Тень с человеческим лицом

Маги и колдуны армиями приходили для уничтожения ненавистного монстра, окружали обитель, возведенную зверем для почитания и жертвоприношений вместилищу своей безграничной мощи. Черные тени из мрачных глубин земли, куда никогда не сможет пробраться ни один луч света, сплетались в ужасные фигуры, убивали все живое одним своим присутствием. На почтительном расстоянии от обители находились рубежи самых смелых воителей и волшебников, но лишь до той поры, пока зверь терпел их присутствие. Ночь была ему верной женой, делая его абсолютно невидимым под своей черной юбкой. Во тьме же сила его была поистине всесокрушающей. Гигантские костры, что искрами прожигали небо, не в состоянии были ослабить мощь всюду следующей за ним тени. Не было существа либо империи, дабы противостояла бы Мортему, как прозвали его и прокляли все живущие. Все дальше и дальше уходили люди от страшного места, в течение нескольких веков полностью оставив материк зверю.

Спустя пару столетий выяснилось, что Мортем не может покинуть территорию, облюбованную для охоты в забытые времена. Черные тени за долгие века привыкли к постоянной и щедрой крови и горячей плоти, которыми делился зверь, и не могли уже существовать без своего кормильца, что рвался вслед за ушедшими жертвами. Глубинное зло не отпускало зверя, требуя приношений, а не получив оных, впилось в него самого. Две чудовищные силы схлестнулись в страшной битве, отголоски которой услышали все еще бегущие как можно дальше люди.

Долго на зловещий материк не ступала нога живого существа. На других землях образовались могучие цивилизации, несокрушимые империи и великие народы. Одной из сильнейших оказалась огромная как по территории обитания, так и по численности страна гигантских ящеров-воинов. Все остальные державы после нескольких жестоких войн и завоеваний змеев признали их лидерство и покорились. Народ искуснейших виртуозов меча – существа с прозрачной кожей, дларрги, обратились к новым правителям всех земель, именованных с того момента Адолроном, с просьбой разобраться с древним кровожадным зверем на единственном необитаемом материке.

Лучшие из лучших воителей, ровняющие горы с землей маги отправились в указанном направлении с твердым намерением уничтожить неведомого монстра, а заодно и прибавить значимости своей и без того безупречной репутации. Но к их величайшему разочарованию, на материке не было, ни единой живой души. Искатели непобедимого зверя обнаружили лишь древний храм, нисколько не пострадавший ни от погоды, ни от времени. Словно вчера воздвигнутый, он встретил пришельцев оскаленной пастью вместо входа и гигантской зловещей статуей чудовищного создания внутри. Отправившиеся вместе с ящерами дларрги признали монстра, наводящего ужас на их далеких предков не одно столетие, и вздохнули с превеликим облегчением.

Но чернота начавших внезапно сгущаться теней скинула их с небес на землю, заставив слезно умолять ящеров покинуть здание, дабы потом сжечь магическим пламенем. На вопросы о причинах ухода отвечали невнятно, насмерть перепуганным голосом – древнее зло победило Мортема, все прошедшие века жило здесь, ожидая кого-либо из живых, чтобы утолить многолетнюю жажду крови.

Мольбам ящеры не вняли, заявив, что дадут отпор любому проявлению зла. И дларргов не выпустили, чтобы те записали в своих рукописях всю грандиозность очередной победы змеев над еще одним врагом. Один из командиров, усмехнувшись, ударил по статуе кулаком. Попал на угол, рассадил свои чешуи в кровь…

А в следующий миг уже пятился под осыпающимися каменными обломками. Два дларрга рухнули с остановившимися сердцами, когда с пьедестала спрыгнул их самый страшный кошмар – остальные упали на колени, завыли мольбы Святым Богиням. Ящеры настороженно рассматривали огромного зверя с полыхающими огнем глазами. Они были самыми высокими и сильными представителями живых существ своего мира, но оживший монстр превосходил их всем – мощью, ростом, злостью.

Чудовищный зверь прошлого недолго рассматривал не прошеных гостей своей обители, спустя мгновение ринулся на них. Быстрее молнии, подобно бесшумной тени – его движение невозможно было уследить глазом.

