Истории Раймона Седьмого

–Ну, говори,– Галина снова села за стол.

–Зачем вам это всё было нужно?– в лоб спросил я,– ведь вы мою мать со своим племянником не просто так свели?

–Догадливый,– она взяла в руки карандаш,– конечно не просто так! Валентина просто дурочка была, зато мать её…а сила через поколение передаётся. Вот я у неё и забрала ребёнка с силой, а тебя – ей. Да только просчитались мы где-то, а так всё хорошо складывалось…

–Ну и дуры,– заключил я,– сила не так переходит. Так что коптите дальше, тётенька! Викторина ваша нескоро откопается, я её надёжно пристукнул.

–Ты!– она вскинулась,– ты! Да как ты…– она вдруг опустилась на стул, вся как-то сдулась, точно из неё воздух выпустили,– вот почему значит, а я-то…ну, ничего,– она снова подняла голову,– у меня внук есть, вот он – полный. Не как Маринка.

–Так он не ваш,– усмехнулся я,– у него и мать и отец есть. И спасибо вам, у меня зато была самая лучшая бабушка в мире. Да и мать с отчимом тоже .

Галина молча смотрела в стену. Наверно она поняла, что надежды её рухнули. Мы ушли не прощаясь.

–Ну, как ?– спросил нас мужик на улице,– всё нормально?

–Ага,– подтвердил я,– более чем.

Мы пошли быстрым шагом к дому Галины, проверить, всё ли там в порядке. У калитки стояла видавшая виды семёрка, Иван усаживал на заднее сиденье Марину с ребёнком на руках.

–Нет уж, – говорил ему стоящий рядом мужчина,– забирай да поехали, хватит. Галка всем жизнь поганит, а я дурак, дня не прошло, чтоб себя за то не ругал. Да и парень небось от того и спился…

Иван поднял голову и увидел нашу гоп– компанию.

–Правильно, Вань,– сказал я,– вы поезжайте. А то хозяйка скоро явится, дюже злая…мы ей немного на хвост наступили. И, кстати,– обратился я к мужчине,– я не пью…ну, почти нет. А тогда, ну, день рождения немного слишком отметил…до сих пор обидно, чесслово! Вы потом заезжайте к нам, адрес всё тот же…

Он ошарашено кивнул, и сел за руль. Иван пристроился рядом с женой, и машина тронулась. Я мельком увидел женщину на переднем сиденье, и помахал вслед рукой. Делать нам тут больше было нечего. Мы пошли к церкви, навстречу нам ехала жёлтая «Газель», изрядно потрёпанная, но не побеждённая.

Игорь и Лариса, конечно, были разочарованы, что всё обошлось без их участия, но мне в последнее время и так хватило сверхъестественного. Так что мы спокойно отправились домой, по знакомой уже наезженной дороге.

История восьмая. Всякая всячина.

–Вместе весело шагать с пулемётом, с пулемётом ,по болотам,

И селенья занимать лучше ротой, лучше ротой, а не взводом…– напевал я, малюя растяжку к дню учителя. Рядом, почти мне в ухо, кашляла девочка Настя, которая как староста вызвалась помогать.

–Репертуар у тебя, Граф…– поморщилась Лариса,– где только нахватался.

–Поживи с моё, Ларёк,– парировал я, – и не такого нахватаешься.

–Населенье быстро у колодца выстроим, раз словечко два словечка– будут выстрелы,– с чувством продолжил я пение,– раз убийство, два убийства– демократия…

–Заткнись, а?– ласково сказала Лариса,– ни слуха, ни голоса, так ещё и песня дурацкая!

–Нервная ты какая-то сегодня,– вздохнул я,– лан, не буду. Настасья, ты зачем мне тут свою заразу передаёшь? Иди домой, там кашляй. А я болеть не хочу.

Настя тяжко вздохнула и села на стул, рядом с Дунькой.

–Хозяин, а хозяин,– Акулька мигом заняла опустевшее место,– давай я тебе помогать буду? И песню петь!

