Эпифаня открывает двери

– Я думаю, это я! – Раздраженно крикнул Филипп. – Еще?

–Пшшш. Сейчас проверим, господин профессор! Пшшш. – Произнесли в ответ и замолкли.

– Вы говорили, что доживете до так называемого Величайшего Открытия? – Ухмыльнулся Фолл после короткой паузы.

– Да, я буду жива. – Отхлебнув кофе, спокойно согласилась Нимфия.

–Т огда ваши карты должны были сказать, что это? – И Филипп стукнул каблуком по стальной сфере, и та отозвалась колокольным гулом.

– Конечно, сказали. – Одноглазая гадалка покосилась в свою чашечку кофе. – Это опустошение. Стопроцентный очиститель. Смерть в компактной упаковке.

– Звуковая бомба. – Мрачно отозвался Филипп. – Используя инфра и ультразвук, разрушает все в радиусе одиннадцати километров. Ни вспышки, ни загрязнения природы. Идеальный способ избавится от этой напасти!

Филипп ударил ногой по металлической клешне, и та выпустила бомбу. Сфера, что висела в десятке сантиметров над землей, с гулом упала, пробив деревянный пол.

– Если вы правы, то бомба не взорвется. – Хмуро сказал Филипп, доставая из кармана пульт с единственной фиолетовой кнопкой посередине. – А она взорвется сразу же, как пробьет час.

Он нажал на кнопку и писк внутри сверкающего шара стал громче.

– Она не взорвется. – Спокойно объявила гадалка.

– Увидим. – Хмыкнул Филлип.

Его опора поднялась над полом еще выше, а затем поехала куда-то в сторону. Механическая клешня щелкнула своими зубьями еще раз. И вот она схватила совсем неожиданный предмет – большой прямоугольник, скованный толстенными корабельными цепями. Да это же дверь! Обычная дверь, вставленная в выломанный дверной проем! Эпи просто не могла ее рассмотреть ранее – трудно увидеть дверь на фоне дверей, точно так же как искать иголку в стоге других иголок.

Эпи кинулась было к ней, но не успела, дверь уже подняли достаточно высоко. И вот она уже исчезла в разломе в потолке, а гул вертолетов стал затихать.

– И действительно. – Усмехнувшись себе под нос, протянула Нимфия. – Как можно открыть дверь без ключа?

Эпифаня замерла, вникая в смысл только что услышанного. Как сквозь сон до нее долетали голоса из совсем недалекого прошлого: «Город породит того, кто открывает проход», «Дверь без ключа». Ключ. Дверь. Тот, кто открывает проход. Величайшее открытие.

Эпи забыла и о бомбе, и о Нимфии – дверь сейчас оказалась под ногами Фолла. А тот, кто открывает дверь – рожден городом. В городе кроме нее есть еще профессор Лен и Мэр. Мэр, который вот-вот сделает ключ. Ключ!

Эпи издала немой вскрик и, бросив все, кинулась в сторону ратуши – именно в той стороне гудели удаляющиеся вертолеты.

Среди свиста лопастей пропеллеров и воя турбин словно раздался еле заметный хлопок.

Фаня не тратила время на бег по крышам – красно-зеленая краска делала свое дела, превратив ее в незаметное пятно. Да и все стеклянные люди Ихса замерли, превратившись жутковатыми декорациями.

Эпи спешила изо всех сил, но все равно опоздала – баррикада на входе в мэрию обращена в щепки, внутри творится еще больший беспорядок. Эпи взлетела на второй этаж, спустилась вниз в подвал – никого. Только большое красное пятно на полу.

Раздался приглушенный кашель – кто-то закопошился под опрокинутой грязной ширмой.

Эпи поспешила откинуть ее. Там лежал профессор. Он нервно вздрагивал, держась за окровавленную грудь. Его здоровый глаз закрылся, а глаз с бельмом бешено вращался.

