Сквозь призму права. Судебные очерки, статьи, эссе

В самом деле, «гора» родила мышь. Да и не мышь вовсе, а хилого такого мышонка. Почему?

Середина сентября. Миша Городовиков и Костя Светин (два сапога – пара) вышли на «охоту». В качестве охотничьего хозяйства они избрали по обоюдному согласию территорию станции Солдатка, являющейся пограничной между Свердловской и Горьковской железными дорогами.

Сумерки сгустились быстро. Редкие и не очень яркие фонари засветились над путями.

Охотники сначала затаились, выслеживая добычу, а затем, почуяв поживу, кинулись на взятие одного из крытых вагонов стоявшего на путях грузового состава. Их здесь было много, но они выбрали именно этот.

Видимо, по случаю. Опять же случайно железнодорожники не заметили, что возле вагона появились две суетящиеся тени.

Охотнички же, без излишней нервозности, сорвали пломбу на одной из дверей, отодвинули ее, забрались в вагон и выгрузили на междупутье не одну, не две, а два с лишним десятка коробок со швейными машинами «Чайка-143» Подольского завода.

Охота оказалась удачной.

Трофеи добыты. Оставался пустяк – доставить домой. Решили воспользоваться услугами все того же железнодорожного транспорта.

Отыскали в одном из составов, который должен был следовать в сторону станции Дружинино, пустой полувагон, погрузили все добытые коробки, уселись сами и покатили. Перед станцией Дружинино грузовой поезд с нашими «пассажирами» остановился. Здесь обычно все поезда тормозят. И даже эту специфическую особенность Миша и Костя знали отлично. Они быстренько выгрузили свои трофеи. А оттуда без особых хлопот доставили в гараж Светина – на временное хранение.

Хранились там швейные машины действительно очень короткое время. Помните, читатели, как обстояли тогда дела на товарном рынке? Это сейчас – приходи в любой магазин и бери любую швейную машину – от импортной до отечественной. Тогда же, хотя переход на рыночные рельсы уже начался, однако на прилавках магазинов все еще хоть шаром покати. Значит, добытчикам не составляло никакого труда реализовать все швейные машины. Покупателей не смущало даже отсутствие документов на товар.

Городовиков и Светин полюбовно разделили выручку. Все складывалось замечательно. Еще бы! Где еще можно так много и столь быстро заработать? На водке? Тоже, конечно, бизнес ничего, но все равно не то, нет, не то.

Оставлю на время приятелей, празднующих отлично осуществленную охоту за тем, что плохо лежит, и вернусь к вагону, который малость попотрошили.

Он, то есть вагон, в составе поезда благополучно прибыл на станцию Дружинино. Здесь приемщики поездов обнаружили у одного из вагонов открытую дверь. Составили акт. Закрыли дверь, опломбировав ее. И отправился вагон дальше, к месту назначения – до станции Первоуральск.

Здесь получатель (местная торговая фирма) при вскрытии вагона и в присутствии представителя транспортной милиции установила факт отсутствия в вагоне 25 коробок. Составили коммерческий акт по всей форме.

По факту столь масштабного по тем временам хищения, как водится, возбудили уголовное дело. Но вскоре производство по нему приостановили. По словам следователя Ф. Габдрахманова, «установить лиц, совершивших хищение швейных машин и принадлежностей к ним, не представилось возможным».

Все так просто – похищено имущество в особо крупном размере (Статья 93—1 УК РФ), а приостанавливается так, будто у соседа украли курицу.

Следователь Габдрахманов предполагал, что хищение совершено на участке оперативного обслуживания Горьковской железной дороги (правильно предполагал!), но доказать этого не мог, так как в материалах дела, поступивших к нему из линейного пункта милиции станции Первоуральск, отсутствовали пломбы станции Дружинино.

Куда могли закатиться эти злополучные пломбы? Кто «закатил», тот пусть и вернет: Это же крайне важные вещественные доказательства и они никак не могли бесследно исчезнуть. Если, конечно, в милиции есть хоть какой-то порядок.

Ну и дела! Одни милиционеры запросто теряют улики, другие столь же легко на этом основании на преступлении ставят крест.

