Сырная магия, или Не хочу без любви!

– Нет, Никки, Рикард не стал бы над тобой издеваться. Дразнить – может быть, воспитывать – легко. Но он не издевается со злостью. Я давно его знаю, он добрый парень, хоть и несколько… замкнутый. Но если бы я не был уверен в том, что рядом с ним ты под защитой, я бы не разрешил вашу помолвку.

– Добрый, – пробурчала я. – Ага, как же.

– Не меряй доброту внешними проявлениями. Тот, кто улыбается тебе, не всегда желает добра.

Я вспомнила мэра Нейстикса и поежилась. Да, это верно сказано.

– Рикард – сложный человек. Но не лишенный плюсов. Я не верю, что он хотел тебя обидеть или унизить. Он, конечно, не пришел в восторг, когда ты сбежала практически с церемонии, но ты знаешь, мог бы закатить скандал и тебя опозорить, а бросил все и уехал. Довольно адекватный шаг, не находишь?

– Возможно…

– Николь, он не привык к таким, как ты. Ты оказалась слишком своенравной и куда более интересной, чем он, да и мы все представляли.

– А что случилось с его девушкой?

Мне было жуть как любопытно, но спрашивать у самого Рикарда не решалась. А тут такой момент откровенности с отцом. Уж он-то в курсе, они ведь друзья.

– Детка, наверное, это стоит спросить у самого Рика.

– Это тайна?

– Нет, но… не уверен, что он хотел бы, чтобы я все разболтал.

Под моим умоляющим взглядом папа долго не продержался и вздохнул:

– Они оба были еще студентами. У нее была непростая семья, ее не любили и всячески мешали учиться. Не давали денег, она жила практически впроголодь. Рикард тоже был студентом и едва-едва успевал подрабатывать. Денег не хватало, есть было нечего. В один прекрасный день от всего этого девушка заболела. Рикарда не пустили к ней, семья его не принимала. Он пытался как-то повлиять на них через власти, но с виду все было в порядке. Девушка умерла.

– Как грустно.

Я снова почувствовала, что сейчас расплачусь.

– Да. Мрачная история.

– Так вот почему Рикард все мне покупает! Книгу, лавку… и вообще.

– Такая трагедия в юности – мощный стимул к материальному благополучию, – согласился папа. – Но знаешь, с прошлыми подругами он в таких тратах замечен не был, хотя их бы это привело в полнейший восторг.

Тут я почувствовала себя слегка виноватой. Хорошо, что в темноте не видно, как я покраснела.

– Я тоже радуюсь! Просто… ну и что мне теперь делать?

К моему удивлению, папа рассмеялся и потрепал меня по голове.

– Без понятия. И даже не собираюсь лезть. Хотела самостоятельности и независимости? Вот и разбирайся с ним сама, я больше в твою жизнь, Николь, не полезу.

– Все меня воспитывают, – надулась я и пробурчала: – Когда уже я буду кого-нибудь воспитывать?

– Воспитывай кота, он выгнал меня с половины кровати. Я, собственно, за этим и пришел, но раз у тебя нет…

Дверь скрипнула, впуская Котецио.

– Он издевается? – спросил папа.

Я фыркнула, прижала к другому боку кота, и стало как-то веселее. Наверное, папа прав. Издеваются не так, и уколоть побольнее не так стараются. Как-то сложно все оказалось в реальной жизни. Я думала, сбегу, найду работу, встречу идеального парня, и мы будем жить долго и счастливо.

И не сказать, что не встретила, просто… идеальность оказалась какой-то серой и не вызывающей эмоций. А жизнь превратилась в балаган.

– Ты поедешь с нами? – с надеждой спросила я.

