Танцы на снегу. Геном. Калеки

Глава 6

Полночи мы занимались на виртуальном симуляторе.

По правде все было или теперь фаги нам подыгрывали, но в этот раз все кончилось благополучно. Нам – оборванным, грязным и голодным – поверили. Вначале строго допросили, а потом отправили в концентрационный лагерь, где мы работали на фабрике химического синтеза. Через две недели нам удалось узнать, что власть на Инее захватили Чужие – то ли Цзыгу, то ли Брауни. Они-то как раз и затеяли порабощение человечества! С нами вышел на связь агент фагов, и мы ему все рассказали. А еще через два дня прилетели имперские корабли, высадили десант, и нас освободили. Даже удалось немного повоевать – мы забаррикадировались в цехе горячего прессования и не подпускали солдат Инея, поливая их расплавленной фторопластовой смолкой из брандспойтов.

В общем, получилось очень весело.

Потом, когда Рамон вез нас домой на своем шикарном спортивном автомобиле, он все-таки напомнил, что никакой информации о Новом Кувейте нет. Так что не надо заранее настраиваться на ужасы. Наоборот, ничего такого случиться не должно. Но… на всякий случай…

Я сонно кивал, глядя в окно. Моя четвертая планета. А второй я даже и не помню… вот ведь как получилось. Может быть, написать письмо капитану «Клязьмы»? Узнать, где я побывал?

Жалко, что мне не стать фагом. Помогать им – тоже интересно. Но это все-таки не то.

– Постарайтесь выспаться, – советовал Рамон. – Хотя бы немного. В десять утра за вами заедет Стась и доставит в космопорт.

– А кто поведет корабль? – спросил я.

– Не Стась. У него другое задание, – помолчав, ответил Рамон. – И не я. Не важно, ребята. Любой из фагов справится с этой миссией.

– Я знаю. Но все-таки лучше, когда рядом твой друг, правда?

Рамон пожал плечами:

– Узнаю теорию Стася… Понимаешь ли, Тиккирей, личные отношения – это палка о двух концах. Конечно, люди не роботы, чтобы не испытывать эмоций – приязни, дружелюбия… или наоборот. Но если бы ты знал, сколько бед человечества было связано именно с этими «личными отношениями»!

– Как же так? – спросил я. – Первый звездоплаватель, Сон Хай, наперекор судьбе вернулся на Землю, потому что тосковал по своей любимой! А пилот «Магеллана» сумел посадить аварийный корабль, потому что на нем была его семья. Ну а…

– Ты приводишь лишь положительные примеры, Тиккирей. Из учебника этики для пятого класса, верно?

– Наверное… – Я замялся. – Кажется, да.

– Разумеется, ты прав, – размеренно, будто гвозди вколачивая, заговорил Рамон. – В обыденной человеческой жизни дружба, любовь, нежность – все то, что мы вкладываем в понятие «положительных личных отношений», очень важны. Но все имеет две стороны. Простой пример. Если бы твой приятель Роси относился к тебе более дружески – он бросился бы к тебе на помощь.

– Он же не знал, как надо спасать провалившихся под лед! – вставил я, защищая Роси.

– Верно. И вы могли погибнуть оба. Об этом я и говорю, Тиккирей. В обычной жизни, безопасной и благоустроенной, чем добрее люди относятся друг к другу – тем лучше. Пусть даже человек рискует собой, бросаясь спасать тонущего ребенка, или страдает из-за неприятностей, случившихся с его другом! Это не страшно. Это на пользу обществу. Но для некоторых профессий… – Рамон не договорил. – Вот представь, Тиккирей. Ты попал в беду на Новом Кувейте. Тебе грозит смертельная опасность. Например – тебя распознали как нашего агента и решили публично казнить. В толпе стоит Стась. Он может попытаться тебя спасти. Шансов практически нет, несмотря на все способности фага. А у Стася – важнейшая информация, которую надо передать Императору. Что произойдет?