Удивляетесь, читатели? Не надо! Рано! Тут есть вещи похлестче.

Итак, факт проникновения в вагон и хищения из него ценных вещей, как говорят в таких случаях, налицо. Впервые это обнаружено на станции Дружинино, то есть там, где действует линейный пункт милиции.

Должны были о случившемся официально известить начальника этого пункта Водянова? Ну, наверное, должны были. Обязан был знать Водянов, что где-то поблизости от него совершено преступление и что по сему факту ведут следствие? Ну, наверное, обязан был знать. Если, конечно, в транспортной милиции есть хоть какой-то порядок.

Рискну предположить: начальник линейного пункта милиции на станции Дружинино был официально (подчеркну – официально, а не по слухам) извещен о случившемся. А коли так, то по должности своей должен был предпринять оперативные меры по розыску преступников, их задержанию и препровождению туда, куда надо, – к следователю, а уж тот решит, что с ними дальше делать.

В уголовном деле я не нашел документов, подтверждающих факт деятельности Водянова в этом направлении. Зато обнаружил нечто любопытное.

Некий А. Сухой приехал к Светину и приобрел у него пять швейных машин в сборе и две головки к швейным машинам. Он их перепродал своим знакомым, а одну оставил себе.

Цитата из обвинительного заключения, которое, конечно же, появится, но гораздо позднее:

«Через некоторое время к нему пришел Городовиков и сказал, чтобы он спрятал швейную машину, – она похищена из подвижного состава. Затем Сухого вызвал Водянов и расспрашивал о швейных машинах. Сухой рассказал все обстоятельства, при которых он приобрел швейные машины и головки у Светина. Водянов беседу никак не оформил письменно: ни в форме протокола допроса, ни в форме объяснения… Сухой пошел к Светину и тот подтвердил, что швейные машины и головки к ним действительно похищены из подвижного состава».

Далее события развивались так: Сухой позвонил Городовикову по поводу краденых машин. Тот успокоил: все будет нормально, никакой реакции со стороны Водянова не будет. Так и случилось.

Если верить показаниям свидетелей, то получается совсем уж непотребное: Водянов задолго до того, как следователь Габдрахманов на деле о хищении швейных машин поставил жирный крест, не только знал все о краже, но и о том, чьих рук это. Знал, но промолчал. Зачем?

Замечу для ясности: знал и молчал тогда, когда еще до совершения им самим преступления – краже табельного оружия у сослуживца – оставалось несколько месяцев.

Надо думать, насколько крепка дружба между Городовиковым (кстати, до того уже дважды судимым) и Водяновым, если последний решился на то, чтобы скрыть преступников; увести от ответственности тех, с кем он призван бороться – и по долгу, и по совести.

Теперь вернемся опять к тем, кто удачно сходил «на охоту», добыл немалые трофеи, удачно их реализовал.

Получив хорошие деньги, Городовиков и Светин пребывали в преотличном настроении. И так продолжалось почти год.

А там начались события, о которых я рассказал в предыдущем судебном очерке, – поиск похищенного пистолета у лейтенанта милиции Кланифова. Отыскался пистолет, напомню, не где-нибудь, а у «коммерсанта» Городовикова, который давно уже мечтал о такой игрушке.

«Игрушку» изъяли. Возникли вопросы: что да как, да почему. Нельзя было обойти вниманием колоритную фигуру Городовикова. Также невозможно было не столкнуться и со способами его предпринимательской деятельности: тогда и на горизонте замаячили швейные машины.

Явился на свет божий и Светин. Я читал первые, самые первые показания Городовикова и Светина по факту хищения швейных машин из вагона. Они поначалу находились в некоторой растерянности и потому избрали путь чистосердечного раскаяния, то есть рассказали все, привели такие детали, которые могли быть известны лишь тем, кто на самом деле украл машины.

Например, тот и другой (допрос велся раздельно) точно указали путь, на котором стоял грузовой поезд на станции Солдатка, в составе которого находился вагон со швейными машинами.

Они, например, назвали всех, кому реализовали свой товар и даже по какой цене.

