Пасынок Вселенной. История гаденыша

– Меньше суток, – вздохнул босс. – И тем не менее, он прислушивается к вам больше, чем ко мне.

– Ревнуете? – предположил я.

– А это так удивительно?

– Нет, – сказал я. – Я, собственно, об этом и хотел поговорить.

Босс уставился на меня совершенно другим взглядом, Взглядом цепким, пристальным и недобрым. Должно быть, именно с такой мордой фейса на лице он вел переговоры с конкурентами и отдавал приказы утопить кого-нибудь… где-нибудь. Может, даже в дерьме.

– Вы не поясните? – проговорил он.

– Конечно поясню, – усмехнулся я. – Только… У меня одна просьба. Пусть он сядет, – я указал на профи, все еще стовбычащего у стены. – А то у меня постоянное ощущение, что на меня немножечко падает шкаф.

Босс усмехнулся и кивнул профи. Тот послушно присел на краешек кресла.

– Как вы поняли, что мой… сотрудник вооружен? – поинтересовался босс.

Он так и сказал – «сотрудник». Я пожал плечами. Надо было выкручиваться.

– Я и не понимал. Просто он по определению должен быть вооружен. У него на физиономии написано.

Босс кивнул. Но униматься не собирался.

– А как узнали про Глок?

О господи…

– Я же сказал – на физиономии написано, что он профи. Ну чем еще может быть вооружен профи? Магнумом? Мы ж не в Голливуде.

Босс усмехнулся. Профи – как по команде – тоже. Впрочем, он не был дураком. Лично я никогда не сталкивался с такими людьми, но Виктор мне рассказывал. Наверняка бывший спец до которого достаточно быстро дошло, что быть спецом «за идею» – глупо и расточительно. Не знаю откуда он такой взялся, но здесь он явно был на хорошем счету и зарплате. Человек, который понимает, что зарплата и устроенность важнее медалек и похлопываний по плечу от имени «родины» – опасное существо. Навыки остались при нем, а вот слабостей намного меньше. Сбрасывать его со счетов было бы глупо.

– Итак, – проговорил босс, – о чем вы хотели поговорить со мной наедине?

Вот тут не перегнуть. Ответ должен быть ожидаемым.

– О вашем сыне, конечно, – сказал я.

Босс устало вздохнул.

– Я все понимаю, – сказал он. – И если мальчик позволил себе что-то… Как-то оскорбил… Я, разумеется, готов компенсировать. Мы все вам очень благодарны за то что вы его отыскали. И…

– А вы не задумывались почему вы со всеми вашими возможностями не могли его найти, а я так вот случайно наткнулся? И не задумывались, что даже если бы нашли, он бы попросту снова от вас сбежал? А от меня не сбежал.

– Что вы?..

– Я хотел поговорить не о его поведении, а о вашем.

Босс посмотрел на меня с интересом.

Я решил добавить оборотов.

– Я вырос на улице – я уже говорил. И я знаю что такое суровая реальность. Так вот, суровая реальность в том, что если бы не глупая случайность в моем лице, ваш сын сейчас валялся бы в канаве избитый и изувеченный. А то и вовсе… С ножом в боку и сломанной шеей.

– Поет как социальная служба, – пробормотал профи.

– Закрой рот, – строго сказал босс. Вот теперь я впервые увидел в нем босса мафии. – А вы… Что вы хотите сказать? Что я плохой отец? Вам не кажется, что это изрядно оскорбительно?

– А мне плевать, – отрезал я. – Я считаю, что такой умный человек как вы не должен быть таким идиотом в отношении своего сына.

Я хамил. Ну, почти хамил. Хамство, смешанное с лестью (нет, не с лестью – со сдержанным уважением «такой умный человек как вы») иногда дает интересные результаты.

– Я бы попросил вас…

– Да, я понимаю. Извините за резкость, но… Знаете, человек, который меня воспитывал был весьма нестандартен как во взглядах на жизнь так и в методах. Но он научил меня кое-чему особенному.

– И чему же? – заинтересованно спросил босс.

– Тому, что иногда приходится выбирать между тем, что хотелось бы сделать и тем, что лучше.

– Я не совсем понимаю вас.

– Я объясню, – пообещал я. – Мы с вашим парнем знакомы меньше суток, как вы совершенно справедливо сказали. Но я готов поспорить, что он не захочет, чтобы я уходил. Ну, или захочет, чтобы я приходил. Захочет, чтобы мы подружились.