–Акулина, Акулина,– вздохнул я,– помогать мне особо уже нечего, я сейчас закончу, и пусть сохнет, завтра придём пораньше и повесим. А насчёт пенья – тут кое-кому наш репертуар не нравится…

–Нормальная песенка,– хихикнул Никита, куда ж без него,– я такую не слышал. А дальше там как?

–А дальше гриф 18+,– засмеялся я.– Мне с вашими родителями только разборок не хватает. Кстати, Ларёк, приходите восьмого числа, посидим.

–Договорились, – она сменила гнев на милость,– а кто ещё будет?

–Ну, мать с Петровичем зайдут, наверное,– я пожал плечами,– в принципе я особо никого не жду. Кто придёт – налью стакан, и закусить найду.

–Твоя политика давно известна,– Лариса криво усмехнулась,– кто пришёл, тот и гость…в итоге, как помнится, набираем полную квартиру не пойми какого народу. Удивительно, что никто ничего не спёр.

–Пусть бы только попробовали,– проворчал я,– ко мне так просто не завалишься.

–А какой праздник восьмого числа?– осторожно поинтересовался Никита.

–День Варенья у меня.– Я посмотрел на детей, они явно прониклись. – Принимаю гостей и подарки.

Потом мы разошлись – зал был, в общем, готов, шарики повешены, стенгазеты – тоже. Оставалась только растяжка, но она ещё сохла.

–Завтра тебе коробку конфет подарят и бутылку коньяка,– сказала Лариса, когда мы вышли на крыльцо.

–На общак?– поинтересовался я.

–Да нет, лично, – она рассмеялась,– на общак скинулись уже, забыл? Завтра все уроки сокращённые , потом концерт и банкет в столовой. А конфеты домой унесёшь.

–Какие конфеты, где?– Акулька паслась рядом, и такого упустить не могла.

–Вкусные , завтра,– ответил я,– принесу и съедим.

–А сегодня?– у неё прямо глазки засверкали.

–А сегодня, так и быть, купим зефир в шоколаде,– пообещал я.

–Спасибо!– она просияла и помчалась к Дуньке, радостью делиться.

Мы отправились домой, по дороге повстречали Машу с остановки, зашли в магазин…

Вам интересно, заходил ли ко мне отец? Заходил, мы вполне цивилизованно пообщались. Он показался мне мужиком положительным, неглупым, но несколько бесхарактерным. Впрочем, у его жены характера хватало на двоих, правильная такая тётка, она мне понравилась. Так что расстались мы весьма дружески. Нас даже в гости пригласили, на Новый Год, северное сияние смотреть. Может и соберёмся.

Вечером, когда мы наслаждались вполне заслуженным бездельем, вдруг запел телефон. Звонил отец, поздравить меня с праздником, с наступающим днём рождения, и сообщить, что послал мне с оказией посылочку, которую мне надо забрать послезавтра с поезда у проводника. Я поблагодарил за презент.

–Интересно, что там?– я посмотрел на своё семейство,– фамильные драгоценности? Или золотые самородки? Или…

–Рыба копчёная,– оборвала Маша полёт моей фантазии,– мы с Татьяной Ивановной как раз про рыбу разговаривали.

–Эх, Марья, приземлённый ты человек,– покачал я головой,– рыба…

–Рыба это вкусно!– облизнулась Акулька.– Рыбу мы съедим!

–Кто б сомневался, вечно голодная моя,– проворчал я и покосился на Дуньку. Старшая кикиморка сидела вся в каких-то мечтах. –Авдотья, а Авдотья,– позвал я.

–А?– встрепенулась она.

–Тут сестра твоя всю рыбу одна хочет съесть!– наябедничал я,– копчёную!

–Рыбу…– разочарованно протянула она,– ладно…

–Отстань ты от ребёнка, Раймон,– Маша дёрнула меня за волосы,– не видишь, что ли…

–Очень даже вижу,– ответил я,– и не могу сказать, хорошо это или плохо. И вообще, кое-кому учиться надо, а оне изволють в облаках витать!

–Ну, ты прямо строгий папаша,– расхохоталась Маша,– себя вспомни, полегчает .

Я вспомнил…бедная Серафимушка! Потом я ещё припомнил одну историю , и мне сразу стало весело.

–Чего ты смеёшься,– спросила Маша,– рассказывай!

