Танцы на снегу. Геном. Калеки

– У тебя здорово получилось, мы всем скажем, что ты настоящий герой!

– А ты трус, – сказал я. И на негнущихся ногах побежал к павильону. Лучше было бы к джипу, там теплее. Но мне сейчас не хотелось садиться в их машину.

– Тиккирей… – жалобно крикнул вслед Роси. – Ну ты же сам виноват, что провалился!

Я не ответил. Заскочил в павильон и стал скидывать мокрую одежду. Следом вбежал Лион. Спросил:

– У тебя есть что-то сухое?

Я покачал головой.

– Сейчас…

Он собрался было кинуться обратно, но тут влетел Роси. Весь переполненный раскаянием, с мокрыми красными глазами и вжатой в плечи головой. Выпалил:

– Тиккирей, там флаер летит…

– Снимай комбез, придурок! – крикнул на него Лион.

Роси оцепенел, часто мигая. До него только дошло, что Лион стал нормально разговаривать.

– А?

– Я тебе сейчас морду начищу, – воинственно пообещал Лион. – Снимай комбинезон!

Роси стал торопливо раздеваться. Под комбинезоном у него еще оказался теплый вязаный костюм. Я разделся догола, торопливо нырнул в комбинезон Роси… тоже неприятно, что этот трус мне помогает, но не замерзать же заживо! Я все-таки не морж!

– Возьми у сестры коньяк и тащи сюда! – Лион продолжал командовать Роси. И тот послушно кинулся из павильона. Я сел на скамейку, обхватил себя руками за плечи. Меня всего трясло, тепло никак не возвращалось в тело. Бич беспокойно шевелился на руке. Заметили его близнецы или нет? А если заметили, то поняли, что это такое?

– Тиккирей, я чаю тебе налью. – Лион стал возиться с термосом.

Интересно, как он догадался лечь и ползти? Ведь это так и делается, я в одном фильме видел, как спасали человека, провалившегося под лед. А потом его поили горячим чаем и коньяком.

Где-то совсем рядом с павильоном сел флаер – по матовым шторкам скользнула тень, и они задрожали от порыва ветра. Через несколько секунд опустилась еще одна машина, подальше.

– А вот и «скорая помощь», – пробормотал я. Что же делать с бичом? Меня сейчас повезут в больницу, станут осматривать, сунут в горячую ванну… и это все правильно, наверное. Но они ведь увидят бич! Отдать Лиону? Это значит впутать его в мое преступление… тоже нельзя.

На миг заглянул в полог Роси, сунул Лиону фляжку. Тот молча взял ее, плеснул в кофе коньяку, протянул мне. Я выпил залпом.

Ого… никогда не думал, что спиртное может быть приятным!

– Что теперь будет… – прошептал я. Поднял глаза на Лиона и сказал: – Но зато ты поправился! Как это получилось, Лион?

– Словно… – начал было Лион. Но тут полог павильона откинулся и вошел Стась. Где-то в отдалении, за его спиной, маячили Рози, Роси и еще какие-то люди.

– Стась… – только и сказал я. У меня даже мысли не было, что он на Авалоне!

– А кого ты хотел увидеть? Императора? – в своей обычной манере ответил Авалонский Рыцарь. Подошел ко мне, потрогал комбинезон, удовлетворенно кивнул. Понюхал чашку из-под кофе, тоже кивнул.

– Стась… – повторил я.

– Коньяк еще есть? – вопросом ответил Стась. – Полагаю, вмешивать медиков нам не стоит… но растереть тебя необходимо.

– Есть. – Лион протянул ему фляжку. – Вроде бы хороший.

– Ого. – Стась секунду испытующе смотрел на Лиона, потом покачал головой. – Ладно, потом. Скидывай комбинезон. Приживлять отмороженные пальцы – скучное и дорогое занятие.

