На краю пропасти

7

Нэрин больше всего любила останавливаться на орбитах больших ярких звезд и наслаждаться их красотой. В области их гравитации корабль находился в пространстве более-менее устойчиво, а не летел в непредсказуемом направлении.

Из окна была видна голубая звезда, дарившая свет многим планетам и спутникам. Нэрин сидела в гостиной и думала о произошедшем несколько триксов назад. Им с Беном так и не удалось узнать, чей коварный план убийства Тари оказался успешным. И как быть, если узнают, что Бен все же полетел на Глыбы в поисках виновников смерти представительницы своего вида?

Стараясь отогнать от себя внушавшие тревогу мысли, Нэрин вспомнила о наборе для игры «Грави-куб». Эта интеллектуальная игра была распространена во многих галактиках: давался каркас в виде куба, и нужно было установить параметры гравитации на его внутренней части так, чтобы все блоки, с различной массой и плотностью, полностью заполнили куб, без малейших пустот. Причем заполнить куб нужно было как можно быстрее.

Нэрин решила посетить «На краю пропасти», чтобы поиграть с достойными соперниками. Погода на Ώ-3 была хуже обычного. Плотные сине-фиолетовые облака ограничивали видимость; пришлось посадить корабль у самого заведения, чтобы не идти далеко под кислотным дождем.

Здание клуба было украшено гирляндами из искусно переплетенной палладиевой проволоки. Нэрин очень удивилась: она случайно прилетела к началу чемпионата по «Грави-кубу», проводившегося в «На краю пропасти». Пробираясь сквозь толпу богато одетых существ, Нэрин, в сверкавшей разными цветами висмутовой накидке на плечах, искала взглядом Лью. Хозяин клуба, самодовольно прижав к спине перепончатые крылья, с интересом наблюдал за большим количеством посетителей. Заметив Нэрин, он вытянул шею в знак приветствия.

– Они порой бывают так забавны, – сказал Лью, не сводя глаз с посетителей. – Все спешат и спешат, тревожатся о чем-то! Вместо того, чтобы просто наслаждаться жизнью, – поймав заинтересованный взгляд Нэрин, Лью часто замахал крыльями, выражая свое веселое настроение. – Не смотри на меня так осуждающе. Мой жизненный цикл не вечен, в отличие от твоего…

– Лью, – вкрадчиво обратилась Первая, – мне все же интересно узнать…

– Что же?

– Меня в последнее время мало посвящают в подробности… – Нэрин опять вспомнила о Бене и неожиданном известии об убийцах Тари. – Хотя бы постарайся ответить честно: почему ты рассказал мне о тиаре с МХ-12? Я не верю в твое бескорыстие…

– Все думают, что я негодяй, – сказал Лью с притворной обидой, взмахнув одним крылом. – А я сам не знаю, ошибаются все или нет…

Внимательно посмотрев на Нэрин, выглядевшую рассерженной, Лью ответил уже серьезно:

– Скажем так… Среди контрабандистов был один «давний друг», задолжавший мне пару миллионов титаном. Самому разбираться не хотелось, а тут вот как все вышло: я и от чересчур хитрого барлока избавился, и тебя на тиару навел. Ты мне помогла, хоть и была в неведении, этого я не отрицаю! Каждый выполнил свою миссию!

– Вот теперь я узнаю тебя, Лью! – улыбнулась Нэрин.

Еще немного пообщавшись с хозяином клуба, Нэрин направилась к одному из черных постаментов, за которым проводилась игра. Невысокого роста ваарнийка, с бордово-коричневой кожей, помахала Нэрин маленькой перепончатой рукой.

– Неужели! Сама Первая! Какая честь… – таинственно проговорило существо.

– Вновь ты здесь, Эиресс, – отозвалась Нэрин.

Если бы не одежда из вольфрама, ваарнийка расплавила бы половину заведения жаром своего тела, достигавшим температуры порядка тысячи шейтов4.

– Теперь здесь скучно, – пожаловалась Эиресс. – Уже совсем нет по-настоящему хороших авантюр.

– Спокойная жизнь – это не самое худшее, что может нас ожидать, – возразила Первая.

Встретившись взглядом с желтоглазой Эиресс, Нэрин подошла ближе к постаменту и громко объявила: «Ставлю десять тысяч, что соберу куб меньше, чем за тридцать эйнсов!»