Находясь на нарах в СИЗО, на них снизошло озарение (видимо, из-за избытка свободного времени). Они поменяли тактику: стали начисто отрицать все, жалуясь, что вынуждены были дать признательные показания под психологическим воздействием следователя.

Мудрые, ах, до чего мудрые оказались подследственные! Ну, прямо-таки кандидаты юридических наук.

Обдумав, взвесив, проанализировав ситуацию, Городовиков и Светин пришли к следующему.

Первое. Совсем отвертеться от наказания не получится, а вот путем отрицания можно затормозить следствие (сроки жесткие), затянуть время, следователь окажется в цейтноте, станет спешить, будет допускать ошибки, а это все только на руку им.

Второе. Если они станут помогать следствию, то тогда за хищение в особо крупном размере (статья 93—1 прежнего УК РФ) им светит минимум – восемь лет лишения свободы. Если станут отрицать вину, то есть явится шанс, что следствию надоест с ними возиться и переквалифицируют обвинение на более мягкую статью, а самый гуманный суд в мире не решится на суровый приговор и изберет наказание ниже низшего предела.

Третье. Городовиков и Светин сообразили: идти в связке с «ментами» – это удобно и выгодно. Тех в беде не бросят, правоохранительные органы будут стараться всеми способами вытащить себе подобных. А вытаскивая Водянова и Зайнуллина, они невольно вытащат и их. Или, по крайней мере, избавят от сурового приговора.

Как в воду глядели мужики. Светин уже на свободе, хотя суд состоялся лишь недавно. Вот вам и «страшная» статья 93—1 УК РФ!

Через несколько месяцев будет на свободе и Городовиков, теперь уже трижды судимый. Это тот самый Городовиков, который одновременно и по одному и тому же делу обвинялся в хищении в особо крупном размере (статья 93—1 УК РФ), в хищении пистолета Макарова и боеприпасов к нему (статья 218—1 УК РФ), в умышленном оставлении без помощи лица, находящегося в опасном для жизни состоянии (статья 127 ч. 2 УК РФ).

И находятся еще люди, которые утверждают, – наше законодательство самое бесчеловечное в мире. Где, в какой еще стране, скажите на милость, могут приговорить к трем годам лишения (прежде уже дважды судимого) свободы за столь богатый набор преступлений? Демократы и гуманисты в США, к примеру, отправили бы за все это на пожизненное – не меньше. С учетом, конечно, что это не первая судимость.

Если бы я на этом поставил точку, то допустил бы несправедливость и неточность. Дело все в том, что Городовиков по тому же самому уголовному делу и в то же самое время обвинялся еще в одном. Не верите?

Обратимся к тексту обвинительного заключения:

«В декабре… Городовиков предварительно незаконно приобрел скорострельный карабин Симонова, будучи в нетрезвом состоянии… пошел домой к главе администрации поселка… для решения личных вопросов. Тот отказался с ним беседовать и посоветовал прийти на следующий день в рабочий кабинет. Городовиков отказался выйти из квартиры. Когда глава администрации по телефону хотел вызвать сотрудников милиции, то Городовиков направил на него карабин, показывая своими действиями, что он произведет выстрел… Представитель местной власти, опасаясь за свою жизнь и членов своей семьи, вынужден был… беседовать с Городовиковым.

Таким образом, Городовиков совершил умышленные действия, отличающиеся особой дерзостью, т. е. преступление, предусмотренное статьей 206 ч. 3…»

Говоря по-журналистски, Городовиков к тому же еще и злостный хулиган! Вот теперь «букет» деяний этого крутого мужика можно считать полным и оформленным до конца.

…Скоро, очень скоро мы вновь будем иметь удовольствие лицезреть художества Миши Городовикова. Будет у него еще не один яркий и красочный букет, оформленный по всем правилам уголовщины. Будет скрипеть, как несмазанная колымага, правоохранительная система. Будут следователи, прокуроры, суд и даже славная наша милиция рождать в муках еще одно уголовное дело.

И «гора» снова родит мышь… Да и не мышь вовсе, а всего лишь хилого мышонка. Как всегда!

