Пасынок Вселенной. История гаденыша

– Нет, все нормально. Просто… Раз у вас день свободен, быть может, вы… Может, вы поедете со мной и поможете ее затащить? – девушка кивнула в сторону заднего сидения машины где громоздился проклятый антиквариат.

И снова мозг мне отказал. Второй сигнал. Впору было бы задуматься о том, что раз она покупает такие вещи и ездит на такой машине, у нее наверняка большой дом. А при таком раскладе наверняка должна быть прислуга. А прямая обязанность прислуги – таскать хозяйские тяжести. Зачем я ей понадобился?

Но какая там к черту логика и предвидение, если есть шанс провести время и познакомиться поближе с такой девушкой!

– Я не слишком нахальна? – как-то немного даже застенчиво спросила она. – Просто это подарок. И я не хотела бы…

– И не надо ничего объяснять, – потребовал я. – Я буду рад перетаскать для вас весь антиквариат в городе.

Ну вот, все ведь объяснилось. Ага, точно, – тихонечко пробормотал со скепсисом то ли призрак, то ли Виктор, то ли оба в моем подсознании.

11

Формула: Всегда есть кто-то больше тебя.

Дом был так ничего себе. Буквально утром я посетил особняк главаря местной мафии. Там тоже был хороший дом, но это… Три этажа, высоченный, красного кирпича, с белой лепниной. Небольшой парк, статуи в виде полуголых баб с кувшинами. Античность, елки. Никогда не понимал, почему, по представлениям всех скульпторов античности, древние гречанки ходили по воду обязательно сиськами наружу? Так удобнее, что ли?

Даже главный вход в дом располагался не как у людей – к нему вели две расположенные полукругом белоснежные лестницы. И что мне, по ним антиквариат переть?

Машина мягко прохрустела по гравию и остановилась перед лестницей. Мы выбрались наружу, и я посмотрел на этот претенциозный путепровод с сомнением.

Девушка проследила за направлением моего взгляда, усмехнулась и спросила:

– Осилишь?

Я задумчиво посмотрел на лестницу, потом на девушку. То есть конечно, расправлять крылья и выставлять себя рыцарем печального образа действия вполне естественно. Но и спину сорвать… Мне вдруг как-то мельком подумалось, что девушка так и не назвала своего имени. Впрочем, как и я своего. Привычка. Интересно, у нее тоже привычка?

В общем, я чуть ежа поперек шерсти не родил, пока затаскивал антикварного уродца в помещение. Девушка мило суетилась рядом и даже, моментами, порывалась мне помочь. Но я, как истинный мужчина, отметал эти ее попытки с негодованием.

Когда раритетная сволочь, наконец, была пристроена, девушка спросила у меня:

– Пить хочешь?

Сказать честно, я совершенно не помнил момента, когда мы перешли на «ты». Но и этот сигнал я проигнорировал. Только кивнул в знак согласия на водопой.

– Пойдем, – сказала она и повлекла меня куда-то на второй этаж.

Весь день сегодня таскаюсь по особнякам и вторым этажам. Надо это прекращать.

На втором этаже она распахнула одну из дверей и мы вошли в совершенно странную комнату. То есть, замышлялась она, видимо, как кабинет, но это был самый странный кабинет, который я только мог себе представить. Если здесь наличествовал и письменный стол, и кресла, и прочая необходимость, то как объяснить тот факт, что по стенам под стеклом была развешана такая коллекция оружия – как холодного, так и огнестрельного, – что даже я обалдел.

– Нравится? – лукаво поинтересовалась девушка.

– Я скорее в шоке.

– Все мужчины одинаковы, – весело сообщила она. – Так любят всякие железяки.

– Да уж, – согласился я. – Но это никак не отменяет тот факт, что ты обещала меня напоить.

Она пошествовала к бару, открыла холодильник.

– Что будешь?

– Минералки, если можно. Ведро.

