Сквозь призму права. Судебные очерки, статьи, эссе

Следует признать сразу: желаемое еще не есть действительное. Как говаривал один известный киногерой, есть возможность купить козу, но нет желания, есть желание купить автомобиль, но нет возможности.

Короче говоря, было желание у государства примерно наказать своих незаконопослушных граждан, а что получилось? Об этом – ниже.

Мною замечено: чем загадочнее название фирмы, тем сомнительнее ее репутация. И еще замечено: одна сомнительная структура находит другую столь же темную структуру и легко вступает в деловые отношения, затрачивая на переговоры не больше часа. Видимо, понимают друг друга с полуслова, с одного мимолетного взгляда.

Была в Свердловской области (возможно, существует и по сей день) коммерческая фирма «Интерфайф» (согласись, читатель, – звучит), которая остро нуждалась в слитках – не в золотых, а в медных. И тем не менее…

Была также в области другая фирма (возможно, живет и здравствует и сегодня) также с загадочным названием «Уралбизнес», которая не менее остро нуждалась в доходах и прибылях, которая имела возможность выгодно продать некоторое количество медных слитков, произведенных, кстати, на Кировоградском медеплавильном комбинате.

Главы этих фирм Бачанов и Фролычев, встретившись, ударили по рукам, иначе говоря, договорились. Однако и по сию пору не ясно, как и в какой форме происходило оформление сделки. Доподлинно известен лишь конечный результат, а именно: Фролычев создает возможность Бачанову приобрести 37 тонн медных слитков, а последний вручает первому 15 миллионов рублей наличными.

Сказано – сделано. Через неделю начальник транспортного цеха фирмы «Интерфайф» Солдатенко получает оговоренное количество слитков и доставляет в нужное время и в нужное место. Ну, а Бачанов вручает (по его словам) Фролычеву оговоренную сумму.

Всё бы, наверное, обошлось, однако (на беду двух бизнесменов) сделка каким-то образом привлекла внимание налоговой полиции. Нашелся, видать, в узком кругу деятелей этих фирм человек, посчитавший себя обойденным, а потому взял и… «настучал». Конечно, полиции повезло, а вот Фролычеву – нет. Полиция начала «копать» и накопала-таки на увесистое уголовное дело.

Из постановления Кировского районного суда Екатеринбурга:

«Судья, проверив материалы уголовного дела, установил: Дедова обвиняется в том, что, работая главным бухгалтером АОЗТ „Уралбизнес“, по сговору с президентом этого предприятия Фролычевым, укрыла от государственных налоговых органов 15 миллионов прибыли15, полученную от продажи 37 тонн меди предприятию „Интерфайф“. Предъявленное обвинение подтверждается материалами уголовного дела».

Предвижу недоумение читателя: причем тут главный бухгалтер, если никакой сделки ни с кем не заключала и при этом не присутствовала? Не будем спешить с вопросами.

Сначале для ясности давайте заглянем в действующий Уголовный кодекс, найдем статью 162 со значком «2», по которой было предъявлено обвинение Дедовой, а там говорится следующее:

«Сокрытие полученных доходов (прибыли) или иных объектов налогообложения в особо крупных размерах, – наказывается лишением свободы на срок до пяти лет с конфискацией имущества или без таковой, либо штрафом в сумме от трехсот до пятисот минимальных размеров оплаты труда».

Дедова, понятно, в этой истории всего лишь «стрелочница», далеко не главное действующее лицо, однако и от нее кое-что зависит – и собственная жизнь, и благополучие семьи. Если бы Валентина Владимировна, как главный бухгалтер, повела себя должным образом, то избежала бы скамьи подсудимых, но… Не избежала бы увольнения. Какой, скажите, директор будет мириться со своеволием подчиненного?

Дедова избрала вариант соглашательства и абсолютной дисциплинированности в выполнении указаний директора

Каждый выбирает свой путь, тот путь, который ближе и понятнее. Но ведь в этом случае должен быть готов ко всяким неожиданностям и нести ответственность в полном объеме. Дедова, очевидно, думала: авось, пронесет. А вот и не пронесло. Должна была знать: всё тайное когда-нибудь становится явным.