– Стась, – в третий раз повторил я. И почувствовал, что реву. – Стась, я тут такого натворил… не надо мне никаких растираний сейчас…

– Ты про украденный бич? – спросил Стась. – Я поэтому и запретил врачам входить. Слухов нам только не хватало…

Он приложился к коньяку, хмыкнул, тряхнул фляжкой, потом сказал:

– Лион, будь другом, сбегай к врачам и возьми у них флягу спирта. Переводить такой коньяк на растирания – преступление против виноделия.

– Ага, – крикнул Лион, выбегая.

Я посмотрел Стасю в глаза и спросил:

– Меня посадят? За бич?

Авалонский Рыцарь вздохнул:

– Кому ты собирался его передать, Тикки? Или хотел просто продать?

– Продать? – растерялся я. – Стась… он ко мне привязался… я не мог его бросить в утилизатор! Это же как убийство!

– Тиккирей, этот бич уже четыре года используют для проверки новых сотрудников на благонадежность. – Стась допил коньяк, аккуратно поставил фляжку на стол. – Там абсолютно разбалансированный блок импринтинга, он ни к кому не может привязаться.

Я не стал отвечать, просто протянул руку – и бич выскользнул из рукава, выставив вперед крошечную плазменную пушку.

Вот это был эффект! Стась вздрогнул, и его собственный бич вырвался, готовый к бою.

– Да быть того не может! – с чувством сказал фаг, глядя на привязавшееся ко мне оружие.

Вернулся Лион с прозрачным флаконом.

– Меня посадят? – снова спросил я. – Или выгонят с планеты?

– Теперь уже – не знаю, – ответил Стась. – Лион, мальчик, это чистый спирт? Или смесь для растирания?

– Они хотели дать смесь, но я сказал, что нужен именно спирт, – ответил Лион.

– Неужели ты от природы такой сообразительный? – откупоривая флакон, спросил Стась. – Тиккирей, сейчас тебе придется глотнуть самого невкусного из всех спиртных напитков. Надеюсь, это надолго избавит тебя от желания пробовать алкоголь.

Я кивнул. Я на все был готов.

Глава 3

Отопление Стась включил на полную мощность, и теперь мне было даже жарко. Я лежал на диване, закутавшись в одеяло, и слушал фага. Голова до сих пор кружилась, и во рту был гадкий привкус. Еще все казалось смешным, будто в мультике, хотелось закрыть глаза и подремать. Это от спирта… Во флаере я вообще заснул.

– Наша организация – открытая система, – негромко говорил Стась. – Мы принимаем к себе людей с самых разных планет Империи. Но каждый, будь он хоть дворником, хоть грузчиком на складе, подвергается различным проверкам. Это неизбежно, ты понимаешь, Тиккирей?

Я вяло кивнул.

– Против тебя никаких возражений не было, – продолжал Стась. – Твоя легенда была полностью проверена. Вышло, что все так и есть, что ты и впрямь тринадцатилетний мальчик Тиккирей с планеты Карьер, отработавший два рейса в качестве расчетного модуля на корабле «Клязьма». История твоя невероятная… но мы привыкли к невероятным историям. А психотип любого из фагов неизбежно содержит в себе изрядную долю сентиментальности. – Он усмехнулся. – Иначе мы превратились бы в свору самоуверенных убийц.

– А сентиментальных убийц не бывает? – тихо спросил Лион. Он сидел рядом со Стасем, в соседнем кресле.

– Только в кино, – отрезал Стась. – Тиккирей, никто не сомневался в тебе… особо. Но есть стандартные методы проверки на благонадежность. Ты прошел шесть тестов, на седьмом – сломался. Поскольку курировал тебя я, мне немедленно сообщили…

– Стась, что мне было делать? – спросил я. – Ну я же не подозревал, что бич – проверка! Я подумал, что он привязался ко мне и теперь его убьют… я ведь не рыцарь, я не имею права носить оружие!

– Он и впрямь привязался, – согласился Стась. – Никто этого не ожидал, Тиккирей… и что теперь делать, я не знаю. Случай совершенно особый, прецедентов нет.