Она усмехнулась и протянула мне бутылку со стаканом. Стакан я проигнорировал, откупорил бутылку и опустошил в три глотка.

– Ого, – сказала она. – Еще?

– Потом, – возразил я. – Можно посмотреть?

– Конечно.

Я прошествовал к левой стене. Там были развешены мечи, секиры, дикого вида копья, как с зазубренными наконечниками, так и с ярко-красными кистями под ними (явно китайские) и прочие братоубийственные приспособления. Все, на вид, совершенно рабочее и наточенное. В прекрасном состоянии. Стекло на казалось весьма толстым и непростым. Сколько я ни присматривался, так и не понял как оно открывается.

– Вас заинтересовали мои игрушки? – проговорил мягкий мужской голос.

Я обернулся, ощущая лютое неудобство. Мужчина появился в комнате словно ниоткуда – я, во всяком случае, не слышал как он вошел, а это для меня весьма необычно. Высокий, стройный, даже изящный. Изрядная седина в пышной шевелюре, правильные черты лица, яркие глаза. Одет в неожиданно демократический свитер с широким воротом и джинсы. Босиком. Сперва я почувствовал что-то вроде неловкости, решив, что это тот самый то ли муж, то ли ухажер (на отца он по возрасту не тянул), которого я собирался аннигилировать в недавнем порыве страсти. Но потом я повнимательнее присмотрелся к чертам его лица и успокоился.

– Твой брат? – поинтересовался у девушки.

Она удивленно уставилась сперва на меня, потом на него. Он весело улыбнулся и сказал:

– Вы потрясающе наблюдательны.

– Иногда, – буркнул я. – Например, я не слышал как вы вошли.

– Ну, это не удивительно, – усмехнулся он. – Я был в соседней комнате.

– Ага, понятно, – сказал я.

Ни черта мне не было понятно. Будь он хоть под столом – я обязан был услышать его шебуршание. Мня не просто этому учили – я с этим вырос.

– А мы тут, знаете ли, тяжести ворочали, – с вызовом проговорил я.

– Да, я видел, – открыто проигнорировав мой укор ответил он. – Что привезли? – это уже сестре.

– Подарок для тебя, – сказала она таким тоном, что я напрягся. Что-то было в ее голосе… двусмысленность какая-то.

Брат энергично и довольно кивнул. Он, видимо, тоже не намеревался представляться. Впрочем, от меня тоже никто не потребовал рекомендаций. Что, кстати, начинало казаться мне странным.

– Но вам явно понравилась моя коллекция, – сказал он.

Я кивнул и прошествовал к правой стене. Тут был представлен огнестрел. И какой огнестрел! Золоченый Кольт-Нави – тот самый, первый, беспатронный… Кольт-Драгун изящной серебряной насечкой, Смит и Вессон модель 3 со знаменитой скобой на рукояти! Русская модель, елки. Жуткий древний Маузер! Люгер… Нет, не может быть! Я наклонился к стеклу. Это что, 45 ACP? Так и есть – серийный номер «2». Я недоверчиво посмотрел на хозяина коллекции, потом снова на Люгер27.

– А вы, как я погляжу, разбираетесь в предмете, – сказал хозяин, оценив направление моего взгляда.

– Вот уж не думал, что когда-нибудь его увижу, – честно признался я.

Были тут и какие-то древние мушкеты, и пистоли с колесцовыми замками и бог еще знает что. Небось, и пара аркебуз в подсобке нашлась бы.

Хозяин задумчиво и одновременно весело посмотрел на меня.

– Это не самое интересное, – сообщил он мне. – Хотите увидеть нечто удивительное?

Не дожидаясь ответа, он подошел к полированной панели на левой стене, отодвинул ее в сторону. За панелью оказался сейф. Громадный сейф, наподобие банковского. Он набрал комбинацию цифр, как мне показалось, совершенно не заботясь о том, что я мог ее подсмотреть. Еще один тревожный знак.