Из обвинительного заключения:

«Привлеченная к уголовной ответственности и допрошенная в качестве обвиняемой Дедова свою вину не признала…»

Признавать вину или не признавать и отрицать всё начисто – это уж кому как нравится. Однако есть вещи бесспорные, очевидные каждому, тем более главному бухгалтеру Дедовой.

Попробую восстановить, как зарождалась криминальная история (речь идет лишь о той части, которая касается непосредственно главбуха), для чего воспользуюсь материалами уголовного дела, в том числе и собственными показаниями обвиняемой.

Итак, Дедова (это был, напомню, февраль) составляла годовой финансовый отчет и была по уши занята сведением дебета с кредитом. В это самое неподходящее время к ней в кабинет зашел президент ее фирмы Фролычев и чужак-директор Бачанов. Фролычев попросил Дедову выписать квитанцию на пятнадцать миллионов рублей. Дедова выписала документ и передала в руки Бачанову. Вот как все просто в нынешних коммерческих фирмах – один сказал, а другая тотчас же исполняет. И никаких проблем. Неужто Дедова не знала, что не может выдавать какую-либо квитанцию, если нет сопутствующих документов и, главное, в глаза не видела никаких миллионов?

Вот ее объяснение:

– Я всегда беспрекословно выполняла распоряжения своего президента. Выполнила и в этом случае.

Завидная исполнительность.

Однако почему выписала квитанцию, а не сам приходный кассовый ордер? И тут у нее есть свое объяснение.

– Бачанов торопился, поэтому сам приходный кассовый ордер решила выписать позднее… В этот же день подошла к Фролычеву, попросила документы на эту сделку. Он пообещал отдать. Позднее еще не раз спрашивала, но никаких документов так и не увидела, поэтому и не включила в годовой финансовый отчет.

Из обвинительного заключения:

«По кассе предприятия деньги оприходованы не были. Дедова ни в одном отчете не отразила ни в одном бухгалтерском документе поступление товара и поступление выручки. Налог с прибыли, составивший 6,5 миллиона рублей, не был перечислен государству».

Так что у Дедовой не было причин отрицать свою вину. Она пошла по самому легкому пути, пути непротивления злу, то есть злоупотреблениям президента фирмы; она осознавала, что рано или поздно, но обязательно окажется в суде. И оказалась. Что тут неожиданного? И если впоследствии Дедовой вновь придется делать выбор, по какому пути пойти – по уголовному или по законному – то, не сделав верного выбора, вновь может оказаться на скамье подсудимых. Рассчитывать на доброго и честного руководителя, всецело доверяясь ему, являя собой образец дисциплинированности, просто смешно и наивно, а для опытного и ответственного финансиста – даже глупо.

Начальник-то он какой? Все больше практичный. Можно даже сказать, ушлый, любящий деньгу в особо крупных размерах. И ежели оные оказалась в его руках или кармане, то он вряд ли охотно расстанется с ними. Чаще всего будет блюсти личные интересы, но никак не главбуха, выдавшего с легкостью документ о пятнадцати миллионах.

Из показаний Дедовой:

«Деньги я в глаза не видела. И куда, на что исрасходовал президент – не знаю».

Разумеется, у следователя (да и у суда, наверное, тоже) были вопросы к Фролычеву, но задать их не было никакой возможности. Как только стали собираться первые небольшие тучки на его горизонте, президент навсегда покинул свою фирму и отбыл в неизвестном направлении. Так и пребывает в бегах по сию пору. Затерялся человек на бескрайних просторах России. Будто иголка в стоге сена. Если отыщут, тогда и поговорим предметно и о президенте Фролычеве.

А что с главбухом? Неужели отбыла в места не столь отдаленные и хлебает там тюремную баланду? Как бы не так!

Гроза, собравшаяся было над ее головой, пролилась «сухим дождем». Погромыхало над ней, побухало грозно, но и только. Суд признал виновной, но применил к Дедовой амнистию. Актов об амнистиях накопилось столько, что вскякий осужденный уверен – карающий мечь правосудия не опустится на его голову.

Может, и Фролычев напрасно порол горячку и ударился в бега? Глядишь – амнистировали бы и его. Впрочем, эта надежда остается. Пока бегает бедолага – время идет, а там и истечет срок давности по данному виду преступления. На самый крайний случай, воспользуется одной из амнистий.