– Стась не предаст Империю, – сказал я. – Он не будет вмешиваться… он потом попереживает, и все.

Как-то мне стало не по себе от такой картинки! Будто я и впрямь стою на огромной площади в Аграбаде, на грубо сколоченном деревянном помосте, как в фильмах про старину. Стою со связанными за спиной руками, голый по пояс, а здоровенный палач с топором на изготовку кивает закрытой колпаком головой на потемневшую изрубленную колоду – ложись, подставляй шею… А в толпе – все возбужденные, привстают на цыпочки, глазеют на меня. И только один человек, Стась, не улыбается и не радуется происходящему.

– Допустим, – сказал Рамон. – Стась – опытный и хороший фаг. Он знает, что целое – важнее частного. Он не вмешается. Вернется на Авалон. И что потом с ним будет, как ты думаешь, Тиккирей? Как долго он будет страдать? Какой из него в дальнейшем работник?

Я молчал. Я и впрямь не знал, какой из Стася будет работник, если меня убьют у него на глазах, а он не сможет вмешаться. Может, ничего особенного и не случится. Да наша соседка, тетя Надя, за один вечер мне сказала больше ласковых слов, чем Стась за целый месяц!

Но Рамон мое молчание понял по-своему.

– Вот в этом и есть сложность нашей работы, Тиккирей. То, что тебе дорого, должно быть либо далеко и в безопасности, либо в твоей душе. Это давнее правило разведчиков. А мы во многом те же самые разведчики…

– Стасю попало из-за нас? – спросил я. – За то, что он нас вывез с Нового Кувейта?

Рамон хмыкнул.

– Попало?.. Да нет, отчего же. Все было сделано грамотно и вполне обоснованно.

– Тогда зачем вы мне все это говорите? На всякий случай? На будущее?

Рамон покосился на меня.

– Для того, Тиккирей, чтобы ты не ожидал невозможного. И не рассчитывал на подстраховку в виде Стася или меня.

– Я и не жду.

Кажется, Рамон немного смутился.

– Не считай нас бессердечными, Тиккирей. Но мы и впрямь не можем рисковать судьбами миллионов ради одного человека. Поэтому и предлагаем тебе отказаться от миссии.

Я пошевелил ладонью – бич высунулся из рукава, огляделся и нырнул обратно.

Рамон спросил:

– Да неужели ты не наигрался в игрушки? Бич – не больше чем игрушка, Тиккирей! Пусть даже смертоносная.

– У меня было мало игрушек, – сказал я. – Игрушки не входят в социальный минимум.

– На самом-то деле вам ничего не грозит, – сказал Рамон, отводя глаза. – Даже если вас схватят… агенты Инея могут быть жестоки, но они не слепые убийцы.

Я промолчал. Я вспомнил того агента, которого убил Стась. И его слова: «Этот мальчик не важен для Инея».

Больше мы не разговаривали до самого дома. Лион всю дорогу сладко продремал, вовсе не слушая наш разговор.

У дома Рамон остановился, вместе с нами вылез из машины и проводил до квартиры. Будто ожидал засады в подъезде. Потом обнял нас и, не прощаясь, ушел.

А мы легли спать.

Стась приехал чуть раньше, в полдесятого. Я уже собрался: перевел автоматику квартиры в режим консервации, проверил, все ли окна закрыты, переоделся в дорогу. Вещей мы никаких с собой не брали, все равно на корабле выдадут новую одежду, подходящую под легенду. Лион еще возился в ванной. Он стал такой чистоплотный, что просто оторопь брала: зубы чистил по три раза в день, не находил себе места, если не принимал утром и вечером душ, ногти подстригал под самую кожу, а стригся очень коротко. Мне казалось, что это у него началось после потока, но я ничего не говорил.

– Готовы? – как-то без интереса, для порядка, спросил Стась, стоя в дверях.