Я молчал.

– Ладно, это мы будем решать позже, – сказал Стась. – Лион, теперь мне надо поговорить с тобой.

– Да? – Лион поднял голову.

– Расскажи мне все, с самого начала, – попросил Стась. – С того момента, как тебе… как ты… – Он смешался. – С того момента, как ты попал под удар Инея.

Лион на миг задумался:

– Я захотел спать. Просто захотел спать.

– Так… – подбодрил его Стась. – Кстати, учти, что это официальный разговор и он записывается.

Лион кивнул:

– Ага, понимаю… Мы и так уже спать ложились… а тут словно навалилось что-то. Сестренка сразу угомонилась… а я с ног валился. Я разделся и лег.

Стась ждал.

– Потом мне снились сны, – тихо сказал Лион.

– Какие сны, мальчик? Ты помнишь?

– Странные. Но красивые.

Лион вдруг покраснел.

– Рассказывай, не стесняйся, – мягко попросил Стась. – Что тебе снилось?

– Да глупости какие-то. – Лион тряхнул головой. – Всякая ерунда, честное слово!

– Лион, это важно. Понимаю, у мальчиков в твоем возрасте бывают всякие волнующие сны…

Лион засмеялся:

– Да нет, вы не поняли! Мне снилось… – Он задумался. – Ну, к примеру, что я – герой. Понимаете? Настоящий герой, спаситель всей Вселенной. Что я сражаюсь с какими-то злодеями, бегу по улице – такой длинной, мрачной, дома полуразрушенные, и отовсюду стреляют. А я стреляю в ответ, и мне совсем не страшно, наоборот. Словно это игра… нет, игра – это несерьезно. А во сне все было очень важно!

– Так… – удивленно сказал Стась. – Так…

– Еще мне снилось, что я работаю на заводе, – сказал Лион. – Мы там что-то строили. Во сне я все понимал, а сейчас – уже нет. Мы там долго работали.

– Мы?

– Я и еще какие-то люди. – Лион пожал плечами. – Кажется, там Тиккирей был. Еще наши ребята, со станции. Хорошие ребята. Мы что-то строили… – Он задумался. – Я был инженером… или техником, не помню. Или и инженером, и техником.

Стась молчал. А Лион уже вошел во вкус и продолжал рассказывать:

– А еще мне снилось, что я взрослый…

– В предыдущих снах ты был ребенком? – быстро спросил Стась.

– Нет… не помню. Может быть, тоже взрослым. Не знаю. А тут точно взрослым. У меня была жена и пятеро детей.

Я хихикнул. Почему-то мне это показалось очень забавным.

– Ага, смешно, – согласился Лион. – У меня была жена, я с ней обсуждал, как вести домашнее хозяйство и куда мы поедем отдыхать в отпуск. А детям помогал делать уроки и играл с ними в бейсбол. Потом дочка… – он поморщился, – нет, не помню, как ее звали… вышла замуж. У нее тоже было много детей. И у остальных моих детей тоже. А потом… потом… Потом я состарился и умер. Все собрались на мои похороны и говорили, каким я был замечательным человеком и какую хорошую жизнь прожил.

– Ты. Умер. Во. Сне? – четко выделяя каждое слово, спросил Стась.

– Да.

– Не умирал, а именно умер?

– Ну конечно, я даже похороны помню! – с удивлением ответил Лион.

– Тебе было страшно?

– Нет… совсем. Да я ведь понимал, что это сон!

– Все время?

– Да. Все время. Я даже немного замечал, что вокруг происходит. Как вы меня подняли, завернули в одеяло и понесли. Как мы по городу ехали, а там в окнах были экраны и на них люди веселились… А потом меня подключили к компьютеру и сны кончились.

– Все сны пронеслись так быстро? До момента подключения к кораблю?

– Да.

– Неудивительно, что твой мозг работал настолько интенсивно. Лион, ты понимаешь, что это было воздействие психотропного оружия?