Так что нам за судьбу Фролычева не стоит опасаться. Такие люди не пропадают: они выходили, выходят и будут выходить сухими из воды. Пессимизм одолевает? А для оптимизма нет причин.

Разгулялась тройка борзых

За уголовным делом автор этих строк начал наблюдать давно. Интересуясь, получал разные ответы: то дело в Уральской транспортной прокуратуре, на доследовании, то в областном суде, на рассмотрении, то вновь в прокуратуре. Но вот оно надолго упокоилось в Нижних Сергах. Районный народный суд многократно искал и находил причины, чтобы не ставить последнюю точку в уголовном деле. Наконец-таки суд вынужден был приступить к окончательному рассмотрению дела и постановить приговор.

Приговор есть. Однако недоумение, вызванное странной медлительностью и, кажется, удивительной нерешительностью правосудия, остается.

Листаю пухлое обвинительное заключение на 31 машинописной странице и не нахожу в нем ничего такого, что бы могло усложнить рассмотрение дела.

При расследовании не наблюдалось погонь за подозреваемыми, отсутствовал долгий и утомительный розыск подозреваемых по городам и весям России. Не было также какого-либо особенного сокрытия следов преступления. Налицо свидетели. Их было достаточно. Может, не все из них были во всех случаях правдивы, не всегда способствовали проведению следствия, но это же у нас так естественно.

История криминалистики знает множество примеров, когда по одной-единственной спичке или сигарете, оставленными на месте преступления, находили преступника.

В случае, о котором хочу рассказать сейчас, все (вроде 6ы!) так элементарно просто. И тем не менее… Что-то мешало свершиться правосудию еще много лет назад. Что? Кто? Где? Когда? Зачем? Почему? Пусть читатель сам попробует ответить хотя бы на один из этих вопросов. Заранее, чтобы не шли по ложному следу, хочу предостеречь: не стоит искать причину в недостатках следствия – да, они были. Однако это не главное.

А теперь давайте все же вернемся на несколько лет назад. Вернемся в ту пору, когда и происходили события, ставшие основой моего судебного очерка.

Кланифов очнулся. От холода. Недоуменно огляделся. Темень. Кругом – снег. Кружится голова – на ней нет шапки. Пошарил вокруг – не нашел. С трудом поднялся на ноги. Проваливаясь в снег, выбрался на дорогу. Где он, куда идти – не знал. Пошел наугад.

Вдалеке слышен был глухой лай собак.

Значит, жилье. Его била дрожь. Сколько пролежал в сугробе – не знал. Мороз хоть и не сильный, однако достаточный, чтобы переохладить организм.

Еле доплелся до населенного пункта. Потом он узнает, что это был поселок Атиг Нижнесергинского района Свердловской области.

Встретил людей. Те завели в дом, немного обогрели. Стали расспрашивать, но он ничего вразумительного сказать не может. Пошли в местную пожарку. Там телефон. Можно позвонить.

Позвонил участковому. Говорил Кланифов путано. Участковый ничего не понял и вскоре пришел сам. Спросил, в чем дело. Кланифов не слишком вразумительно пытался объяснить. Главное, что уяснил участковый, – перед ним сотрудник транспортной милиции, у которого похитили табельное оружие, документы и личные вещи. При каких обстоятельствах – не знает. Кто ограбил – тоже не знает.

Впоследствии свидетели, видевшие Кланифова 29 января, скажут, что он производил впечатление не столько пьяного, сколько ненормального.

Так было возбуждено уголовное дело по факту хищения пистолета Макарова, документов, личных вещей.

Это было в половине одиннадцатого вечера. А тем же днем…

Кабинет начальника линейного пункта милиции на станции Дружинино. Всякий знает, что не всякому сюда можно запросто зайти: служебное помещение все-таки. Период суток самый горячий и, видимо, самый напряженный в деятельности правоохранительного органа. Сколько слов произнесено о величайшей загруженности милиции, о том, насколько опасна и трудна там служба: каждая минута – на вес золота. Ни сна, ни отдыха у стражей правопорядка. А зарплата? Ну, просто-таки нищенская: детишкам на молочишко, но не более того. Жалость-то какая!