Идеальная техника защиты и нападения ящеров, благодаря которой они заняли лидирующее место в мире, автоматически срабатывала в мозгу каждого воина. При малейшей угрозе, для сокрушающего удара либо по необходимости устрашения огромные змеи ощетинивались на врага остриями копий и мечей. Особая постановка воинов, прикрывающие мечников копейщики, ряд за рядом, без малейшей бреши – была эталоном воинского порядка, ужас и самый страшный ночной кошмар каждого, кого Империя признавала в чем-то виновным. Против подобных отрядов не выдерживали никто: ни молниеносные дларрги, ни громадные горные великаны, что с веками войн с ящерами поравнялись с ними ростом.

Но на этот раз все было по-другому. Против ящеров стоял не житель их империи, с малолетства запугиваемый гигантскими змеями и под семью клятвами обещающий родителям никогда в жизни не нарушать ни одного закона. Не беглые грабители караванов и обозов, краем уха слышавшие о непобедимых чешуйчатых воинах, при случайной встрече с которыми мгновенно теряли сознание и содержимое желудка.

Чудовищная древняя мощь не делала разницы между кровью змеев и людей. Сильнейшая воля забытых тысячелетий переломала, как соломинки, души замерших перед ней созданий, лишив всех мыслей о сопротивлении. Разорванная в клочья плоть взметнулась в воздух, кровавые фонтаны щедро оросили стены и пол обители. Ни одно оружие так и не покинуло ножен…

С трудом удерживаемые на этом свете лишь верой в милость Богинь дларрги с парализовавшим их тела ужасом смотрели, как Мортем вонзил клыки в голову ящера, услышали, как сочно треснул череп, а в горло зверя хлынули кровь и мозги. Успевший сделать полшага в попытке бегства другой змей даже не вскрикнул, когда огромная лапа вонзилась в его живот, повернула в воздухе чешуйчатое тело. Вверх взметнулся последний фонтан крови, чьи щедрые ручьи хлынули в распахнутую пасть Мортема. Он стоял, как Бог Смерти, посреди луж крови и разорванных ужасающих трупов, с неугасающим пламенем убийства в багровых зрачках…

* * * * *

Незаметно для самого себя Гхолал вдруг вновь обрел власть над своим разумом и мыслями. Мгновенные сильнейшие желания узнать, где находиться и как попал сюда, не увенчались успехом – взгляд, в отличие от мыслей, был словно закован в невидимый туннель, в конце которого неслась, как бешенная горная река, жизнь чудовищного зверя, именуемым Мортемом…

Способен был видеть сразу несколько картин, словно сидел перед расставленными на столе мониторами. Зрел ужасающую бойню в обители, кожей чувствовал последние толчки вытекающей крови из порванных жил. Одновременно смотрел на растущее подобно лавине напряжение окруживших здание ящеров. Нервные подергивания, бегающие глаза, меняющийся по несколько раз в секунду цвет чешуи – Гхолал словно был каждым из них одновременно. Ощущал лед их крови, тяжесть всех до единой чешуйки и грузность металлических доспехов, а еще страх. Чувство, не привычное для самых сильных и бесстрашных существ этого мира, самих ящеров вводило в шок, подавляло волю, вышвыривало с ровной дороги спокойствия и уверенности. Этот новый враг, невидимый, но от этого не менее серьезный, отвлекал от первостепенной опасности, что вот-вот должна явиться из зловещей пасти…

Передние ряды дрогнули, когда на ступени гигантской лестницы начали выползать их собратья: с оторванными руками и ногами, с волочащимися за ними кишками. Никто уже не кричал – лишь перекошенные от невыносимой боли лица, дергающиеся губы с кровавой пеной. Ползли в отчаянной попытке избежать мучительной смерти, как можно дальше от ужасного воплощения кровожадной ненависти.

* * * * *

Один из дларргов, спустя несколько мгновений после начала пиршества смерти, пополз к выходу. Скользил в крови и раздавленных внутренностях, трясущимися руками отодвигал со своей дороги куски тел, прокушенные и вырванные из шей головы, клочки кожи… Когда рискнул поднять голову и узнать, сколько еще до спасения, услышал приближающийся грохот. Сердце оборвалось, ужас затмил глаза…

