеров сунул сигарету в рот и зашагал вперед по Новому Арбату в сторону входа в чайхону «Киш-Миш». Для него наступал решающий момент. Своеобразный момент истины сегодняшнего дня. Или жизни… об этом он не знал, знать не мог, но чувствовал…

Чувствовал, шел быстро, размахивая руками, часто и глубоко затягиваясь. У входа снял перчатки. Решительно действовал и не хотел больше ждать. Посиневшими моментально пальцами, он взял телефон и написал: «Добрый день, Лариса. Это Борис. Я могу Вам позвонить? Умышленно, Борис Нестеров не указал – когда позвонить. Сейчас? Вечером? Он, как ему казалось, довольно дальновидно предоставил Ларисе возможность решить самой – «когда».

Отправив смс, Нестеров спешно сунул телефон в карман и взялся правой рукой за дверь. Ему хотелось скорее войти в тепло. Ответ, если он будет, можно прочитать и там.

Виброзвонок потревожил карман его пальто. Через несколько секунд после ТОГО САМОГО сообщения…

Нестеров остановился. Опустил правую руку. Пропустил вперед в ресторан какую-то пару. Остался на улице. Телефон прогудел один раз. Смс. От Нее? Так быстро? Этого не может быть. Не могло быть!

Он посмотрел на часы. 12.50.

«Ну конечно! Это Леха! Со своим очередным «Дядь, ты ничего не забыл? Встреча в Кише в 14.00! А мы с тобой в 13.30! Ну конечно!

Нестеров с неким облегчением достал телефон. Но Леха… ничего ему на этот раз не прислал. Он увидел конвертик с именем «Лариса».

Открывать, бежать, бросать телефон, кричать, что с этим делать, Борис Нестеров пока не понимал. Бориса Нестерова застали врасплох. Быстрым ответом. Очередным уверованием в то, что Мечта… все же существует. Она реальна. Он видел Ее вчера… и даже разговаривал. С Ней. С Мечтой. И вот теперь… Она ответила. Ответила сразу. А не через два года.

«Добрый день, Борис. Да.» – таков был Ее ответ.

Нестеров отошел от двери ресторана. Ему хотелось уединиться. Прогнать машины, прохожих. Выключить свет… и только потом звонить. Звонить и говорить.

– Лариса, добрый день еще раз, – говорил он спокойно, неожиданно спокойно. Все его слова проходили через «скрытый», незаметный «фильтр», который придавал им ровность, плавность, осмысленность, мужскую серьезность и очищал от безумного, зашкаливающего волнения, взявшего Бориса в свои суетливые, но железные тиски. – Вот… звоню Вам… сегодня… как договорились… хочу пригласить Вас на ужин… сегодня… Вы не против? – все паузы, которые он делал, звучали как музыкальные фразы, четко очерченные заданным ритмом и размерами.

– Да, пожалуй, у меня сегодня свободный вечер, тем более… вчера мы договаривались с Вами… – Борис Нестеров хорошо и отчетливо слышал Ее слова… и улыбку.

– Прекрасно… – он замолчал… глубоко, нежно, пытаясь передать Ей свое учащенное дыхание. – Прекрасно, тогда… выбирайте район… – Борис прижимал телефон к уху и динамик… слился с барабанной перепонкой в единое целое, так он хотел слышать Ее и не пропустить ни единого слова, буквы, звука, интонации…

– Никитская площадь… Тверской бульвар, – Лариса говорила, а он отчетливо «видел», как улыбка по-прежнему сияет у Нее на устах. «Никитская площадь» -подумал он. «Там, где я вчера наматывал штрафные круги…». Было ли это совпадением, а может мистикой, он тогда не знал. Да и не мог знать. Не мог и думать. Его мысли, стройными когортами двигались только вперед, натыкаясь на стены в попытках изменить движение, и продолжали идти. Уже уверенно. Уже к свету.

– Прекрасно! Никитская площадь! Осмелюсь предложить Вам на выбор: «Палаццо Дукале», «Пушкин», – Борис почему-то не задал заготовленного вопроса о пристрастиях в еде, но от этого только выиграл.

– Мм… тогда, пожалуй, «Пушкин»… «Аптекарский зал»… в семнадцать часов… я надеюсь, Вам удобно?