– Конечно. – Я кивнул на дверь ванной. – Сейчас, Лион кончит умываться…

Стась кивнул. Из ванны доносился шум воды и булькающее бормотание – Лион пытался что-то напевать, не прекращая чистить зубы.

– Не боитесь? – спросил Стась.

– Я никогда летать не боялся, – возмутился я. – А Лион вообще в космосе вырос, на станции…

– Знаю. Я не о том, Тикки. Не боитесь Нового Кувейта?

Я подумал и ответил честно:

– Немножко. Они же там все с повернутыми мозгами. Но мы готовились, и вообще… Рамон говорит, что все будет хорошо.

– Возможно, что я тоже буду на Новом Кувейте, – сказал Стась. – Если вдруг… – Он заколебался. – Если мы случайно увидимся, то не подавайте виду, что знаете меня.

– Привет, Стась! – выскакивая из ванной, сказал Лион.

– Привет, – кивнул Стась. – Лион, если мы случайно встретимся на Новом Кувейте, то запомните – мы незнакомы.

– Что мы, дураки? – удивился Лион. – Конечно.

– Я хочу, чтобы вы были настроены серьезно, ребята, – сказал Стась. – Иней – самая большая внутренняя опасность для человечества за все время галактической экспансии. По сравнению с Инеем даже католический джихад или Лига Вырождения – не более чем мелкие социальные отклонения. Не бойтесь – страх приводит к панике. Но опасайтесь. Всегда. Каждую минуту. Садясь на стул, будьте готовы к тому, что он сломается под вами. Здороваясь с человеком, не удивляйтесь, если его рука превратится в зубастую пасть. Запомните, на Новом Кувейте вы можете доверять только друг другу.

Я кивнул.

– Особенно это касается тебя, Лион, – негромко, с извиняющейся ноткой, добавил Стась.

Лицо Лиона посерьезнело.

– Я понимаю. Я… я ничего лишнего не скажу. Даже маме.

Стась мгновение смотрел на него, потом кивнул:

– Хорошо. Иди одевайся.

Когда Лион убежал в спальню, Стась снова повернулся ко мне:

– Как бич?

Вместо ответа я поддел пальцами пояс на джинсах. Пояс как пояс, серебристый, металлизированный. И застежка в виде змеиной головы.

– Пойдет, – согласился Стась. – Сам закреплял?

– Да. Это просто, надо только представить, чего хочешь…

Стась кивнул, и я замялся. Кому я рассказываю, как управлять бичом? Настоящему фагу!

– Надеюсь, ты не делал с ним глупостей? – спросил Стась.

– К-каких? – растерялся я.

День назад я экспериментировал, проверял, что бич может разрушить, а что – нет. Оказалось, что деревянные палки он разбивает в щепу без всякого труда, сантиметровый стальной прут может согнуть, а в стекле легко прогрызает дырки.

– Главной глупостью была бы попытка вложить в бич главную батарею, – объяснил Стась. – Тогда мало-мальски приличный детектор обнаружит, что это оружие.

– Нет, не вкладывал. Откуда мне ее взять?

– Бич – оружие универсальное. Он приспосабливается к различным источникам питания. В случае необходимости в него можно вложить любую мощную батарею, например от пылесоса или бытовой дрели. Хватит ее ненадолго, но два-три разряда бич выдаст.

Стась улыбнулся и едва заметно подмигнул.

Я чуть не завопил от досады. Значит, можно было поиграть с бичом по-настоящему!

– Иногда подобные импровизированные батареи спасали фагам жизнь, – продолжил Стась. – Но в твоем случае они станут смертельной опасностью.

Я кивнул.

– Тиккирей, я могу рассчитывать на твое благоразумие? – спросил Стась.

– Можете…

– Вот и славно.

Появился Лион. Вопросительно глянул на Стася – тот кивнул:

– Все, пора. Идемте, ребята.