Многие посетители обратили на Первую свое внимание. Несколько игроков поставили против Нэрин, скорее просто ради интереса, а не из-за сомнений в ее интеллекте. Нэрин подошла к постаменту и оценила ситуацию: ребра куба длиной по двадцать сантирийтсов, двадцать пять блоков из различных материалов, и всего тридцать эйнсов времени.

Как только Первая прикоснулась к темно-серой матовой проволоке каркаса куба и взглянула на блок из чистого кобальта, ей показалось, что она переоценила свои силы. Прозвучал щелчок, Нэрин быстро вращала небольшие шестерни, прикрепленные к проволоке, регулируя силу искусственного притяжения. Уверенность быстро вернулась к Первой – партия оказалась не такой сложной, и Нэрин удалось завершить игру меньше, чем за двадцать три эйнса. На лице Первой появилась самодовольная улыбка, когда она увидела восторженные взгляды посетителей заведения.

– Похоже, в моем клубе установлен новый рекорд, – сказал Лью.

Нэрин не успела насладиться небольшим триумфом – ей пришло голографическое сообщение от Бена. Маленькое, размером не больше сантирийтса, устройство, напоминавшее по форме тонкий диск, стало тускло светиться фиолетовым цветом. Черный блестящий голографический приемник был прикреплен на тонком ремне на запястье Нэрин, что позволяло носить его с собой при необходимости.

Первая отошла подальше от шумной толпы, будучи уверенной, что это сообщение от Бена не должны услышать посторонние. Голографические приемники не были снабжены системой безопасности – при желании сообщения мог прочесть любой, поэтому эти устройства редко оставляли без присмотра или сообщали с их помощью что-то чрезвычайно важное. Все же эти приспособления обладали преимуществом – пучок сверхтионов с закодированной в их последовательности информацией было невозможно перехватить никакими способами.

Нэрин осторожно надавила на твердый металлический корпус, вся поверхность диска заискрилась светло-голубыми огоньками. Эти лампочки испускали лучи, которые быстро переплелись в воздухе и изобразили стоявшего в полный рост Бена. Позади него виднелись украшенные невысокими статуями просторы – скорее всего, Бен был неподалеку от Алат.

«Ты неизменна, как Центр Вселенной, Нэрин! – начал Бен с общепринятого приветствия. – Извини, что опять втягиваю себя в свои проблемы… Но надеюсь, ты не забыла о собрании Илиат раз в пять тысяч ктайтов? Очередное будет проходить всего через четыре трикса, и я бы хотел, чтобы ты пошла со мной, как делала всегда. Рассчитываю на твою поддержку и понимание, хоть я уже не вправе на такую снисходительность». Светло-голубая мерцавшая голограмма смогла в точности передать смущенную улыбку Бена.

Нэрин не подозревала, как умудрилась забыть о таком важном событии, поэтому быстро провела пальцем по ребру устройства и сказала: «Можешь всегда рассчитывать на мою помощь».

Так быстро, что жившая уже триллионы ктайтов Нэрин даже не успела заметить, прошло четыре трикса, и нужно было собираться на мероприятие Илиат. Вскоре Нэрин посадила корабль в небольшом понижении рельефа на южном полюсе Алат. Ее внимание издали привлекло грандиозное сооружение – специально для проведения этой встречи построили подобие шатра, переливавшееся желто-золотыми бликами в ярких лучах четырех Центральных звезд. Этот шатер был щедро украшен узорами из дорогих материалов, и создавалось впечатление, будто все ценности Центра были собраны сейчас на Алат. Неподалеку от одного из сотен входов, напоминавшего тонкую металлическую дверь, Нэрин увидела Бена. Он, как и сама Нэрин, был облачен в дорогую вольфрамовую одежду.

Поприветствовав друг друга, они стали любоваться красотой шатра.

– Я все не могу привыкнуть к этому великолепию, – пожаловалась Нэрин.

– Мне кажется, или с каждым разом убранство становится все роскошнее? – усмехнулся Бен.

– Я знаю, что ты не мог не прийти, – прошептала Нэрин, ставшая вдруг очень серьезной, – но не слишком ли рискованно появиться здесь? Вдруг кто-нибудь узнает о наемниках? Твои враги только и ждут любого повода. Им будет достаточно и малейшего подозрения, не то что плохо оспоримых фактов…

– В любом случае, я здесь, – сказал Бен.