– Никки…

– Пожалуйста! Я хочу, чтобы вы с мамой были рядом, посмотрели, как мы живем. И мне будет спокойнее: предпринимателей много кто не любит, чем больше народу, тем безопаснее. А еще море такое красивое, приятное. И фрукты! В Азор-граде так мало фруктов, а те, что привозят, и вполовину не такие вкусные, как у нас. Маме нужны витамины, да и тебе не помешают. И еще…

– Хорошо, – устало вздохнул папа. – Поедем в твой Эрстен-град. Только разберись все же в своих отношениях с Рикардом. Никки, он не подросток, которому нравится драма в жизни и бурное течение романов. Ему уже нужна семья, а держать его возле себя как-то… не слишком порядочно.

– Да он сам отказывается!

– Ну, может, он ждет искреннего порыва?

– А я прямо неискренна.

Отец поднялся и укрыл нас с Котецио одеялом.

– Разбирайтесь сами, – снова повторил. – И держи при себе кота, хорошо? Я жуть как не люблю спать вне собственной постели.

– Мя-а-ау! – донеслось из-под одеяла.

Папа счел это чем-то вроде согласия. Вышел, мягко притворив за собой дверь и оставив меня с нелегкими размышлениями о вреде взрослойжизни.

Глава 8

Надо сказать, что идея спать с котиком в обнимку оказалась здравой. Когда папа ушел, я себя как следует отругала за сопли и слезы, а раз отругала, надо брать себя в руки. Я и взяла – сходила в ванную, умылась, стащила недооцененное Рикардом платье и залезла под одеяло практически голая.

Забыв совершенно, что зимой в Азор-граде под утро стоит такой дубак, что впору горящими головешками из камина обкладываться. Сонный организм отчаянно не хотел вставать и идти за вторым одеялом или хотя бы одеваться, так что кое-как, жавшись к Котецио, я доспала несколько часов.

Потом пришел Рикард. Ночью отец не закрыл дверь на замок, и моя комната перестала быть неприступным бастионом рыдающей девицы.

– Вставай, Сырочек, – вкрадчиво протянул Рикард, – а то мы уйдем без тебя.

– Куда-а-а? – тут же встрепенулась я, а Котецио навострил уши.

– Не знаю, что заставило Байрона передумать, но он согласен ехать с нами. Нужно выставить дом на продажу и оформить бумаги на перевод денег. Мы собираемся в мэрию и банк. Пойдешь?

– Пойду!

Я села в постели, потом вспомнила, что голая, покраснела и плотнее закуталась в одеяло. Рикард не заметил. Ну или грамотно сделал вид.

– Очень рекомендую поторопиться, – сказал он, – иначе не успеешь позавтракать.

– Хорошо.

Рикард поднялся, чтобы уйти, а я вдруг опомнилась и вскочила следом, как была, закутанная в одеяло по уши.

– Рик, подожди… Я не хотела тебя обижать вчера, я просто расстроилась.

Я ждала, что он усмехнется или махнет рукой, но Рикард, к моему удивлению, как-то довольно весело чмокнул меня в макушку. Стоять босыми ногами на полу было холодно, но я мужественно держалась, потому что в тишине, что нас окружала, чувствовалось что-то новое. И приятное. Ради этого приятного можно и в холоде постоять.

– Мы можем поговорить? – Я задрала голову, чтобы взглянуть ему в лицо.

– Сырочек, не провоцируй меня. Приехать в гости, обесчестить дочь хозяина и улететь на драконе в закат как-то неловко.

– Ну почему же, – раздался голос Дрю, – как раз таки очень ловко.

Внешне Рикард встретил появление призрака спокойно, но так как я стояла очень близко, не могла не заметить, как он стиснул зубы. Похоже, кое-кому повезло, что он уже умер, иначе как пить дать Рикард бы Дрю прибил. Хотя бы за то, что он постоянно появляется не вовремя. И если раньше я была рада избавлению от пугающего общества бывшего жениха, то сейчас, к собственному удивлению, ощутила некоторую досаду.

– Собирайся, мы будем внизу, – произнес Рик и ушел.