– Конечно!! Конечно, удобно! – между восторженными словами Нестерова читалось: Удобно? Вы еще спрашиваете об этом…

– Вот и чудесно! Тогда в семнадцать. Я надеюсь, Вы встретите меня у входа… и прошу Вас… без опозданий, – тон Ларисы окрасился в серо-голубой, стальной цвет. – Мужчина должен быть пунктуален, не так ли?

– Что Вы… Лариса… в семнадцать часов я жду Вас. Ресторан «Пушкин», «Аптекарский зал», у входа. Может быть Вас встретить? – он задал этот последний в своей тираде вопрос совсем неожиданно. Неожиданно, прежде всего, для себя. – Я могу забрать Вас, прислать машину… воздушный шар…, – его слова о воздушном шаре прозвучали мягче, ироничнее, но по-прежнему твердо.

– Воздушный шар? – Лариса так легко вздернула интонацию вверх, придав вопросу легкий налет ироничного удивления.

– Да! А почему бы и нет! – И Борис Нестеров… почему-то вспомнив, как кто-то рассказывал ему о таком аттракционе, вдруг поймал себя на мысли, что если бы вот сейчас Она, по какому-то неумолимому стечению обстоятельств, остановила свой выбор именно на шаре, то шар… был бы предоставлен.

– Ну нет, пожалуй, нет. Шар… оставим до следующего раза. Меня не нужно забирать, Борис, и машину тоже, присылать не нужно. В этом совершенно нет никакой необходимости. Мы встретимся с Вами, как и договорились. Вы меня поняли?

– Конечно! В семнадцать… я жду… Вас с нетерпением…

– У Вас очень приятный голос по телефону, – Ее колокольчатый тон переливался и повергал Бориса в новые, неизведанные ощущения, словно путешественника, впервые попавшего в страну своей давней мечты…

«Хм… как интересно. Как увлекательно. Как забавно, наконец… Не поинтересовался моими вкусами… Но сразу предложил два места. Сразу… словно был готов. Хороших места… „Палаццо Дукале“, „Пушкин“…Воздушный шар наконец… мило как. А вот насчет его голоса по телефону… поторопилась… ок… пусть это останется маленьким штришком… который потом сотру… а может быть и нет! Забавно… И звонил… ровно за десять минут до начала моей лекции… ровно за десять».

Лариса Виленкина действительно часто бывала в предложенных Борисом кафе. И любила их. И действительно получила смс от Нестерова с вопросом о звонке, именно в тот момент, когда шла по коридору третьего этажа корпуса романских языков Института имени Мориса Тореза. За десять минут до начала Ее лекции. Лекции в качестве преподавателя английского языка. С блеском в глазах она открыла дверь и вошла в аудиторию. В тишину, под восторженные взгляды мужской половины группы.

В ресторане «Киш-Миш» Борис Нестеров поздоровался с каждым. Даже с поваром, заглянув на кухню. Утолил горячую жажду, вызванную переживаниями от разговора, который состоялся только что на улице, водичкой из фонтана, зачерпнув ее рукой. Если бы Бориса Владимировича в том заведении не знали, возможно, был бы маленький конфуз. Он заказал уже на столик на двоих в «Аптекарском зале» именитого московского ресторана «Кафе Пушкин».

Официант Акмал проводил его в юбимую и оказавшуюся свободной, келью, задрапированную плотными, пыльными занавесками с восточными узорами.

– Дорогой мой Акмал! – начал Борис речь, словно поздравлял молодого официанта с большим юбилеем. – Дорогой Акмал! Ты даже не представляешь себе, как я люблю ваше прекрасное заведение! Как всегда, здесь вкусно, тепло и уютно! А особенно хороша здесь… столичная водка!!

Акмал расстроенно и растерянно улыбался. Он ожидал услышать слова благодарности о нем самом, в надежде на сегодняшние хорошие чаевые, в крайнем случае, теплые слова о их фирменном блюде – плове. Но никак не о водке. Тем более, о «Столичной».

Борис довольно хлопнул в ладоши перед двумя стопкам, до краев наполненные ледяной и дурманящей влагой. На столе стояли овощи и баклажанчики, фаршированные грецкими орехами и гранатами.

– Ты опять? – Нестеров услышал за спиной голос Алексея. Он появился раньше, предвидя этот незатейливый ход своего партнера.

– Всегда ты не вовремя, – вздохнул Нестеров, опуская на стол полную стопку.

– Дядь, переговоры скоро… забыл? Ну что ты как маленький? И потом… вот что ты сейчас делаешь, дядь. Опохмеляешься? Кто у нас врач? Ты или я? Тревожно как-то за тебя становится, дядь. Вчера видимо опять бухал… а ведь так все хорошо начиналось… с тенниса.