В залитое кровью и заваленное изуродованными трупами помещение врывались ящеры: свежие, полные силы и желания мстить. Валяющегося у входа дларрга, растоптали, как муху, ринулись на радостно взревевшего зверя. В воздух, тяжелый и горячий, взметнулись копья и топоры, за ними, словно юные бойцы за матерыми воителями, неслись ножи и шипастые шары. Почти все достигли цели, с яростным хрустом вонзались в гигантское тело, пускали кровь, вырывали куски плоти, усиливая рев чудовища. Но не остановили его, ни на шаг: подобно снежной лавине, все сметающей на своем пути, Мортем прошел сквозь этот поток острейших наконечников и лезвий и налетел, как ураган, на пораженных своей неудачной атакой змеев. Они привыкли пробивать своим оружием любые преграды, любую броню, а также врагов за ней. Сейчас же перед ними предстал утыканный копьями и топорами, с ножом вместо левого глаза, но полный чудовищной свирепой ненависти зверь, жаждущий крови. Горячей живой крови, что не залечит раны, но напитает того, кто исцелит для новых убийств…

В следующий миг на воскресшего зверя обрушилась магическая ярость. Помещение наполнилось дымом, искрами и языками разноцветного пламени, в чьих бликах мелькали огромные существа и четырехрукие гиганты, вызванные могучими заклинаниями. Грохот стоял настолько оглушающий, что, казалось, его можно коснуться руками, сквозь его рокоты такими слабыми и далекими слышались предсмертные стоны…

* * * * *

Гхолал вновь на миг стал собой, но лишь для того, чтобы перестать блевать от созерцания кровавой резни, учиненной Мортемом, и перенестись куда-то в недра его обители. Мрачные коридоры, ведущие если не в сам ад, то на его границы. Он двигался по ним тенью, ею же и наблюдал за дларргом. Бегущим, не чуя под собой ног, наполненным до краев животным ужасом, и все же не лишенным остатков рассудка, чтобы создать перед собой подобие светящегося полотна. Именно благодаря этому магическому светилу дларрг не врезался в углы на поворотах, в острые бугры на стенах и не спотыкался о ямы и дыры в полу. Все вышеперечисленное Гхолал испытал на себе совсем недавно, но воспоминание лишь скользнуло в голове, испарившись мгновенно.

Ожидаемый тупик появился довольно скоро, заставив дларрга резко затормозить, затем грохнуться на спину и, в довершении ко всему, рассыпать свое светящееся полотно искрами по полу. Ненамного стало темней, но лишь для такого наблюдателя, как Гхолал, что вдруг начал находить плюсы в своих новых возможностях. Пусть не его, но пока дарующие ему небывалые ощущения и… власть.

Но не дларргу. Для него наступил конец света, ибо тьма была черна, как душа Мортема. Жалкие попытки вновь разжечь подобие факела топились на корню, лишь единожды вспыхнули искры и тут же были сожраны темнотой. Дларрг неуклюже замахал руками, пытаясь нащупать стены, пополз, трясущимися руками шаря по полу. Гхолал услышал плач, горький плач отчаявшегося человека. Увидел едва различимые капельки, срывающиеся с лица дларрга и разлетающиеся на крошечные частички от удара о камень.

Одна из самых трудных вещей для любого человека – это видеть, как взрослый мужчина плачет. Гхолал смотрел на рыдающего дларрга и видел в его сотрясающейся фигуре себя. Он бродил во тьме, страдал от страха, боли и отчаяния в таком же угнетающем до смерти одиночестве. Многое из того жуткого путешествия он не помнил, значит точно также мог валяться на каменном полу в собственных соплях.

Волна отвращения к самому себе поднялась до горла, испустив полурык-полухрип. Гхолал закашлялся, но почувствовал, как в недрах сердца завозился его новый обитатель, могучий и вряд ли победимый, чья абсолютная воля продолжала завоевание человеческого разума…

Вокруг дларрга сгустилась тьма, не прошло и нескольких секунд, как Гхолал увидел несчастного в узком кругу, созданным хозяевами этих коридоров. Рыдания мгновенно прекратились, дларрг почувствовал ледяное дыхание смерти, вскинул руки и что-то быстро-быстро зашептал. Гхолал не мог понять ни слова, дларрг слишком торопился, но тьма не нападала, словно ожидала завершения очередной молитвы. Говор обреченного снизошел до неразборчивого бормотания, стал практически не слышим – Гхолал увидел протянувшиеся щупальца. В следующий миг дларрг громко вскрикнул, из него во все стороны брызнули пронзившие тени струи скрученного воздуха. Они заполнили коридор, оттолкнулись от шершавых стен и… пронзили самого дларрга. Еще громче был его крик, но после него на пол упали, словно срезанные невидимой бритвой, лишь его ступни. Черные щупальца обвили добычу, а через миг плавно и бесшумно растворились по коридору.

Мрачное помещение опустело.

Глава 7

Зловещая ночь обрушилась на деревню неожиданно.