– И вы…

– И я не приду, – пообещал я. – Может быть, пообещаю, но это будет вранье. Я не приду. Знаете почему? Потому что другом ему должен быть не я, а вы. Он должен стремиться к общению с вами, должен стараться произвести впечатление на вас. А если я останусь, он будет пытаться произвести впечатление на меня. Вы станете ревновать… Зачем оно мне надо?

– Я не совсем понимаю…

– Когда вы в последний раз разговаривали со своим сыном? – спросил я. – Ну, вот просто беседовали, а не давали распоряжения и отчитывали за проступки. Когда? Готов об заклад биться – вы всегда вели себя с ним как папа-босс. Все самое лучшее и ничего личного. Если он напакостничал, конечно, может быть, его и стоит наказать. Но сперва, может быть, стоит поинтересоваться почему он поступил именно так? У вас ведь на лбу написана презумпция вины в его отношении. Что бы ни случилось – он виноват. Плохо себя вел. Да и наказывать должен отец, а не… Знаете, когда я жил в приюте, у нас там был директор – мы его звали Большой папочка. Вам не кажется, что ваш сын воспринимает вас именно так? И бесится, потому что хочет, чтобы вы были отцом.

Босс задумчиво барабанил пальцами по стеклянной поверхности стола.

– А вы педагог, – сказал он. – Вам не кажется, что вы лезете не в свое дело?

Я пожал плечами, и честно признался:

– Не кажется. Я в этом уверен. Я абсолютно точно лезу не в свое дело. Но некоторые считают, что если ты спас кого-то, то потом отвечаешь за него всю оставшуюся жизнь. Поганое чувство, доложу я вам.

На этот раз босс молчал достаточно долго. Я краем глаза наблюдал за напрягшемся на краешке кресла профи. Было очевидно, что он вполне готов по первому жесту босса наброситься на меня и свернуть шею. Неизвестно, кто кому и что бы свернул, но в данном конкретном случае выяснять это мне не улыбалось. Да и не дал бы босс такой команды, и профи, я так думаю, это понимал. Своими действиями и посылом я поставил их в чертовски неловкое положение. С одной стороны, я, конечно, хамил. Но с другой – ведь я спас его сына. Привез домой, одел-обул-накормил. Ситуация была для них совершенно абсурдной. Правда, я собирался ее еще усугубить. Я изо всех сил пытался их убедить, что кроме судьбы пацана меня вообще ничего не интересует. Хотя, она меня тоже не интересовала. А интересовало меня совсем другое. Строго говоря, вся эта многоходовая хитро-вымученная комбинация была затеяна с одной лишь целью – чтобы меня сразу не грохнули, узнав кто я на самом деле. Может, даже ответили бы на пару вопросов. Потому что убивать спасителя сына – это перебор даже для главаря мафии. Так что я собирался поставить босса в самое неудобное и двусмысленное положение. Другого способа к нему подобраться и получить хоть какую-то информацию я придумать не смог.

– Вы странный человек, – проговорил, наконец, босс. – Мы общаемся уже полчаса, а я все никак не могу понять кто вы и как к вам относиться.

– Не мучайтесь, – успокоил его я. – Еще через полчаса я исчезну из вашей жизни и мы никогда больше не увидимся.

– Мой сын вряд ли будет этому рад, – с некоторым облегчением проговорил босс.

– Зато так будет лучше. Но я, вроде, об этом уже говорил.

Босс пристально посмотрел мне в глаза. Я явно его нервировал. Он не понимал что я за фрукт и что мне нужно. В таких ситуациях люди, даже самые умные, стремятся перевести события в привычную колею. Что он и сделал.

– И все же, я настаиваю на том, чтобы хоть как-то компенсировать вам все те неудобства…

– Деньги? – фыркнул я. – Деньги меня не интересуют.

– Тогда что я могу для вас сделать?

– Да ничего, наверное. Просто позаботьтесь о мальчишке. Я жил на улице – кажется, упоминал уже. И поверьте моему опыту – ваш сын там не выживет. Берегите его. Он классный пацан.

– Прям святой, – проворчал профи.

Босс посмотрел на него, но ничего не сказал.

Я поднялся, они тоже. Босс смотрел на меня по-прежнему озадаченно. Но руку все-таки протянул. И я ее пожал. А потом сам протянул руку профи. Его это так шокировало, что он секунд десять соображал что с этим делать. В конце концов как-то неуверенно пожал. Ну, слава богу, справился мозг.