Я откупорил вторую бутылку минералки и отпил половину.

– Вы бы не налегали так на воду, – озабоченно проговорил хозяин. – Мало ли, простудитесь еще.

Что это было в его тоне? Опять веселье? Но он, тем временем, распахнул сейф и сделал мне знак подойти. Не знаю почему, но я приблизился. И тут же он сунул мне в руки меч. Меч был… Большой. Полуторник. Кожаные ножны, в рукоять вставлены некие красные камни (или стекляшки?). На мой взгляд чертовски неудобно. Хозяин смотрел на меня, словно чего-то от меня ожидал. Я пожал плечами и потянул клинок из ножен. Клинок блеснул голубоватым, на полированной поверхности сверкнули… руны?

– Ну и что за ножичек? – равнодушно спросил я.

Кажется, хозяин был разочарован. Ну и хрен с ним. Он начинал меня раздражать. Я, вообще-то, намеревался больше времени уделить его сестре, а без его общества обошелся бы вовсе. Но говорить об этом вслух было бы неприлично, а бить его по башке время еще не пришло.

– Катгабайл28, – торжественным голосом проговорил хозяин.

Я вопросительно задрал бровь.

– Неужели не слышали? – удивился он.

– Нет, – равнодушно сказал я. – А должен был?

Я взвесил меч в руке, поиграл им… И вынес вердикт:

– На мой вкус неуклюжий. Тяжеловат. С хорошим ножом больше дел натворишь.

Хозяин усмехнулся.

– Ничего лишнего, верно? – сказал он. – Только то, что работает. А как же искусство?

– Какое искусство? – не понял я.

– Искусство смерти.

Настала пора мне усмехнуться. Искусство смерти. Так мог сказать только тот, кому никогда не угрожала смертельная опасность. Впрочем, у богатых свои причуды.

– Ну вот, например, этот клинок, – он отобрал у меня Катгабайл и сунул в руку японский меч.

– Это уже получше, – согласился я, выхватывая меч из ножен.

– Только осторожнее, – встревожился хозяин. – Это меч Мурамасы.29 Один из самых кровожадных клинков Ниппон. Постоянно жаждет крови. Обожает резать пальцы неосторожным людям.

Я осмотрел клинок. Красивый. Сбалансированный. Очень острый. Проверять на своих пальцах не хотелось. Я вернул меч в ножны и протянул хозяину.

– Или вот секира Атиллы, – не унимался он, указывая на жуткого вида боевой топор.

– Страшно интересно, – вздохнул я.

– А разве нет? – удивился хозяин.

Я пожал плечами. Меня вдруг как-то замутило. Навалилась усталость. Мафия со своими боссами, какие-то антикварные решетки для камина… Повстречалась прекрасная девушка – и с той пообщаться не дают.

– Ну, братец, – кажется, она услышала мои мысли. – Ты совсем заговорил гостя. Он устал.

– Да нет, – героически проговорил я, размышляя уместно ли будет выпятить грудь и расправить плечи. – Только если у вас нет еще какого-нибудь неподъемного антиквариата. А так – я полон сил.

Они рассмеялись. Как-то мне не понравилось как рассмеялись. Словно в унисон.

– Ну, что же, – сказал брат. – Давайте уже присядем. Вы же сегодня совершили подвиг. Ну, почти подвиг. А еще вернее – два подвига.

– Да, я такой, я могу, – величественно и вяло согласился я, опускаясь в кресло. – А какой второй?

– Ты терпишь его болтовню, – фыркнула девушка, кивнув в сторону брата. – Чем не подвиг?

– И это тоже, – без малейшей обиды в голосе согласился он.

– А что еще? – удивился я.

На этот раз рассмеялись мы втроем.

– Скажите, – проговорил брат, – моя коллекция вас впечатлила?

Я пожал плечами. Плечи были какие-то тяжелые. Вот таскай после этого антикварную хрень.