–Да так, вспомнилось, мне тогда как раз пятнадцать лет было ,-я засмеялся.

–А что было, хозяин?– заинтересовалась Акулька, и Дунька, оторвавшись от окна, придвинулась поближе. Вот и славно.

–Марусь, ты помнишь, как я две ночи дома не ночевал?– спросил я,– ещё одну ночь у вас спал?

–Помню, конечно,– Маша кивнула,– ты сказал, что твои все из города уехали, а ты ключи потерял.

–Так мои-то дома были, это я от Петровича ховался,– признался я.– Он тогда из-за меня волос лишился и лысый ходил. Ну, и, соответственно, меня прибить хотел. Ну, если бы поймал.

–Как это?– захлопала глазами Дунька.

–Мы с Серафимушкой тогда решили обои поклеить в этой вот комнате,– начал я,– ну, поклеили, клей остался, и я его в баночку сложил. Мало ли, вдруг где отстанут, подмазать . А баночка была от бальзама для волос. Я сверху, как умный подписал по – английски «Glue», чтоб не перепутать. А у матери тогда воды горячей не было, и они к нам мыться пришли. Мать Саньку помыла, потом сама, а потом Петрович пошёл. Кто ж знал, что он решит волосы бальзамчиком… Я баночки-то рядышком поставил, чесслово, без злого умысла! А он взял ту, в которой поменьше было, и волосы намазал. А там было написано – нанести на влажные , подсушенные полотенцем волосы, не смывать. Ну, вот, сидим мы, чай пьём… а у него такой авангард на голове образовался…клей схватился, красота! А клей какой-то немецкий был, из разряда «хрен отмоешь». Так что я быстренько свалил, и он меня не догнал . Потом бабуля мне сказала, чтоб домой пару дней не появлялся. А потом он смирился. Ну, и волосы отросли. А сам виноват, читать надо, что написано. А что он английского не знает, так это его проблема.

–А зачем ты банки-то вместе поставил?– простонала Маша.

–Да просто так, смотрелись хорошо,– честно признался я,– кто ж знал, что Петрович обойный клей с бальзамом для волос перепутает! Ну, подумаешь, походил лысым, зато потом волосы гуще расти стали!

–Изверг ты,– Маша никак не могла насмеяться,– сознавайся, ведь специально поставил, чтоб перепутал кто-нибудь!

–Марусь, я ж не знал, что у них с водой проблемы будут,– оправдывался я,– и что он банки перепутает…

Спать мы пошли в хорошем настроении.

–Марья, а Марья,– спросил я Машу, уже готовую заснуть,– а где у нас метлу можно купить?

–Ты что, летать собрался?– сонно побурчала она.

–Нет, женихов гонять, а то сама понимаешь…

–Да ну тебя,– она прижалась ко мне и уснула.

История девятая. Соседи.

Я шёл домой, вполне довольный жизнью. Был я слегка нетрезв, в пакете наличествовал коньяк и коробка конфет, дома меня ждало моё семейство, и жизнь была прекрасна. Внезапно меня осенило– дамам конфеты, мне– коньяк, а коту? Котейке-то что? Нечестно. Я завернул в магазин, сунул пакет в ячейку и отправился за кошачьим кормом. Праздник так праздник, пусть и зверь порадуется!

У витрины с кормом я озадаченно встал… мать моя женщина, как тут выбрать-то? Чем зверя хыщщного порадовать? Как назло, мелкие буковки на упаковках стали какими-то нечитаемыми…

–Мам, а мам…– раздался сзади громкий шёпот,– а что дядя ищет?

–Закуску,– безапелляционно отрезал женский голос. Я обернулся, сзади стояла дамочка с девочкой лет шести.

–Мадам,– укоризненно покачал я головой,– по себе людей не судят!

Она аж поперхнулась. Я взял пару пакетов с котом посимпатичнее и отправился к кассе. Настроение было испорчено, ну неужели я похож на любителя закусить кошачьим кормом?

Я вытащил из ячейки свой пакет, кинул туда корм и поплёлся домой. Одно радовало– несмотря на сырость под ногами мне было тепло. А что? Панки грязи не боятся, а у меня обувь правильная, непромокаемая… не всякая лужа достанет до моего протектора.