В истории с уголовником Городиловым остается одна существенная загадка, почему к нему все были столь снисходительны? Я знаю ответ. Возможно, догадываются и отпетые уголовники, совершившие на «зону» не одну ходку. Отпетые уголовники знают, что правоохранительные органы не балуют их особым почтением. Но если начинают баловать, то… Тут явно не все чисто. Хочу, чтоб читатель сам догадался, в чем тут секрет и где «собака зарыта».

Все-таки подмывает намекнуть. Появление этого судебного очерка в открытой печати (имеется в виду независимая правовая газета «Криминальное обозрение») вызвало необычайный переполох в определенных структурах. В частности, в органах внутренних дел и в органах исполнения наказаний. Они обрушили на редакцию шквал возмущенных телефонных звонков: кто позволил, кто предоставил информацию и кто разрешил познакомиться журналисту с документами этого уголовного дела, если оные для разглашения не предназначались? Пришлось объяснить: раскрыть источник информации редакция сможет лишь после соответствующего решения суда, если истцы сумеют доказать, что факты. изложенные в очерке, не соответствуют действительности. В суд обращаться не стали. Значит? В очерке – чистейшая правда. А то, что газета раскрыла ужасную тайну органов и тем самым подвергла опасности жизнь и здоровье неких лиц, то на это можно лишь сказать: была нужда заботиться о лицах, по которым тюрьма тоскует и которые сами представляют серьезнейшую опасность обществу, вполне, между прочим, добропорядочным гражданам, чьи жизни для автора куда важнее.

Святость старшего оперуполномоченного

Пролог

Все время смотрю в его сторону. И все время ловлю себя на мысли, что в душе его жалею…

Ему тридцать пять лет – вполне зрелый мужчина. Он высок, красив лицом, подтянут (идеальная офицерская выправка), говорит спокойно (не истерит, как все другие прочие), с лица не сходит лучезарная улыбка. Чувствуется, что образован: не формально, а по существу. Мало ли сколько людей имеют высшее юридическое образование, но не все подходят под определение «образован».

Судьба к нему была благосклонна. Потому что любимец женщин был в чести и у начальства. Жизнь складывалась наилучшим образом. Стало быть, и с карьерным ростом не предвиделось никаких затруднений. И отцом для единственного ребенка, как мне кажется, был неплохим, хотя… Впрочем, детали личной жизни не моего ума дело.

А тут же? Судя по всему, все идет псу под хвост. На карьере офицера, судя по всему, может быть поставлен жирнющий крест. Очень сомневаюсь, что от этого «пятна» можно когда-нибудь избавиться. Впрочем, чем черт не шутит?.. Мало того, что дитя может долго не увидеть родимого отца, а и государство похоронило иллюзию выковать из него достойного слугу закона, слугу честного и справедливого, в которых сегодня наиострейшая нужда в демократической России.

Вся жизнь, короче, насмарку. Обидно, хотя мне он ни сват, ни брат, и вижу его впервые, вижу в зале заседаний Свердловского областного суда. Умница, а польстился… В результате? Ни миллионов, ни чести, а вместо этого маячит перспектива отбыть туда, откуда небо видится в клеточку.

Впрочем, каждый сам строит свою судьбу. И такую, которая ему больше по душе. Как и герой сегодняшнего судебного очерка. И все равно жаль, что сам не остановился перед опасной чертой, и товарищи по службе, уважавшие его бесконечно, не подсуетились, не помогли вовремя опомниться.

Эти злосчастные «Жигули»…

– Именем Российской Федерации… Свердловский областной суд в составе судьи Шарапова и народных заседателей Овчаровой и Донзеевой, при секретаре Рычковой, при участии прокурора Давлетова и адвоката Иванишина рассмотрел в открытом судебном заседании дело по обвинению Багдосарова, работающего старшим оперуполномоченным ОБЭП УВД Свердловской области, установил: Багдосаров, работая старшим оперуполномоченным четвертого межрайонного отдела ОБЭП, то есть являясь должностным лицом, получил взятку в особо крупном размере. Преступление им совершено в городе Екатеринбург при следующих обстоятельствах…

Оглашается приговор. Мы слушаем стоя.