– И все же?

– Честно? – дурацкий вопрос, но я его задал. И что это со мной сегодня такое?

– Конечно.

– По мне так в каждом коллекционере живет…

– Фетишист? – подсказал он.

Я кивнул.

– И это отчасти верно. Но… вы поняли суть моей коллекции?

– Суть в коллекции есть только для коллекционера, – сказал я.

– И для других ему подобных.

– Ну, так может… спросить у подобных? Для меня – просто куча дорогого антикварного железа.

Он задумался, пристально и как-то… по-медицински, что ли, меня рассматривая. А потом пояснил:

– Вы так говорите только потому, что это, – он обвел жестом полным гордости и величия окружающее пространство, – лишь часть моей коллекции.

– Я надеюсь, вы не заставите меня рассматривать ее всю? – поинтересовался я, едва не вывалившись из кресла. Что-то явно было не так.

– Всю и не нужно, – успокоил он меня. – Важна лишь суть.

Он явно ждал, что я спрошу в чем суть. Разумеется, это предполагала логика беседы. Но как-то у меня вдруг нехорошо стало с логикой и самоконтролем. Постоянно хотелось прилечь. Несмотря на присутствие прекрасной дамы.

Не дождавшись ответа, он продолжил:

– А суть в том, что все это, – он снова величественно замахал руками, – великие орудия смерти. Я не держу копий и подделок. Я не держу новоделов. На каждом из этих клинков чья-то кровь. Каждое оружие принесло кому-то смерть.

– Ну и что? – равнодушно спросил я.

Нет, ему явно никогда нож к горлу не приставляли. Мне вдруг нестерпимо захотелось провести подобный эксперимент. Взять нож, взвесить ему пару оплеух, резануть легонько поближе к артерии. А потом понаблюдать как изменятся взгляды на жизнь. Жаль только ноги сделались ватные.

– В моей коллекции не только оружие, – продолжал вещать хозяин. – У меня живет мексиканская горная гремучка30.

– Милый червячок, – пробормотал я.

– Да, – согласился он. – А еще ягуар, ядовитые пауки… Много живности.

Как-то мне не понравилось как он на меня посмотрел.

– Не хватает только африканского буйвола, – порекомендовал я.

– Почему?

– Ну, как я понял, вас интересуют самые совершенные убийцы в животном мире. Буйвол – лучший.

– Вы в этом уверены? – недоверчиво спросил он.

– Да. Все, кого вы перечислили, убивают по какой-то причине – ради пропитания, для защиты, охраняя потомство. Буйволу просто нравится убивать. Вы не были в Африке?

– Нет, – признался он.

– Я тоже.

Некоторое время он молчал – очевидно, идея привязать африканского буйвола где-нибудь на скотном дворе завладела его воображением. А потом вдруг спросил:

– А вы?

– Что – я?

– Почему убиваете вы? Ради интереса, по необходимости, или просто потому что можете?

Я бы встрепенулся, конечно. Строго говоря, после этих слов нужно было не трепыхаться, а попросту свернуть ему шею и бежать. Но я уже не мог.

– Почему… – Язык почти не слушался. – Почему мне кажется, что вы меня накачали?

– Потому что это так и есть, – ласково улыбнулся он. – Это совершенно безобидный транквилизатор, но на какое-то время он… Ну, скажем так, погасит ваши опасные способности.

– А-а… Ясно. И что дальше?

– Дальше? – он поднялся со своего места. – Знаете, я давно за вами наблюдаю, друг мой. То есть, сперва я наблюдал не за вами – вы были почти неуловимы, – но за результатами вашей деятельности. В каком-то смысле вы совершенны. Ни сожалений, ни колебаний – сплошное мастерство и целесообразность. Для вас убить человека, наверное, проще, чем для того самого буйвола о котором вы говорили.