– Дядь, – передразнил партнера Бориса, – правильно ты говоришь! Начиналось все с тенниса! А чем большой теннис, как правило, заканчивается?

– Я не играю в него, – брезгливо отрезал Алексей.

– Вот! Ты не играешь в него и поэтому не можешь знать, что хорошая игра всегда заканчивается только одним – кружкой хорошего, холодного пива! Да ты у любого любителя спроси. Тем более у профессионала! И он тебе ответит: Пиво! Только Пиво! – Нестеров произнес эту трибунную, общеобразовательную, убедительную речь и сделал такое детское, невинное, вопросительное лицо… – Дядь… я выпью… а?

Алексей махнул рукой. Обе стопки упорхнули, одна за другой. В мгновение «ока».

Принесли горячую лапшу «Угра-Ош». Алексей только еще взялся за ложку, а Борис уже поглощал национальное, узбекское «первое» блюдо, закатывая глаза и «крякая» от удовольствия.

Оба молчали. Говорить пока было не о чем. Самым сокровенным Нестеров делиться не хотел.

Алексею позвонили без двух минут два и скоро, из-за занавесок их кельи, появились два мужичка. Полноватых, с пухленькими щечками, маленького роста, в костюмах и с толстыми, чем-то набитыми портфелями в руках. Оба они были похожи на запасливых бурундучков. Протянули визитки. «Бурундучки» оказались председателем и заместителем председателя правления одного Тульского банка. «Тульскими бурундучками».

– Леш… – Нестеров вопросительно посмотрел на портфели и демонстративно вставил в ухо наушник, отвечая на чей-то звонок и погружаясь в телефонный разговор, не обращая никакого внимания на гостей.

– Коллеги, – тихо заговорил Алексей, убедительная просьба к вам оставить свои портфели в гардеробе. Вы должны понять нас… Несмотря на рекомендации уважаемого нами, господина Сергея Тронькова. Только портфели. В нашем бизнесе есть определенные нюансы, связанные с безопасностью. Как нашей, так и вашей. То, что вы от Сергея, дает нам все основания полностью вам доверять, и поэтому я не прошу вас снять пиджаки, в которые, замечу, некоторые не благонадежные клиенты обычно прячут записывающие устройства. Поэтому… только портфели, господа, – Алексей открыто и широко, доверительно рассмеялся, пытаясь свести все в шутку, но шутку серьезную.

Воротилы тульского банковского бизнеса встали, взяв набитые, очевидно отчетностью, раздутые, кожаные баулы и удалились, утирая свои вспотевшие лбы, платками.

– Нус! Чайку? Или может быть, вы пообедаете? – бодро обратился Нестеров к вернувшимся тулякам. Те, очевидно еще не восстановившись от предложения оставить портфели, от обеда отказались и согласились на чай.

Акмал подал огромный, литров на пять, чайник и несколько цветастых пиал.

– Нус, приступим! – Нестеров, на правах ведущего переговоров, вынул наушник, уважительно отложил в сторону свой телефон и придвинул свой пуф, сокращая расстояние между собой, партнером и будущими клиентами.

– Дело в том, – почти дрожащим голосом начал один из «бурундучков», что мы банкиры, как вы уже поняли… и есть потребность…

– В наличных деньгах! – вдруг воскликнул Нестеров. Он встал. – Вы руководители банка, но не собственники, ведь так? Тульские самовары молчали. – И как это часто бывает в подобных случаях, возникает непреодолимое желание, некоторым образом, повысить свое финансовое благосостояние, и сделать это так, чтобы, по мере возможности, собственники остались, так сказать, в легком неведении, – недавний ответ Ларисы, предстоящая с Ней встреча и две рюмки водки окончательно превратили все хрящевые основы его языка в гибкую, желеобразную субстанцию. Алексей наблюдал за концертом, еле сдерживая улыбку и даже чуть открыв рот. – Кроме того, заканчивается календарный год и у вас, я полагаю, есть некоторые сомнения в выполнении собственников банка своих обязательств по выплате годового бонуса «топам», то есть вам. Иными словами, советскими словами, «тринадцатая зарплата» может и погореть!

– Все так, – пробурчал вдруг один из «пузатых самоваров».