К космопорту фагов мы ехали больше часа. Ни про Иней, ни про Новый Кувейт мы больше не говорили. Вместо этого Стась рассказывал про Авалон, про его колонизацию, про времена Первой Империи и Междуцарствия, про историю освоения северного материка, про эндемичную природу Авалона, сохранившуюся только в заповедниках.

– Сейчас такой колонизации уже не проводят, – объяснял Стась. – Ставят опорную станцию, гарнизон, строят космопорт и начинают точечную биологическую зачистку. Проходит минимум пятьдесят лет, прежде чем планета терраформируется, зато никаких неожиданностей, никаких злобных чудовищ, которые вначале тебя пожирают, а потом помирают от отравления инопланетным белком. Авалон колонизировали на ходу, вокруг Камелота уже цвели яблоневые сады, а дальше шло кольцо биозачистки. И даже когда зачистили большую часть суши, в океанах еще жила эндемичная фауна. Сейчас она осталась лишь в Историческом Море, которое отгородили от океана дамбой. Конечно, ковёрных скатов или китов-тральщиков там не встретишь, но это и к лучшему…

– Я раньше хотел стать биологом, терраформировать планеты, – сказал Лион.

– Хорошая работа, – согласился Стась. – Уже не хочешь?

Лион покачал головой:

– Нет. Все-таки пилотом быть интереснее. Только я не хочу летать на корабле с расчетными модулями.

– Когда ты вырастешь, их, надеюсь, уже не будет, – ободрил его Стась. – Если гель-кристаллические процессоры окажутся удачными, то они заменят людей.

И он стал рассказывать про технику. Может, ему и впрямь было интересно о ней поговорить, но мне показалось, что он просто нас успокаивает.

Почему взрослые всегда больше боятся за детей, чем за себя?

У въезда Стась показал свое удостоверение, и нас пропустили на взлетное поле. Тут стояло десятка два кораблей, в основном маленьких, но среди них был и настоящий военный крейсер, и большой десантный корабль. Такие уж точно не могут летать в каналах без расчетных модулей… но я не стал спрашивать Стася. Я не маленький. Я все понимаю.

Машина подъехала к кораблю – такое же блюдце, покрытое серой керамической чешуей, как и у Стася. Наверное, это самый распространенный тип кораблей у фагов.

Пилот стоял у открытого люка. Он был старше Стася, но поздоровался первым, и мне показалось, что Стась главнее.

– Вот и твои подопечные, – сказал Стась.

– Здравствуй, Тиккирей. Здравствуй, Лион. – Пилот поздоровался с нами за руки. – Меня зовут Сянь Тьен.

Возникла какая-то неловкая пауза. Время, наверное, еще было, и уезжать Стасю не хотелось, но все уже было сказано.

– Стелс-капсула в порядке? – спросил Стась.

– Да, я проверил, – ответил Тьен. – Сядут замечательно, никто и глазом не моргнет. Вы десантировались когда-нибудь, ребята?

– Нет, – ответил я.

– Да, – заявил Лион. – Ой, то есть нет.

Тьен удивленно приподнял бровь. Потом нахмурился, отдавая приказ по шунту. В брюхе корабля открылся люк.

Больше всего стелс-капсула походила на двухметрового диаметра линзу. Совершенно прозрачную.

– Она стеклянная? – удивился я.

Лион засмеялся:

– Лопух, это стабилизированный лед!

– Правильно, – с уважением посмотрев на Лиона, подтвердил Тьен. – Это лед-23, сверхстабильная форма. Перед выбросом в капсулу впрыскивается катализатор распада, и через час она превращается в лужу воды. Но до этого момента вы успеете приземлиться.

– А где здесь двигатели? – с изумлением спросил я.

Стась и Тьен переглянулись.

– Нет здесь двигателей, Тиккирей, – мягко сказал Стась. – И приборов никаких нет. Ничего, кроме льда. При выбросе на низкой орбите капсула подвергается аэродинамическому торможению. Перегрузки могут доходить до трех g… это нормально для людей со стандартным улучшением генотипа.