– Фолл. – Сглотнув, проронил он. – Мэр… Ключ…

– Фолл.… Это он вас ранил? – Эпи отчаянно пыталась вспомнить способы остановки кровотечения, но тщетно.

– Филипп.… Нет… Ключ… Вертолеты…

– Ключ теперь у них? – Растерянно спросила Эпи. – А вы? Не умирайте! В городе бомба!

Вдруг лицо профессора Лена сделалось обижено-серьезным. Он даже открыл свой здоровый глаз.

– Умереть от иллюзии? Ты шутишь?!

И он стал вздрагивать в приступе болезненного, но все еще безумного хохота, одновременно копаясь в кармане своего плаща. Оттуда он достал небольшой флакончик из коричневого стекла. Тот слегка светился в полумраке подвала. Эпи быстро узнала в его содержимом всеисцеляющую Панацею из леса.

Лен откупорил пузырек и мгновенно его опустошил. Он скривил лицо и жестко прокашлялся. Теперь его грудь поднималась и опускалась куда легче – рана больше не причиняла ему невыносимой боли. Его белый глаз слегка сиял, как лампочка на рождественской елке.

– А теперь пора спать. – Закрыв глаза, промолвил Лен.

– Профессор? – Растеряно спросила девочка. – Лен?

Но Лен только похрапывал в ответ. Исцеляющая сила панацеи отрубила его как львиная доза снотворного.

– Давайте же, профессор! – Эпи с силой потрясла помятого ученого за плечи. – Город вот-вот взорвется!

– Отстань! – Отмахнулся тот – Город – неправда! Ты – неправда! А неправда не взрывается.

Из его кармана выпало почти уничтоженное влагой удостоверение: одетая в разорванную пленку карточка. На ней изображен синий небоскреб с золотыми статуями по углам. В углу красовалась надпись «НИИ ИИИ».

«Профессор совсем сошел с ума» – решила про себя Эпифаня. Раньше она еще не встречала чокнутых профессоров. Для нее это чудаковатые злодеи с темным сердцем, которые живут в высоких мрачных башнях утыканных странными техническими штуковинами. А тут – грязный, небритый мужчина, укутанный в окровавленный плащ. В общем – Фаня была разочарована.

Она снова попыталась сдвинуть профессора с места – не вышло. Да и куда маленькой девочке метр с кепкой сдвинуть здорового (почти) мужчину?

Но бомба! Эпи только сейчас поняла, какая угроза нависла над этими улочками. И не только над улочками!

Эпи бросилась назад к башне. Сломя голову она проскочила через молчаливую хрустальную толпу, случайно (и в очередной раз) разодрав себе плечо об их кристальные иглы, торчащие в разные стороны. И вот она снова в конструкции из дверей.

С разбегу она забежала на сферическую бомбу, по дороге вспоминая все описанные в книжках случае обезвреживания бомб. По закону жанра – здесь должен быть люк, а за ним цветные провода. Эпи уже представляла, как перегрызет зубами самый красный из них и город спасен. Но лючка нет. Отполированный до зеркального блеска корпус бомбы не имел ни швов, ни стыков. Цельный металлический шарик! Как огромная конфета! Смерть в стальной глазури.

Эпи почувствовала себя хомяком, который застрял в колесе для бега. Она оказалась совсем бессильной. Со всей злостью. Что вмещало ее маленькое тело, она стукнула по бомбе ногой и та отозвалась гулким утробным звоном. Выхода совсем нет.

– И не трудись, Эпифаня. – Раздался голос внизу.

Эпи совсем забыла про одноглазую гадалку. Вот только как она ее увидела в ее зелено-красном камуфляже? Нимфия же сидела спиной к бомбе и все так же спокойно попивала кофе.

– Вы меня видите? – Недоуменно спросила Фаня, прекратив пинать бомбу.

– Вижу ли я? Ты спрашиваешь у одноглазой женщины? – Усмехнулась Нимфия. – Нет. Я просто знаю, что ты должна быть именно сейчас.

