Книга Извращений

Спустя несколько минут после окончания штурма – толпа из сотен журналистов пробьёт стену полицейских и устроит на недавнем поле битвы сплошной бедлам, допрашивая, без разбору: и полицейских, и свидетелей, и боевиков, и даже камни, лежащие вокруг. Нику покажется, что самое жестокое сражение – только начинается; он ощутит себя в яме с тысячью голодными волками наедине.

– После двух самых сложных месяцев в истории города, о террористических актах и агрессивных демонстрациях провокаторов – наконец-то можно забыть. Весь город теперь может вздохнуть с облегчением; а всё благодаря героизму нескольких офицеров нашей полиции, в самые трудные времена – проявивших настоящее мужество, с достоинством исполнивших свой долг и подарив нам всем с вами мирное, спокойное небо. А во главе всех этих отважных мужчин – стоял самый мужественный из всех – Ник. И у нас сегодня – есть уникальная возможность задать ему несколько важных вопросов. Здравствуйте, Ник, как вы себя чувствуете после всех этих демонстраций? Вы считайте, что это большой шаг для нашей страны вперёд или назад? С какой другой страной вы бы сравнили нашу? Как сами вы относитесь к ныне действующей власти? Как вам удалось всё это сделать? И под конец: правда ли, что теперь: вы – главный секс-символ не только в нашей стране, но и далеко за её границами? Хотим услышать ваше мнение.

– То, что эти вопросы задаёте вы, молодой человек, – иронично улыбнётся Музыкант, – уже значит, что мы можем считать себя полноценными членами Евросоюза. А про наше «грозное дело» я скажу то, что в руководстве нас стояло четверо: я, Вооружённый Философ, Художник и Даниэль Нюи. Без их помощи – я не думаю, что то, что мы сделали – было бы возможным.

– Какие загадочные имена. Кто они? Можете их назвать или это теперь государственная тайна?

– Нет, не тайна. Философ, он (теперь – великой дон мафии, всё это время использовавший вас для того, чтобы избавиться от конкурентов; именно он, а не полиция – устанавливает законы в городе и нет никого в этой стране, опаснее него) – просто волонтёр, имя которого – ничего не значит.

– Вы упомянули так же некоего Художника. Кто он?

– А ему – я особенно обязан. Он был нашим стратегом. Именно он играл роль мозга во всей нашей антитеррористической операции. И, к тому же, во тяжелые времена – он был голосом разума, сдерживающим нас, всегда дающим исключительно взвешенные и обдуманные решения. Именно благодаря ему: жертвы были минимальными; он спас множество людских жизней и я надеюсь, что город по достоинству отблагодарит его.

– Не сомневаюсь… А как насчёт Жанны?

– Жанна… Жанна… А, мы взяли её под стражу.

– Можно ли на неё взглянуть!

– Это дело – больше вне поля моих полномочий и в здесь – я больше никак не смогу вам помочь.

– Хорошо, Ник. А теперь, ещё один вопрос к вам: вы знали, что Верховный Совет Национальной Безопасности выдвинул вашу кандидатуру на пост Генерала Национальной Полиции – высшее звание, которое может получить полицейский; разумеется, после министра внутренних дел – но ведь вы быстро справитесь и с этим, и, возможно, станете самым молодым министром внутренних дел в истории страны. Что вы об этом думаете?

– Я слышал об этом. И я очень польщён, что все мои начальники в один голос поддерживают меня. Я очень рад оказанной мне честью служить своей стране и её народу. Но я тщательно обдумал свой ответ; и, к сожалению для всех, он будет отрицательным.

На миг, на лице журналиста проскользнёт выражение нескрываемого удивления; но оно быстро пройдёт и молодой человек быстро возьмёт ситуацию в свои руки, хоть она – далеко отличалась от прописанного и обговорённого с самим Ником сценария.

– Как вы прокомментируете принятое вами решение? Что заставило вас отказаться от такой большой почести?

– Видите ли, я всегда мечтал стать музыкантом, но никак не мог решиться. Когда я был в горящем здании, в окружении этих террористов и раненных офицеров, с которыми мы служили вместе и говорили часами напролёт – я понял, что больше не смогу этим заниматься. Конечно, я знаю, что не бывает «бывших копов»; но я хочу попробовать. Музыка – это то, с чем я хотел бы провести остаток жизни; и ничего другого – мне больше не надо.

– Вернёмся, всё же, к беспорядкам. По вашему мнению: «Либертад» развернул полномасштабную революцию?