И вот тут…

– Да, – сказал я, уже направляясь к выходу. – Я хотел спросить, может, вы знаете. Я все подыскиваю себе новую машину. Есть одна тачка – давно ее хотел заполучить, но все никак. Может, вы поможете найти?

– О, да, конечно, – босс широко заулыбался. – Думаю, мы что-нибудь придумаем. Какая машина вас интересует?

– Ягуар пятьдесят седьмого года. Кабриолет. Черный. В хорошем состоянии. Тут двое ребят таким интересовались – может, они нашли. Один такой расфуфыренный, как рождественская елка в гей-клубе, а второй как йети в папином костюме. Не знаете таких?

9

«Ты не можешь ударить человека просто так – сперва надо что-нибудь сказать. Например: «Волна накатывает». А он тебе: «Какая волна?» А ты ему – хряц по роже».

Последний бойскаут

Босс снова опустился в кресло. Теперь он смотрел на меня как неожиданно возникшую в кабинете ядовитую змею.

– Выйди-ка на минутку, – велел он профи.

– Но босс, – попытался было возражать спец.

– Выйди, – приказал босс.

Профи бросил на меня полный негодования взгляд и вышел. Дверь за ним тихо закрылась. Я снова сел на свое кресло.

– Вот оно, значит, как, – проговорил босс. – Интересный расклад. Так это ты…

Больше он не играл в любезность. Зря. Памятуя высказывание сэра Уинстона Черчилля, можно было и поиграть. Впрочем, не думаю, чтобы он собирался меня убить. Собственно, я и затеял эту, ставшую уже для меня слишком сложной игру, только чтобы выяснить – почему.

– Ничего я не мутил, – возразил я. – Я купил машину. Потом заявились твои мордовороты.

– Они не мои. То есть, мои, конечно, но машину они искали сами.

– Да какая разница? – усмехнулся я. – Они вперлись в мой дом, начали шалить. Я их успокоил.

– Успокоил, – повторил босс. – Слушай, кто ты вообще такой? Вот так просто взял и успокоил двоих моих ребят. Как пальцами щелкнул. Или все было сложнее?

– Сложнее, – согласился я. – Мне надо было выманить их из квартиры.

– Зачем?

– Чтобы грязь не разводить и тела черт знает куда не таскать. Анекдот как эскимос на медведя охотился знаешь?

– Мн-да. И это все… Чтобы грязь не разводить. Значит, и в самом деле непростой. Кто ты, парень?

Я пожал плечами.

– Лучше тебе не знать, – с самым зловещим видом проговорил я.

– Верю, – кивнул он. – Ой как верю.

– Да и потом, разве бывают односложные ответы на такие вопросы? Вот ты кто?

– В смысле?

– Ну, есть какая-нибудь дрянная лирическая история о том, почему ты стал бандитом? Что-нибудь в духе «Крестного отца»? Обожаю подобную чушь. Так красиво – прям как будто про настоящих людей.

Он посмотрел на меня мрачно и недобро.

– Значит, с моим парнем?..

– И да, и нет. Я знал, что он сбежал, я его нашел. Но я действительно спас его задницу. И я действительно считаю, что ты мог бы быть для него хорошим отцом. И он мне действительно нравится. Хороший парнишка. И все это не имеет никакого отношения к реальности. Ты меня понимаешь?

– Нет, – признался он. – Явиться сюда для тебя было идиотизмом.

– А это потому что я идиот. Но я явился как спаситель твоего сына. И, если твое предложение об услуге еще в силе, я имею право на вопрос.

– И ты еще рассуждаешь о правах? – возмутился босс.

– Люблю порассуждать под дулом пистолета, – ляпнул я. – Ибо что еще под этим дулом делать?

– Ну, может, молить о пощаде?

– Не, я такого не умею. Постоянно слова путаю. Вместо «пожалуйста» могу ляпнуть «а пошел ты…». Тяжелое детство, – вздохнул я. – И потом, дело еще не дошло до того, чтобы я молил о пощаде. Или дошло?

Босс молчал. На меня он смотреть избегал. То ли я ему резко стал неприятен, то ли еще что.

– Вот как мы поступим, – сказал он. – Я тебя отпущу, и ступай ты с миром. И больше мы с тобой никогда не увидимся. Будет именно так.

Но я не собирался так просто сдаваться.

– А компенсировать мне это… Ну, все на свете?

– Да, конечно, – поморщился он и полез в ящик стола.