– Не понял, – сообщил Дрю. – Я уходил, ты собиралась к нему, прихожу – ты у себя. Сырочек, вы опять поссорились?!

– Ну как поссорились, – смутилась я. – Я на него наорала и убежала. А сейчас стыдно. Я запуталась, Дрю. И не знаю, что мне делать. Папа прав, Рикард ждет искренности, но я не знаю, действительно ли то, что я чувствую, – любовь. Я никогда и никого не любила, я так стремилась к отношениям по любви, что даже забыла выяснить, что это такое. Рикард хочет быть со мной, я думаю, но вдруг мы не будем счастливы?

– Ну… Знаешь, Сырочек, не помню, что у меня была за жизнь, но смерть научила, что есть вещи, которые нас держат. Привязывают к чему-то, как меня к старому дому. И пока ты не поймешь, что именно держит тебя, не будешь свободна.

Воцарилась мертвая тишина. Хотя вообще выражение крайне странное. Вот Дрю мертв, и почему я от него никогда не слышала тишины?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты все еще обижена на Рика за ту девушку. Но в то же время видишь, как он меняется. Старая обида держит тебя, и он это чувствует. Вы ходите вокруг друг друга кругами. Вам нужен толчок, что-то мощное, чтобы вы поняли, действительно ли сможете быть вместе.

– Например?

Я быстро одевалась. Надо же, всего за полгода жизни у моря почти забылось, каково это: напяливать на себя кучу теплых вещей.

– Например, похищение! – просиял Дрю. – Я в книжке читал. Вжух, принцессу крадет дракон!

– Вот спасибо! Хорош друг, ничего не скажешь.

– Ну я же не сказал, что похищать должны тебя! – справедливо возмутился призрак.

– А Рикард на принцессу не тянет, да и на роль дракона претендует только Флоренция. Расскажи лучше, как дела дома?

– Все тихо. Камилла с Крисом занимаются облагораживанием летней террасы, Бернон работает с куклой. Нейстикс затаился. Приходил повар, писал какие-то карточки с рецептами и осматривал кухню, чтобы дать тебе список недостающих вещей.

– Хорошо, хоть там все нормально. Надеюсь, мы скоро закончим с этим переездом и моя голова перестанет пухнуть от каши.

Следующие минут десять Дрю упрашивал взять его с собой, но тут я была категорична. Папа, может, и терял магию, но вполне мог увидеть призрака, как в свое время без проблем увидел Рикард. Если шаткое перемирие рухнет, мне уже не придется вернуться в Эрстен-град. Дрю дулся, но послушался, улетев обратно к Камилле. А я спустилась в гостиную, где собралось все немногочисленное семейство Спрингвилл.

Папа и Рик были одеты по-зимнему, мама выглядела очень свежо. Она явно предвкушала переезд.

– Николь, дорогая, доброе утро, чем будешь завтракать? – спросила мама.

– Нет! – хором рявкнули папа и Рикард.

Рик добавил:

– Мы одеты, Сырочек, пошли быстрее!

– Девочка голодная!

– Я накормлю ее в ресторации, идемте уже!

– Рикард прав, – я взглянула на часы, – еще полчаса, и там будет не пробиться.

– Ну ладно, – сдалась мама. – Кстати, раз мы уезжаем, нужно устроить прием.

– Не уловил связи, – нахмурился Рикард.

– Попрощаться с друзьями, с городом. Я не хочу, чтобы наш отъезд выглядел как бегство, – твердо произнесла мама. – На завтра назначу небольшой прием. Будьте готовы и при параде.

Не могу сказать, что идея принесла мне радость. Светиться перед приятелями родителей после побега как-то не хотелось. Хоть Рикард и говорил, что для всех мы переехали к морю, я все равно подозревала, что с легкого языка Уны о моем побеге не знает разве что глухой.