Где хозяин? Уголовник на этот вопрос ответил бы так: «Хорь в норе». В переводе на наш язык это означает, что начальник у себя, в кабинете. Чем занят? Разрабатывает оперативные мероприятия по розыску преступных элементов? Или, может, проводит профилактическую беседу с подчиненным, сидящим напротив, за тем же самым начальствующим столом? Как говорится, выкроил минутку, чтобы поработать с личным составом. Известно: воспитанный и морально устойчивый милиционер – это гарантия того, что именуется успешной правоохранительной деятельностью.

Однако… Что это? Обстановка явно не служебная, а прямо-таки домашняя. Слышен звон стаканов. На столе (представьте себе: на том самом столе, на котором пишутся государственно важные бумаги) стоят бутылки с водочкой и пивком, закусочка. Изредка прикладываются и к первому, и ко второму. Паузы заполняют задушевной беседой.

Короче, настоящий кайф. Хорошо устроились мужики. Чем не работа – балдеж в сочетании со службой «дни и ночи».

Разрешите представить действующих лиц.

Начальник – Водянов Сергей, 1961 года рождения, образование высшее, женат, двое детей. Суров, но иначе нельзя – не в богоугодном же заведении служит.

Его подчиненный – Зайнуллин Раиль, 19б5 года рождения, образование хоть и среднее, но вполне для него достаточное, женат, двое детей, командир отделения (должность это у него такая).

Штрих: оба, как говорится, при исполнении.

Решительно открылась дверь, и в кабинет вошел третий, тоже подчиненный, инспектор по делам несовершеннолетних, лейтенант милиции Кланифов Шамиль.

Его явление вызвало восторг, особенно у начальника. Водянов, как радушный и гостеприимный хозяин, пригласил вновь прибывшего за стол. Тот согласился. А как же: начальство удостаивает такой чести.

Выпили раз, выпили два. Кланифов расслабился от необычной доброты и ласки начальника. И потому не заметил, что теперь пьет он один, а двое других его сослуживцев лишь прикладываются.

Тут заскочил на минутку еще один (судя по всему, не из чужаков) Городовиков Михаил. Его статус я бы определил, как старший общественный помощник начальника линейного пункта милиции по снабжению… спиртными напитками.

– Ага, гуляем, – сказал он, – а по какому поводу?

– Да, вот… есть причина, – и Водянов кивнул в сторону Кланифова.

– Ну, хорошо, гуляйте, а я пошел деньгу делать.

Пока скажу о Мише Городовикове лишь одно: он знал несколько способов делания денег. Один из них – бойкая торговля спиртным на перроне станции Дружинино.

Во время пиршества заскакивали и другие. Из приближенных, естественно.

К четырем часам пополудни Кланифов был готов: не стоял на ногах, нес какой-то бред, а потом и совсем отключился. Мужик он довольно крепкий и споить его совсем не просто. Однако в данном случае оказался слабаком. В чем дело? Кстати: сия загадка так и останется неразрешимой ни для прокуроров, ни для судей.

Итак, он отключился примерно в 16.00 и в кабинете шефа, а в 22. 00 пришел в сознание и в сугробе. Временной промежуток в шесть часов. Как и с чьей помощью Кланифов очутился далеко от станции Дружинино?

Нашлась самая простая и удобная во всех отношениях версия: надрался до посинения, а потом пошел блудить и зашел так далеко, что застрял в сугробе; документы, личные вещи и пистолет потерял – ищи теперь ветра в поле.

Подобная версия и была бы осуществлена, если бы сразу сия история стала объектом рассмотрения лишь по подчиненности, то есть Среднеуральским управлением внутренних дел на транспорте. Однако по воле случая за дело поначалу взялась территориальная милиция, и она, естественно, сразу же поставила в известность о «ЧП» прокуратуры – территориальную и транспортную.

Да и сам Кланифов (надо отдать ему должное) не искал злодеев где-то на стороне, а всю вину за случившееся брал на себя – откажись от попойки, и ничего бы не случилось. И, как говорят свидетели, он готов был даже выкупить пистолет.