– Понимаю, – согласился Лион. – Только зачем? Со мной же ничего не случилось!

– Что было дальше? – спросил Стась.

– Дальше сны пропали, – сообщил Лион. – Все начало тускнеть… и исчезло. Потом я открыл глаза, и вы со мной говорили. Я был в корабле. Вы спрашивали всякие вещи, я отвечал. И мне было скучно. Очень скучно.

– Сколько лет ты прожил в снах, мальчик? – спросил Стась.

– Лет семьдесят, наверное, – спокойно ответил Лион. – Вначале я воевал, это было лет пять… Потом, когда на заводе работал… еще лет пять, наверное. И снова воевал, лет пять. А потом жил.

– И ты помнишь всю эту жизнь?

– Ну… почти. Не точно, но помню.

Стась кивнул. Протянул руку, потрепал Лиона по голове.

– Я понимаю. Ты молодец.

– Почему молодец?

– Что выполз. Значит, дальше тебе было скучно, так?

– Угу. – Лион задумался. – Нет… это не так. Не просто скучно… а словно бы… словно повтор. Словно это теперь я сплю и мне все снится! А то, что было раньше, – это и была настоящая жизнь. И мне ничего не хотелось делать. Потом мы поехали на озеро, и тут…

Он замолчал.

– Попытайся вспомнить этот миг, – попросил Стась. – Это очень важно, ты ведь понимаешь?

– Когда Тиккирей стал тонуть, это было неправильно… – тихо сказал Лион. – Совсем неправильно. Так не должно было случиться, понимаете?

Стась кивнул, напряженно глядя на Лиона.

– И я стоял, смотрел… – Теперь Лион говорил очень медленно. – А такого не должно было быть. Я не знаю, как я сумел… только я лег и пополз. И все вдруг стало наоборот. Это все стало настоящим, а то, что было, – сном!

– До этого ты не понимал разницы? – уточнил Стась.

– Понимал! – выкрикнул Лион, и я вдруг увидел, что у него в глазах слезы. – Я понимал, только это было совсем не важно. Это как во сне – понимаешь, что сон, ну и что с того? Тут я понимал, что все настоящее, но это ничего не значило. И вдруг все изменилось! Словно я проснулся.

– Тихо, тихо… – мягко сказал Стась, опустил руку на плечо Лиона. – Если тебе тяжело, то не говори.

– Да я уже все рассказал, – пробормотал Лион. – Совсем все.

– Тебе придется снова это рассказать. Со всеми подробностями. Не сегодня, но придется. Специалистам.

Лион кивнул.

– Ладно, ребята. – Стась поднялся. – Я заеду к вам завтра утром. Сейчас мне придется поговорить с некоторыми людьми…

– Стась, что со мной будет? – не удержался и снова спросил я.

– Ничего плохого, – твердо сказал фаг. – Абсолютно.

– Слово Авалонского Рыцаря? – спросил я.

Стась посмотрел на меня очень странно. Но сказал:

– Да. Слово Авалонского Рыцаря. Я даю тебе слово, что с тобой все будет в порядке. Отдыхайте, ребята. И постарайтесь сегодня больше не попадать в неприятности.

Лион вышел его проводить. А когда вернулся, я уже отрубался и едва смог на него взглянуть.

– У тебя глаза слипаются, – сказал Лион.

– Угу… – согласился я. – Это от спирта…

И уснул.

Долго поспать мне не удалось. Проснулся я от того, что на столе пищал телефон. Лион, видно, ушел спать в спальню, а я так и остался на диване. Голова у меня все еще оставалась тяжелой, но хихикать больше не хотелось, и вообще опьянение прошло.

Не включая свет, я вскочил, схватил помаргивающую огоньками трубку, ответил:

– Алло!

– Тиккирей?

Мне стало не по себе. Это был Роси. Я покосился на часы – было два ночи.

– Да, – сказал я.