Тайгив встретил ее на крыльце – рядом с ним на ступенях сидел Заавх. Непроглядная тьма заняла углы и узкие проходы между домами, скрыв пристройки и собачьи будки. За пределами ограды, где лес утонул в ночном мраке, слышались шорохи, шуршание и треск, изредка прерывающиеся странными звуками, отдаленно напоминающих чьи-то горестные вздохи. От этих стонов стыла кровь, а проходящий мимо седоволосый житель деревни, заметив бледные лица молодых парней, поспешил объяснить причину жутких звуков. По деревне ходили слухи, что это духи умерших переживают за своих потомков, которые, возможно, сегодня разделят их участь, умерев плохой смертью – в желудках лесных чудовищ. Появившаяся на крыльце Черрленн сказала, что лес вздыхает и стенает каждую ночь, но сегодня к этим стенаниям добавится кое-что еще.

Седовласый старик был первым – едва он ушел, а Черрленн вернулась в дом, чтобы через несколько мгновений выйти вместе со Смихном, Тэнтар, Теллисой и Джеффой, как мимо Тайгива и Заавха начали проходить мужчины. Огромные, широкоплечие, как братья-близнецы похожие на Вопгнара, только с разными лицами, на которых, впрочем, читалось одно и то же. Напряжение сквозило и в движениях жителей деревни, их кулаки сжимали древка длинных, с два Смихна, копий и рукояти гигантских топоров так, что побелели костяшки.

Тайгив насчитал четырнадцать человек, когда заговорила Черрленн:

– Они идут к ограде, чтобы разделиться на отряды по два защитника, и следить за вверенной им частью стены.

– Не маловато защитников позвали? – стараясь не выдать дрожь в голосе, спросил Заавх. Черрленн ответила мгновенно:

– В деревне живут не два десятка мужчин. Некоторые уже заняли свои места у ограды и не покинут их до рассвета.

– Сколько придет великанов? – взглянул на Черрленн Тайгив, поднимаясь со ступеней. – Скольких вы успеваете убить до восхода солнца?

– Одного, редко – двух, – пожала плечами девушка, – чаще келгшир сам уходит, когда устает ломать стену, но больше – от потери крови из многочисленных ран. Серьезную ему трудно нанести, не говоря уже о смертельной…

– Хватит, Черрленн! – оборвал ее Заавх. – Пора идти к Руксэжу, иначе начнет без нас.

Тайгив взглянул на него, всмотрелся в бледное даже в свете факелов, врученных дочерью Вопгнара, лицо Заавха – в его глазах, где всегда разгорался хищный огонек перед скорой дракой, поселилась тьма.

Возглавляемые Черрленн гости деревни, название которой не существует в этой эпохе, вклинились в неровный строй пробирающихся между домами мужчин. Тайгив старался оказаться ближе к Заавху, хотел отговорить от данного ему собой предложения помочь местным жителям защитить их семьи от келгширов, но вооруженных отцов и дедов прибавлялось, в исчезающих за спиной постройках открывались двери, выпуская тех, от бесстрашия и меткости которых этой ночью будет зависеть не одна жизнь. Раньше, чем Тайгив добрался до Заавха, он услышал могучий крик Руксэжа, легко перекрывающий царящий на вытоптанной площадке перед его домом гвалт наперебой орущих мужчин. Тайгив увидел, как в круг света, образованный расставленными повсюду факелами, ступила Черрленн – двое из орущих громил, с выпученными глазами и вздувшимися на шее и висках венами, мгновенно обернулись к ней. Следом за Черрленн в кругу оказался Смихн, и Тайгив запоздало вспомнил, что идущий перед ним молодой гигант свернул в сторону, избежав выхода из темноты.

«По-видимому, ждут только нас», – мрачно подумал Тайгив.

Один из двоих обернувшихся на появление Черрленн мужчин мгновенно перекинул взгляд с девушки на Смихна – с губ сорвался яростный крик:

– Келгширский корм, проваливайте за ограду!

Тайгив переступил границу света и тьмы, когда Смихн крикнул громиле:

– Думаешь, такой мешок дерьма, как ты, великаны не станут жрать?

Между ними было около десятка шагов, но деревенский гигант словно пролетел их по воздуху. Схватив Смихна за горло, поднял в воздух – зашипел дрожащим от ярости голосом:

– Твоя шея тоньше куриной. Сломаю, как…

– Только с такими, как я, тебе и драться, – прохрипел Смихн, задыхаясь, – наверняка, и келгшира ни разу не видел…

Его голос истончился, глаза закатились.