Прозвучали последние аккорды судебного вердикта. В зал входят люди в камуфляже, в масках и с автоматами наперевес. Они направляются к осужденному. И в напряженной тишине слышатся характерные металлические щелчки: на запястьях осужденного замкнулись наручники. Человека все еще в форме старшего лейтенанта милиции под дулами автоматов выводят из зала судебных заседаний.

Всё! Кажется мне, что еще на одного человека в армии осужденных стало больше, а стражи правопорядка потеряли еще одного активного борца.

История, начало которой было положено без малого три года назад, завершена. У меня появилось вполне законное право поразмышлять о случившемся, не опасаясь помешать следствию или оказать некое давление на правосудие.

А всё было до банальности обыденным…

В Екатеринбурге находится малое государственное предприятие (подчеркиваю: государственное!), руководил которым в то время некто Масленников.

В Москве же вполне легально функционировало другое государственное предприятие, у руководства которого стоял некто Светловидов.

Эти руководители заключили договор, по которому первый выступал в качестве покупателя, а второй в качестве продавца. Предмет торговой сделки – редкоземельный скандий металлический. Обязательным условием договора был следующий пункт: покупатель производит предоплату и лишь после этого продавец отправляет товар, то есть 950 граммов скандия. Зачем предприятию, возглавляемому Масленниковым, этот редкоземельный металл? Не знаю, ибо в материалах уголовного дела на сей счет нет ни слова. Смею предположить, что следствию не удалось выяснить.

И вот полномочный представитель Среднего Урала едет в Москву, получает скандий и везет в Екатеринбург. А в качестве доказательства, что платеж произведен, предъявил ксерокопию банковского документа. Проходит какое-то время. Москвичи удивлены: хотя товар давно в Екатеринбурге, но деньги в сумме два миллиона триста десять тысяч рублей на расчетный счет не поступили. Встревожившись, москвичи с помощью телефона пытаются выяснить у покупателя, где деньги. Екатеринбуржцы им морочат головы, ссылаясь на неповоротливость банковской системы.

А время идет, денег же как не было, так и нет. Только сейчас москвичи поняли, что их дурачат, поэтому обратились с официальным письмом в главное управление внутренних дел Свердловской области, где оперативно отреагировали.

Из приговора областного суда:

«Багдосаров, по поручению руководства отдела, приступил к проверке заявления директора малого предприятия Светловидова с просьбой о привлечении к уголовной ответственности директора малого предприятия Масленникова».

Поручение это для Багдосарова было совершенно обычным, поэтому тот с присущей только ему энергичностью и ответственностью принялся за исполнение поручения начальства. Старшему оперуполномоченному не составило труда установить: в Москве было предъявлено фиктивное платежное поручение, подписанное Масленниковым и заверенное печатью предприятия. Фиктивное в том смысле, что отметка банка о том, что платеж осуществлен, была подделана, то есть налицо обычное мошенничество.

Понимая, что возможны крупные неприятности, Масленников срочно перечисляет долг москвичам.

Из приговора областного суда:

«Проверка завершилась 29 декабря 1992 года списанием её материалов в наряд секретаря за подписью заместителя начальника ОБЭП Рогожина без принятия какого-либо решения в порядке, предусмотренном Уголовно-процессуальным Кодексом. заявителю был дан ответ о произведенной оплате за товар».

На первый взгляд, все в полном порядке, поступило заявление, по нему проведена проверка, в результате которой проблема была разрешена.

Но… Что мы видим? А то, что налицо не приготовление к преступлению, а его явное совершение, ибо мошенничество очевидно и, как любят выражаться юристы, является преступление оконченным. Следовательно, были все основания для возбуждения уголовного дела (хотя бы по факту подделки банковского документа), однако руководство отдела по борьбе с экономическими преступлениями (ОБЭП) Главного управления внутренних дел области поступило иначе: не приняв никакого решения, списало материалы проверки в архив. И это, оказывается, не является нарушением, ибо решение, так сказать, оставляется «на усмотрение». Иначе говоря, своя рука – владыка: могу возбудить дело, а могу и не возбуждать и за это никому и ничего не будет. А раз так, то всякое должностное лицо может, воспользовавшись моментом, поспекулировать этим.