– Я считаю, что нашим властям – действительно есть, над чем задуматься. Как говорил мой друг Художник: если столько людей готовы уничтожить собственный город и рискнуть жизнями – и всё только ряди того, чтобы не жить под знаменем нашей власти – то, действительно, нашим депутатам есть, о чём подумать на досуге. Ведь в следующий раз – всё может сложиться совсем иначе. Однако я категорически не разделяю мнения оппозиционных активистов. Я считаю, что наша страна должна развиваться постепенно. Важны действия каждого гражданина, ответственного перед своей страной. Я считаю, что у нашей молодой республики – есть будущее; однако путь к нему – будет непрост. И всё же: я верю, что нам удастся преодолеть все трудности. В первую очередь, разумеется, это зависит от политиков и чиновников. Но и от родителей, воспитывающих новое поколение – не в меньшей мере. Прошедшие демонстрации – показатель того, что наш народ – больше не может терпеть свою власть; но народ – сам должен измениться, иначе власть, даже лучшая – ничего не сможет сделать. В этой битве – консервативная политика и модель общества одержали победу – и я доволен этим. Однако я считаю, что эта система – не должна застаиваться, а должна продолжать развиваться, меняясь к лучшему день ото дня. И я верю, что усилия сегодняшних дней – отзовутся эхом, пусть даже через десятилетия – но мы станем могущественной и процветающей страной. Пока что, мы – ещё подростки; но вскоре – мы сможем совершить то же экономическое чудо, которое удалось нашим соседям. Без войны. Без вражды между гражданами страны и ближайшими к нам странами. И нас ждёт величие; так же, как и светлое будущее.

– Так, Ник, простите, но мы не снимаем уже минут пять; но всё равно – спасибо вам большое за интервью. Так, ребята, сворачиваемся, мы должны уже ехать. Вы едете праздновать, Ник?

– Да – с братьями по оружию. Сегодня – чудесный день…

– Ладно. И, да: спасибо вам большое – лично от меня – за всё, что вы сделали для нашего города. Удачи вам.

– Спасибо, вам того же.

Журналисты ушли. Ник ещё какое-то время ходил то взад, то вперёд по площади. Затем, выпил кофе и поехал домой. Там – и он знал это – он наконец-то сможет почувствовать себя спокойным. А значит и счастливым.

Разоблачение Седьмое

Что остаётся после истории?

Четыре бокала столкнутся друг с другом с аппетитным звоном. Война уйдёт. Останется: только веселье.

– За нас, друзья, – скажет Ник, – возможно, мы в последний раз видим всех нас вместе, особенно при таинственной натуре Даниэля, бунтарском настрое Философа и твоём великолепии, Художник. Кто знает, что ждёт нас впереди?! Возможно, мы больше никогда так и не встретимся. А может быть, мы столкнёмся в будущем друг с другом, будучи уже врагами, – Ник похлопает по столу три раза, – но я скажу вам: наше «здесь и сейчас» – я люблю больше любого «где-то там» и «когда-нибудь потом». И именно за этот момент, друзья, пока мы здесь – я предлагаю тост. Забудем на время о будущем и насладимся нашим неповторимым настоящим!

– Улыбочку, – фотограф наведёт объектив нового американского смартфона на вас, – готово!

И после: последовали бурные и возбуждённые аплодисменты. Все фотографии с этого праздника – ты получишь в личном сообщении в социальной сети; но решишь не сохранить их в галерее, а сделать так, как мало кто теперь делает – пойти и распечатать фотографии, которые, когда ты будешь держать их в руках – будут казаться такими живыми.

В голове у тебя будут витать мысли о будущем и о твоих планах на оставшуюся жизнь. Ты примешь то, что назовут «добровольным остракизмом» – то есть, попросту разорвёшь какие-либо отношения со всеми выскочками, понятия не имеющих, что такое искусство и назвавших себя «художниками».

Это – то самое дурачьё, которое собирается в кафе за чашечкой сожжённого капучино, чтобы обговорить цены на масло, холсты, а так же: поговорить о путешествиях на Сногсшибательные острова, о прошедших недавно выставках и о новых проектах. Когда ты будешь ещё молодым художником и будешь творить ради удовольствия и искусства – ты будешь мечтать, чтобы за твою работу платили много денег и что бы её ценили. Только получив признание «великих» – ты поймёшь, что все эти слова – гроша ломанного не стоят. Представь себе: ты в двадцать лет и ты в тридцать – встретятся. Один хочет продать свою работу за миллион долларов; другой – хочет съесть хлеб с ветчинной, нарисовать шедевр и просто лечь спать, зная, что жизнь – прекрасна. Человеку – не нужно путешествовать по миру, совершать подвиги для других, светиться своими достижениями; когда он находит себя и перестаёт крутиться в мировом колесе: весь мир кончается для него одной комнатой. Это – комната, в которой он умрёт с улыбкой.

