Псы войны: дневники Шеннона

– Как заедут во двор, заблокируй выезд, а потом поднимайся на второй этаж. Пока не услышишь выстрелы, не светись, – последовал приказ. – И поторопи Жана. Вы наверху мне нужны оба.

– Сию минуту.

ОШИБКА САЙМОНА ЭНДИНА

Обливаясь потом, Эрни Локи долго менял колесо на грузовичке. Стояла полуденная жара и он, скинув джинсовую рубашку, полуобнаженный, матерясь крутил ручку домкрата. Боби, скинувший свой дурацкий балахон, вылез из кузова и стоял рядом, напряжённо посматривая по сторонам. Он был в парадной форме с знаками отличия полковника зангарской армии. Фуражка был надвинута низко на лоб, а на поясе его висела колониальная кобура из жёлтой кожи. Из неё торчала ручка револьвера 45 калибра. Эндин периодически бросал взгляд на кусты, держа наперевес дробовик. В этом месте дорога была покрыта бетоном, и поэтому дело шло споро.

Установив колесо, Эрни облегчённо вздохнул и полез в кузов за сельтерской. Вот тогда неприятности и начались. Группа солдат, убежавших из Кларенса, выскочила на южную обочину дороги и накрыла полудюжиной выстрелов. Все они не достигли цели: Эндин не растерялся и дважды разрядил по ним свой дробовик. Лес откликнулся новой серией выстрелов. Забыв про свой револьвер, Боби испуганно юркнул в кузов, едва не сбив выбирающегося из него Локи. Тот чертыхнулся и бросился в кабину. Пока он заводил двигатель, Саймон успел сделать пару выстрелов из ремингтона с положения стоя. Как только грузовик начал двигаться, Эндин вскочил на подножку, закричав Боби, чтобы тот стрелял. Он бросил в кабину пустой ремингтон и достал револьвер. Эрни удалось проскочить две мили в сторону Кларенса, когда стало ясно, что у грузовичка вновь спустило колесо. Выехав на открытое пространство, Эндин и Локи вышли из кабины, чтобы осмотреть повреждения и выяснить, что случилось с их пассажиром. Они его обнаружили спрятавшимся в дальнем углу кузова с выпученными от ужаса глазами. На нём вновь был одет дурацкий балахон.

– Дерьмо,– прошипел Эрни с тем неподражаемым ист-эндским акцентом, который всегда отличал кокни. Саймон смотрел на пустое колесо и, методично заряжая дробовик, спросил:

– Как думаешь, доедем?

– Ну если только очень медленно… – последовал ответ. Через минуту грузовичок на первой скорости двинулся дальше.

Доклад Курта застал Шеннона в кладовой, куда поместили пленных. Кан и Куома стояли перед ним по стойке смирно и наперебой выкладывали всё, что знали.

– …У солдат были винтовки «Маузер», калибра 7.9 мм, президентская гвардия и курсанты имели автоматы Калашникова…

– Здесь подробнее, – сказал Шеннон. – Сколько, каких, откуда…

– Всего привезли девяносто автоматов сорок седьмой модели. Судя по маркировке их делали китайцы. К ним прилагалось боеприпасы, обмундирование, снаряжение и даже ножи.

– Куда же они все делось? – перебил пленника спросил немец. – Я нашёл всего десять штук!

Куома безучастно пожал плечами:

– Не знаю.

– Я знаю, – произнёс Фортус Кан. – Сорок семь автоматов продали на чёрном рынке. На них вице-президент купил себе новый БМВ. Она обошлась ему в тринадцать миллионов…

– Наверное, он заплатил громадную страховку, – наивно предположил Земмлер. – Здесь же никто водить толком не умеет…

– Зачем она ему? – возразил немцу Шеннон. – Он же- ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ.

Но Курта беспокоил другой вопрос:

– Это та машина, что сгорела в аэропорту?

– Да, мсье, – одновременно сказали оба пленника.

– Надо организовать поиски русских автоматов. Нельзя, чтобы они осели среди населения! Займись этим немедленно, Курт!

– Да, Кот! Непременно, – немец сорвался с места и побежал отдавать соответствующие распоряжения.