– И моральный ущерб, – напомнил я. – И это… как его… издержки? И это… Благодарность. Ну и вообще, – закончил я под раздраженным взглядом босса.

– Ты надо мной издеваешься? – поинтересовался он. – Ты сумасшедший?

– Ой, избавь меня от необходимости наблюдать как ты будешь изображать дона Карлеоне.

– Чего же ты хочешь?

– Почему меня перестали искать? – спросил я.

– А с чего ты взял, что тебя вообще искали?

– Один гомосек поведал.

– Голубое трепло.

– Ну, у него не было выбора, собственно. С дыбы, знаешь ли, мир смотрится несколько иначе.

Босс посмотрел на меня мрачно и печально.

– Хорошо, – сказал он, наконец. – Вот что я тебе скажу. Разумеется, мы бы тебя нашли рано или поздно. И разумеется, выпотрошили бы как рыбу.

– Почему не стали?

– Потому что… Потому что меня очень вежливо попросили этого не делать.

– Кто попросил? – удивился я.

– А теперь уходи. Ты хотел задать мне этот вопрос и остаться в живых? Ты получил что хотел.

– Кто попросил? – с нажимом проговорил я.

Босс поднялся, обошел стол (а заодно и меня) по широкой дуге и распахнул дверь. За дверью, разумеется, дополнительным запором торчал профи.

– Наш гость уходит, – сказал босс.

Я пожал плечами и направился к двери. Уже на выходе, я повернулся к боссу – босс напрягся, профи тоже. И вот теперь уже потянулся к стволу. И утратил половину моего уважения. На такой дистанции пытаться воспользоваться стволом…

– Один вопрос, – попросил я. – Есть гарантии, что ты не прикажешь меня завалить как только я пересеку порог твоего дома? Ну, чтобы твой сын не видел?

Вопрос я задал не случайно. Мальчишка торчал из приоткрытой двери третьего этажа и подслушивал.

Босс задумался, а потом сказал:

– Есть. Сразу несколько. Во-первых, ты все-таки спас моего сына. Было бы верхом неблагодарности…

– Ну, такое бывает, – усмехнулся я, и тут же понял, что он оскорблен.

Ну, ничего страшного. Но эта его обида служила для меня большей гарантией, чем слова. Человек чести в извращенной форме. Хорошо. Тут мне проще – я не человек чести.

– Во-вторых… Да по той же причине по которой тебя перестали разыскивать. Я так думаю, кто-то заинтересован в том… Даже и не знаю в чем – то ли в тебе, то ли еще в чем-то. Меня просто попросили не соваться в это дело. И я не сунусь, будь уверен. Так что, если тебя и убьют, это точно будут не мои люди.

10

«От ля фам добра не шерши».

Рейнар Л’ Арсо Серж Д’ Орбиньяк.

Ну и чтобы все это значило? Я покидал особняк босса со смешанными чувствами. С одной стороны, я был все еще жив и это не могло не радовать. Кроме того, худо-бедно я получил хотя бы некую информацию. Информации могло бы быть и побольше, но что, скажите на милость, я должен был делать? Перебить его охрану и пытать самого босса вплоть до полного прояснения? С другой стороны, все выглядело так странно, что я и не ожидал.

Итак, сухой остаток. Я засветился, как рождественская елка и жизнь моя несказанно усложнилась. Наверное. Тут бы и самое время подумать и про пластическую операцию и про отъезд из страны. Но какого черта? Что вообще происходит? Главного мафиози просят не трогать мою высокую персону. Кто просит? Босс не говорит. Значит, если бы его не попросили, моя башка давно уже украшала бы его стену в качестве охотничьего трофея. Ну и кто способен так вот «попросить» такого человека? То есть, попросить-то могут, но так, чтобы он послушался и не спустил просителя с лестницы… И почему этого загадочного просителя так заинтересовала моя персона? Откуда вообще кто-то осведомлен о существовании моей персоны на белом свете? Елки, мало информации.

За мной могли бы следить. Я был уверен, что за мной будут следить. Но за мной не следили. Еще одна странность. Босс не из тех людей, что пускают все на самотек. Ну и какого черта? Или следят, но так, что ни черта не замечаю?

Естественно я не собирался возвращаться на съемную квартиру и вообще показываться в тех областях, где мы бывали с сыном босса. И само собой я сделал несколько движений в пространстве, чтобы стряхнуть гипотетический хвост – будет он или нет. На всякий случай.

И разумеется, я мог ожидать от этого дня всего чего угодно, но только не встречи с самой красивой женщиной из всех, что я когда-либо видел.