Удивительно ещё и то, как по мере взросления, у человека отпадает всякая охота иметь с людьми; а особенно – с неприятными.

У тебя будут деньги – совсем немного – но голодная смерть уж тебя-то обойдёт стороной. Ты сможешь делать всё что угодно – бесконечность разнообразия миров откроется тобой. Твои действия будут ограничивать только два вопроса: «Нравится ли мне это?» и «Как можно сделать это ещё лучше?».

В мире много людей, которые умеют рисовать; ещё больше людей, которые просто рисуют. Не очень много тех, кто смог заработать этим себе на замок; но внушительное количество тех, кто просто смог заработать этим себе на хлеб, а иногда даже с маслом. Однако, признай: совсем немного тех, кто работал бы над этим, оттачивая своё мастерство, день ото дня, точно зная, что ему – платить никто за это не намерен; всего себя отдать делу, близкому к фанатизму – и всё это только ради красоты. Она спасёт мир. Правда, это не точно. Так, кем тебя можно будет назвать, кроме как чёртовым сумасшедшим?! Может быть, гением?!

– Дель вина пур тути! – провозгласит Ник.

И в тот момент, когда ты будешь пить вино, великолепие которого огнём пройдёт по всему твоему телу, что только сейчас, когда ты полностью свободен от социума – ты начал отличную жизнь.

– Как ты думаешь, – спросит Даниэль, – что именно привело стольких людей к революции?

– Напиши об этом книгу и сам ответь себе на этот вопрос – так ведь всегда поступают писатели?! Мне-то откуда знать?!

– «Теория разбитого зеркала», – сразу ответит за тебя Философ, – люди охотнее идут на преступления, если вокруг них: атмосфера свалки и декаданса. Если в доме: есть хоть одной разбитое окно, то высока вероятность того, что вскоре – все окна, так или иначе, будут разбиты. Маленькие правонарушения: драки, пьянство, воровство – провоцируют более крупные; а одна маленькая акция протеста против власти – может спровоцировать революцию. Вы когда-нибудь были в Неаполе? Это – самый грязный и, соответственно, самый криминальный город в Италии. Если бы атмосфера там была бы как, скажем, в Милане – люди куда неохотнее шли бы на преступления. Но Неаполь – город, однако, настолько красивый, что равных ему – мало на этой Земле. А учитывая декор нашего с вами места жительства – я удивлён, что революция так припозднилась.

– Чёрт, Философ, да ты пьян!

Философ возьмёт бутылку; нальёт себе треть бокала отменного вина – и начнёт хлебать его из горла, совсем позабыв о существовании собственного бокала.

– Я считаю, – смущённо проговорит Ник, нервно сжимая свою ёмкость для красного напитка, будто тот будет щитом, – что виной всему – был упадок моральных ценностей. Современная молодёжь…

– Современная молодёжь, современная молодёжь! – пискливым голосом перебьёт его Философ, – а ведь во все века представители старых поколений только тем и занимались, облысев, что критиковали и обгаживали сменяющих их детей. Когда они были детьми – их старики делали точно так же. Они думают, что молодые люди – всегда хуже старых. Но посмотрите на окружающие вас небоскрёбы – правда ли, что мы двигаемся в пропасть.

– Ты ведь сам недавно доказывал мне, что двигаемся.

– Не сбивай меня с мысли; я могу доказать что угодно, но это ещё не делает меня правым. Поэтому, заткнись и слушай: люди с морщинистой кожей и со свечами, которые не помещаются на торте – думаешь, они мудрее, только потому только, что прожили дольше?! Да все старики – сплошной первый класс, совсем не знающий ни этой жизни, ни как изменить её. Да что там! Первоклассники – куда лучше них; ведь за ними – стоит будущее. А что ждёт стариков – только могила и впустую потраченное время.

– Однако, без них – не было бы и нашего поколения.

– А это – уже их проблемы. Разве мы просили, что бы нас рожали? Это – только их ошибка; и никто никого любить и уважать – не обязан – это всё ложь!