Бен вместе с Нэрин неспешно подошли к металлической двери, наблюдая, как плавно открылись две ее створки. Внутри шатра было еще красивее: повсюду статуи из редких металлов и минералов. Нэрин, невольно оценивая стоимость предметов вокруг, удивлялась, зачем так украшать ради одного трикса приема это сооружение. Здесь можно было увидеть почти всех пантэйров Центра – только парламентер Глауз никогда не посещал данное мероприятие.

Бен и Нэрин старались быть незаметными. Их всегда возмущал обычай устраивать подобные собрания, являвшиеся, по сути, только лишним поводом продемонстрировать свое богатство и могущество. Многих приглашенных на этот прием удивляло присутствие Нэрин – все знали о ее старой дружбе с Беном, но официально она была грабительницей в розыске. Всегда все, связанное с Первыми, не поддавалось логике. Почитание, благодарность, а иногда и страх заставляли все виды не замечать изъяны в некоторых Первых. Или, если сказать вернее, обвинения в изъянах.

Нэрин оглядывалась по сторонам, ее терзали нехорошие предчувствия. Прибывших на Алат политиков никто не досматривал, поэтому Первая не побоялась принести с собой свой верный родсп, тщательно замаскированный в складках платья. Бен то и дело приветствовал знакомых пантэйров Центра, с некоторыми даже кратко обсуждал важные для Илиат новости.

Вдруг за большой статуей Нэрин увидела, как мелькнуло довольно знакомое светло-фиолетовое лицо. Первая насторожилась, но это существо пропало из виду, будто его и не было. Несмотря на перенапряжение от происшествия с наемниками, Нэрин была настороже – померещиться что-либо ей не могло.

Последующие несколько тысяч эйнсов все было спокойно, несколько пантэйров успели выступить с речью. Наблюдение за мельканием политиков в дорогих одеждах быстро наскучило Нэрин. Она замерла, глядя вдаль, как резкий хриплый голос прозвучал недалеко от Первых так громко, что многие находившиеся рядом обернулись.

– Как Разум смеет здесь находиться?!

Этот голос был хорошо знаком Нэрин. Его обладатель – высокое надменное существо с фиолетовой кожей и короткими светлыми, почти прозрачными волосами – не кто иной, как сам Минкспикс, пантэйр Центральной галактики Глауз. Он носил прозвище Доблестный, хоть никогда не обладал подобным качеством. Столь высокой должности он добился лишь ухищрениями и наглостью. Минкспикс обращался к Нэрин уважительно, используя общепринятое выражение «Разум», но понять, что он замышлял, было сложно даже одной из Первых.

– Не думал, что Разум осмелится появится здесь! И куда только смотрят все пантэйры!

– Не стоит создавать провокационные ситуации, – сказал Бен. Он не решился более грубо ответить самому влиятельному существу во Вселенной, но и выслушивать оскорбления в адрес подруги не был намерен терпеть.

– Вот именно! – прищурившись, ответил Минкспикс. – А именно Бен эти ситуации и создает, приводя на столь важное мероприятие существо, нарушившее десятки статей Кодекса.

– Вовсе не десятки! Всего восемь, если я не ошибаюсь, – с издевкой прокомментировала Нэрин. – А Разуму лучше не учить гораздо более опытных разбираться в политике, – на лице Первой появилась ухмылка.

– Разум рискует, – сказал Минкспикс. Было не понятно, к кому именно он обращался: к Нэрин или Бену.

Нэрин привыкла не рассчитывать на щедрые приемы, но перспектива конфликта с пантэйром Глауз не вызывала воодушевления. Доблестный быстро скрылся, а встревоженная Нэрин повела Бена за руку поближе к выходу из шатра, туда, где было мало существ.

– Нам не повезло, Бен, – прошептала Первая. – Еще не хватало, чтобы Минкспикс начал за нами следить!

– Это моя вина, – отозвался Бен, – мне не нужно было брать тебя с собой.

– Ты не виноват. Ведь на прошлых собраниях Илиат его не было! Но почему он «осчастливил» всех своим присутствием?

– Об этом может знать только он сам, – тихо сказал Первый, – но сейчас основная забота – незаметно вывести тебя отсюда. Я не хочу, чтобы у тебя из-за меня появились проблемы.