– Я и шесть нормально держу, – с гордостью вставил Лион.

– Ты боишься, мальчик? – спросил меня Тьен. – Не надо бояться. Стелс-капсула надежнее любого корабля. В ней нечему ломаться, понимаешь? И никакие системы космической обороны ее не обнаружат. Это лед, просто лед.

Я понимал, что они правы. И все-таки было не по себе.

– Мне шесть раз доводилось высаживаться в такой, – сказал Стась. – Дважды на тренировках, четыре раза в ходе миссий. Однажды – на воюющую планету.

– А мы в ней не замерзнем? – спросил я.

Фаги засмеялись.

– Я вам дам одеяло, – пообещал Тьен. – Не замерзнете. Ну… разве что насморк схватите.

– Тогда дайте еще и носовой платок, – сказал я.

Мы попрощались со Стасем. Он крепко обнял нас, потрепал по голове Лиона, подмигнул мне – взглядом указывая на бич. И сел в свою нелепую, совсем не геройскую машину.

– Идемте, мальчики, – сказал Сянь Тьен. – Нам пять суток лететь, еще успеем друг с другом перезнакомиться. Но задерживать старт не стоит.

Часть третья

Жизнь в повтор

Глава 1

За час до входа в атмосферу Нового Кувейта мы забрались в стелс-капсулу. Она занимала почти весь шлюзовой отсек – холодная сверкающая ледяная глыба.

Тьен открыл люк, тоже ледяной, который можно было вывинчивать снаружи или изнутри. Вручил нам простой полотняный мешочек с химическими реактивами, которые будут освежать воздух. Реактивов хватает на три часа, этого более чем достаточно.

Одеяла он нам, конечно же, не дал. Одеяло – это уже улика. Вместо этого мы подложили под себя сплетенные из травы циновки. Вместо ремней служили такие же травяные жгуты.

Трава была с Нового Кувейта. Как и наша одежда. Как и перочинный ножик и удочка с ультразвуковой блесной. Фаги все делают основательно, на совесть.

– Ну как, удобно? – спросил Тьен.

В капсуле можно было находиться только лежа. Лион, не тратя даром времени, принялся закреплять ноги, привязывая травяные жгуты к проделанным во льду «ушкам».

– Нормально, – сказал я, хотя сердце у меня колотилось часто-часто. – Да ты закручивай, все в порядке.

Тьен был хороший человек. Ну, может, не такой, как Стась, но тоже хороший. За время полета мы с ним почти подружились. Он даже позволил нам управлять кораблем в гиперканале, хотя и был все время наготове. А еще он учил нас драться – некоторые приемы фагов не требовали взрослой силы. И про Иней мы говорили, но тут Тьен мало что мог рассказать…

– Я буду наблюдать за вами, ребята. – Тьен кивнул на глазок видеокамеры в потолке шлюзового отсека. – Связи у нас не будет, но если передумаете десантироваться – привлеките мое внимание. Машите руками… стучите в корпус… Только не открывайте люк изнутри, мало ли!

– Да не передумаем мы, Сянь! – буркнул Лион. – Иди, тебе пора за пульт.

Тьен кивнул и стал прилаживать на место тяжелый ледяной люк. Мы изнутри помогали ему. Наконец винт попал в резьбу, и фаг принялся его закручивать. Сразу же стало очень тихо. Слышно было, как пыхтит Лион, помогая Тьену. Я же опустил руки и смотрел на фага сквозь толстый прозрачный корпус. Лед немного искажал черты лица, Тьен выглядел будто в кривом зеркале. Слишком большой нос, маленькие глазки, перекошенный подбородок. Смешно… только ведь и мы для него выглядим уродцами.

Я помахал Тьену рукой.