Ник грозно посмотрит на Философа, опустошившего бутылку.

– Когда-нибудь – ты тоже будешь стариком.

– Надеюсь, что не доживу… Простите…

Он быстро встанет из-за стола и побежит в известном направлении. Через несколько секунд – до всех донесутся совсем неприятные стоны человека, выпившего за единицу времени чуть больше дозволенного.

– Извините, – скажет он, вернувшись, – я – готов продолжить. Дискуссию, имею в виду.

– Ты уверен? Тебе мало? Снова захотелось в гости к белому Джо?! – засмеётся Ник.

Теперь, настанет время Философу поднять скулы.

– Во-первых: в этом заведении – унитазы не белые, а чёрные. Во-вторых: я, всё-таки, считаю, что в душе – всегда останусь молодым, даже когда мне стукнет восьмой десяток. Я – люблю молодость и ненавижу старость.

– Не понимаю, – скажет Даниэль, – какое отношение ваши ссоры имеют к революции; и как вообще мы ко всему этому пришли?!

– Самое прямое, Дэн, – Философ показательно затянется вейпом и выдохнет облако дыма, размером с него, – люди – никогда не могли поладить и договориться друг с другом. В этом: корень всех их конфликтов; когда два умных, по их мнению, человека расходятся во мнениях – жди атомного взрыва. Революции, шизофрении, непонимание: всё это – страницы одной и той же книги, Дэн Найт, подумай над этим.

Когда люди спрашивают, как рождаются книги – ответом на их вопрос является приведённая выше, сложившаяся ситуация.

– А почему ты молчишь?

Все трое обернуться в твою сторону, полностью лишая тебя возможности не говорить. Тебе ничего не останется, кроме как пожать плечами:

– А что мне сказать?! Вы все, вроде как, по делу говорите – мне и вставить нечего. Мне – просто интересно наблюдать за вами; возможно даже – что-то подчеркнуть из ваших споров – в любви и в искусстве – все средства хороши; и под конец: интересно, сколько времени пройдёт и что, в конечном счёте, послужит причиной того, что вы подерётесь?

Философ, улыбнувшись, покачает головой.

– Художник – дело говорит; он, наверняка – самый мудрый и самый опасный из нас.

– Вот только: он ошибся. Мы – не будем драться.

– Говори, – помашет пальцем Философ, – только за себя. Конечно, такие как ты – первыми в драку не лезут, а вынуждают других нанести первый удар. Правда, дружище?

Он повернёт голову к тебе, выставив в сторону Ника свои огромные кулаки. Ты, как всегда, дипломатично пожмёшь плечами.

– Сядь уже, Вооружённый и послушай: мне кажется, Художнику – просто действительно нечего сказать. Он – просто анализирует мнения других, но не имеет собственных. И ещё одна очень странная черта, которую я замечал за тобой, Художник: из малого и большого – ты всегда выбираешь малое – почему?

Ты засмеёшься.

– Я отвечу анекдотом – так будет легче всего. Вот: мальчик заходит в парикмахерскую. Парикмахер, давно знающий мальчика, говорит своим клиентам: «Смотрите: это – тот самый «самый глупый мальчик на свете», о котором я говорил. Из доллара и двадцати пяти центов – он всегда выбирает четвертак. Смотрите». Парикмахер протянул руку к мальчику. В одной был доллар, в другой – двадцать пять центов. «Что ты выберешь?» Мальчик взял маленькую монетку и все присутствующие рассмеялись. Мальчик ушел. Затем, один из посетителей догнал его и спросил, почему из большего и меньшего – тот выбрал меньшее? «Потому что, – ответил мальчик, – когда я возьму доллар – игра закончится». Вот это – и есть моя позиция, Ник. Всё ясно или повторить?

Ник несколько раз кивнёт и покачает головой.

– Мощно.

– Это – принцип homo-gamer, который сформулировал и вывел на четырёх сотнях страницах один финский социолог, – отмахнётся Вооружённый Философ, – я читал об этом. Интересно – но не более того.

Ник покачает головой, сощурив нижнюю губу и пару раз хлопнет в ладоши.

Игры, как социологическое, а не как психологическое явление – вот ещё одна причина революции. Впрочем, не будем забрасывать в далёкий чулан и теорию о том, что само ваше правительство ставит вам подножки и палки в колёса.