Но говорить ничего не стала. Все из тех же опасений, уж слишком тяжело далось согласие отца. Рикард, подозреваю, еще и поэтому торопился. Он-то как никто другой знал, как быстро порой все меняется. А если выставишь на продажу дом, пути назад не будет. Так что завтраки, общение и другие развлечения оставим на потом.

Как только мы вышли на улицу, я тут же пожалела, что вообще вылезла из постели. Нет, все же зима хороша из дома. Сидишь у окошка с чаем, смотришь, как красиво падают снежинки.

Рикард мою реакцию заметил и рассмеялся:

– Что, Сырочек, ноги в руки и на море?

Предпочла промолчать, ведь открывать рот было просто страшно. Казалось, этот пробирающий до костей ледяной ветер навсегда останется у меня внутри, стоит только сделать опрометчиво глубокий вдох.

Всю дорогу до мэрии Азор-града я прятала лицо в меховой воротник шубки. Не знаю, где Рикард умудрился ее достать, – наверное, взял для меня у мамы, но спасибо ему за заботу.

Однако все надежды на то, что удастся проскользнуть до основного потока людей, рассеялись, едва мы ступили в просторный куполообразный общий зал мэрии Азор-града. Не знаю, кому и при каких обстоятельствах пришло в голову располагать все важные органы управления в одном здании, но ненавижу его за это всей душой. Присесть было некуда.

– Я и забыл, какой тут бардак, – хмыкнул Рик. – Все же наш дражайший друг в Эрстен-граде ведет дела явно эффективнее.

– Эрстен-град меньше, – откликнулась я. – Да и там теплее.

Судя по огромной очереди в отдел обеспечения тепла, и впрямь, чем южнее, тем проще хотя бы в этом аспекте.

К счастью, толпа доставляла лишь физические неудобства – жарко и шумно. В отдел по продажам не было почти никого. В Азор-граде сложно приобрести дом или помещение, так что наш особняк обещал улететь в первые часы торгов. Причем я не сомневалась, что в итоге из него сделают какое-нибудь модное заведение типа ресторации или клуба.

Папа с самого утра выглядел еще более хмурым, чем обычно. Когда подошла наша очередь, стала ясна причина.

– Я что, дите малое? – буркнул он, когда мы собрались было вслед за ним. – Справлюсь.

Рикард собирался возражать, но я вовремя успела вцепиться в его руку. Вот все же, несмотря на многолетнюю дружбу, он далеко не всегда понимал, как следует себя вести с Байроном Спрингвиллом.

– Если мы будем бегать вокруг него и охать, то поедем не в Эрстен-град, а туда, куда он нас пошлет, – пробормотала я так, чтобы услышал только Рикард.

К счастью, он сообразил и остался вместе со мной снаружи. Несмотря на то что вокруг была куча народа, а тишина в этом зале давно стала недостижимой мечтой, я чувствовала неловкость. Надо поговорить о чем-то, завязать непринужденную беседу. Но мне казалось, на нас все смотрят, а в толпе обязательно найдется общий знакомый, наслышанный об истории моего побега.

Впрочем, так оно и оказалось, правда, я даже в страшных снах не могла предвидеть, кого именно мы встретим в мэрии.

– Светлейшая, неужели это Рикард Тентен? – раздался у меня за спиной мелодичный женский голос.

Лицо Рика в этот момент надо было зарисовывать. Он округлил глаза и непроизвольно бросил взгляд в мою сторону, от чего стало ясно: произошло что-то сверхнеобычное. Даже Рикард, человек, который с ироничной усмешкой реагировал на смертельную опасность, сейчас если не перепугался, то уж точно разволновался.

Естественно, любопытство тут же заворочалось внутри, и пришлось обернуться.

Да. Лучше бы я пошла вместе с папой.

