Ангел света и любви. Философский роман

– Чикаго? Но почему Чикаго?

– Дорогая, потому что там живёт мой клиент.

– Но Жульен…

– Я знаю, Дороти, и помню, что обещал тебе вместе провести эти выходные, но ты же знаешь моё отношение к работе.

– Конечно, знаю.

– Ну чего ты, я всего на три дня и потом первым поездом домой, ягодка моя, ты даже не успеешь соскучиться, иди ко мне, желаю зацеловать тебя, – адвокат взял Дороти двумя руками за лицо и прижался лбом к её лбу. – Ну вот, малыш, видишь, я рядом, и так будет всегда, через три дня мы повторим этот ритуал.

Дороти рассмеялась, её щёчки раскраснелись, и в глазах появились слезинки.

– Дороти, дорогая, ты чего, что случилось?

– Ничего, просто… – она отвернулась, пытаясь скрыть свои слёзы.

– Что просто, не отворачивай от меня своё личико, твой любимый муж должен видеть твои глаза, даже если они полны слёз, тебе нечего бояться, что тебя тревожит?

– Ты же знаешь, как я люблю детей…

– О-о-о, моя дорогая, да, знаю, – он взял её за руку и прижал к себе, – я тоже очень люблю детей, и я же знаю, что у нас не получается, дорогая Дороти, вера в лучшее, ты помнишь? – в ответ она кивнула головой. – Я просто уверен, что Господь Бог благословит нас… Дороти… Дороти, а хочешь, давай возьмём ребёнка из приюта, и он будет наш, как родной наш, ты хочешь, любимая?

– Ты правда так думаешь? – всхлипывая и вытирая глаза, с нотками радости в голосе воскликнула она.

– Ну конечно… – ответил с той же интонацией ей.

– Да, я хочу, давно уже хочу, правда, не решалась спросить у тебя…

– Отчего же?

– Думала, что откажешь мне, а это было бы для меня ударом.

– Дорогая моя, моя милая Дороти, запомни, никогда не решай за других, если не знаешь наверняка, что тебе ответят – это ты так подумала, я бы дал тебе совсем другой ответ, ну ничего страшного.

Её губы вздрогнули и слегка натянулись в облегченной улыбке, в глазах заиграли огоньки счастья.

– Тогда как приедешь, мы и пойдём вместе.

– Вместе пойдём, Дороти, вместе.

– Но их же там так много…

– Не переживай, наш сам нас найдёт.

– Жульен, я так тебя люблю.

– И я тебя, Дороти, тоже люблю, – он поднял её на руки и начал кружить.

– Жоржета, Жоржета… – переполненная эмоциями счастья, Дороти бежала по длинному коридору пансионата и искала управляющую им.

Её переполняло восхищение, с которым она хотела поделиться, ведь теперь у них с Бурански будет малыш, кто-то такой маленький и родной, и в то же время она очень переживала, что детишек так много и все они такие хорошие, все хотят иметь настоящих маму и папу, и как быть, она терялась в догадках, единственное, что её утешало, так это приезд Жульена, которого она ждала с нетерпением.

– Люси, Люси, дорогая, – одна из главных помощниц Жоржеты.

– Мисс Дороти, здравствуйте!

– Здравствуй, Люси! Я ищу Жоржету, мне очень нужно с ней поговорить, ты знаешь, где она?

– О да, да, конечно же, она в саду, преподаёт детишкам урок рисования.

– Урок долго ещё будет идти?

– Да нет, – она махнула рукой и продолжила протирать рамы окон. – Минут через пятнадцать Ланшар пойдёт со звонком.

– А потом Люси… то есть какая дальше программа у Жоржеты?

– Обед, у них будет двадцать минут обед, у детей грамматика, а сеньорита Жоржета будет проверять работы детей.

– Мне очень нужно с ней поговорить.

– Ну хорошо, я думаю, что вы можете подождать её в учительской.

– Хорошо, спасибо большое, Люси.