Когда люк был закручен до конца, Тьен достал из нагрудного кармана пробирку, отломил запаянный кончик и небрежно плеснул жидкость на поверхность капсулы. Вроде бы ничего не произошло, но фаг выглядел вполне удовлетворенным. Ободряюще похлопал по капсуле – лед отозвался глубоким низким гулом – и по короткой лесенке выбрался из шлюзовой камеры. Захлопнулся внутренний люк. Хорошо еще, что свет в шлюзовой не погас.

– Вот сработает катализатор неправильно, и капсула развалится в атмосфере! – замогильным голосом сказал Лион. – Представляешь? Бух – и нас нету!

Меня передернуло.

– Тебе что, совсем не страшно? – спросил я.

– Нет. Я в таких высаживался. Ну, не по-настоящему, а во снах…

Я понял, в каких именно «снах», и расспрашивать не стал.

– Ты не волнуйся. – Лион смущенно смотрел на меня. – Сверхстабильный лед – крепкая штука. Он начнет испаряться, когда мы войдем в атмосферу. Перед нами будет плазменное облако, но испаряющийся лед создаст паровую подушку… все продумано. Потом выплавятся лопасти, и сядем на авторотации…

– А если упадем на скалы?

– Тогда плохо, – согласился Лион. – Можем сильно побиться. Ну, или если далеко в море… и не выплывем…

Конечно, он меня поддразнивал. Тьен сказал, что точка посадки просчитана до десяти километров, мы сядем в лесу, так что волноваться не стоит. Но теперь и сам Лион замолчал. Плавал он все-таки неважно. Посадка в стелс-капсуле его не пугала, зато воды он побаивался.

– Я тебя вытащу, если что, – сказал я. – Дам по башке и за волосы вытащу.

– Только не больно, – серьезно попросил Лион.

Мы замолчали. Часы у нас были, у обоих, но на них и смотреть не хотелось. Цифры едва-едва менялись, иногда будто замирая.

– Ты страшные истории знаешь? – деловито спросил Лион.

– Угу.

– Расскажи?

Никакие страшилки мне в голову сейчас не лезли. Вспомнилась только совсем дурацкая, которую рассказывают друг другу малыши.

– Один мальчик пришел домой из школы, – начал я, – и видит – родители на столе забыли социальную карточку. Не потому, что глупые были, а просто очень торопились…

– Что такое социальная карточка? – спросил Лион.

– Это… ну, вроде кредитки, только там еще все нормы жизнеобеспечения записаны… Ты ведь на станции жил, у вас разве не было таких?

– Нет, у нас воздух и тепло бесплатные… – виновато ответил Лион. – Давай рассказывай дальше.

– Ну… этот мальчик социалку в шкаф спрятал, а сам полез в Сеть баловаться. Заходит на один сервер, а там ему и говорят: «Если ты взрослый, то мы тебя пустим, а если ребенок – то нет». Ну, он, понятное дело, говорит: «Я взрослый». Ему тогда говорят: «Введи номер своей социальной карточки». Он подумал: что тут такого страшного? И ввел номер. Ну, его пустили всякую ерунду посмотреть… Сидит он за планшеткой, обо всем забыл. А тут в дверь звонок. Он пошел, открывает, а там стоит чиновница из социальной службы. Говорит: «Мальчик, ты слишком часто дышишь!» Мальчик испугался, пообещал, что реже будет дышать, а она достала пластырь…

Лион засмеялся:

– Ерунда какая. Если реже дышать, то количество потребляемого кислорода не изменится.

Я замолчал. Наверное, для него эта история и впрямь не страшная и глупая.

– Не сердись. – Лион пихнул меня локтем в бок. – Вот послушай! Это похожая история, но куда лучше. У одного мальчика была старшая сестра. Ей разрешали гулять на донце, даже подарили новый красный скафандр, а мальчика еще не пускали. И скафандр у него был самый обыкновенный, детский.

– Куда пускали гулять?

– На дон… На внешний корпус станции, с нижней стороны. Там гравитации нет, и воздуха тоже.