– Тиккирей. – Он говорил очень тихо, видно, чтобы никто его не услышал. – Ты как, Тиккирей?

– Нормально, – ответил я. Все ведь и впрямь было нормально.

– Ты не заболел?

– Нет. – Я забрался обратно под одеяло, не выпуская из рук трубку. – Меня Стась заставил выпить спирта, а потом еще растер им с головы до ног. Дома я полчаса просидел в горячей ванне, а потом забрался под одеяло. А сейчас уже давно сплю.

Роси не стал извиняться, что разбудил меня. Он помолчал, а потом спросил:

– Тиккирей, а как теперь?

Я понял, о чем он. Но не удержался и все-таки спросил:

– Что теперь?

– Как мне теперь? – спросил Роси.

– Слушай, ничего страшного ведь не случилось! – сказал я. – Совсем ничего! Я, может, даже не простыну!

– Как мне теперь? – повторил Роси.

И несколько секунд мы молчали в трубки. Потом он заговорил:

– Тиккирей, ты не подумай, что я трус. Я не трус. Правда. Нет, ты ничего не говори, ты послушай!

Я молчал. Слушал.

– Я не знаю, как так со мной получилось, – быстро сказал Роси. – Я ведь знал, как надо поступать, если кто-то провалился под лед. Понимаешь? Нас на уроках выживания еще во втором классе учили. И когда ты провалился, я знал, что надо делать. Я сразу подумал, что надо лечь и подползти к тебе и бросить тебе веревку или ремень или протянуть длинный шест…

Он замолчал.

– Роси… да ладно… – сказал я. Когда все только случилось, я подумал, что я его ненавижу. И его, и Рози, и что обязательно всем расскажу, какие они трусы и предатели.

Теперь я понимал, что не стану так делать.

– Я ведь все знал, – повторил Роси. Голос у него был такой, будто он целую вечность не разговаривал, а сейчас снова начал – и никак не может научиться правильно складывать слова. – Ты понимаешь, Тиккирей… я все знал, а сделать ничего не мог. Бегал по берегу и хотел, чтобы все быстрее кончилось. Хоть как-то. Чтобы ничего не надо было делать. Понимаешь? Пусть даже ты утонешь! Я не знаю, Тиккирей!

И он тихонько заплакал.

– Роси… – пробормотал я. – Ну что ты. Ты просто растерялся. Такое со всеми бывает.

– Такого – не бывает! – почти выкрикнул Роси. – Ты Лиона не бросил на Новом Кувейте!

– Но Лион ведь мой друг, – ответил я.

И понял, что, сам того не желая, сделал Роси очень больно.

– Понимаю, – тихо сказал он. – Я просто очень хотел, чтобы мы подружились, Тиккирей. Честно. Потому что ты какой-то… особенный. У нас никого больше в школе нет… такого. Мы ведь теперь не сможем подружиться, Тиккирей?

Я молчал.

– Не сможем, – горько повторил Роси. – Потому что ты всегда будешь помнить, что я тебя предал. Не знаю почему…

Я думал о том, что для меня вся эта беда уже кончилась. Даже, наоборот, превратилась в радость – потому что Лион стал нормальным, потому что приехал Стась, потому что мою выходку с бичом, может быть, простят. А для Роси все перевернулось. Навсегда. Ведь они здесь все живут хорошо, и редко такое случается, чтобы можно было совершить подвиг. Ну, не подвиг… поступок. Может быть, вся школа бегала бы по берегу и не решилась помочь мне! Но теперь все будут говорить, что они обязательно пришли бы на помощь, не испугались. А Роси точно знает – он трус и предатель. Его сестра хотя бы догадалась позвонить и вызвать спасателей…

– Тиккирей, – сказал Роси. – Мне сегодня очень попало дома. И мне, и Рози… Ты не думай, что у меня отец такой… выпивоха и болтун. Он мне очень правильно сегодня все говорил. Только… только я и так все это понимаю. Мне ничего объяснять не надо. Я бы сейчас все отдал, чтобы ты снова упал под лед, а я тебя спас!