– Технически – да, – согласился я, сделал попытку подняться и завалился на ковер.

Он словно этого не заметил. Я покосился на красавицу – она следила за мной с нездоровым блеском в глазах. И куда ж это я попал?

– У вас нет ни прошлого, ни настоящего имени, – развивал свою мысль хозяин. – И если бы вы не разобрались с теми двумя идиотами из банды, я бы вас никогда не вычислил. А уж ваш визит к моему хорошему другу, который эту самую банду возглавляет… Кстати, для информации… Ну неужели вы и впрямь подумали, что этим недопитекам понадобился коллекционный Ягуар? Нет, сударь, он понадобился мне. И вы так удачно его к себе привязали…

Несмотря на затуманенный рассудок я начинал кое-что понимать.

– Ну и что вы намерены делать? – спросил я с ковра. – В чем проблема? Я убил вашего дедушку? Наступил кошке на хвост? И теперь вы собираетесь мне страшно отомстить?

Он посмотрел на меня с удивлением.

– Ну что вы, какая пошлость. Я буду вас беречь. Мне бы очень хотелось выяснить ваше настоящее имя и вашу историю. По сути, вы призрак. Вас никто не хватится. И я очень надеюсь, что вы… станете венцом моей коллекции?

– Чего? – даже находясь уже почти без сознания, я ухитрился растеряться. В голове роились расплывчатые неприятные образы вроде моей головы среди охотничьих трофеев прибитой к стене. Слева олень со стеклянными глазами раскинул рога на полкомнаты, справа медвежья голова яростно скалиться в пространство. А между ними – моя улыбающаяся рожа.

– А сейчас – спите, – посоветовал мне хозяин. – У нас еще будет время поговорить. И предвкушение этих бесед я нахожу восхитительным.

И я отрубился.

12

«– Тебе грозит тюрьма.

– Чудесное место. Здесь рядом со мной Овидий, Сервантес.

Мы будем перестукиваться».

Григорий Горин «Тот самый Мюнхгаузен».

Очнувшись, я обнаружил себя в некоем подобии апартаментов доктора Лектера. Ну очень уж похоже. Впрочем, не совсем. В фильме для драматизации сюжета стены были каменные, мрачные, сложенные из нарочито грубых валунов (Или бетонных блоков? Не помню). Дабы подчеркнуть атмосферу застенка и содержавшегося в ней монстра. И чудесные рисунки на стенах. Чтобы продемонстрировать, что монстр еще и талантлив. И унитаз на самом видном месте.

В комнате где я очухался стены были вполне себе ровные, чистые, даже покрашены в приятный бежевый цвет. Правда, только две стены. Две другие представляли собой то самое стеклянное откровение с дырочками. Стекло было толстое и на вид очень прочное. Унитаза не было вовсе. То есть, на первый взгляд. Осмотревшись я обнаружил в одной из нормальных стен дверку за которой располагались все удобства – сортир, душ, умывальник. Ну, хоть что-то. Я, например, никогда не мог себе представить как бедный каннибал Лекстер ухитрялся облегчаться перед стеклянной стеной на всеобщем обозрении. И кишечник же у него не разорвался от смущения. Хотя, наверное, если приспичит… Странная тема для анализа.

Помимо прочего в комнате наличествовала кровать – нормальная кровать застеленная нормальным бельем. В потолок были вмонтированы аж три плафона намертво закрытые от шаловливых рук армированным матовым стеклом.

Милое гнездышко.

В нижней части одной из стеклянных стен было приспособлено нечто вроде подвижного ящика – совсем как в кино. Чтобы передавать предметы и все прочее не вступая в тактильный контакт с обитателем узилища. Это правильно. Не дай бог этим упырям вступить со мной в тактильный контакт.

Я с трудом поднялся на ноги и прошествовал к ящику. Внутри содержалась бутылка минералки, пакет сока и стандартный заказ из Мак-Дональдса. То есть, еще и кола, Биг-Мак, картошка фри… Они что, издеваются? А как же протягивать мне куски сырого мяса на пике и все такое?