– Прекрасно! Жить лучше… ну что же, вполне человеческое желание, которое даже, никоим образом не идет в разрез с принципами нашей сегодняшней морали. Вы беспокоитесь о… честности… этичности, что ли, будущего процесса… Я отвечу вам и на этот вопрос! Будет не честно, если я, сидящий напротив вас мой партнер Алексей, и вы договоримся. Затем вы перечислите деньги, а мы помашем вам ручкой. А Сережа Троньков попросту вас не узнает ну или, в крайнем случае, пожмет плечами. Вот это будет нечестно! И не этично! А если вы, как честные клиенты, нуждаетесь в этой, так скажем, деликатной финансовой услуге, то мы, как честные коммерсанты будем честно эту услугу оказывать. По оговоренной, сегодня, я надеюсь, цене и в оговоренные сроки. Оказывать, подчеркиваю, честно! – Борис Владимирович Нестеров важно расхаживал по кельи вокруг стола, заставляя всех поворачивать голову ровно на триста шестьдесят. Он даже снял пиджак и многозначительно сунул руки в узкие карманы брюк, оставив на виду только запонки.

«Тульские самовары», на самом деле, не задали пока не единого вопроса и уж тем более о честности или этичности, но речь Нестерова была вопиюще хороша!

– Далее, к делу, – Борис Владимирович наконец покинул воображаемую трибуну и снова сел на пуф. – Вы банкиры и собственники ваши, тоже. Поэтому схема: деньги – вексель – деньги, или как мы называем эту бумагу «венсель»6, здесь не подходит. Она слишком наивна и понятна. Превышение служебных полномочий или хуже того, статья 159 УК РФ7 и никакой годовой бонус вам уже ну совершенно ни к чему. Куда более актуальнее – теплое белье и сухари. Идем далее. Оптимизация налогооблажения, а соответственно сложные, аннуитетные схемы, вам просто не нужны. Отсюда остается только одно – простенький обнал, – здесь Борис позвал Акмала. – Акмальчик, будь так добр, еще пятьдесят граммулечек вкусного коньячку… ну и лимончик. Коллеги? – он обратился ко всем, соблюдая приличие.

Присутствующие отрицательно замотали головами, продолжая кивать и внимательно слушать Бориса.

– О какой сумме идет речь? – уже значительно суше спросил Борис.

Один из «бурундучков» написал на салфетке цифру.

– Ясно. Страхование. Какая есть фактура? – Борис посмотрел на всех сидящих вокруг, в том числе и на Алексея, уже привыкнув к тому, что подобные переговоры тщательно готовились с точки зрения необходимой информации.

– Здание банка находится в аренде, выдавил один из гостей.

– ДМС8? НС9? Каков у вас месячный ФОТ10? – первые аббревиатуры не говорили тулякам не о чем, а вот аббревиатура «ФОТ» отдаленно что-то напоминала.

На салфетке появилась очередная цифра. Нестеров принялся считать в уме. Делал он это быстро. Результат не заставил себя долго ждать.

– ДМС, тем более НС, не пойдут. Что есть еще?

Возникла пауза. Было страшно и смешно смотреть на лица «бурундуков». У них самих идей не было, не было у них идей вообще, а было лишь желание…

И вот теперь, им казалось, что вариантов, как стать чуточку обеспеченнее к концу года, уже и не было. «Венсель», загадочные ДМС, НС, все мимо! Уплывали деньги! Прямо из рук. Туляки выглядели настолько жалко и забавно, что Нестеров вдруг увидел над их головами нимбы, словно мыльные пузыри, в которых плакали их жены, оставшиеся без новогодних норковых шуб, а дети, не получившие на праздник очередные модели телефонов и приставок, тянули к несчастным папам руки. Он сдержал смех. Принесли коньяк и лимон. Нестеров опустошил стопочку, похрустел лимончиком и сделал такой обнадеживающий вид, от чего их незадачливые клиенты перестали вытирать лбы и уставились на него, в ожидании чуда. И оно свершилось.

– У вас по городу есть отделения?

– Дда… их четыре.

– А по области?

– Да, три отделения по области.

– И банкоматы?

– Да…

– Вы перевозите наличность сами?

– Да… инкассаторская группа и машины.

– А какая сумма месячной выручки проходит через инкассаторов? На круг…

Тут толстячки переглянулись. Речь шла о банальнейшей коммерческой тайне банка, о неразглашении которой каждый из них подписывал соответствующую бумагу. Нарушение каралось как минимум увольнением.