Вокруг: будет играть музыка. Темноту будет разрывать – лишь блеклый неоновый свет вдалеке. Музыкант и Философ – вновь начнут о чём-то возбуждённо спорить. Ты мог бы вмешаться и сказать парочку своих слов, но вместо этого – просто обратился к Нику:

– Если кто-то не согласен с твоим мнением – не стоит из-за этого переживать. Тебе не обязательно переубеждать Философа или кого-либо другого – что тебе и не удастся. Тебе, Ник, не обязательно думать о нём: о том, как это неправильно или какой он неправильный. Тебе не обязательно думать о том, что ты можешь ошибаться; тебе необязательно нужно сомневаться в своих собственных взглядах, только потому, что кто-то другой думает иначе.

Вы будете сидеть пьяные и наслаждаться жизнь и победой; а ты – всё будешь говорить:

– Если кто-то высказал тебе своё мнение, просто прими его, как некое мнение другого человека. В мире: огромное количество разных точек зрения – и нельзя переживать из-за каждой.

– Точки зрения – они как звёзды в ночном небе, – скажет Философ, – сияют… Так выпьем же за это.

Ник будет слушать тебя через слово; что и говорить: вино – лучше любых слов.

– Слушайте, – скажешь ты, – кто сам говорил, что у нас есть только это мгновение?! Так, какого хрена мы тратим его на философию?! Кто будет танцевать!

Услышав эти слова, ди-джей переключит музыку с бородатого жирного блюза на зажигательный фокстрот.

Ты выйдешь на танцпол и подойдёшь к одинокого вида женщине, которую видишь в первый раз; ты предложишь ей потанцевать с тобой.

– Я, вообще-то, не одна. Мой парень в баре, – она повернёт голову в сторону бара, выискивая кого-то глазами, – а впрочем, да пошел этот мудак туда, откуда он вылез. Пойдём.

Ты возьмёшь её. И с первых секунд, с самых ранних твоих прикосновений к ней и движений – она поймёт, кто стоит перед ней. И больше – она ничего не сможет сделать. Только отдаться тебе – и полностью оказавшись в твоей власти, она пойдёт за твоими движениями. А ты поймёшь: вся твоя сила и уверенность теперь – зависят от одной неё. С ней – ты мастер; без неё – ничто. И ты – никогда не перестанешь удивляться, какую власть над мужчинами имеют женщины, которые следуют их движениям и идут за ними. Ты поймёшь: какими бы они ни были – женщин нужно опасаться.

Так будет длиться минут двадцать, пока будет играть музыка и продолжаться танцы; и ты – не заметишь ничего, что происходило вокруг. Резко, музыка станет невыносимо громкой. Но даже сквозь этот шум – ты услышишь:

– Это что ещё такое?!!

Её парень – огромный как бык – с разбегу, кулаком, врежется в твоё лицо, приложив к удару всего половину своей силы – но этого будет более чем достаточно, чтобы сбить тебя с ног. Раздадутся крики; но ты их – всё равно не услышишь. Чудом, взяв себя в руки, ты встанешь на ноги, чтобы взглянуть мерзавцу в глаза. Но того быка к этому моменту – уже разорвёт на части тираннозавр – Вооружённый Философ. Ник поможет тебе удержать равновесие и протянет тебе неизвестно откуда взявшийся мешочек со льдом. А твоей партнёрши по танцам, к тому времени – и след простынет. Странно, а ведь на какое-то мгновение, запечатлённое в вечности в виде танца – тебе покажется, что ты был с любимой, которую искал всю жизнь и потерял навсегда. Ты снова вспомнишь тот дирижабль. Ты вспомнишь портрет Бернара. Где он теперь?..

– Всё в порядке, – спросит Музыкант.

– Ник, ты когда-нибудь любил?

– Все, хоть раз в жизни, но любили кого-нибудь – и сильно. Даже если их избранники не знали об этом.

– У меня болит голова.

– Ты выпил лишнего, полез танцевать и подрался – если бы она у тебя не болела, я бы вызвал доктора.

– Скажи, как ты думаешь, одинокий человек в этом мире – сможет ли найти когда-нибудь настоящую любовь?

– Может быть. Но ты, в любом случае, не волнуйся – оно того не стоит.

– Ты говоришь теперь, как чёртов Вооружённый Философ.

– Знаю, тише, я знаю.

Он укачает и убаюкает тебя, как маленького, пьяного ангела.