– У кого еще они могут появиться! – возмутилась Нэрин. – Это как раз компания в моем лице с легкостью способна подорвать твой авторитет.

– Тише… Наш разговор привлечет ненужное внимание.

– Вот как? Эх, сомневаюсь, – Нэрин кивнула в сторону толпившихся богато одетых существ. – Готова поспорить на миллион, что все твои союзники уже скрылись, а эти решают, как сдать меня рутенам, не вызывая при этом сопротивления.

Нэрин буквально физически ощущала, что оказалась в западне. Все сенсоры кожи указывали, что отряд роботов, прозванных рутенами, скорее всего, уже зашел в шатер – концентрация рутения вокруг возросла в разы. Именно этот металл и дал название механизированным конструкциям, которые служили для поддержания правопорядка и ликвидации опасных ситуаций.

– Будь начеку, – предупредила Нэрин, ища оружие в складках одежды.

Не прошло и несколько эйнсов, как, сопровождаемые криками испуганных пантэйров, неподалеку появились несколько сотен рутенов.

– Вряд ли Минкспикс запрограммировал их на мирное задержание неугодных, – крикнул Бен, схватив Нэрин за плечо и с силой бросив на пол.

Тут же послышались первые выстрелы, еще более громкие крики приглашенных политиков и треск поврежденных статуй.

Снаряд из родия мог насквозь пронзить даже самый прочный материал, поэтому приходилось быстро перемещаться, чтобы повысить шанс на спасение. Толпа существ ринулись из шатра, сбивая некоторых рутенов на пути, что дало Первым небольшое преимущество.

– Их около четырех сотен, – заметил Бен, – я беру на себя тех, что слева, а дальше – как получится!

Бен с легкостью отломал часть одной из статуй, будто та была сделана из гипса, а не из платины. С силой он бросил этот обломок в нескольких рутенов – рутений был легче платины почти в два раза, поэтому корпусы роботов со скрипом изогнулись, системы управления ими были серьезно повреждены. Нэрин ловко выбралась из укрытия и стала стрелять без остановки в металлических охранников выполнения статей Кодекса. Скорость реакции Первых превосходила аналогичный отклик системы прицеливания рутенов. В сложившейся ситуации, несмотря на значительный перевес в количестве, рутены не могли смертельно угрожать Бену и Нэрин. Но все же риск травмироваться был очень высок.

Один из рутенов, опрокинутый очередным обломком статуи, брошенным Беном, попал в большой светильник, находившийся под самым куполом шатра. Из поврежденного механизма посыпались искры, которые вмиг подожгли немногочисленные украшения из парафина. Огонь быстро разгорелся и через несколько эйнсов полыхал уже почти во всем шатре. Густой дым ухудшал видимость. Скорее всего, система контроля постоянства температуры была повреждена в перестрелке. Чтобы разгерметизировать помещение, впустив атмосферный кислород, и тем самым погасить пожар, требовалось время и большое количество родиевых пластин.

– Нужно уничтожить их здесь! – кричала Нэрин. – Иначе они могут погнаться за нами, и в итоге повредить наши корабли. Хотя, на открытой местности мы не успеем убежать!

Рядом с Беном с жутким грохотом упал еще один светильник. Выстрелы стали реже – значительная часть рутенов уже была деактивирована. Но теперь приходилось не только убегать от выстрелов, но и бороться с бушевавшим пламенем.

Роботов осталось меньше сотни, как сразу с десяток родиевых пластин пролетели в опасной близости от Нэрин. В суматохе Первая даже не сразу успела понять, что ее ранили – просто упала без сил. Боль пришла следом, Нэрин получила несколько тяжелых травм. Один заряд насквозь прошел через левое плечо, другой – по касательной задел щеку, еще два попали в живот. Эти раны оказались довольно серьезными, Нэрин пыталась не потерять самоконтроль, что давалось с большим трудом.

Дальше Бену пришлось справляться самому, стреляя из родспа Нэрин. Пламя уже почти поглотило внутреннее убранство шатра, но когда последний рутен был повержен, Бен, осторожно взяв подругу на руки, побежал к двери. Кожа Первого болела от высокой температуры, но видимых повреждений еще не было. Бен стал стрелять по двери, не жалея снарядов, пока часть искривленного металла не выпала под действием собственного веса.