– Хватит там сидеть! – Нервно прокричала Фаня. – Помогите мне остановить бомбу! Или…

– Или вытащить всех этих людей за пределы города? – Нимфия щелкнула пальцем по ближайшему к ней остекленевшему человеку. Тот зазвенел как дорогой хрустальный бокал. Там, под поверхностью цветного стекла просматривалось испуганное лицо Алефа.

– Ну… Да… – Неуверенно сказала Фаня. – Точнее то, что от них осталось.

– Ты думаешь, они стоят того чтобы срывать ради них спину?

– Чего бы они ни стоили! – Нахмурилась Эпи.

– Ты поклялась их защитить. – Ответила за Эпифаню Нимфия. – Да, да. Знаю.

Эпи издала недовольный рык.

– А вы сами? – выкрикнула она. – Вы же тоже…

– Погибну? – Нимфия аристократично усмехнулась и снова отпила кофе. – Нет. Раз уж ты здесь, значит, бомба не взорвется.

Почему-то Эпи с облегчением вздохнула, хотя мрачное попискивание стального шарика-переростка под ее ногами сильно раздражало.

Мгновения ей хватило, чтобы оглядеть разрушенное помещение башни из дверей. Пыль уже осела, а дым от шашек выветрился. Теперь можно наблюдать и застывших кристальных людей, и странные символы на стенах, и ключи, подвешенные к потолку на длинных шнурках. Все говорило о том, что культ не терял времени даром.

Эпи спрыгнула с бомбы и обошла вокруг остекленевшую парочку. В одной угадывался смотритель музея. Вторая – та самая женщина-прокурор, только на этот раз под хрустальной радужной глазурью. Эпи осторожно дотронулась до нее.

– Почему они замерли? – Спросила она.

– Мастер кристалл. – Ответила одноглазая гадалка. – Это же рой, а у роя всегда есть своя королева. Только тут – свой мастер-кристалл. Он покинул город.

– Это Институт? Фолл? Он похитил его? – Разразилась Эпи вопросами и тут она вспомнила. – Культ! Дверь! Они забрали ее? Они хотят ее открыть!?

– Фолл? Нет. Он напротив, не хочет ее открывать. А я…

–Вы! – Вспыхнула Эпи. – Вы же сидели тут все время? Все началось с вас, с того момента как вы прибыли в город! Эта чума, эти двери, этот культ! Это вы заставили людей строить башню!

Эпи сжала кулаки и, насупившись, стала надвигаться на Нимфию. Та же загадочно улыбнулась, отпила кофе и, отложив чашку в сторону, соединила ладони перед собой.

– Да, я все это время была здесь. Я наблюдала, как строилась башня, и как порабощенные культом люди строили эту башню. Да, я все это время находилась возле той самой двери.

– Вы организовали культ. – Эпи весьма невежливо ткнула пальцем в гадалку. Та сделала вид, что не заметила этого.

– Не я его организовала. Культ появился ровно тогда, когда должен был появиться. И все не началось с моим прибытием. Еще ничего не началось. Все начнется с Величайшим Открытием!

– Но, вы же сами сказали, что все закончится! – Эпи смутно вспоминала каждую деталь разговора Нимфии с Филиппом О.

– Где что-то заканчивается сразу начинается что-то новое. За последней страницей твоей любимой книжки, всегда есть следующий том, Эпифаня. Что до двери, то она не приносит конец света. Она ведет к Концу Мира.

– Ну ,вот! – возмутилась Эпифаня.

–Это не то, о чем ты думаешь. – Нимфия усмехнулась, будто пыталась объяснить ребенку принципы квантовой физики. На самом деле – примерно так оно и было. – Но дверь должна открыться.

– Вы тоже сошли с ума! – Затрясла Эпи головой. – Вы тоже хотите этого… Конца Мира!

– Не хочу. – Внезапно хмуро ответила одноглазая. – Я знаю, что так произойдет.