Ибо к нам плыла – а она именно плыла, изящно виляя бедрами, – красивая девушка. Она была одета в кокетливую короткую шубку, улыбалась так счастливо, словно встретила саму светлейшую. Но что важнее, это оказалась та самая девушка, увидев которую верхом на Рике я и сбежала в Эрстен-град.

Рикард вполголоса выдал замысловатую тираду из числа тех, что не приняты в светском обществе. В принципе, я бы отреагировала так же, но ругаться совсем уж некультурно пока не научилась.

– Рик, я так рада тебя видеть! – сияла леди по вызову. – Не думала, что мы еще когда-нибудь встретимся. Как ты? Мы все так удивились твоему отъезду, но знаешь, я понимаю тебя, как никто другой! В наших северных горах так хочется к морю, теплу…

Тут она сделала вид, что только меня заметила. И разулыбалась пуще прежнего.

– О, малышка Никки! Рик, ты, как мужчина, нас не познакомишь?

– Николь, это Амалия Этерли, Амалия, это Николь Спрингвилл.

– Вот и славненько! Как насчет обеда?

От такой наглости у меня исчез дар речи. Амалия Этерли потеряла ко мне вообще всякий интерес и беззастенчиво строила глазки Рику.

– Он занят, – подала голос я.

– Чем же?

– Обедом со мной. Не успели позавтракать, спешно собирались.

Вытянувшееся лицо девицы навсегда останется в моей памяти.

– Что ж… может быть, в другой раз?

– Может быть, – с сомнением хмыкнула я.

Она почти была готова уйти! Почти оставила нас в покое! Но тут вышел папа. И хоть у папы к пенсии открылось множество проблем со здоровьем, на зрение он не жаловался никогда.

– Амалия! – радостно поприветствовал девушку. – Рад тебя видеть, как отец? Я слышал, он серьезно повредил колено.

– Перелом почти зажил, спасибо, господин Спрингвилл. А вы…

– Мы переезжаем. Будем рады видеть тебя с родителями завтра у нас, будет небольшой прощальный ужин.

Еще несколько минут они обменивались любезностями и улыбочками. А меня изнутри жгло отвратительное и недостойное девушки из приличной семьи чувство – ревность.

– Ну что, Байрон, – хмыкнул Рикард, когда Амалия неспешно удалилась, напоследок продемонстрировав всем окружающим плавность бедер, – ты какую могилку предпочитаешь, двойную? Или просто рядом ляжем?

– Не понял… – Папа так искренне удивился, что я сразу поняла – кто довел меня до сбора вещей и дракона, не знал.

– Есть хочу, – буркнула я. – Кто-то обещал ресторан.

И вот не убивать же их, вроде и не за что. Эта леди по вызову сама подошла, да и папа не со зла… наверное. Но почему так хочется кого-то укусить, чтобы прямо до воплей и полного морального удовлетворения? Я даже не знала, что способна на такую ревность.

В полнейшей тишине мы дошли до ресторана, причем выбирала его я. Папа и Рикард словно чувствовали, что лучше пока не спорить. А может, просто думали о своем и разговорились, только когда мы расположились за столиком, а девушка в форменном платье ресторана принесла комплимент от повара – тарелку с орешками и… сыром. Не знаю, почему я удивилась, увидев сырные ломтики.

А уж когда один попробовала и в голове невольно всплыла сцена в кабинете Рикарда, не выдержала:

– Этерли? Серьезно? Я думала, их дочь моего возраста.

Ответил мне папа:

– Это самая младшая, а вообще у них трое детей. Амалия училась в Градде, не так давно вернулась. Николь, почему ты о ней спрашиваешь? Что у вас случилось, я думал, вы даже не знакомы.

– Сырочек видела меня с Амалией и смылась, – пояснил Рикард.

Все же профессионализм не пропьешь, он тщательно следил за мной, словно опасался, что я начну драться. Ничего-ничего, понервничай мне тут хоть немного для разнообразия.

– Ты с… Амалией Этерли?! – Папа поперхнулся.