– Кстати, если хотите чай иль, может, кофе, на кухне всё готово.

– Спасибо, Люси.

– Дороти!

– Жоржета!

– Что-то случилось, мой ангел, какой-то вид у вас взволнованный? – она надвинула очки на глаза.

– Да, Жоржета, случилось, но вы не волнуйтесь, ничего страшного.

Жоржета работает в этом пансионате с восемнадцати лет, сейчас ей уже шестьдесят два года, этот приют был построен на руинах, раньше на этом месте была школа монахов, во время войны монахи покинули её, стены школы изветшали и рухнули, новое поселенье решило построить приют для детишек, родители которых погибли во время войны, Жоржета участвовала в построении приюта и вырастила не одно поколение, она посвятила свою жизнь этому делу.

– Расскажи мне всё по порядку, Дороти.

– У вас же сейчас обед?

– Ничего, мне и пяти минут хватит перекусить. Рассказывай.

– Хорошо. Я немного, правда, волнуюсь.

– Ну?

– Мы с Жульеном хотим усыновить ребёночка из приюта.

– О боже мой!! – она хлопнула в ладони. – Дороти, так это же благословение Божье, ведь это прекрасно, милая моя… я-то думаю. Что там стряслось, я вас поздравляю!!! Как это вы так решили?

Она ей всё и рассказала, рассказала и о том, что в замешательстве, как же взять одного ребёночка, когда их так много.

– Дороти, так много времени проводишь у нас, и каждый ребёнок согрет твоим теплом и заботой, но кто-то из них станет намного ближе к тебе, и ты же в любое время можешь приходить к другим деткам, и они всегда будут рады видеть тебя. Мне кажется, что есть ребёнок, к которому твоё сердце больше всех расположено – это не означает, что ты других не любишь.

– Да, вы правы, есть, это Этьен, я всегда к нему питала большую симпатию.

– Этьен! – с восклицанием в голосе проговорила она. – Этьен Лагилавски. Он хороший малый, очень умный и спокойный, добрый, обаятельный, в нём некая искорка ангелочка небесного, он будет вам хорошим сыном с Жульеном.

– Вы так считаете, Жоржета?

– Ну конечно, здесь даже не может быть и сомнений.

4.

Лили проснулась окутанная теплом утра, палатка успела довольно-таки прилично нагреться под лучами утреннего солнца. Леди приподнялась на локтях, оглянулась и легла снова, разглядывая палатку. Минут через пять перевернулась на живот, растянувшись по всей палатке, как звезда, вдыхая глубоко жаркий воздух, она учуяла запах костра. «М-м-м, они что-то готовят». Лили мигом оделась и вышла из палатки – потягиваясь.

– Доброе утро, мама и папа!

– Лили, дочка, тебе чего не спится? – удивлённо спросил отец.

– Доброе утро, Лили! Папа просто хотел сделать сюрприз всем, встав раньше всех, он поймал две рыбы и сейчас сам варит рыбный суп.

– Ничего себе, папочка, вы такой молодец, – она села рядом с ним и нежно обняла Хавьера.

– Спасибо, солнышко, иди умывайся, суп почти готов, сейчас чайник поставлю и примемся за завтрак.

– Хорошо, – она подскочила и, радостная, побежала к берегу, резко обернувшись, она вспомнила про Марка:

– А Марк, он уже встал?

– Марк – да, он давно встал, вместе с солнцем и со мной.

– Да… отчего же так рано… и где он?

– Он ещё рыбачит.

– Рыбачит? – удивлённо спросила она.

– Ну да, мы с ним вместе пошли на рыбалку, я пошёл суп готовить, а он остался, а что тебя так удивляет?

– Да ничего, собственно, просто не ожидала.

– Хм… ясно.

– М-м-м, пап, да вы прекрасный повар, ваша рыбная похлёбка очень-очень вкусная.

– Рыбная похлёбка? Так мой суп ещё никто не называл, но спасибо, милая.