–Стой,– кто– то схватил меня за плечо. Я посмотрел – мужик, незнакомый.

–Чего надо?– поинтересовался я, я вообще-то тороплюсь, а тут за куртку хватают…

–Ты, алкаш, чего моей жене сказал?– мужик был настроен серьёзно.

–В смысле?– не понял я,– когда? Дядя ,ты чего-то попутал, не знаю я никакую жену, кроме своей!

–Только что, в магазине!– он угрожающе навис надо мной,– быстро прощенья проси, а то …

– А нехрен свои мечты было озвучивать,– парировал я,– купи ей корма кошачьего и пусть душу отведёт! А меня дома ждут. Жена, двое детей и кот голодный.

Мужик малость прибалдел, и я пошёл дальше. Вот же… цепляются тут всякие!

Дома меня , конечно, ждали. Пакет отобрали на входе, усадили за праздничный стол…жизнь снова была прекрасна, пирог вкусный, любимая женщина рядом…

Я выходил из ванной, вытирая голову полотенцем, когда в дверь начали колотить, причём, кажется с ноги.

–Ммммать вашу,– пробормотал я,– только вас тут и не хватало…а меня между прочим ждут!

Я распахнул дверь – ну, кто б сомневался…соседка снизу, и с ней, в качестве моральной поддержки– два мужичка, причём один– явно муж, а второй смутно знакомый, где-то я его уже видел. Они изумлённо воззрились на красивого меня– в одних штанах и с полотенцем на голове. Для полноты картины не хватало завершающего штриха, и он тут же образовался – котёнок важно вышел на всеобщее обозрение ,сел у моих ног и вполголоса спросил:

–Мя?

Я стащил с головы полотенце и вежливо поинтересовался:

–Чего надо?

–Прекратите шуметь!– громко, но как-то неуверенно сказала соседка.

–Слушайте,– не выдержал я,– вам стопятьсот раз уже сказано, что надо сделать! И мебель показана, её без подъёмного крана с места не сдвинешь! А если в голове пусто, так нехрен в таком месте квартиры покупать, где жить не умеете!

–А ты ещё поуказывай тут, где нам что покупать!– вмешался младший мужичок, тут я его вспомнил – это он меня у магазина хватал. Вдруг снизу донёсся громкий стук, потом треск. Скрип – точно по потолку что-то возили, а потом крики… кричали женщина и ребёнок.

–Что это?– мужик побледнел, потом опрометью бросился вниз по лестнице. Остальные – за ним. Женщина кричала, не переставая. Я схватил первое, что под руку попало – старый свитер, весь в зацепках от кошачьих коготков, сунул ноги в кеды, примяв задники, и тоже побежал вниз. Чуял я, что эти олухи сами не справятся, надо было ситуацию разруливать, пока они дров не наломали.

Точно…чуяло моё сердце, они в панике пытались открыть дверь, тянули её наружу. Дверь не открывалась. За дверью, судя по – всему летала и колотилась о стены мебель, женщина и ребёнок кричали, умоляя выпустить их…Я услышал сзади торопливые шаги, обернулся– так и есть ,моё семейство! Маша в халате, девчонки в пижамах…кот следом, этот никогда зрелища не упустит.

Я отодвинул младшего мужика и сказал:

–Предупреждали же… Теперь не мешайте!

–Да ты!– он схватил меня за плечо, я развернулся к нему, с трудом подавляя желание заехать ему в морду.

–Отойди, урод ,– прорычал я,– не лезь! Хуже сделаешь!

Наверное, он всё-таки что-то понял, или просто испугался, хотя куда уж дальше-то… но отошёл. Соседка обняла его, начала утешать. Я присел на корточки перед дверью, любопытные кикиморки пристроились рядом, Маша дышала в затылок. Я закрыл глаза и увидел…звучит, конечно странно, но тем не менее. Они были тут, такие, какими я их помнил с детства, бабушка звала их «маленькими». Когда-то они были моими единственными друзьями… Я спросил их:

–Вы чего расшумелись, а?