– Угу, – сказал я, с сомнением представляя такую прогулку. Что в ней интересного?

– А мальчик все время просил сестру взять его с собой. Но сестра говорила: «Нет, не возьму, ты еще маленький, ты забудешь патрон проверить»… Патрон – это для дыхания, регенератор в скафандре.

Лион энергично потряс полотняный мешочек – наш собственный регенератор. Буркнул:

– Душновато как-то… Так вот, мальчик обиделся и однажды вместо полного патрона поставил в красный скафандр другой, уже выдышанный. Он думал, что когда у сестры воздух кончится, она на запаске дойти успеет. А девочка со своим другом пошла гулять по донцу, вот ей друг и говорит: «Что-то у меня воздух кончился, пойдем обратно!» А девочка не захотела и отдала ему свой запасной патрон. Гуляли они, гуляли, и тут у девочки воздух кончился. Она испугалась, стала просить друга, чтобы тот ей патрон отдал, а тот тоже испугался. Ну и девочка умерла. А на следующий вечер ее брат лежит в кроватке и плачет, потому что ему сестру жалко. Поплакал, поплакал и уснул. Вдруг сквозь сон слышит: «Дай мне мою запаску!» Открывает глаза – а в углу скафандр сестры стоит, весь сдутый, и стекло изнутри все в крови! Он испугался, побежал к родителям и все им рассказал. Тогда родители ему дали полный патрон и говорят: «Как сестра снова придет, скажи ей, что это запаска!»

– А ремня они ему не всыпали? – ехидно спросил я. – За сестру-то?

– Всыпали, наверное, – согласился Лион. – Но раз сестра уже умерла, что теперь делать-то? Ну вот, на следующую ночь скафандр снова пришел и говорит: «Дай мне мою запаску!» Мальчик патрон дал, скафандр его себе вставил, засмеялся и говорит: «А теперь у меня силы появятся, и я тебя задушу!» И клапан на патроне открыл, чтобы сил набраться. Но родители знали, что он задумал, и дали не патрон с воздухом, а баллон с угарным газом. Скафандр весь раздулся, посинел и лопнул. Только мальчик все равно умер. От страха.

– Ты совсем сдурел? – возмутился я. – Это что за история, это фигня какая-то!

– Почему?

– Да как можно угарный газ в баллон закачать? Ты химию в школе учил? Нет, наверное, скафандр его задушил…

Лион подумал и сказал:

– Если задушит, то родителей жалко. А если ничего ему не будет, то он словно не наказан совсем.

– Ну и что?

– Мне кажется, все эти истории взрослые сочиняют, – предположил Лион. – Чтобы дети не делали глупостей: номеров кредитки не называли, с воздухом не баловались… Слушай, точно не душно?

Я настороженно посмотрел на мешочек:

– Да нет, вроде ничего.

– У нас с самого детства объясняют, что с воздухом шутить нельзя, – сказал Лион, будто извиняясь. – Это такая штука… Стихи заучивают… «Если ветер стены рвет и сирены грохот, каждый знает – это вот для прогулок плохо. Затянула пена течь. И сирена смолкла. Это значит – можно лечь отдыхать на полку».

– На Карьере тоже учили! – обрадовался я. – «Если ты увидел щель, дырочку, каверну, ты, конечно, знаешь сам – это очень скверно!» А про мальчика, который увидел пробоину и заткнул ее рукой?

– Угу, – подтвердил Лион.

Мигнул и снова загорелся свет.

– Что это? – испуганно спросил Лион. Глянул на часы. – Тиккирей, три минуты осталось!

Мы вытянулись на циновках и замолчали. Теперь, когда мы не отвлекались разговором, сразу стали заметны легкие покачивания корабля. Гравикомпенсаторы не могли до конца погасить болтанку.

– Уже в атмосфере идем, – сказал Лион, будто я сам этого не понял. – Ой, что сейчас будет…