Я подумал, что совсем не хочу снова под лед. Даже если меня спасут. Но вместо этого сказал:

– Роси, если ты опять попадешь в такую ситуацию, то все сделаешь правильно. Обязательно!

– Да, только для тебя я теперь враг, – горько сказал Роси.

– Нет!

– Но и не друг.

И я промолчал.

– Нас в другую школу переведут, – прошептал Роси. – Я сам попросил родителей… они согласились.

– Роси, не надо. Я никому не скажу, что случилось!

– Это мне надо, – твердо ответил Роси. И я понял, что он прав. Но все-таки сказал:

– Роси, я вовсе не обижаюсь. И хочу учиться вместе с вами.

– Нет, Тиккирей. Не стоит. Ты только меня прости, хорошо? И извини, что я тебя разбудил. Спокойной ночи.

Он отключил телефон.

Я положил трубку на пол рядом с диваном. Уткнулся в подушку и подумал, что сейчас хорошо было бы немного похныкать, а то и разреветься по-настоящему.

Если бы где-то рядом были родители, которые услышали бы мой плач и пришли, я так бы и сделал. Но у меня не было больше родителей. Уже два месяца, как не было.

Поэтому я просто закрыл глаза и попытался уснуть.

Мне повезло – я не заболел. И когда проснулся утром, то все было в порядке, только сильно хотелось пить.

И еще – было очень грустно.

Лиона я нашел на кухне. Он сидел у окна и пил чай с вареньем.

– Привет, – сказал я. Все сейчас было чуточку глупо – будто на следующий день после тяжелого экзамена или… или как в тот день, когда родители ушли навсегда. Слишком много всего вчера случилось.

– Привет. – Лион на миг обернулся. – А красиво здесь, да?

Я кивнул, налил себе чаю, сел рядом. И совсем не удивился, когда Лион спросил:

– Как ты думаешь, что с моими родителями?

– Ну, они живы… – пробормотал я.

– Я понимаю, – кивнул Лион. – Они теперь такие, каким я был? Зомби?

– Стась говорил, что не совсем так. Там все вроде бы как стали нормальные. Только они теперь присоединились к Инею и считают, что это самая лучшая планета в Империи.

Стась и впрямь рассказывал, что на Новом Кувейте все выглядит обыкновенно и мирно. Люди работают и даже веселятся как ни в чем не бывало. Насчет той ночи, когда вся планета заснула, даже не вспоминают. Когда на Новый Кувейт высадился личный посланник Императора, его встретил султан и заявил, что все нормально, что никакой агрессии против них не было, что они добровольно присоединились к Инею… а той ночью просто произошли небольшие беспорядки из-за болельщиков бейсбольного клуба «Ифрит». Молодежь, расстроенная поражением команды, напилась и даже захватила космопорт и центр космической связи. Были жертвы. Но к утру порядок восстановили, и никаких проблем на Новом Кувейте больше нет.

Самое обидное, что, как сказал Стась, у Императора нет оснований вмешиваться. Любая планета может войти в союз с другой планетой, если это союз добровольный. А доказать, что Новый Кувейт захвачен, что все его жители были запрограммированы, не удалось. Единственное, что сделали в Империи, – это стали проверять все фильмы и обучающие программы, особенно сделанные на Инее. Если оказывалось, что там присутствует нераспознаваемая информация, то эти программы запрещали.

И таких программ нашли много. Хорошо еще, что на Земле, Эдеме и Авалоне, самых развитых планетах Империи, фильмы с Инея были не так популярны. Но даже здесь процентов двадцать населения могло в один миг оказаться зомбированными. А это очень много… поэтому никакой войны не было, Флот к Инею не вылетел, а ученые все пытаются разобраться в произошедшем.

– Император обязательно выяснит, в чем дело, – сказал я. – И Новый Кувейт освободят. Не может ведь Император позволить такое делать!