– Нет, не произойдет! – пропищала Эпи и ее голос эхом забродил меж кривых стен башни. – Я вмешаюсь в судьбу и изменю ее!

– Как можно изменить будущее, если настоящее еще не настало?

– Как это не настало? – Остолбенела Фаня.

– Времени еще нет. Оно еще не началось. Только поэтому я и вижу будущее.

– Но мы же разговариваем.… Сейчас!

– Не бери в голову. – Отмахнулась Нимфия. – Возможно, ты поймешь позже. Просто знай – нельзя попасть в будущее, не увидев настоящее. Нельзя заглянуть в прошлое, если прошлого не было.

– Так поэтому нельзя путешествовать во времени? – Эпи затаила дыхание.

– Эту фразу ты узнала из книжки? – Нимфия заинтриговано приподняла бровь над здоровым глазом.

– Да… – Бросила Эпи себе под нос. – Из книжки…

Честное слово! Она и сама была поражена – настолько все сходилось. В ее голове в кучу смешался и мастер кристалл и дверь, и ключ, и мэр, и слепая гадалка, и Открыватель Дверей, и город Без Дверей… Неужели вот-вот и «начнется»? Мир закончится, а она ничего не сможет сделать?

Девочка напряженно теребила прядь своих волос, и тут ее внутренний взор упал на самую нелогичную штуку посреди всего этого нелогичного мира:

– Вы… Вы сказали, что сидите здесь давно. Но вы не заразились кристальной чумой… Стеклянкой! – Объявила Эпифаня Нимфии свое наблюдение.

– Может, потому что я не человек? – Нимфия довольно улыбнулась. Так обычно улыбаются учителя, чьи ученики самостоятельно находят ответ на сложную задачку.

– Вы приплыли не из этого мира, так? – Эпи, цепляя одну мысль за другую, как цепляются вагоны за паровоз, составляла логическую цепочку. – Белый Корабль. Верно?

– Верно. – Еще сильнее улыбнулась одноглазая.

– Это вроде межзвездного, межпространственного, всекосмического корабля?

– Это не совсем корабль. Но ладно, допустим.

– И, если это такой крутой корабль, он домчит меня до этого Института? – Обрадовалась своей догадке девочка.

– Домчит, домчит, – согласилась Нимфия, – если только согласится.

Глава 19 Верхом на ките

Эпифаня редко вникала в суть происходящего. Ненаблюдательной ее при этом назвать нельзя – она все схватывала, все рассматривала и все анализировала, как и любой другой любопытный ребенок. Вот только интерпретировала все по-своему. Например, капустный суп по четвергам она запросто могла принять за знак свыше, эдакий сигнал от садовых духов, что, дескать, пора этих самых духов спасать.

Но вот все завертелось, как кофе в кофемолке. Дверь, открыватель, ключ, книга, мэр, профессор, гадалка, бомба. Эпи, даже немного испугалась количеству совпадений в ее жизни. Испугалась, но виду не подала. Просто попыталась выглядеть восхищенной.

– Столько совпадений! – Напряженно выдыхала она. – Это и есть предназначение?

–Нет. – Качала головой Нимфия. – Это все случайности.

– Но случайности просто так не случаются? – В голосе Эпи появлялась капля надежды. Все это время она каждый раз ожидала, что ее назовут избранной, или что-то в этом роде.

– Не случаются. – Соглашалась гадалка. – Но случайности случаются не просто так только тогда, когда их кто-то подстраивает. И хитрость в том, что каждый раз кто-то что-то да подстраивает, даже нехотя этого.

– И кто подстроил все это? – удивлялась девочка. – Все то, что со мной происходит это же неспроста?

– Кто подстроил, кто подстроил? – Гадалка нервно мешала колоду карт. – Кто может подстроить события, захватившие весь город?

Эпи оставалось только вопросительно глядеть, качать головой и строить теории.

– Может, вы? – предполагала она.