– Да, Хавьер, похлёбка вышла отличная.

– Спасибо, спасибо, Марк, тебе как моя похлёбка? – шуткой спросил он.

А в ответ получил молчание, его рот был полон еды, которую он так тщательно пережёвывал и не мог сказать ни слова.

– Я понял, тебе очень понравилось и на непонятном нам всем языке ты отблагодарил меня, я прав? – и все засмеялись. – Кстати, мы можем взять лодку и часов до трёх поплавать, а потом домой, как на это смотрите?

– Да, хорошо, я согласна, Лили, Марк?

– Я согласен, это отличная идея.

– Лили, ты чего это щёки надула?

– Ну просто такая отличная погода, а мы в три домой собираемся.

– Лили, дорогая, начинается рабочая неделя, у меня кипа бумаг…

– Понимаю, ладно, до трёх так до трёх.

– Женщины, за вами уборка, за нами корабль.

– Договорились.

– Мы уже подъезжаем к поместью, – счастливая Лили не сводила глаз с кареты, в которой напротив ехал Марк.

– Как тебе отдых, Лили? – спросила Антуанетта.

– О, мама, всё было замечательно, мне всё понравилась, а вам?

– Мне тоже, – Антуанет опустила глаза и стала перебирать пальцами платочек, – и к тому же мы с отцом вспомнили о давно забытом старом, о хорошем, конечно, и красавица-луна, что так красиво растянулась тонкой дорожкой по всему озеру, помогла с ещё большей страстью обнажить свои чувства, – она подняла глаза и посмотрела на дочь. – Мне не верится, что я тебе об этом говорю, конечно, понимаю, что ты уже не маленькая девочка и должна всё прекрасно понимать сама.

– Конечно, мама, я всё понимаю и рада за вас с папой, это и вправду прекрасно.

Мысли Лили были полностью погружены в воспоминания о Марке, вот он едет рядом, а она вспоминает все моменты, проведенные с ним.

– Марк, чем будешь заниматься по приезде домой?

– У меня много незаконченных работ, которых ждут заказчики.

– Что за работа?

– Я же резчик по дереву, я вырезаю фигуры разного рода, покрываю их лаком и затем продаю.

– Ох ты, как интересно, а ты сможешь вырезать нашу читу… не так выразился.

– Я вас понял, Хавьер, конечно, смогу, это займёт неделю.

– Так быстро это?

– Ну многое ещё зависит от размеров, вы каких бы размеров хотели, шахматных или больше, может, размеров статуи?

– Но ведь и статуи бывают разных размеров, не так ли, резчик по дереву?

– Пожалуй, вы правы. Вам предлагаю по приезде домой снять замер, а потом уже дать мне точные цифры.

– Хорошая идея, да, я полностью с тобой согласен, так, пожалуй, и поступим в ближайшее свободное время от работы, если я, конечно, не забуду.

– Вы уж постарайтесь.

– Не буду обязывать тебя просьбой напоминаний.

– Значит, договорились.

– Да, Марк, договорились.

– Сеньор Марк, с приездом!

– Спасибо, Сантьяго!

– Как отдых?

– Отдых пошёл мне на пользу, всё было замечательно, – он закрыл глаза и вспомнил Лили, вспомнил тот момент, как она смотрела на него, и это воспоминание ласкало его душу. – Какие новости?

– Новости… новости, а вам, сеньор, пришло письмо из Венеции.

– Венеция… письмо… с чего бы это?

– Я не знаю, сеньор.

– Хорошо, письмо подождёт, как мой сад?

– Сад великолепен, сеньор, весь в цвету.

– Это радует, Сантьяго.

– Стараюсь, сэр.

– Сантьяго, налей, пожалуйста, бокал холодного виски.

– Хорошо, сеньор, может, что-нибудь разогреть поесть?

– Нет, спасибо, Сантьяго, я не голоден только хочу пить, жара утомила.