– Куома, продолжайте рассказывать, что знаете.

Вежливый тон главы наёмников расслабил бывшего интенданта. Он говорил скороговоркой, будто боялся, что его перебьют:

– Автоматические пистолеты «скорпион» были только у сотрудников службы безопасности. Они их всегда носили с собой. Наверное, ещё несколько штук должны лежать на складе, но точно не знаю. Там ещё должны быть пулемет. Боеприпасов к ним было мало. Мы очень ждали их из Гвинеи…

– Перестань тараторить, – оборвал его словоизвержение Шеннон. – Я не так хорошо знаю диалект лингвала, чтобы следить за ходом твоей мысли. Лучше расскажи мне сколько у Кимбы было людей? Где они размещались?

– На довольствии состояло почти восемь сотен человек: полицейские, солдаты, гвардейцы. Денег на их содержание никогда не хватало. Квартировали они, главным образом, в столице. Сотня-полторы солдат были разбросаны по стране. Правда, многие из них только числились на службе…

– Как это?

– Кто-то болел и лечился дома, кто-то был в отлучке. Таких было примерно человек двести, может больше. Ещё была гражданская полиция, жандармерия и таможенная служба. Их сотрудники набирались из кайя. Они, хотя и носили оружие, но не имели патронов к нему. Кимба лично следил за этим.

– А курсанты?

– О про них я знаю мало. Их снабжали отдельно, говорят возили продукты прямо из посольства…

– … и деньги. Они были набраны всего два месяца назад. Их обучали иностранные советники, – вставил Фортус Кан.

Приказав Барти стеречь пленных, Шеннон поднялся в Зал Заседаний, который по совместительству являлся столовой Кимбы. Там уже было более-менее прибрано: длинный стол накрыт скатертью, а вокруг него расставлены венские стулья. Их было ровно четыре. Три из них стояли спиной ко входу в кабинет.

– Вайянт, прошу пройти вон туда,– Шеннон указал Окойе на дверь, ведущую в кабинет, а сам встал у окна. Он посмотрел на часы: они показывали половину второго.

На вызов Курта Жан-Батист отреагировал не сразу. На своём грузовике он по ошибке свернул на другую улицу и заплутал в центре города. Двухтонный грузовик с трудом маневрировал по грязным улочкам, сжатым плотными рядами одноэтажных домов. Краска с их стен слезла, разноцветные потеки, оставленные дождями, делали их похожими на пыльные шкуры зебр. На покосившемся пороге, в проёмах щелистых дверей сидела какая-то дородная негритянка. Она торговала жареными бананами, очищенными апельсинами, вяленой рыбой и другой снедью. Бананы жарились на закопченных жаровнях, пара детишек раздували угли круглыми лопатками, сплетенными из пёстрой соломки.

– Как проехать на Площадь Победы, – спросил Патрик, знавший несколько слова на сакуйя. Женщина что-то залопотала и стала жестикулировать. Из её объяснений было невозможно что-то понять. После четверти часа плутаний они оказались на Площади Победы и с удивлением обнаружили, что аллеи вокруг площади заполнены зеваками и торговцами. Всё оставалось по-старому, будто и не было никакой стрельбы. Оборванцы уже не стояли у дверей зданий, двери которых были по-прежнему закрыты. Он поймал себя на мысли, что хочет обыскать помещения в поисках чего-нибудь ценного. Корсиканец только приготовился отдать эту команду своим солдатам, как поступил чёткий и недвусмысленный приказ ехать во дворец. Тяжёлый военный грузовик двинулся прямо через толпу зевак и через несколько минут оказался на Прибрежной Дороге, ведущей ко дворцу.

Эндин и его спутники без происшествий добрались до Кларенса. У отеля они даже вынуждены были сбросить скорость. Узкая улица, ведущая на Площадь Победы, была запружена всевозможным транспортом: ручные тележки, велосипеды, телеги фермеров, запряженные медлительными волами, пара автофургонов… Казалось, все было спокойно и продолжалась мирная жизнь. Синий грузовичок медленно протиснулся сквозь это столпотворение на Прибрежную Дорогу. Баррикада у ворот уже была разобрана и Локи подогнал грузовичок прямо ко входу в особняк, загороженному безжизненно повисшим ковром.