Гадалка только улыбалась. Не глядя на колоду своим единственным глазом, она достала оттуда карту, которую протянула Эпи.

Та осторожно принимала карту: на ней изображалась она сама! Маленькая, рыжая, неумытая, в мятой старой рубашке и шортах, с поясной сумкой, немного карикатурным лицом. И верхом на странном существе.

– Эти карты, – догадывалась Эпифаня, – они же волшебные?

Гадалка пожимала плечами и вопросительно смотрела на Фаню.

– То есть, это одно из этих «сокровищ»? Редкие предметы с редкими свойствами? Как дверь?

– Ну, не совсем как дверь – соглашалась Нимфия. – Но да. Институт Исследований называет эти предметы – Объектами.

– Как они работают? Почему? Откуда? – Эпи бомбила Нимфию вопросами.

– Множество Вероятностей, множество чудес кругом. – Хитро щурясь, объясняла Нимфия. – Не пытайся понять, как это устроено, просто прими, что оно такое есть и все.

Эпи снова с интересом смотрела на карту. Ей еще столько хотелось спросить. Но бомба пищала все громче и громче, а значит надо собираться и идти.

Теперь Эпи шла к пирсу. Здесь, в портовом районе, все тонуло в тумане. Старые почерневшие от соленого ветра стены домов и разорванные паруса погрузившихся в воду яхт, сейчас смотрелись стаей призраков. Мертвенная тишина нарушалась только громкими вздохами прибоя. Ступив на пропитанные морской водой доски, Эпи неуверенно потянулась в карман. И вот в ее ладони появилась хрустальная бусина маятника.

Перед тем, как покинуть башню из дверей Эпи задала весьма актуальный вопрос:

– А этот корабль. Как его призвать?

– Он обманчив. – Ухмылялась Нимфия. – Ложь в плоти. Найти его поможет только абсолютная правда.

И тогда Эпи догадалась. Она вспомнила рассказ Открывателя, о том, из чего он сконструировал правдонарик. И тогда она показывала гадалке Маятник.

– Это же ваше? Точно ваше! Вы отдали его Ховину, верно?

– Продолжай! – Складывая ладони лодочкой, протягивала Нимфия.

– Я так понимаю, это хрусталик глаза какого-то там правдовидящего тигра?

– Откуда ты это узнала? – Единственный здоровый глаз Нимфии удивленно дрогнул.

– Кое-кто рассказал. – Неуверенно отвечала Эпифаня.

– Интересно. – С нескрываемым любопытством сама себе бормотала Нимфия.

И вот теперь хрусталик глаза тигра, который способен видеть абсолютную правду, блестел в промокшем воздухе портового района. Эпи взглянула сквозь него на завитки тумана, встающие над заливом, и вздрогнула от удивления: туман обращался диковинными башнями, древними храмами, диковинными зверьми. Все эти образы она уже видела! И ни где-нибудь, а прямо в своей голове! Все это она представляла себе, когда читала свои любимые книги. И эти древние пирамиды, и витые, как рог нарвала колонны. И увиденные сквозь хрустальную бусину образы жили. В городах зажигались вечерние огни, герои сражались с драконами, сотни тысяч воинов бежали друг на друга в кровавейших из сражений. Чем дольше Эпи смотрела на все это, тем реальнее выглядели эти картины. Очень скоро они обретали очертания Ихса. Вот-вот и водная рябь обратиться знакомыми мостовыми.

Тогда Эпи бросила маятник в воду. Он скрылся в черной глубине.

Больше не стало замысловатых образов и фигур. Только шум прибоя и отдаленный звон портового колокола, раскачиваемого ветром. Мгновение, еще мгновение. Эпи занервничала – неужели она сделала что-то не так? Выбросила ценный предмет просто так, и никакой корабль не приплывет, никто не поможет ей добраться до здания Института вовремя, и дверь все-таки откроется?

Она сглотнула, чувствуя неприятный холодок на коже лба.