Сам уж не знаю как я оказался в центре города, но, прогуливаясь мимо витрин дорогих магазинов и размышляя о своей нелегкой судьбе, я вдруг увидел ее… И обалдел к хреням собачьим. То есть, обалдел я чуть позже. Сперва я просто увидел великолепную фигуру и потрясающие светлые волосы. Не блондинка, не рыжая, но… Она мучилась, силясь впихнуть что-то в небольшой багажник шикарного спорткара. Машина была припаркована возле антикварного магазина, так что, очевидно, девушка пыталась пристроить в багажник нечто антикварное. Антикварное было упаковано в плоский деревянный ящик, казалось очевидно тяжелым, и лезь в багажник категорически не желало.

Первое что меня поразило, это то, что мимо проходили мужчины, много мужчин, и ни один не сделал даже попытки помочь девушке. Может, у меня с восприятием что не так? Да вокруг нее должна была роиться куча помощников. Ну да пока их нет, я просто не имел права упускать свой шанс.

– Судя по тому как оно упаковано, его нельзя поцарапать, – обозначил я свое присутствие и подхватывая угловато-антикварный ящик в тот самый момент, когда девушка готова была его уронить.

Подхватил и охнул. Да, весило он прилично. Я и сам чуть его не упустил. Поэтому пришлось сосредоточиться на дурном предмете. Так что я не сразу посмотрел ей в лицо. А когда посмотрел, чуть было не выпустил долбаный антиквариат из рук.

Бывают женщины красивые, бывают милые, славные, добрые и прочее. Бывают женщины в которых можно влюбиться сразу и насмерть. Потом это, как правило, быстро проходит. Бывают женщины, которых можно любить нежно и спокойно в течение всей жизни. На таких некоторым везет жениться. Бывают женщины, которые включают в нас, мужиках, то одну то другую опцию которая тянет нас к ним как мотыльков на свет. Иногда это внешность. Иногда женщины, мудрые от природы, просто знают как себя вести и что делать. Все вместе.

Но эта… Тут было все и еще сверх того столько же. Она была потрясающе красива, но дело было не только в красоте. Бессмысленно пытаться объяснить или осознать такое, но не только ее глаза – громадные, по-кошачьи зеленые, чуть раскосые, обрамленные пушистыми и (готов поклясться) настоящими ресницами, – но и взгляд этих глаз, их выражение, что-то в глубине… И не только черты лица – несомненно прекрасные, но и та мимика, выражение спокойной озадаченности и интереса… И не только фигура, но и грация движений (несмотря на упрямый недонесенный до багажника антиквариат)…

В общем, я с трудом удержался, чтобы не завыть, не застучать ботинком, не засвистеть и не приняться лупить себя по лысине извлеченной из кармана бейсбольной битой – ну, как тот волк в мультике. Она была потрясающей. Настолько потрясающей, что я как будто даже и не сразу уверовал в ее реальность.

– Простите, что? – спросила девушка.

И тут реальность вернулась. И она была реальна. И этот чертов антиквариат был настолько реален, что у меня уже начинали болеть руки.

– Я готов свидетельствовать в суде, – прохрипел я, – что этот агрегат в багажник не влезет.

Девушка задумчиво посмотрела на меня, потом на тяжкую хреновину, заглянула в недра багажника. И каждое ее движение, каждый жест, простой поворот головы, удивление и легкая тревога во взгляде – все это сводило меня с ума все больше и больше.

– Это очень ценная антикварная вещь, – сообщила она. – Восемнадцатый век.

– Если бы она от этого сделалась хоть чуть-чуть полегче, то хоть семнадцатый, – прохрипел я.

– Ох, простите, – спохватилась она и помогла мне держать ящик.

– Не поможет, – печально вздохнул я, одновременно стараясь перевести дух так, чтобы она, не дай бог, не заподозрила, насколько мне было тяжело. Черт, я чувствовал себя глупым подростком и мне, кажется, это нравилось.

– Что не поможет? – спросила она.

– Ну, если только мы с вами не собираемся провести остаток жизни вот так – поддерживая решетку, – объяснил я. – То есть, я согласен, но… Без этого проклятого сундука.

Она рассмеялась. Смех ее звучал… Да-а, кажется я вдряпался. И был по этому поводу совершенно доволен судьбой. Такие женщины мне еще не встречались.

– И что мне делать? – задумалась девушка.

– Есть несколько вариантов, – предложил я.