Эндин осторожно вылез из машины, взяв свой дробовик наперевес, и подозрительно огляделся. Его смущали не временная дверь и другие повреждения на фасаде, а восемь молчаливых чёрных охранников, стоявших на террасе. Из окна второго этажа его окликнул Шеннон, знавший его только под псевдонимом:

– Мистер Харрис!

– Все в порядке?

– Конечно, – ответил Шеннон. – Но все же лучше вам зайти внутрь. Пока все тихо, но скоро должны появиться любопытные.

Вылезая из машины, Эндин пропустил Боби и Локи немного вперед. Они первыми вошли за ковровую занавеску, заменявшую дверь в здание. Убедившись, что там безопасно Саймон вошел вслед за ними. Они поднялись на второй этаж в зал. Окончательно успокоившись, Саймон поудобнее устроился на стуле, прислонив ружьё к стене. Слева от него сел Боби, а справа – Локи, а Шеннон – напротив. Закурив сигару,

Эндин наивно предположил, что теперь здесь распоряжается он, и потребовал полного отчета о происшедших ночью событиях. Шеннон все подробно пересказал.

– Охрана дворца?

Вместо ответа Шеннон подвел его к одному из окон, выходившему на задний двор, и распахнул ставни. Трупы, покрытые циновками, прямо кишели мухами. Эндин едва взглянул на штабель из трупов и тут же отпрянул от окна. Краем глаза Кот увидел, как въезд во двор перекрыл жёлтый автобус.

– Прислуга? – спросил Эндин.

– Там же. В живых осталось только шесть: стюарды и повара…

– Армия?

– Не существует! С полсотни, может и больше убиты в здесь и казармах, остальные разбежались. Оружие бросили все, кроме, пожалуй, нескольких дюжин человек, у которых остались винтовки. Проблем с ними никаких.

– Не сказал бы. Нас по дороге обстреляли и не только из винтовок.

– Мы считаем, что несколько десятковчеловек бежали из аэропорта на восток, в Страну Винду. Не думаю, что они будут представлять какую-то опасность.

– Как с оружием?

– Большая часть исправного оружия собрана и доставлена во дворец. Всё сложено в винном погребе и находится под охраной.

– Радиопередатчик?

– Внизу, на первом этаже. В рабочем состоянии. Мы пока не проверили всю электропроводку, но, похоже, что он работает на собственном дизельном генераторе.

Эндин удовлетворенно кивнул.

– Ну, что ж! – сказал он после небольшой паузы. – Новому президенту осталось только объявить о перевороте, происшедшем этой ночью, о своем приходе к власти, сформировать правительство и приступить к работе.

– А как быть с охраной? – спросил Шеннон. – Из прежних функционеров на месте не осталось ровным счётом никого. Может быть кто-нибудь и вернется, но не думаю, что винду будут лояльны новому правительству. Эмигранты смогут организоваться…

Эндин улыбнулся.

– Как только они узнают, кто новый президент, то сбегутся словно мухи на мёд. А пока здесь будет работать ваша группа. Я им доплачу. В конце концов, они тоже черные, а я уверен, что ни один дипломатический представитель не в силах отличить одного черномазого от другого.

– А Вы? – спросил Шеннон.

Эндин пожал плечами.

– Я смогу. Но это не имеет значения. Кстати, разрешите вам представить нового президента Зангаро.

Он жестом показал на полковника Боби, который в это время со снисходительной улыбкой осматривал комнату, так хорошо ему знакомую:

– Командующий зангарской армией, главный организатор и творец переворота, новый президент Зангаро. Полковник Антуан Боби.

Шеннон поднялся, взглянул на Боби и почтительно склонил голову. Улыбка Боби расползлась еще шире. Шеннон показал на дверь в конце столовой.