Не знаю, что имело место в случае с предприятием, возглавляемым Масленниковым, но факт, к сожалению, есть факт: дело не возбуждено, а вскоре (случайность?) ОБЭП области в порядке спонсорской помощи получает от Масленникова в дар, то есть безвозмездно, компьютеры.

Масленников настолько щедр, что готов дарить дорогостоящие пустячки? Сомневаюсь! Если бы Масленников точно знал, что уголовное дело все равно будет возбуждено, что закон не позволяет иной трактовки, то милиционерам «спонсорской помощи не видать бы как своих ушей».

Много у нас таких вот лазеек. И лазейки эти законодатель оставляет не случайно. В итоге за одно и то же деяние можно угодить на скамью подсудимых и загреметь, так сказать, под фанфары, а можно и отделаться легким испугом, ибо окончательное решение отдано «на усмотрение» того или иного должностного лица. Когда же такое «лицо» с серьезными изъянами, то…

С Багдосаровым случилось то, что и должно было случиться – соблазнился.

Из приговора областного суда:

«Факт завершения проверки был скрыт и Багдосаров продолжил посещения офиса этой организации».

Мой вопрос: от кого скрыли факт завершения проверки? Разумеется, от директора предприятия Масленникова. Зачем? Чтобы он по-прежнему не расслаблялся и чувствовал себя «под колпаком» правоохранительного органа. Когда жертва на крючке – это же так прекрасно! Прекрасно для Багдосарова, старшего оперуполномоченного по особо важным делам (последнюю прибавку к должности он сделал, представляясь Масленникову, для пущей важности).

Думаю, что каждому понятно: если бы предприятие осуществляло свою хозяйственную деятельность исключительно в рамках закона, правил и инструкций, то опасаться нечего и некого. Багдосаров тем более знал: люди, которым оказалось по плечу изготовить и предъявить фиктивную платежку, могут позволить себе и большее. И как в воду глядел!

Его походы в офис фирмы Масленникова дали свои плоды. Старший лейтенант нащупал-таки другой уже криминал.

Дело в том, что каким-то непонятным образом на предприятии, у которого совсем иной профиль хозяйственной деятельности, оказался фруктовый джем, поступивший из Германии в порядке гуманитарной помощи и предназначался для обездоленных детей-сирот, но на самом деле шла реализация «гуманитарной помощи» через торговую сеть Екатеринбурга. Куда уплывала выручка? Ну, козе понятно. Багдосарову показалось, что на этот раз зацепил основательно и с крючка на этот раз «рыбеха» не сойдет.

Из приговора областного суда:

«Полагая, что в действиях руководителей предприятия по приобретению скандия и по реализации гуманитарной помощи содержится состав преступления, Багдосаров потребовал от них взятку в виде легковой машины, обещая за это скрыть совершенные ими преступления».

Умен Багдосаров, невероятно умен. Он все продумал. Значит, понимал, что делал. Форму получения взятки продумал до мелочей. Масленников передает «Жигули» не Багдосарову непосредственно, а его подружке. Дарственная и другие документы на машину были оформлены у нотариуса. За что дар? За то, что, якобы, подружка (проще говоря, любовница замечательного семьянина) Багдосарова когда-то помогала Масленникову разрабатывать учредительные документы.

Вот так: была совсем новенькая машина ВАЗ-21099 в личной собственности директора предприятия Масленникова, а тут в одночасье стала собственностью некой Агошкиной, между прочим, юрисконсульта одной из фирм Екатеринбурга. Во двор дома, где жила любовница Агошкина, доставил подаренную машину сам Багдосаров и загнал в гараж.

Умен Багдосаров, да, на его беду, и Масленников оказался не лыком шит: учуял, что одной машиной ему не отделаться от Багдосарова. Что он сделал? Обратился взяткодатель (еще на стадии переговоров с взяткополучателем) с заявлением. И не куда-нибудь, а в областное управление Федеральной службы безопасности. Там заявление приняли. очевидно, проверили по своим каналам достоверность сообщаемых сведений и начали для начала проводить доследственные оперативные мероприятия.