Она посмотрела меня с надеждой, и у меня между лопатками зачесалось. Крылья резались, должно быть.

– Вариант первый – выбросить ее к чертям.

Девушка посмотрела на меня осуждающе.

– Понял, понял, – сказал я. – Второй вариант – заказать доставку.

– Ну уж нет, – категорически заявила она. – Я несколько раз заказывала доставку – они вечно все путают. Или поцарапают.

– Ладно, – смирился я. Я готов был смириться с чем угодно. – Тогда самый очевидный вариант. Попробовать впихнуть эту дрыну в салон.

– Но обивка…

– Знаете, вы идите в магазин, пусть они там придумают какую-нибудь упаковку получше… И заодно пришлют кого-нибудь в помощь. (Меня, если честно, вообще поразил тот факт, что магазинные служащие в полном составе не торчали тут и не стремились всячески услужить.) А я пока подержу эту сво… Эту штуковину.

– Это мысль, – согласилась девушка.

– Да, и скажите им, чтобы побыстрее. А то я к ним ввалюсь и стану бить китайские вазы до тех пор, пока мне не полегчает.

Она снова засмеялась, но потом вдруг посмотрела на меня серьезным взглядом.

– Не бойтесь, – обнадежил я ее. – Сегодня в мои планы не входит кража антиквариата восемнадцатого века.

Как и следовало ожидать, через минуту весь личный состав антикварного магазина выбежал на улицу с какими-то там полиэтиленовыми рулонами, картонными прокладками и прочими проявлениями упаковочного гения. Нам с девушкой оставалось только смотреть как они действуют. Спустя пять минут, угловатое чудовище надежно утвердилось на полу сзади, подпертое передним сидением.

– Очаровательно, – сказал я.

– Спасибо вам огромное, – сказала девушка и искренне улыбнулось. На улице сделалось светлее. Или мне показалось?

– Да не за что, – как идиот ответил я. – Вам не нужна еще пара ящиков восемнадцатого века? А то у меня день свободен.

Она снова улыбнулась.

– Могу я как-то отблагодарить моего спасителя? – спросила она.

Вот тут бы мне призадуматься. Второй раз за день меня стремятся отблагодарить. Во что это вылилось в первый раз – понятно. Но теперь…

Кто-нибудь верит в то, что все происходящее с нами – часть некоего глобального плана? То есть что я несу – многие верят. Иначе откуда бы взялась религия и что бы делали все эти религиозные деятели и функционеры. А так – они разъясняют план, стоят на страже плана, редактируют план и расшифровывают его тонкости (в свою пользу, разумеется) отдельным туго соображающим гражданам. Я не о том – всерьез, на уровне функционирования любимого меня кто-нибудь в такой план верит? А между тем, сигментарно это иногда может оказаться правдой. Виктор (несмотря ни на что я до сих пор считал, что он был умнее меня) говорил, что есть там Бог, или нет – нам понять не дано. Бог по определению должен быть непостижим. Но, в то же время, все в мире устроено, наверное, не совсем так, как нам представляется. Интуиция? Предвидение? Виктор считал, что Вселенная, так или иначе шлет нам сигналы – иногда намеки, иногда явственные. В виде прозрений, примет, знамений и прочей сигнализации. Не то чтобы специально. Не то чтобы Ей есть до нас какое-то дело. Просто так Она функционирует. А если мы не умеем иногда (почти всегда) эти сигналы понять, прочитать, или просто увидеть – так кто ж нам доктор? Как говаривал принц Корвин26 «Вселенная не подряжалась соответствовать моим представлениям». Или, проще говоря – радиоволна есть, а включать или нет приемник – личное дело каждого.

Но тут… Красивые женщины для того и созданы в этом мире, чтобы мужчины не замечали никаких сигналов. Кроме понятных и естественных. А такие женщины…

– Да ничего особенного, – сказал я. – Имя, номер телефона и надежда на новую встречу.

Она посмотрела на меня озадаченно и, в то же время, немножечко лукаво. Вот мужик скорее морду себе вывихнет, чем сможет состроить такое выражение. А у нее вышло очень естественно и мило.

– Я что-то не то сказал? – нагло поинтересовался я.

– Нет, – сказала она. – Нет. Но…

Если она замужем, я сделаю ее вдовой. Если у нее есть ухажер, я либо ее отобью, либо ему все отобью. Это решение светилось в моем мозгу непоколебимое, как скала и глупое, как неоновая вывеска над секс-шопом.