–Мы играем, играем! Они кричат, глупые. Смешно кричат!

–Не надо играть, поздно уже,– мягко сказал я,– спать пора. И вам тоже.

–А мы не хотим, не хотим! Пусть кричат, тебе же не слышно там? Ты спи.

–Нет, и вам пора,– настаивал я,– надо всем спать.

Они завертелись вокруг меня, заголосили:

–Тогда выкуп, выкуп! А то большой придёт, чтоб тоже покричали, выкуп давай!

Я прислушался – за дверью уже не кричали. Женщина тихо подвывала, а ребёнок монотонно скулил на одной ноте. Видно дошли до точки. Я сказал:

–Берите, только немного! А то помру ведь…

–Сколько надо, сколько надо, мы знаем!

Я вдруг почувствовал, что ноги стали ватными, привалился к стене…кто-то большой и тяжёлый навалился на мою бедную голову, просипел:

–Хватит с вас…

Меня немного отпустило. Я с трудом встал и толкнул дверь, она заскрипела противно и открылась. Женщина сидела на полу у стенки, прижимая к себе перепуганную девочку. Та уткнулась лицом в грудь матери и тихонько плакала. Женщина повторяла монотонно:«Не трогайте дочку, меня возьмите, только её не трогайте…»Соседское семейство кинулось к ним, а мы поплелись домой. Пройдя четыре ступеньки, я вдруг забыл, как надо ходить…смотреть… дышать… В меня вцепились когтями и поволокли вверх по лестнице, а зловредный кот кусал за ноги, не давая впасть в нирвану.

Наконец я дополз до дивана и отрубился…

Я стоял перед столом в кухне, в драном свитере и старых джинсах, почему-то босиком. За столом сидела бабуля, Филипп Васильевич и ещё какие-то люди, смутно знакомые по старым фотографиям.

–Ну, что, доигрался?– строго спросила бабушка ,– бестолочь ты такая, что с тобой делать, а? Шесть лет ведь, как померла, а никакого покоя нет! Лупить тебя надо!

Я опустил голову. Было стыдно…

–Филиппушка,– обратилась она к Филиппу Васильевичу,– а ты что же? Опять недоглядел…поселил каких то , а из-за них парнишка и пострадал!

–Так нечего лезть, куда не просят,– угрюмо сказал Филипп Васильевич,– проучили бы их малость , сами бы и съехали. А ты тоже мне, спаситель человечества,– он посмотрел на меня так, что я был готов сквозь землю провалиться.

–Ох,– тяжело вздохнула Серафимушка.– никогда я тебя пальцем не трогала. А видно зря…

–Прости, а?– с надеждой попросил я,– я больше не буду…

–Будешь,– приговорил Филипп Васильевич,– и так, вон, сколько наворотил уже!

–Нельзя так,– вмешался вдруг какой-то мужчина,– тут, понимаете, мужская рука нужна, безотцовщина ведь, избаловала ты его Сима!

Я шмыгнул носом и утёрся рукавом свитера. Жалобно посмотрел на консилиум, и полным раскаяния голосом произнёс:

–Ну простите на первый раз, а?

–Тьфу,– не выдержала бабушка,– засранец ты! Ведь всегда так вот делает, и всегда я его прощаю…

Она размахнулась и дала мне хорошего подзатыльника…я открыл глаза.

В комнате – темно, с кухни доносятся приглушённые всхлипывания. На голове почему-то меховая шапка, очень тёплая. Я попытался спихнуть её с головы, шапка зашипела и цапнула меня за руку. Кот, ёпрст! Я стащил Уголька с головы, он тут же зацарапался ко мне на плечо, и громко мурлыча, стал вылизывать ухо. Я попытался отцепить его, но зверь кусался и шипел, так что я плюнул и поплёлся в кухню, как пират, только с котом вместо попугая.

Меня встретили дружными рыданиями… я почувствовал себя скотиной. Хотя, по здравом размышлении, по– другому я бы всё равно не поступил. Вот такой я идиот, наверное…

История десятая. Накануне.