Я взял бутылку минералки, откупорил… И запнулся. Вспомнилось, что именно в минералку подлая красавица подмешала мне дряни. Правда, я не думал, что они хотят вырубить меня снова. Зачем? Я уже в клетке. И я осушил бутылку.

Затем я швырнул бутылку о стену и принялся изучать пространство за стеклом. Это явно был какой-то подвал. Возможно, даже подвал особняка. Ну, это уж как пить дать – коллекционеры же все маньяки, собственники, они же не способны держать предметы своей коллекции вдали от себя. Им же надо любоваться, протирать, перебирать… Мастурбация какая-то. Кстати, в этой связи интересно понять себе алгоритм моего использования. Они что же, просто будут меня тут держать как дикого зверя в зоопарке, кормить-поить, дерьмо за мной выносить? И все? Я так через полгода сделаюсь толстым и ленивым, и ничего от хищника не останется. Тем более если кормить меня дрянью от Рональда Мак Дональда. Освинячусь очень быстро.

На противоположной от стекла стене под самым потолком висела камера наблюдения. Почему-то первой моей мыслью было удовлетворение от наличия закрытого санузла. Сесть на унитаз перед камерой я бы не смог, наверное. Вспомнилась вдруг к месту скульптура затейника Родена. Мыслитель. Интересно, Родену не приходило в голову насколько недвусмысленно этот голый мыслитель будет выглядеть для потомков? Мог бы его сразу на корточках вываять. Или отваять.

Камера была включена – во всяком случае, индикатор горел. И, судя по тому, что я являлся самым свежим и явно самым оригинальным экспонатом коллекции, сейчас экспонат готов был поклясться, что посредством этой камеры на меня пялятся. Поэтому я показал камере средний палец и продолжил осмотр. Но больше осматривать, собственно, было нечего. Тогда я принюхался. Точно, откуда-то издалека до меня доносился острый и неприятный запах. Запах зверинца, кажется. Я вспомнил, что дурной хозяин этого места рассказывал про каких-то там зверушек у него в коллекции… Интересно, а кто за зверушками убирает? Вряд ли сам хозяин. Небось прислуга какая-нибудь. И как это прислуга отреагирует на меня? Если я, скажем, навалю кучу посреди своей вольеры, прибежит кто-нибудь убирать? Думаю, вряд ли.

На самом-то деле я бесился. И злость моя была направлена, в первую очередь, на самого себя. Я – такой ловкий, хитрый, беспринципный и безжалостный. Я – хищник без иллюзий и ограничений… И вот я лох-то какой! Меня посадили в клетку как макаку! Есть смысл собой гордиться? Неужели наличие прекрасной женщины даже меня способно до такой степени сделать идиотом? Нет, то есть это, очевидно, говорит о моей абсолютно здоровой сексуальной ориентации (в отличие от того же ваявшего голых мужиков на унитазе Родена, вкупе с Леонардо Да Винчи), но чтобы до такой степени…

– Ты придурок! – заорал я в пространство моей клетки. – Ты хоть понимаешь какой ты кретин?

Орал я на себя, но потом до меня дошло, что хозяин зоопарка мог отреагировать и понять все по своему. Впрочем, это тоже оправдано. Он тоже придурок. Хотя, я явно глупее.