Следствие, прокуратура (конечно, территориальная) повели по другому пути. И совершенно справедливо: надо искать пистолет, иначе он может попасть в руки человека, опасного во всех отношениях. Интуитивно, но следствие было не далеко от истины.

Я не знал подводных течений, мешающих следствию: оно то замирало, то возобновлялось, то шло в одну сторону, то круто разворачивалось в другую. Попытки мои выяснить, вызвать на откровенность не увенчались успехом.

Все уверяли меня: никто и ничто не мешало. Но… Верилось с трудом. Не идиот же, чтобы поверить.

Конечно, бывают такие преступления, для расследования которых необходимы годы и годы. А тут? Есть потерпевший, который уже на следующий день мог давать вполне ясные показания. С точностью до минуты восстановили события. Был, понятно, шестичасовой пробел, но когда следователь знает до мелочей начало истории и ее конец, то вряд ли затруднительно соединить разорванную цепочку. Свидетели? Их, повторю, немало. Хоть и путано, постоянно меняя показания, но не в молчанку играли, а говорили. Это же благодаря им уже на второй или третий день на столе у следователя были остатки личных вещей, документов Кланифова, которые пытались сжечь. Сжечь в ведре, предварительно облив бензином. Тогда же явился на свет и пистолет, исчезнувший было 29 января. Именно тогда стали известны и первые подозреваемые. Их без особых хлопот задержали и препроводили в СИЗО.

Оставалась единственная, пожалуй, проблема – правильно квалифицировать преступление, четко аргументировать мотивы, выбрать те статьи Уголовного кодекса, по которым есть реальная возможность предъявить обвинение и, главное, доказать, отстоять в суде. Тут уж необходим профессионализм – всего-то! Проблема единственная, но, кажется, именно она осталась так и неразрешенной до конца. Во всяком случае, не нашли умысла или попытки покушения на жизнь и здоровье потерпевшего.

На последней стадии следствия и затем в судах – областном и районном – обвиняемые уверяли (горячо и настойчиво), что они не хотели лишать жизни Кланифова, отсутствовал у них умысел по-настоящему похищать пистолет. Тогда что же присутствовало?

Вернемся к событиям 29 января, к той стадии, когда при весьма странных обстоятельствах Кланифов вдруг сильно занемог. Напомню: история происходила в служебном помещении (прошу прощения, что некоторые аспекты я повторяю по несколько раз: они, на мой взгляд, крайне существенны) пункта милиции на станции Дружинино.

Кланифов находился в беспомощном состоянии. И с ним делали все, что хотели.

Водянов забрал у лежащего на диване Кланифова табельное оружие, сначала заткнул за пояс пистолет, а потом отдал Городовикову (да-да, тому самому, главному снабженцу спиртным), который отнес пистолет (вместе с боезапасом) домой.

Потом Водянов предложил Зайнуллину обрезать страхующий поводок от кобуры вместе с карабином. Тот беспрекословно осуществил предложение своего начальника.

Далее Водянов, Зайнуллин и Городовиков погрузили Кланифова в автомобиль, отвезли за поселок Атиг и выбросили в сугроб.

Забрали шапку, шарф, перчатки, документы, облили бензином и зажгли. Затем спокойно сели в машину и разъехались по домам.

Тут непонятно: кто-то из нас дурак конченый – либо я, как автор очерка, либо следователь, который вел предварительное следствие. В обвинительном заключении, подписанном следователем прокуратуры, черным по белому начертано: Водянов не имел умысла на лишение жизни потерпевшего. Пусть так, но тогда зачем оставляли умышленно на морозе бесчувственное тело, забрав с собой теплые вещи, то есть шарф, шапку и перчатки? Для какой цели потом эти вещи облили бензином и подожгли? Забавы ради, что ли? Явно же легенда об отсутствии умысла шита белыми нитками и этого обстоятельства суд не мог не заметить.

По мне так: всё сделали без суеты, организованно, предусмотрительно, умно.

Впоследствии Водянов скажет:

– Если бы мы хотели его лишить жизни, то сделали бы это проще: убили, вывезли в карьер и выбросили бы.

Аргумент, судя по всему, имел неотразимое действие на суд и на следствие.