– Угу, – кивнул Лион. – Выяснит… Меня привяжут к койке и будут изучать целый год…

– Никто так не сделает!

Лион пожал плечами. Очень серьезно сказал:

– Ты знаешь, я даже спорить не стану. Если это надо, чтобы всех спасти, – то пускай. Это будет честно.

– Перестань!

– Да ничего… – Лион молча бултыхал ложкой в остывшем чае. – Тиккирей, знаешь, как это страшно… прожить жизнь.

– Ты вправду думал, что это все настоящее?

– Да.

Он посмотрел на меня, и глаза у него были совсем другие, незнакомые. Усталые. Как у старика.

– Я воевал, Тиккирей, – сказал Лион. – И у меня был друг… – он запнулся, – вроде тебя. Только его убили, когда мы попали в засаду. Но я за него отомстил. У меня в руке, вот здесь, – он каким-то очень уверенным жестом коснулся запястья, – был маленький излучатель на браслете. Я поднял руки и вроде стал сдаваться. А потом включил луч и всех убил. И мы снова воевали…

На миг у него дрогнули губы.

– Ты знаешь, сколько я людей убил? – вдруг тонко выкрикнул он. – Семьдесят человек!

И то, что он сказал не сто и не тысячу, а именно семьдесят, – меня доконало. Даже руки задрожали, и я поставил чашку, чтобы не расплескать чай.

– А потом у меня появилась подруга, – сказал Лион. – Из пятой роты… мы после войны поженились. Я даже детей теперь умею воспитывать! Я все умею, как взрослый, совсем все! Тушить пожары, вытаскивать утопающих, управлять флаером! Я прожил целую жизнь и умер! Мне… мне скучно, Тиккирей! И ничего не страшно, совсем!

– Это пройдет… – прошептал я.

– Что пройдет? Я все помню, все как вчера было! Ты знаешь, как горит небо, Тиккирей? Когда звено орбитальных штурмовиков заходит в атаку, а зенитчики ставят над позицией плазменный щит? Ты не знаешь… Начинается ветер, Тиккирей. Небо оранжевое, и воет ветер, он дует прямо вверх, так что за землю хватаешься, и воздух все суше и суше, а у меня кончились капсулы в респираторе, я тогда обжег горло, но зато штурмовики не успели отвернуть, они вошли в щит и растворились… словно белые кометы в оранжевом небе… А потом мы пришли в деревню, но имперская пехота оттуда уже ушла, и всех жителей убили за то, что они нас поддерживали… мужчин расстреляли… а женщин и детей согнали в мечеть, закрыли дверь и подожгли… они еще кричали, когда мы пришли, но там уже ничего не потушить было…

– Ка-какая имперская пе-пехота… – прошептал я. Голос у Лиона был страшным. Он не придумывал, не пересказывал книжку или фильм. Он вспоминал!

– Шестая авалонская бригада космопехоты, формирование – Камелот, командующий – генерал Отто Хаммер, эмблема – серебряный молот, падающий на горящую планету, – отчеканил Лион. – Мы воевали с Империей, понимаешь? Я воевал с Империей!

– Ты вчера не сказал…

– Я сегодня скажу. – Лион отвел глаза. – Я… боялся, что тогда меня сразу заберут.

– Но это же неправда! Это было во сне!

– Для меня это не было сном, Тиккирей, – сказал Лион. И мне вдруг почудилось, что со мной говорит взрослый, всего повидавший человек, а не ровесник с космической станции.

Но это длилось только секунду. Потом взгляд Лиона дернулся, будто он увидел что-то у меня за спиной. И он опустил глаза.

Я обернулся – в дверях кухни стоял Стась. Молча смотрел на Лиона, и в его глазах ничего нельзя было прочесть.

– Просто не хотел говорить вчера… – пробормотал Лион.

Стась подошел к нему, взъерошил волосы. Негромко сказал:

– Понимаю. Кто-то ответит за это, парень. Сполна ответит. Не бойся, Лион.