Мы шли по улице, и на нас косились. Неудивительно, у меня в руках был бумажный свёрток, который совершенно умопомрачительно пах копчёной рыбой. У меня текли слюнки, Маша постоянно облизывалась, что уж говорить про девчонок – у них глаза горели, как лампочки и зубы лязгали. Отец не поскупился и прислал две немаленьких размеров рыбины. Ужин обещал быть грандиозным, мы уже позвали Игоря с Ларисой. Одну рыбу решили съесть сегодня, потому, что дотерпеть сил бы ни у кого не хватило, а вторую оставить до дня рождения.

–А к рыбке картошечки сварим,– мечтала Дунька,– ох, вкусно…

–Ага, и с маслицем!– хищно облизнулась Акулька.

У дома нас ждали ребята с пакетом картошки. Мы поднялись в квартиру. Уголёк встретил пакет с рыбой радостным мявом и потребовал выдать ему содержимое.

–Уйди, шерстяной,– строго сказал я,– самим мало. Тебе – хвост.

Котейко меня проигнорировал, он был занят – подкрадывался к вожделенной добыче. Вот…плохой из меня хозяин – даже кот не слушается.

Мы поставили картошку, почистили одну рыбку, убрали в холодильник вторую. Картошка сварилась, блюдо с рыбой отнесли в комнату на стол. Котик притих, и мы решили, что он спит, смирившись со своей участью. Плохо же мы его знали!

Когда мы, с очищенной картошкой вошли в комнату, нас ждало чудесное зрелище – в аккурат посреди большого блюда, эффектно разбросав всё, что не поместилось в желудок помещался чёрный меховой шарик… с лапками и головой. Сзади у шарика наличествовал хвост. Уголёк спал сытым счастливым сном, источая непередаваемое рыбное копчёное благоухание. Мы стояли примерно минуту, как громом поражённые. Потом, точно по команде, начали смеяться… блина, мы смеялись, как ненормальные, стоило только нам немного успокоиться, как кто– нибудь бросал взгляд на шарообразную тушку посреди рыбных огрызков, и смех начинался снова.

Наконец мы смогли переместить кота на подстилку из моего старого свитера, и сели за стол. Сгребли на блюдо остатки кошачьего пиршества, придали им по возможности презентабельный вид и изничтожили , вместе с картошкой. Потом мы с Игорем не спеша попивали дарёный коньяк, а дамы пили чай с дарёными же конфетками. Всё было чинно и спокойно, но стоило только кому– нибудь сказать «кот», как нас накрывала волна неудержимого веселья.

Назавтра меня припрягли. После работы мы всем семейством пошли в магазин, чтоб купить много-много продуктов, наготовить много-много угощенья… а потом долго-долго его есть. Я, правда, подозревал, что долго-долго есть у нас не получится . Обычно в мой день рождения приходили самые разные люди, знакомые, не очень знакомые и совершенно незнакомые. Кто-то что-то дарил, кто-то приносил еду и выпивку, кто-то только себя…я никого не гнал. Я понимал, что если человек пришёл в мой дом, то он не лишний тут. Кстати, вот вам информация к размышлению – скандальная соседка снизу смогла зайти ко мне в квартиру только после моего разрешения, хотя пыталась до этого неоднократно.

Я катил полную тележку от кассы к выходу, девы смаковали мороженое.

–Мань, погодите, я курева куплю,– я оставил их около скамейки и пошёл за сигаретами. Краем глаза я увидел, как к Маше подошла незнакомая мне пара – невысокая вертлявая девица и её квадратный спутник. Судя по всему, они были давно знакомы, угрозы я не чувствовал.

Купил сигарет, пошёл обратно. Маша что-то говорила, причём явно повысив голос, похоже, она была рассержена. Я тихонько подошёл и прислушался. Девчонки заметили меня, я подмигнул им, и они хитро улыбаясь , притихли.

–Ну, я от тебя не ожидала,– качала головой девица.

–А мне наплевать!– Маша упрямо тряхнула головой,– чего ж сама-то не подцепила такого перспективного?

–А у меня Славочка есть,– пропела девица,– я ж тебе добра хотела, а ты!

–А я сама знаю, что мне лучше!– Маша явно разозлилась. Девица углядела меня, красивого, с сигаретами, и усмехнулась. Маша повернула голову, увидела меня.