– Что верно, то верно, сегодня солнце палит беспощадно просто.

– Письмо… интересно, Сантьяго.

– Да, сеньор.

– Захвати, пожалуйста, письмо.

– Хорошо, сеньор.

Венеция – воздушная изысканность и смутная грусть, время, проведенное в ней, хранится в тайниках моего внутреннего мира – это знаменитый город на воде, соединенный более чем четырьмястами мостами, город, который неимоверным образом на ста восемнадцати островах. Венеция – она красивая и романтичная, моё детство очень тесно связано с ней, теперь я, кажется, начинаю догадываться, от кого письмо, наверняка дядя Джером, старший брат папы, отчего это вдруг он решил вспомнить обо мне, весьма-весьма интересно.

– Сеньор, ваш бокал виски и письмо.

– Как раз кстати, благодарю тебя, Сантьяго, можешь быть свободен.

«Ну-с посмотрим-с, что же там средь строк этого письма имеет смысл», – он сделал глоток горячего алкоголя, и ему приятно обожгло горло, затем он то же самое почувствовал в желудке. Красивый конвертик, точно, он угадал, письмо от дяди Джерома, вот в углу его инициалы, и роспись узнаёт. Марк распечатал конверт, достал аккуратно свёрнутое письмо, бумага оказалась плотнее наших здешних и пропахла сыростью. Ладно, посмотрим, что там… как много написано.

«Дорогой Марк!!! Ты знаешь, как я не люблю долгие разглагольствования и всегда пишу только по делу, и сейчас настал именно такой момент, абсолютно деловой, так вот, спешу тебя оповестить о том, что пару недель назад винодельня твоего отца была разграблена, раньше я никак не мог сообщить тебе об этом, так как вёл расследование по этому делу, считаю, что должно в твоих интересах быть… ладно, я запутался, очень спешу, ну, мне кажется, лучше было бы, чтобы ты сам приехал и разобрался с этим, ведь всё же это была винодельня твоего отца, ну, в общем, смотри сам, как знаешь, но ты мне дай в ближайшее время ответ, приедешь или нет, с нетерпением буду ждать, твой дядя Джером.

P.S. Скоро осень, постарайся не затягивать с ответом».

Замечательно, он всегда знал, что дядя Джером чудак, но такое написать – бред. Винодельню отца, конечно, жаль, но а что он там теперь мог порешать, странный он тоже какой-то, говорю же – чудак. Марк опустил голову, оперев её на обе руки, ну ладно, что-нибудь решим.

5.

– Сеньор Пампуш, добрый день!

– А-а-а, Жульен Бурански, рад вас видеть, – протянул он руку ему, чтобы поздороваться. – Присаживайтесь. Вы, должно быть, устали с дороги.

– Да, пожалуй, есть немного, вы позволите, я положу свою шляпу на стол?

– Да ради бога, может, бурбон, виски?

– Нет, спасибо, я не очень хорошо воспринимаю алкоголь, если можно, то чашечку кофе.

– Хорошо, – он мило улыбнулся, – одну секундочку. Месье Пампуш вышел из-за стола и направился к дверям, чуть приоткрыв, он вполголоса позвал своего секретаря:

– Франсуа… Франсуа?

– Да, месье.

– Франсуа, будьте так любезны чашечку кофе.

– Просто чёрный? Может, сахар или сливки?

– Секундочку, месье Бурански, вам кофе просто чёрный иль что в него добавить?

– А, да, извините, я не уточнил, можно сливок и кусочек сахара.

– Хорошо… Франсуа.

– Я понял, месье, минуточку, и всё будет готово.

– Благодарю, – он закрыл дверь и подошёл к окну, отодвигая большие шторы.

– Душно в помещении, вам так не кажется?

– Да, есть немного.

– Сейчас откроем окно, ну вот теперь можно будет наслаждаться летним воздухом и звучанием колёс на мостовой, я вот поэтому очень редко открываю окна, если честно, то меня раздражает этот шум за окном.