– Технически не успел, – признался Рикард. – Но намерение мне зачли. А ты только что пригласил ее на ужин, и теперь, похоже, Сырочек начнет торговать пирогами с мясом.

Не отрывая взгляда от его лица, я с хрустом разгрызла орешек.

– Я передумал, – быстро сказал Рик, – я больше не хочу жениться.

– Хочешь сыра? – спросила я.

– Что? – Рикард даже поперхнулся.

– Сыра. Я больше не хочу.

Все же забавно наблюдать, как Рикард старается лишний раз меня не бесить. Неужели у меня и впрямь такой дурной характер? Вроде в совсем уж безбашенных поступках замечена не была. Разве что в самом начале, когда Рикки Карамель опубликовала первую статью. Помнится, я влетела в комнату Рика и чуть не убила его газетой.

А вообще, я думала, Рикард развлекался с девицами облегченного поведения, и как-то не ожидала, что той красоткой из кабинета окажется девушка если не моего круга, то очень близкого к нему. Чета Этерли, если мне не изменяла память, работала во Дворце бракосочетаний. Да и младшая Этерли была девушкой крайне приятной. Мы редко виделись, но никогда не враждовали.

И вот на тебе, Амалия Этерли.

Но дело было даже не в том, что она вдруг явилась и начала заигрывать с Рикардом, Флоренция Нейстикс, помнится, тоже пыталась. Дело было в том, что вместе с красоткой Амалией пришли новые вопросы.

Если Рикарду так не хватало откровенного женского внимания, почему он не взял замуж ее?

Собственно, это я и пыталась понять, наблюдая за Риком весь обед. Но, кажется, только зря отбила ему аппетит, ибо в итоге он не выдержал:

– Сырочек, ну хватит испепелять меня взглядом, это не я позвал ее на ужин!

– Вот я всегда говорил, что он меня от стрелы не закроет, – пробурчал папа.

– Мне еще жить и жить, – фыркнул Рикард. – Она потом подобреет, а откушенную голову я на место уже не верну. И толку, что рыдать будет?

– Не буду, – мрачно сообщила я.

– Десертик? – аккуратно предложил Рик.

Сначала я даже не рассмотрела ресторан, а наевшись, сидела и оглядывалась. В сравнении с уютными летними ресторациями Эрстен-града все казалось слишком тяжелым и грубым: массивная деревянная мебель, картины заснеженных гор на стенах. По-своему уютный интерьер, но какой-то слишком уж гнетущий. Вся культура севера была построена на преодолении, на завоевании. Освоение севера – борьба не на жизнь, а на смерть.

Мне надоело бороться, я полюбила море и с нетерпением ждала, когда туда вернусь.

Папа погрузился в задумчивое молчание. Осмысливал встречу с Амалией? Или никак не мог смириться с предстоящим переездом? Я, честно сказать, слабо представляла, как за три дня можно собрать такое количество вещей. Сама-то я сбежала налегке, с сумкой, собранной на волне обиды. Но до сих пор не вспомнила ни о чем, оставленном дома, так что ценность домашнего скарба явно в нашем мире переоценена.

Рикард все же заказал десерт и теперь активно пытался соблазнить меня бананами в карамели. На самом деле мне хотелось попробовать аппетитные кругляши, политые сиропом, но кое-что останавливало. И нет, вовсе не ревность к Амалии, а присутствие отца. Откровенно заигрывать с Риком, когда папа сидит рядом, вроде как неудобно.

Так я осталась без десерта, а Рикард – без внимания. Мы оба были разочарованы и, когда вернулись домой, разбрелись по комнатам.

Мама порхала по дому, одновременно собирая вещи для переезда и готовясь к завтрашнему приему. Мне было тоскливо сидеть в комнате, тем более что Дрю улетел к Камилле, а Котецио позорно сдался Рикарду и надолго пропал в его комнате. Поэтому я переоделась в домашнее платье и спустилась вниз, чтобы помочь с делами.