Но тут по заливу пробежало еле заметное мерцание. Раздался протяжный утробный вой. Он был тихим, но с каждым разом звучал все громче и громче. И вот из-под воды вынырнуло что-то длинное и острое. Эпи приняла это за мачту, ведь на ней даже различались обрывки паруса! Вот-вот и покажутся белые трубы парохода. Но очень скоро за «мачтой» на поверхности моря появилась большая белая голова, плавники и огромное туловище. Ну, конечно же! Это же рог морского единорога. Или огромного кита?

Существо гигантское! Чуть ли не на половину залива. И вот оно двинулось к пирсу, угрожая снести его своим массивным телом. Эпи дрогнула, готовая бежать со всех ног. Ее сердце ойкнуло, глаза расширились, а челюсть отвалилась. Но, собрав все свое мужество, она заставила себя стоять на месте.

Когда же гигантский рогатый кит подплыл вплотную к самому пирсу, он оказался не таким уж и большим – всего лишь размером с крупного перекормленного дельфина.

– Доброе утро. – Вдруг сказал он. – Я – Глюкокит. А вы, наверное, Эпифаня?

Эпи с трудом вернула челюсть на место. За пару секунд неловкой паузы она не смогла сказать ничего лучше, чем:

– Вообще-то сейчас вечер.

То, что кит говорящий – ее не сильно удивило. Она уже встречала говорящие камни, ходячие тени и самоотверженных чиновников. Удивляло то, как именно кит говорит. Он не шевелил губами, да и вообще не издавал никаких членораздельных звуков кроме протяжного космического гула. Слова возникали прямо у Эпифани в голове. Второе, что поразило Фаню – то, что кит знает ее имя. Это уже второе существо, которое ее узнавало, хотя до этого они не встречались.

– Утро. Вечер. Все это лишь причуда восприятия. – Пропел глюкокит. – Вся реальность во всех остальных реальностях это лишь набор взглядов на эту самую реальность.

Он легонько крутанул своим жемчужно-белым рогом, и мир вокруг Эпи перевернулся. В буквальном смысле. Горизонт, небо, пирс под ногами, стены домов за спиной. Все это резко поменялось местами. И теперь солнце висело на востоке, а запад попал во власть тени.

Эпи сглотнула. Почему-то сейчас она вспоминала безумные бредни старого помятого ученого Лена, о том, что все вокруг нее (и она сама) иллюзия.

– Видишь ли. – пояснил глюкокит с радостным свистом и потрескиванием. – Твоя реальность, это то, что ты видишь и то, что воспринимаешь. А я реальность никак не воспринимаю. Поэтому я глюкокит, а ты Эпифаня.

Эпи, даже немножко обиделась, а глюкокит рассмеялся по-дельфиньи.

– Прости. – Извинился кит. – У меня аллергия на детские обиды.

–Ладно, прощу – буркнула Эпи. – Только расскажи, откуда ты знаешь, как меня зовут?

– Я же глюкокит – как глупой ученице объяснил кит. – Я ныряю в будущем, выныриваю в прошлом, я прохожу сквозь все возможные горизонты! Конечно же, я о тебе где-то слышал. Или читал? Вообще ты стоишь в центре, а в этом месте все вокруг этого центра вращается. Вся история закручивается здесь в большущую спираль! Вот если бы ты вращалась вместе с этой спиралью, то знала бы о себе чуточку больше, чем остальные. Со стороны, знаешь ли, виднее лучше.

Он задумался, а потом снова рассмеялся.

–П рости, у меня еще и аллергия на правду. – Пояснил он, шмыгая дыхалом на лбу. – Зачем ты ей разбрасываешься, кстати?

– Мне нужен был транспорт. – Задумчиво выдала Эпи. – Быстрый и совершенный. Я думала, что ты – это белый пароход

– Вот такой? – напел кит и вдруг обратился огромным пароходом с гребными колесами и несколькими рядами иллюминаторов.