То есть, можно, конечно, оправдываться в том смысле, что ситуация до жути нестандартная – ну кому, скажите на милость, могло бы прийти в голову, что его запрут в подземном комфортабельном загоне и сделают экспонатом коллекции повернутого на убийстве как искусстве недотыкомки? Можно сидеть тут и придумывать оправдания, пока в сортир не приспичит. А потом продолжить придумывать их уже там. Сложная ситуация, нестандартная ситуация… Не тебе ли, дебил, Виктор в самом начале вдалбливал, что сложные вещи, как правило, состоят из простых? Да, цель для которой меня сюда посадили, причина, по которой я оказался на насесте доктора Лектера, дьявольски нестандартна. Но как они меня выследили? Как заманили? Это ты мог просчитать? И елки-палки, какая же это должна была быть хитрая слежка, какая осторожная, дистанционно выверенная операция. Мафия вон не вычислила, никто до сих пор не смог, а этот… И как человек ухитряется быть и таким умным и совершенным дебилом одновременно? То что он умен ясно из того как он ловко меня просчитал – блин, просто обнаружил! – вычислил и заманил. Ну, заманил-то просто – поставь перед кабелем сучку с течкой, и кабель становится уже только кабелем и больше ничем. Почему я и не доверяю собакам. Больше люблю кошек – с ними сразу все понятно. Ты их кормишь, поишь, гладишь, любишь, а они тебя в гробу видали. Самый честные взаимоотношения в мире.

Если бы меня этак вот поймал кто-нибудь вроде Виктора, или даже того же Грэга из моего рыночного детства, я бы понял. Но черт возьми, этот коллекционер…

– Ты решил, что можно делить людей на какие-то там классы, типы, можно выдумывать психологические модели. Ты на секунду возомнил себя самым умным и неуязвимым парнем в мире… И где ты теперь оказался? Неизбежно логичный путь для такого как ты.

Я посмотрел в пространство за стеклом. Призрак маячил там неясным силуэтом и обвинял.

– Где ты теперь? – печально спросил призрак. – Кто ты теперь?

– Я придурок, и я в жопе, – признался я. – А ты чего там прячешься?

– Камера же, – объяснил призрак.

– Боишься вляпаться в кадр? – усмехнулся я. – Может, хоть дверь откроешь?

– Не открою. Понятия не имею где тут дверь.

Я снова посмотрел по сторонам. И правда, как открывается клетка было совершенно непонятно. Но как-тоже я сюда попал? Может, если сдвинуть в сторону одну из стеклянных панелей… Разумеется, я попытался. А что еще делать? И разумеется, панель не сдвинулась. Даже не пошевелилась. Я понимал, что делаю именно то, чего от меня ждут хозяева этого места. Но мне было плевать.

Я не умею долго переживать по поводу собственных неудач и провалов. Не склонен ни к самолюбованию, ни к самобичеванию. Это, знаете ли, непродуктивно. Хотя, многим людям нравится. Но я склонен искать возможности для действия. И на данном этапе, как говорилось уже тысячу раз, мне придется играть с теми картами, которые есть. Карты были дерьмовые.

– Ну, и что ты намерен делать? – поинтересовался призрак.

– Пока – ничего. Смотреть, думать, собирать информацию.

– И много надеешься набрать? – усмехнулся он.

– Информация есть всегда. А у тебя есть другие предложения? Нет? Тогда хватит ныть. Это я должен ныть – ты-то снаружи. Какое тебе вообще дело?

Призрак пожал плечами. Потом вдруг как-то напрягся – я это скорее почувствовал, чем увидел. Черт, все-таки странная была у нас с ним связь. И самым странным было то, что я так и не смог себя заставить ее понять и проанализировать. На каком-то этапе до меня дошло, что я воспринимаю призрака, как нечто совершенно естественное в моей жизни. Как другие люди воспринимают лысину, брюхо и маленький член. А у меня вот призрак. Шизофрения? Я уже много раз убеждался, что нет. И потом, какая разница? Живя в мире в котором у большинства людей настроение и взгляды формируются под влиянием выпусков новостей, которым они – вот анекдот – верят!.. Жить в нашей цивилизации и не быть сумасшедшим… Я не знаю как выглядит абсолютно психически здоровый человек – не встречал, – но уверен, что для нас он выглядел бы как абсолютный клинический идиот. Форрест Гамп, что-то в этом роде.