Опасаясь, что могли прибыть еще рутены, Бен поспешил к кораблю Нэрин – он был намного надежнее, чем летательное средство Первого. Двери на большинстве кораблей Первых открывались специальным замком, который срабатывал лишь при правильном указании химического состава газа в точности до тысячной доли процента, содержавшегося в этот момент на борту корабля.

Первым определить это не составляло труда благодаря развитым органам чувств, другие же виды попросту не могли справиться с подобной задачей. А если учитывать, что Первые никогда не стали бы без разрешения проникать на летательные аппараты своих сородичей, то такая система безопасности была очень надежной.

Замок был очень прост, чтобы при его умышленном нарушении посторонними двери не оказались заблокированы для хозяина корабля. Бен быстро нажал на несколько кнопок, являвшихся продолжением корпуса, и описал основные химические соединения: Первый хорошо чувствовал, что на летательном аппарате Нэрин много водяного пара и азота. Затем, уже с помощью других кнопок, он указал объемных состав этих компонентов: шестьдесят пять целых и пятьсот пятьдесят четыре тысячных процента пара, остальное – азот. Когда овальная дверь открылась, Бен искренне улыбнулся. Они с Нэрин были в безопасности, хотя бы на непродолжительное время.

8

– Держись, Нэн! – обратился Бен к находившейся в полуобморочном состоянии Первой.

Покинув буферный отсек, Бен аккуратно положил Нэрин прямо на пол посреди гостиной и активировал двигатель корабля. Раны Первой не были смертельно опасными, но их требовалось поскорее залечить.

Почти два триллиона ктайтов назад уже было изобретено универсальное лечащее устройство «Шерл», название которого издали напоминало имя его создателя, одного из Первых. Было достаточно любой молекулы в качестве образца, чтобы прибор многократно синтезировал на тонкой эластичной ленте нужную матрицу. При необходимости травмированный участок просто заклеивали этой лентой. Синтезированные искусственные элементы организма мгновенно приживались, так как были созданы специально для конкретной особи любого вида. Но у этого устройства имелся единственный недостаток – он подходил всем, кроме Первых. Сейчас Бену этот недостаток был особенно заметен.

Первые обладали хорошей регенерацией, темпы которой можно было ускорить, поэтому лечение любой травмы предполагало подачу в больших количествах основного структурного элемента организма Первых в форме простого вещества. Их тела состояли из стабильного изотопа Ксенона-128, который только благодаря физико-химическим особенностям регуляции жизнедеятельности Первых был способен образовывать длинные цепи из атомов.

Такой структурированный ксенон находился в твердом состоянии в большом диапазоне температур, при этом сохранял значительную инертность, позволявшую быть невосприимчивым к большинству химических веществ. Ксеноновые цепи являлись однородными, настолько, что было невозможно выявить наличие внутреннего или внешнего скелета.

Поддерживать такую структуру ксенона и обеспечивать организм энергией помогали химические реакции разложения перекиси водорода на воду и кислород. Это был малонадежный источник энергии, но Первым ее требовалось очень мало – они могли жить несколько тысяч ктайтов, не подпитываясь химическими веществами из окружающей среды.

Направив корабль подальше от Центра Вселенной, Бен принялся искать один из нескольких баллонов с ксеноном. Хемосенсоры позволили быстро обнаружить небольшой блестящий сосуд, оснащенный несколькими шлангами. Бен подбежал к подруге, быстро открыл клапан баллона и прижал его к ране на плече Первой. Он не видел, но чувствовал, как бесцветный газ, с тихим шипением вырывавшийся из металлической колбы, медленно струился к белоснежному полу гостиной. Рана, обдуваемая потоками ксенона, стала заметно меньше. Даже такого, невероятно большого для молекул газа расстояния, было достаточно, чтобы структурные единицы тела Нэрин захватили его своим притяжением.

Наблюдая, как рана постепенно становилась меньше, Бен думал о дальнейшем плане действий. Первому нужно было попасть в Центр и, желательно, на своем корабле. Это казалось проблематичным, особенно в те эйнсы, когда Нэрин нуждалась в лечении.

Приложив еще один открытый баллон к щеке пострадавшей, Бен направился к системе управления кораблем. Первый решил высадиться в соседней галактике, там арендовать летательное средство и отправиться к одному из политиков Илиат, чьим мнением нельзя было пренебрегать в любой ситуации.