Мама, к моему удивлению, наотрез отказалась давать мне задания:

– Нет, нет и еще раз нет, Николь! Ты приехала к нам в гости, как я могу загружать тебя работой? К тому же я наняла на оставшиеся дни приходящую прислугу. Она приберется, а я займусь организационными моментами.

– Но прислуга не умеет готовить так, как я.

– Несомненно, дорогая. Однако пусть на приеме угощение будет просто вкусным, а не божественно вкусным. А ты немного отдохнешь.

– Отдохнешь тут, – пробурчала я, падая в кресло.

Не выдержала и призналась:

– Папа пригласил на ужин Амалию Этерли.

Мама нахмурилась, но в ожидании продолжения не стала задавать вопросы.

– Амалия Этерли была любовницей Рикарда.

– Не может быть! И он ее пригласил?! Нет, твой отец, безусловно, человек непростой, но…

– Он не знал об их романе.

– А что Рик? Он как отреагировал?

– Посмеялся. – Я пожала плечами. – Надо мной. И вообще… над ситуацией. Но, надо признать, я довольно забавно отреагировала, так что это не важно. Мне интересно другое. Амалия – красотка, из хорошей семьи, образованная и явно опытная девица. Почему, если Рикарду так надо было жениться, он не выбрал ее? То есть зачем все эти сложности с женой вроде меня дома и любовницей вроде Амалии на работе, дешевле и проще ведь совместить?

– Милая, – мама нахмурилась, – но почему ты спрашиваешь об этом меня?

– Потому что боюсь спросить Рикарда, – призналась я. – Я в ужасе от мысли, что грядет серьезный разговор, а он грядет. Дольше тянуть с объяснением нельзя, и… я так до сих пор и не знаю, что ему скажу.

К моему удивлению, мама отреагировала неожиданно:

– А может, найдешь себе другого молодого человека? Более… юного, подходящего тебе по складу характера?

– У меня их двое дома сидят.

– В чем проблема?

В чем, в чем. В том, что Николь Спрингвилл – самая нелогичная девушка в мире. Она сбегает, громко выкрикивая категоричные заявления о разрыве помолвки, а потом переезжает в дом к брошенному жениху. Она пытается ходить на свидания с очаровательным и непосредственным Кристианом и в то же время целуется с Рикардом. Она, чтоб ее, изобрела (громкое слово, но такое приятное) приворотный сыр!

– Тебе было бы проще, будь ты похожа на меня. – Мама улыбнулась и потрепала меня по голове. – Но ты вся в отца. Он пытался вырастить под колпаком цветочек и в этом же колпаке передать его другу, а ты решила, что отныне хочешь быть кактусом, разбила колпак и сбежала. Теперь все восхищаются тем, как ты цветешь, и пытаются взять в руки, а колючки не дают.

– Поэтично.

– Да-а-а, – мечтательно протянула мама. – Я вспоминаю твоего отца. Он ухаживал традиционно и старомодно. Ходил к нам на каждый прием, общался с отцом. Дарил мне книги. Он был студентом, подающим надежды магом. В него была влюблена твоя тетка Дарина, между прочим. Как же она злилась, когда он выбрал меня!

– Мам, а… – Я немного замялась. – Папа когда-нибудь тебе изменял?

– Нет, Николь.

– Или ты не знаешь?

– Это ты не знаешь своего отца. Ему незачем изменять, потому что это слишком сложно, а он ненавидит бессмысленные действия. К тому же любит нас с тобой и вряд ли решится обидеть.

– А мне казалось, он это дело поощряет…

– Он не любит, когда все выбивается из привычного и тщательно выверенного распорядка. Измена – это надо напрягаться, что-то придумывать, из дома, в конце концов, выйти. У нас были разные периоды в семейной жизни, но я уверена, что ему не приходило в голову мне изменять.