– Понятно.

– Но так как я не один, могу пожертвовать… – он уселся в кожаное кресло, и было слышно, как кожа заскрипела под ним. – Обожаю кожу и дерево, – мужчина откинулся на спинку сиденья, обнажив свой взгляд, его рука скользнула по прилизанным чёрным волосам, этим самым движением придал себе уверенности, второй рукой открыл ящик своего стола и достал оттуда деревянную лакированную шкатулку ручной работы, на ней были глубоко и чётко вырезаны слоны. Он поставил её на стол и открыл крышку, в этой шкатулке лежали сигары, Пампуш наклонился к ним и глубоко вдохнул, потом посмотрел на адвоката и откинулся снова на спинку стула.

– Обожаю запах сигар, – улыбка. – Сигару? – и снова улыбка.

– Нет, благодарю, месье Пампуш.

– Постойте, – он вытащил сигару изо рта, прищурил один глаз, и один уголок губ игриво потянулся вверх, – дайте угадаю, табаком вы тоже не увлекаетесь? – и засмеялся, я, конечно, его поддержал.

– Да прям-таки в точку, так вы не иначе как всевидящий?

– Да, этот дар мне перешёл по наследству, – и снова засмеялся. – Так, значит, вы не против, если я закурю?

– Конечно, нет, это ваше право, курите на здоровье.

– Хорошо… про здоровье вы метко подметили, – послышался стук в дверь.

– Да, войдите, – дверь приоткрылась, и в ней показалась голова Франсуа.

– Месье Пампуш, это я, Франсуа, кофе готов.

– Заходи, Франсуа

– Ваш кофе, месье.

– Месье Бурански, теперь вы его довольно-таки часто будете видеть у нас, Франсуа.

– Хорошо, – он улыбнулся и убрал обе руки за спину, скрестив пальцы.

– Я могу идти?

– Да, Франсуа, вы можете идти.

– Так, значит, вы у нас в Чикаго впервые?

– Да.

– Ну и как вам Чикаго?

– Не многолик.

– С чего так решили?

– Ну, по дороге… с вокзала до вашего офиса я всё время смотрел в окно и смог заметить много домов и пару женщин, привязанных коней, старца, сидящего на колодце курящего самокрутку.

Пампуш засмеялся, его чёрные густые усы при этом только успевали закрученными концами подпрыгивать вверх.

– А вы наблюдательны, месье Бурански.

– Ну так, а что смешного вы нашли в моей наблюдательности?

– Жульен Бурански, – он провёл пальцами по усам, его глаза сияли, как две зелёные маслины, – вот что я скажу, вы мне нравитесь, и смею предполагать, что вы хороши в своей работе так же, как и в наблюдательности. Люди много говорят, и я слышал только хорошее, месье, поэтому вы сейчас здесь.

– Вроде бы пока ни одного дела не проиграл.

– Поразительно, как вам это удаётся?

– Что именно?

– Ладно… – перепрыгнул он на другую тему. – Жульен, вы уже ознакомлены с моим делом? – спросил он требовательной интонацией.

– Да, месье Пампуш, весьма осведомлён.

– Хорошо, это хорошо, – он прикурил сигару и стал покачиваться в кресле.

– Месье Бурански, ты женат?

– Да, мою супругу зовут Дороти. Я назвал сразу её имя, потому что знал, что этот вопрос последует следующим.

– Аха… – он затянулся, смотря мне прямо в глаза, затем поднял голову и медленно стал выпускать клубы дыма вверх.

– А вы любите её?

Я подумал, что за глупый вопрос, и ответил ему, не скрывая своих эмоций, возможно, он и понял, что меня возмутил его вопрос.

– Ну конечно… Месье Пампуш, к чему весь этот разговор? Мы же здесь собрались по разбирательству вашего дела, не сочтите за грубость, но это моя работа, это я вам должен задавать вопросы, чтобы быть лучше осведомленным.