Едва корабль коснулся твердой зеленовато-синей поверхности одной из планет галактики Сэтх, Бен поспешил к небольшому светло-зеленому полупрозрачному куполу. Первый оглянулся, с облегчением заметив, что летательный аппарат Нэрин автоматически закрыл дверь и направился на маленький спутник Юпитера, газовой планеты далеко от Центра – туда, куда Бен запрограммировал лететь.

Полусферическое здание надежно защищало от ионизирующего излучения короткоживущей звезды. Здесь, далеко от Центра, ничто не могло похвастаться величием и неуязвимостью. Даже светила угасали…

Небольшая дверь в форме ромба открылась, когда Бен коснулся сиявшего оранжево-красным светом металлического рычага. Под этим куполом находился салон, где можно было арендовать летательное средство на определенное время. Выбрав не самый примечательный корабль, Бен решил не рисковать и не использовать голографический счет, а просто бросил крошечный титановый слиток в полупустую статую сложной формы. Все вокруг засветилось бледно-желтым цветом, медленно открылся круглый люк на крыше, одновременно с прямоугольной дверью на маленьком черном корабле обтекаемой формы. Вскоре Бен уже летел на теневой скорости в Центр.

Мало кто решался летать в Солнечную систему, поэтому Нэрин находилась в относительной безопасности. Шанс встретить рутенов был минимален, но Первая этого не осознавала. Все чувства были притуплены, боль в плече все еще терзала, поэтому Первая, потратив остатки сил на то, чтобы привстать и оглянуться по сторонам, потеряла сознание.

Мощные двери – почти рийтс чистого титана – надежно защищали кабинет бывшего пантэйра. Бен на эйнс замер перед ними, словно опасался, что через серебристо-белый металл придется пробираться силой. Но этого не потребовалось. Даже сквозь такую мощную конструкцию Бен услышал тихое приглашение зайти. Хоть Первый и прибыл на личную орбитальную станцию, служившую домом его хорошему знакомому, все же заходить в этот кабинет без предупреждения было бы слишком дерзко. Бен коснулся рукой сложного узора, и двери открылись сами.

В кабинете было полутемно, но в ультрафиолетовом спектре очертания большого овального постамента, сложного устройства из соединенных вместе кубов и украшения из тонкой проволоки были словно окутаны серовато-белой дымкой. На одном из кубов из кальцита сидело высокое худое существо. Его тело было почти прозрачным, но в ультрафиолетовых лучах мерцало темным сине-фиолетовым цветом. Маленькие закрытые слоем кожи глаза имели форму полос, продольно пересекавших большую, почти идеально круглую голову. Очень тонкие многочисленные конечности касались ребер кубов из красивого минерала. Светящиеся пятна на теле существа с повышенным содержанием соединений стронция медленно меняли оттенок.

– Разум неизменен, как Центр Вселенной! – сказал Бен.

– О, мой хороший друг, я рад видеть Разум, – тихим скрипящим голосом ответило существо.

Это был Дуэйн VIII – один из самых уважаемых политиков Илиат. Несколько миллионов ктайтов назад он был пантэйром галактики Глауз. Раньше Дуэйн обладал властью даже большей, чем ныне Минкспикс, однако никогда ею не злоупотреблял. Хитрецы вроде Доблестного стали появляться относительно недавно. Дуэйн же за время своей бытности пантэйром старался представлять интересы всех до одного жителей Центра. Он никогда не боялся вступать в конфликты с богачами, поэтому многие власть имущие старались убрать его с должности.

– Теперь Разум тоже Наблюдатель галактик, как и я, – сказал Дуэйн. Его узкие глаза быстро заросли еще одним слоем кожи – политик был возмущен.

– Увы, – отозвался Бен, – наши заслуги можно легко умалить.

– Но ведь Разум хотел поговорить вовсе не об этом? – спросил бывший пантэйр Глауз.

– Именно, мой друг, – тихо ответил Бен. – Меня интересуют некоторые факты о Минкспиксе…

– К сожалению, я не могу знать большего, чем Бен, – заметил он, – тем более, не всегда уместно обсуждать Доблестного без его ведома, – сказав это, Дуэйн склонил голову набок, что у представителей его вида было выражением ярости.

– Тогда друг извинит за мой визит, – сказал Первый.

Бен замер, его глаза цвета бронзы внимательно изучали украшение из искусно переплетенной проволоки на полу.