Автор этих строк не юрист. Но даже мне понятно, насколько смехотворный аргумент.

Водянов же юрист с высшим образованием и прекрасно знал разницу между убийством (102-я статья прежнего УК РФ) и оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни состоянии и лишенного возможности принять меры к самосохранению (127-я статья также прежнего УК РФ). Если в первом случае возможна и высшая мера наказания, то во втором – до двух лет лишения свободы. Да и то при условии, что будет доказано, что сделано было умышленно.

Результат же одинаков.

И нет заслуги Водянова, Зайнуллина, Городовикова в том, что Кланифов остался жив. Простая случайность. Шанс же на выживание (благодаря тройке борзых) у Кланифова был самый минимальный. Это представить себе не сложно: потерпевший был недвижим, а мороз минус пять, без шарфа, шапки, перчаток.

Если все это не имело цели лишить жизни человека, то что же? Остается одно: сослуживцы организовали процедуру закаливания организма Кланифова с целью его оздоровления, продления жизни. Значит, потерпевшему надо благодарить своих благодетелей. Глупость-то какая!

Однако именно эта глупость и имела огромное значение при вынесении приговора.

Представь, читатель, двое из трех осужденных – Водянов и Зайнуллин – оказались на свободе сразу же после вынесения приговора, а третий, Городовиков, скоро вернется на свободу. Всем им пошел в зачет срок пребывания в СИЗО.

Городовиков получил срок чуть-чуть больше своих товарищей. Но по причине, о которой расскажу в другой раз и в другом судебном очерке. Потому что это будет уже совсем другая история, никак не связанная с нынешней. Так мне кажется. Хотя… Как ведь посмотреть и с какой стороны зайти…

«Гора» родила мышь…

«Разгулялась тройка борзых» – так называется один из моих судебных очерков. Речь в том очерке идет (помните, я обещал вернуться к некоторым героям?) о том, как начальник линейного пункта милиции на станции Дружинино Водянов, его подчиненный, командир отделения Зайнуллин, а также их ближайший дружок коммерсант Городовиков опоили (в пиво вкатили лошадиную дозу демидрола) офицера милиции Кланифова, завладели его табельным оружием и боеприпасами. Полураздетого и невменяемого Кланифова на грузовике увезли за поселок Атиг и сбросили в сугроб (дело происходило в конце января).

Кланифов родился, очевидно, под счастливой звездой, поэтому ему крупно повезло, – не замерз, а остался жив. Но в этом заслуги «тройки борзых» не было никакой.

В том судебном очерке я обронил фразу о том, что Городовиков знал несколько способов заколачивания денег. Один из них явный или легальный – это торговля спиртными напитками на перроне станции Дружинино. Для успешного занятия этим видом бизнеса крайне необходимой была теснейшая связь с транспортной милицией. Эта связь, судя по всему, в конце концов переросла в дружбу, которая приносила «коммерсанту» неплохие дивиденды.

Другой способ (не столь явный и не совсем легальный) выпал на свет по воле случая.

Автор этих строк намеренно делает акцент на случайностях. Увы, но факт: большинство преступлений раскрываются не благодаря кропотливой оперативной деятельности милиции, а вопреки их полному бездействию. А иногда (как ни звучит парадоксально) вопреки милицейскому прикрытию. Тут-то, видимо, и зарыта собака низкой раскрываемости преступлений.

В самом деле, ну возможно ли было предъявить обвинение Городовикову по статье 93—1 Уголовного кодекса (прежнего, так как история эта, повторяю, на самом деле имела место очень давно, еще до вступления в законную силу ныне действующего УК РФ) до того, как Водянов оказался в СИЗО? Нет, никак!

Очень важно познакомить читателя с содержанием статьи 93—1: «Хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах, независимо от способа хищения, – наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет с конфискацией имущества, со ссылкой или без таковой или смертной казнью с конфискацией имущества».

Но даже тогда, когда Водянов («крыша») и Городовиков пребывали в «казенном доме» и уже ничто, кажется, не мешало правоохранительным органам развернуться вовсю, и дело довести до логического конца…

Давайте попробуем разобраться, что же такое нагородил Городовиков, что пред ним замаячила «вышка».