Он его внимательно выслушал, потушил сигару, поставил локти на стол, скрестив руки в замок, и подбородком уткнулся в пальцы.

– Месье Бурански об этом разговор и идёт, о моём деле, – его лицо стало серьёзным, глаза потемнели, – я тоже люблю свою супругу, но дело в том, что она мне изменила, но я об этом не знал, не знал до тех пор, пока этот парень, с которым она мне изменяла, не умер, и оказалось, что в его смерти виноватым выставили меня – эта женщина, моя жена, даже мне на глаза показаться боится, это та женщина, которую я люблю.

– Всё довольно-таки интересно, чую я, это дело затянется надолго… а вы наняли детектива?

– Да, его зовут месье Жюле, хороший сыщик, он собирает всё по крупицам…

– Он француз?

– Да, он француз, вас что-то смущает?

– Нет, просто интересно, он этих краёв?

– Вы имели в виду, здесь ли он родился?

– Да.

– Нет, он приезжий, так же как и вы, месье Жульен, но он очень хорошо говорит по-английски, так что, думаю, что у вас с ним проблем не будет.

– Да я об этом даже и не думал, мне не приходилось ещё работать с французами.

– Ну вот, это ваш шанс, не упустите его, – улыбаясь, проговорил он.

– Да уж, постараюсь, месье Пампуш.

– Если у вас есть ко мне ещё какие-нибудь вопросы по моему делу, вы не против отложить их до завтра? У меня очень важная встреча через пятнадцать минут. Да и вы, я думаю, устали с дороги и хотели бы отдохнуть?

– Хорошо, я с вами солидарен.

– Франсуа вас проводит в номер и поможет расположиться, будут какие-нибудь вопросы по поводу удобств, Франсуа к вашим услугам.

– Хорошо, я всё понял, спасибо.

– Это вам спасибо, что взялись за моё дело, приятного вечера, месье Бурански.

– И вам.

– Франсуа!

– Да, месье.

– Прошу вас, будьте так любезны, проведите месье Бурански в его номер.

– Хорошо, месье Пампуш.

– Франсуа, я оставлю вам ключ.

– Месье, вы далеко?

– Пойду прогуляюсь по вашему вечернему городу.

– Хорошо.

– А месье Пампуш у себя?

– Нет, месье Пампуш ещё отсутствует, что-то ему передать по приходе?

– Благодарю, Франсуа, но не стоит, я сам… завтра.

– Приятного вечера, месье!

– Спасибо, тебе тоже.

Вечер был упоительным, в воздухе пахло дымом от костра вперемешку с пивом, рядом с домом Пампуша находилась пивоварня и, кажется, воздух был пропитан солодом, и он чувствовал этот хмель во рту. Город ожил к вечеру и уже не казался таким не многоликим, Бурански вздрогнул и медленными шагами направился к мостовой, считалось, что за мостовой открывался прекраснейший вид центра города. Дело, конечно, Пампуша было весьма запутанным, так как либо Пампуш говорит правду, либо лжёт, на каких основаниях полиция подозревает его, а возможно, жена оказалась хитрой лисой и решила подставить мужа, забрать всё нажитое себе, убить любовника, надо встретиться с Жюли, с сыщиком, явно он уже что-нибудь накопал. Так, где там листок с его адресом? Он сунул руку в карман сюртука и понял, что листок с адресом оставил в номере. Вот, блин, придётся вернуться, хорошо, что ещё недалеко ушёл. У входа в здание Жульен заметил карету, в которой сидела молодая особа, она махала веером и не сводила с него глаз. Бурански споткнулся о порог и приземлился на колени, дама открыла дверцу кареты наполовину и, выглядывая из неё, спросила:

– Месье, вы в порядке?

Он быстро поднялся, отряхивая колени, и почувствовал, как его щёки багровеют.

– Да, да, спасибо – живой.

Леди закрыла лицо веером, оставив только глаза.