– Так значит, ты и есть этот корабль? – Обрадовалась Эпифаня. – То есть ты и есть транспорт?

– Я иногда помогаю особым существам преодолевать разные границы. Между мирами и между временами.

–А разве во времени путешествовать нельзя? – Удивилась Эпи. – Нимфия говорит, что нельзя, потому что оно еще не настало, а один мой друг просто отрицает это.

– Ну, в самом времени путешествовать действительно нельзя. Точнее можно замереть и оно само тебя принесет куда надо. А путешествовать между разными временами – запросто.

Эпи поняла, что ничего не поняла. Вся эта штука и пространством временем и прочими загадками мироздания – не для нее. Настал короткий момент тишины во время которого кит обратно стал китом.

– Ну, так чего вызывала? – недовольно простонал он.

– Мне нужно попасть кое-куда. – Эпи хитро покосилась на восточный горизонт (или теперь он стал западным?).

– Конечно! – Воскликнул глюкокит, радостно шлепая плавниками по воде. – За отдельную плату я домчу тебя до мира-трубы, бескрайних воздушных просторов, где ветра поют арии холоду и небу, мы можем попасть в Сердце Мира, в это время года оно особо ритмично стучит!

– Все это звучит красиво, но мне надо стать героем! – вытянулась Эпифаня.

– Героем? – Глюкокит удивленно пошевелил перепончатыми бровями. – В какой из вселенных?

– Ни в какой. То есть – в этой самой.

– Это не так интересно. Почти не интересно. – Разочаровано вздохнул кит. – Мы глюкокиты плаваем меж миров, используя только наше воображение, Попадаем в невообразимые места! А что, скажи мне на милость, в этом мире невообразимого?

– Мне некогда чудесами любоваться. – Разозлилась Эпи. – Тут бомба и мне ее надо остановить!

– Бомба, говоришь? – глюкокит испугано посмотрел за плечо Эпифани. – А почему тогда у тебя сердце не бьется птахой?

– Наверное, потому что я не боюсь? – Призадумалась Эпи. – Нимфия сказала, что бомба не взорвется!

– Ну, раз она сказала – значит, не взорвется! – Обрадовался кит, делая жест плавником, будто смахивая пот. – Так, а причем тут героизм?

– Я больше чем уверена, что бомбу отключу я! А еще я не дам Двери открыться!

Кит вопросительно поглядел на Эпифаню и та объяснила.

– Гадалка сказал, что должна открыться одна очень особая Дверь, а там Конец Времени, или что-то такое. Звучало жутковато.

– То есть она сказала, что бомба не взорвется, а Дверь откроется? И что именно ты отключишь бомбу?

– Ну, не то, что я именно, но я так думаю, что точно знаю, как ее отключить! Там есть пульт.

– Хм. – Нахмурился кит. – То есть ты собираешься исполнить пророчество? Отключить бомбу?

– Ну, да. – Смело подтвердила Фаня.

– Но если ты отключишь бомбу, сбудется вторая часть пророчества? Откроется дверь?

– Нет, не откроется! Этого я не допущу! – Громко и пафосно, как настоящий герой ответила Эпи.

– Так нельзя! – возмутился глюкокит и возмущенно захлопал плавниками. – Пророчество либо исполняется полностью, либо не исполняется вообще! Детка, это пророчество! Оно не делится на всякие там составляющие! Чему вас там, в школе учили?

–Всякой дряни! – Эпи скривила нос. – В основном, математике.

– Значит так. Бомба, насколько я понимаю, взрывает только небольшой кусок этого мира? Так?

– Она угрожает моему городу… – Начала Эпи, но глюкокит перебил ее.

– А Дверь ведет к Концу Дней или чему-то в этом роде? То есть уничтожит больше, чем город? Всю вселенную?

– Наверное. – Пожала плечами Эпи.

– То есть разрушений от нее побольше? Тогда может ну с ним, этим пророчеством? Пусть взрывается бомба, а вселенная то целее будет?