Слева появился Заавх, не стесняясь в замахе, нанес сокрушительный прямой удар в лицо схватившего Смихна громиле – тот расслабил пальцы на горле своей жертвы, непонимающе развернулся к Заавху. Тайгив увидел слепое бешенство в глазах деревенского гиганта, и молниеносно врезал ему ногой в колено – мужчина неуклюже рухнул разбитым лицом в землю. Тайгив перепрыгнул через него, перехватывая Заавха – тот намеревался добить поверженного. Тайгив ощутил, насколько силен Заавх на пике ярости, и с трудом оттолкнул его на несколько шагов от вскакивающего на ноги громилы.

– Остановись! – Тайгив вскинул руки в примирительном жесте.

– Я раздавлю вас, как жаб!! – люто прогнусавил гигант.

– Не сегодня! – могучий голос Вопгнара был подобен удару грома.

Огромный и страшный в прыгающем свете факелов, он вышел из тьмы. Грозно сведенные на переносице брови нависали над превратившимися в узкие щели глазами, в которых бушевало пламя.

Тайгив облегченно выдохнул, бросил короткий взгляд на Заавха – тот смотрел на Вопгнара. Отец Черрленн приблизился, рявкнул:

– Забыли всё, что было минутой раньше. Руксэж, готов?

Тайгив пораженно обернулся на Руксэжа, но, спохватившись, обернулся на громилу со сломанным носом. Тот, к растущему изумлению Тайгива, попятился, пока не оказался среди нескольких безоружных мужчин. Невольно окинув взглядом круг света, Тайгив увидел, что, кроме них, остальные собравшиеся держали в руках копья, гигантские топоры.

– Судя по всему, Вопгнара здесь слушаются не только собаки, – буркнул в ухо Заавх.

– Может быть, – коротко обернулся к нему Тайгив, – только ублюдок, собиравшийся задушить Смихна, вряд ли человек…

Руксэж, перекинувшись с Вопгнаром несколькими фразами, исчез в доме лекаря. Смихн, оттолкнув протянутые ему руки помощи, встал на ноги со второй попытки, не переставая массировать посиневшее горло. Злобно косясь на новоиспеченного врага, пару раз пытался что-то сказать, но окружившие его друзья слышали лишь хриплое дыхание.

Черрленн, вопреки ожиданиям, не стала оправдывать жителя своей деревни, но рассказала, что, возвращаясь, ее отец видел быстро пробирающуюся сквозь лес большую группу людей. Проследив за ними какое-то время, он разглядел около десятка молодых пленников – на них были такие же узкие полоски ткани, в которых Черрленн увидела появившихся два дня назад в ее доме гостей.

Лавину обрушившихся на нее вопросов резко пресекла, сказав:

– С рассветом поговорим.

Ее отец вернулся с большими кожаными ведрами, в которых бурлила вода. От нее шел густой пар, скрывая по локоть руки Вопгнара. За ним шли четверо молодых парней, их серьезные, неподвижные лица показались Тайгиву масками – трое в руках несли ведра поменьше, подмышками зажимали угловатые глиняные сосуды. Четвертый тащил на плече треугольный ящик, странно подсвечивающийся снизу.

Тэнтар сделала крохотный шаг ближе к одному из ведер, осторожно протянула руку к булькающей парующей воде. Пальцы исчезли в белых клубах, но испуганно отдернувшая руку Тэнтар не почувствовала ожога – вновь запустив пятерню в клубящийся пар, она не ощутила ни капли тепла. Воздух, что вырывался из лопающихся пузырей бурлящей воды, был холоден, как ночной ветер.

– Магия? – пораженно прошептала Тэнтар.

Ферьна скосила на нее глаза, поморщилась.

– Уж явно не кипятильник на дно брошен…

Из-за спины Вопгнара появился Руксэж, взмахом руки сбил крышку с треугольного ящика. Тот оказался доверху заполнен раскаленными углями – помощники ухватились за края ящика, принялись рассыпать содержимое на песке, рисуя непонятный знак. Воду из кожаных ведер аккуратно переливали в глиняные подобия бутылок, которые сразу ставили на угли – на три сосуда не хватило, и парень, что принес ящик, молнией помчался в дом Руксэжа с пустыми ведрами. За его отсутствие ящик полностью освободился от углей, по возвращению вода была разлита в оставшиеся сосуды, и они заняли свои места рядом с остальными.