– Вы позволите? – он сделал жест, чтобы подойти ближе к карете.

– Да, месье…

– Я Жульен Бурански.

– Какое интересное имя, я так полагаю, вы не местный?

– Да, вы правильно полагаете.

– Я Аманда, – она протянула свою руку к его, на её руке были белые перчатки, от которых доносился нежный аромат дорого парфюма, Жульен коснулся её руки губами, так, можно сказать, вступил на территорию загадочной дамы с веером, она тотчас убрала веер от лица.

– Очень приятно.

– Взаимно, – она улыбнулась, и в его сердце что-то вспыхнуло, он напугался этой вспышке и даже немного растерялся, с ним раньше никогда такого не было, даже при знакомстве с Дороти он такого не почувствовал.

– Месье, кажется, ваша туфля порвалась.

Он завис, смотря на неё, и в то же время как сквозь неё.

– Месье, – леди начала щёлкать пальцами.

– Что?

– Я говорю, ваша туфля – она порвалась.

– А… а… – он взглянул на носок своей туфли и увидел, что он действительно порвался. – Вот незадача, хорошо, что я с собой прихватил ещё одну пару чёрных туфель, – девушка тихонько засмеялась. – Вы кого-то ждёте?

– Месье любопытен.

– Извините, сударыня, я…

– Месье Бурански… – услышал он знакомый голос у себя за спиной, он повернулся и увидел месье Пампуша.

– Месье Пампуш, какая приятная встреча.

– Вы уже познакомились с Амандой?

– Да-а-а…

– А давайте-ка я, Аманда, это Жульен Бурански, мой адвокат, мне приходилось тебе о нём уже рассказывать. Жульен, это моя дочь Аманда.

– Ваша дочь! – воскликнул он от удивления.

– Не ожидали? Это ещё что.

Аманда всё время молчала и на их разговоры с Пампушем отвечала лёгкой улыбкой.

– А вы откуда к нам, месье Бурански, приехали?

– Я из Лос-Анджелеса.

– Прекрасный город, как вам там живётся?

– Живётся?

Она посмотрела на него своими большими, ярко выраженными зелёными глазами, и его бросило в жар.

– Да… да, хорошо живётся, множество зелени… город расположен на открытом тихоокеанском берегу, шум прибоя, – он закрыл глаза и всё вспомнил: тёплый ветер обнимает его лицо, резко открыл глаза и заметил, как её лицо дрогнуло, она не ожидала. – Мне нравится, я благодарен, что родился в нём.

– Ваш город действительно настолько хорош?

Что она имеет в виду, возмутился он, но сдержал себя в руках. Хорош? Ну, конечно, хорош, странная дама.

– О да, мисс, он действительно хорош, а вы знаете, приезжайте в гости, после того как закончится дело вашего отца, я проведу для вас экскурсию по местным краям.

Она замахала веером, пристально на него уставившись, в её глазах застыли мысли, правда, какие? Он чувствовал, что от Аманды веет теплом, загадочностью, у него появилось неистовое желание подобрать ключик к её замочку, он захотел узнать её поближе.

– Месье Бурански, – последовала пауза, она поправила перчатку на руке и опять пристально уставилась на него, отчего его снова бросило в жар, Жульен не мог понять, отчего так тонет в её глазах.

– Да…

– Видите ли… предложение, конечно, заманчивое, и не зная вас, я всё же ценю его, как бы там ни было, вы мне импонируете, и скажу только одно: от времени вашего пребывания здесь будет зависеть дальнейшее.

– Вот те на, а как это?

– Мой ответ исчерпан, – и сказала она это очень серьёзно. – Отец, мы уезжаем.

– Да, конечно, Аманда.

Он хотел возмутиться:

– Месье Пампуш? – лёгкая улыбка проскользнула на его лице, он пожал плечами, прикрыл рот рукой, чтобы дочь не услышала, и еле слышно проговорил:

– Вся в мать, а она прекрасная женщина.