–Граф, ты чего, шпионишь? Чего подкрадываешься?

–Марусь, остынь,– я бросил сигареты в тележку и обнял Машу,– тебя за километр слышно, солнце моё ! Детей, вон, напугала…

Маша посмотрела на девчонок, напуганными они совершенно не выглядели, сидели себе на скамейке и доедали мороженое, хитро поблёскивая глазами. Её собеседница тоже уставилась на девчонок, как будто только что их заметила.

–Господи, а это кто?

–Это дети,– пояснил я,– обе мои. А что, не похожи?

Мужик аж подавился … потом как-то неуверенно хихикнул. Я подхватил своё семейство, и мы пошли к выходу.

–Марусь, что это за обезьяна?– поинтересовался я. – Чего она к тебе прилипла?

–Да, работает со мной в одном филиале,– Маша фыркнула,– всё мужа ищет, поперспективнее . Не понимает, видишь ли, чего я тогда за тебя вышла, а не за этого…

–Тупая же,– я пожал плечами,– Мань, я ж всяко лучше, чем водяной!

–Конечно лучше, я и не сомневаюсь ни разу!– она просунула руку мне под локоть и прижалась поплотнее . Девчонки ушли вперёд, чтоб не мешать… было холодно, ветрено. Я был счастлив.

После ужина Маша сидела за кухонным столом и что-то писала на листочке.

–Марусь, ты чего такая серьёзная?– спросил я. Девчонки уединились в своей комнате, чем-то шуршали, шептались и хихикали.

–Я меню на завтра пишу, чтоб не забыть. Завтра же у тебя юбилей, граф!

–Мань, какой юбилей?– я малость выпал в осадок,– мне ж не сто лет исполняется. Ты хочешь банкет?

–Нет, ну что ты за человек такой невозможный!– Маша отшвырнула карандаш,– тебе двадцать пять лет завтра! Я стол соберу, твои придут, мои придут…

–И наши придут,– я обнял её,– ну, Мань, пусть приходят, я ж не против! Только понимаешь, как то оно…я так не привык. Надо чтоб все пришли, кто хочет. Пришли, выпили, закусили, иначе это неправильный день рождения получится, не мой, а чужой…

Маша засмеялась.

–Вот и надо приготовить всего ,чтоб всем хватило!. А то помню я, как в позапрошлом году у тебя килограмм сосисок и ящик пива на угощенье был!

–Но ведь хватило же?– я тоже рассмеялся. – Мань, всё будет хорошо ,не нервничай раньше времени.

–Не буду, а теперь кыш с кухни,– скомандовала она,– а то сюрприз не получится. А девочек сюда позови. И не подглядывай!

Интриганка… а я так люблю приятные сюрпризы! Так что я сел в комнате на диван, и вытащил старинный альбом с фотографиями. Мне надо было кое– что посмотреть.

Так я и думал – вот он, то самый дядька, который за меня заступался. Я осторожно вытащил старую пожелтевшую фотографию из полупрозрачного уголка и перевернул. На обороте надпись выцветшими от времени фиолетовыми чернилами «Бирн Р. С., главный бухгалтер Райпотребсоюза, 1946 год». Я прикинул про себя, Серафимушка была намного младше деда, которого я в жизни не видел, он умер, когда моей матери было лет пятнадцать. Скорее всего, на фотографии был прадед, в честь которого меня и назвали, дед-то был как раз Евгений Романович. Я ещё полистал альбом, увидел пару знакомых лиц , все Бирны. Бабушкины родственники помещались отдельно, я убрал бирновский альбом и достал серафимушкин, в картонной обложке с розой. Тут были серафимушкины подруги, родня в лице ведьмоватых старух и молодух. Мужчин в альбоме было немного, и все какие-то задумчивые. Я нашёл бабушкино свадебное фото, дед на нём выглядел не молодожёном, а скорее отцом невесты. Потом ещё фотографию, где бабушка с дедом держат на руках мою мать, совсем кроху, лет двух– трёх. Как ни странно, разница в возрасте здесь была менее заметна. Или просто дед с такой любовью смотрел на жену и дочь…