Движением руки Руксэж приказал всем выйти из освещенного факелами круга.

Его молодые помощники опустились на колени вокруг высыпанного багровыми углями знака, похожего на букву китайского алфавита. Начали что-то тихо бормотать, постепенно повышая голос. Голоса звучали все громче, в них появился некий ритм…

В лесу громко хрустнула ветка. Тайгив вздрогнул и, закрываясь рукой от света факелов, оглянулся на едва различимые в темноте кроны деревьев. Медленно привыкающие к ночной тьме глаза выхватили фигуры Смихна и Теллисы, сидящих в тени соседнего дома, но не увидели, ни одного местного жителя. Тайгив, продолжая закрываться от света, посмотрел в другую сторону – Заавх, за его спиной – Ферьна и Джеффа с Тэнтар.

Что-то коснулось его кожи. Тайгив в ужасе отпрыгнул, когда увидел тянущиеся к нему тугие струи белого непроницаемого дыма. Он вылезал из узких горлышек глиняных бутылок, скрыл в себе помощников Руксэжа, оставив видимыми лишь их головы. Лица парней были сведены немыслимой судорогой, по лбу катились крупные капли пота, на шее вздулись толстые вены – Тайгив мгновенно нашел глазами Руксэжа. Дым избегал местного колдуна, окружив его белой стеной: руки, длинные и сильные, бугрились невообразимыми мускулами, когда Руксэж ударял одним камнем о другой. Но тишину ночи нарушали лишь замедляющееся дыхание стоящих у границы белого тумана чужаков…

– Чтоб мне сдохнуть, – холодея от ужаса, прошептал Тайгив.

– Ждать осталось недолго, – донесся слабый голос Смихна.

Крепкая рука легла на плечо, сильно сжала, разворачивая тело влево. Тайгив увидел перед собой Заавха. Услышал его глухой голос:

– Где дочь Вопгнара?

– Вряд ли у ограды, – произнес Тайгив, удивляясь тонкости собственного голоса.

Ужас стремительно овладевал телом, сжимал ледяным обручем голову. Тайгив еще не видел келгширов, но одной подготовки к их приходу хватило, что колени начали подкашиваться, а желудок карабкаться к горлу. Недавний ужин упорно просился наружу, но, поддавшись желанию, от тошноты не избавиться – она рождена диким, первобытным ужасом перед скорой смертью.

– Зря ты согласился, – Тайгив взглянул на Заавха.

– Будет хуже, если сейчас откажемся, – ответил тот, но поперхнулся. Глаза потухли.

Тайгив развернулся, чувствуя, насколько немощно и неповоротливо его тело. Скованное жуткими страхами, оно не спасет Тайгиву жизнь, даже если представиться возможность – быть может, Заавх ошибается? Жизнь или честь – Тайгив, как ни старался остаться в собственных глазах человеком, отчаянно не хотел сегодня умирать.

– Теперь!! – оглушительно громкий голос Руксэжа взорвал воздух.

Тайгив с трудом устоял на ногах, сердце бешеными ударами ломало ребра.

Белый туман исчез, с земли медленно поднимались помощники колдуна – их измученные лица, по которым градом катился пот, не отрывались от затухающих углей. Из глиняных сосудов продолжал струиться дым, но сейчас он был грязно-серым и, едва покинув узкое горлышко, мгновенно уносился порывом ветра.

– Вы защищены ритуалом, обойти который смерть не сможет, – Руксэж приблизился, тяжело дыша, – Четверо суток, по одной жизни на каждые, всем вам даруется бессмертие. Проживите их с удовольствием…

– Чьи жизни ты забрал, чтобы спасти наши?! – резко перебила Ферьна.

Руксэж неторопливо обернулся. Его помощники не отходили от остывающих углей, смотрели, как зачарованные, в последние, быстро гаснущие огоньки.

– Они согласились с радостью. Богини любят самоотверженных героев…

Мимо прошла Теллиса, глаза, не отрывающиеся от четверых сгорбленных усталостью мужчин, стремительно наполнялись слезами.

– Сколько… им осталось?..

– Затухнут вместе с углями.

– Нас надо было спросить, прежде чем… – Джеффа запнулась, с мольбой взглянула на Руксэжа снизу вверх.

– Черрленн будет с вами до рассвета, – подтверждая его слова, из-за дальнего дома появилась дочь Вопгнара, направилась к окружившим колдуна потрясенным лицам. – Самоотвержцев похороним утром…