Музыкант ещё что-то будет говорить и объяснять тебе; но ты – просто не будешь слушать его болтовню, хоть ещё час назад – вслушивался бы в каждое случайно брошенное слово. Как быстро и нелепо меняются люди. Вы выйдете на улицу. Вокруг: будет происходить ночь. Сердце города – уже оправится от безумия толпы и теперь – вновь будет гонять кровь машин по артериям проспектов и улиц. Но самое интересное, лучшее и яркое – как и положено – будет происходить здесь и сейчас. Философ предложит тебе скорую. Ты ответишь, что прекрасно себя чувствуешь и не нуждаешься в помощи душегубов; на что твой лучший друг – просто пожмёт плечами.

Какая-то местная рок-группа, уместившись на одной из множества лавок – будет давать концерт для всех желающих, за скромное вознаграждение, размер которого – определят сами слушатели. Соберётся человек тридцать, которые окружат группу из трёх человек: двух парней с гитарами в руках и сигаретами во рту, и дядечку на барабанах с элегантной сединой и байкерским видом.

– Лучший из них – это ударник, – скажет тебе Ник, – хоть он просто отбивает ритм – партитуры и слова – придумывает именно он. И это у него – действительно получается круто. Странно, ведь он – тридцать лет работал адвокатом, а теперь…

Немножко пьяные, выигравшие войну, завоевав и потеряв красавицу, ночью, попивая крепкий кофе, который даст тебе Вооружённый Философ, со словами:

– Настоящий еспрессо – это допио; настоящий допио – это трипл. Так что, пей настоящий «двойной допио».

Этот напиток – вполне мог послужить топливом для космического корабля. Ты будешь вслушиваться в музыку и шум ветра, которые не услышишь больше никогда и не переживёшь – как и это мгновение.

Той ночью, несмотря на сильную головную боль – ты почувствуешь себя счастливым; а музыка – будет продолжать играть.

Именно так – ты ощутишь эту жизнь. Вполне возможно, что все твои воспоминания; весь твой опыт – просто галлюцинация. Но даже если у тебя никогда не было того, что ты пережил, ты бы не почувствовал гнева, страха или жалости к себе – только спокойствие, с неким скрытым ликованием. Иногда, как будто на пустом месте, у тебя будет возникать настроение – такое особое мироощущение, что ты – капля, частица, падающая с высоты Ниагарского водопада. В этот миг: пространство и время – неотделимы друг от друга, составляя одно единое целое. Каждая секунда твоя – пройдёт, как нечто материальное и неповторимое. Жизнь, как любят говорить некоторые поэта – остановится. Но нет – даже наоборот. Ты почувствуешь каждое её невольное движение. Это не твоя жизнь, а мир за твоей спиной – остановится. Ты увидишь: прошлое, будущее и неповторимое настоящее – сольются в одно целое; ты поймёшь, что так – было и будет всегда.

Ты ускоришься до пределов возможного и станешь двигаться ещё быстрее – ты увидишь застывший, неподвижный свет и фотоны – и станешь двигаться дальше, всё набирая скорость. Ты познаешь бесконечность в абсолютном движении. Как это произошло? И самое главное: как передать это на холсте, чтобы подтолкнуть воображение зрителя к тем ощущениям, которые ты познаешь на себе???

Ты вспомнишь каждый миг истории. Ты разоблачишь этот мир, сняв с него последние маски и одежды. Настанет твой собственный апокалипсис – время, когда будет снят занавес и разоблачены все актёры. В тот миг – у него не останется тайн. У тебя – уже не будет тайн перед собой. Познав себя – как сможешь ты жить дальше? Но ты – проживёшь ещё очень много лет, которые, однако, пролетят так же быстро, как один солнечный летний день, после которого – сразу наступить самая холодная зима.

Что остаётся после истории? Что делать, если жить долго и счастливо – не с кем? Или – это время для новой?..

Ты обнаружишь на себе обеспокоенный взгляд Философа. Он всегда знал, как правильно смотреть, чтобы любые слова – стали лишними; он всегда знал, как правильно говорить с тобой. И одного единственного друга на этой Земле – тебе хватит, чтобы ты почувствовал всю теплоту дружбы, согревающей даже в самые холодные дни. На твоих глазах застынут слёзы – вперемешку с пошлыми, алкогольными – будут идти настоящие – слёзы, маленькие бриллианты искренности. Было бы в этом мире больше таких безумцев, как Вооружённый Философ – в нём бы не было столько сумасшедших; в нём было бы больше места для добра.