– Может быть, господин президент желает ознакомиться со своим кабинетом? – язвительно сказал он по-английски. Эндин перевел. Боби кивнул и побрел по кафельному полу в указанном направлении. Шеннон прошел следом. Дверь за ними закрылась, и несколько мгновений спустя грохнул одинокий выстрел. Когда Шеннон вновь появился в столовой, Эрни, положив руку на рукоять своего револьвера, поинтересовался:

– Что это было?

– Выстрел, – так же спокойно сказал Шеннон. Эндин резко поднялся и пошел в соседнюю комнату. Остановившись в дверном проеме, он медленно повернул к Шеннону внезапно посеревшее лицо.

– Вы застрелили его, – прошептал он севшим голосом. – Пройти весь этот адский кровавый путь и застрелить Боби! Вы сумасшедший, Шеннон! Вы совсем спятили! Вы не понимаете, что наделали, кретин, маньяк, наемный идиот…

Шеннон сел за стол и с нескрываемым интересом стал наблюдать за Эндином. Краем глаза он заметил, как рука Эрни потянулась к револьверу, скрытому под рубашкой. Вдруг прозвучал новый выстрел. Он показался Эндину гораздо громче, так как прозвучал совсем рядом. Кокни выскочил из кресла и распластался на полу. Он был мертв: пуля пробила позвоночник. Земмлер появился в дверях кабинета позади Эндина, а со стороны коридора бесшумно вошел Лангаротти. В руках у обоих были «шмайсеры». Шеннон вытащил руку из-под крышки дубового стола и положил на нее пистолет Макарова. Из ствола вился голубоватый дымок. Эндин сидел, сгорбившись и втянув голову в плечи, совсем забыв о своём «Смит и Вессоне» в плечевой кобуре. Ему ещё не приходилось встречать такого страшного и непредсказуемого человека, как Шеннон. Командир наёмников, казалось его не замечал:

– Курт! – властно произнёс он. – В порт хочет войти какое-то судно под красным флагом: то ли русские, то ли китайцы. Разберись!

– Вальденберг лучше в этом разбирается, – проворчал Курт. – Ты бы лучше его спросил, а не отсылал чёрт знает куда…

– !!!

– Ну иду, иду… – Земмлер заспешил в радиоузел. Шеннон поднялся со стула. – Жан, займись транспортом.

Саймон безучастно смотрел как двое безоружных негров по очереди вытащили трупы Локи и Боби во двор. Шеннон стоял иу окна и наблюдал, как под руководством Лангаротти солдаты перекидывают не пробитое колесо на синий грузовик. Брезент с кузова был снят, груз унесён, а на скамье расселись трое африканцев с автоматами. Еще двадцать в полном обмундировании и при оружии неровно строились в ряд снаружи дворца.

– Пошли, – сказал он Эндину, протягивая ему бутылку с водой. – Я отвезу Вас на северную границу. Оттуда доберетесь пешком.

– Разве Вы не возьмёте меня в заложники?

– А зачем? Вы, мистер Эндин, не представляете для меня опасности, а для нашего заказчика Ваша жизнь, впрочем, как и моя, ничего не стоит…

Саймон машинально отвинтил крышку, сделал глоток и двинулся следом за наёмником. В коридоре у разломанной двери им встретился высокий африканец лет сорока с печальными глазами, чуть припадающий на левую ногу. Он был одет в европейское платье: костюмы его был сильно поношен, брюки пузырились на острых коленях длинных и тощих ног. Шеннон обменялся с ним несколькими словами:

– Все в порядке, доктор?

– Да. Пренк нагнал сюда сотню людей, чтобы все здесь убрать и вычистить. Еще пятьдесят прибудут к вечеру, для починки оборудования. К семерым зангарцам, которые значились в списке неблагонадежных, уже сходили домой, и они согласились мне служить. Они будут вечером.

– Прекрасно. Ну что, доктор, можете организовывать новое правительство.

– Вы уверены, полковник, что все кончено? – спросил Окойе. Разговаривая, он имел привычку по-птичьи склонять голову набок, словно искоса рассматривая собеседника.

– Думаю, да. Город прочесан. Режим Кимбы пал. Вице-президент убит. Министры бежали. У нас достаточно сил, чтобы обеспечить оборону Кларенса, а вашим «офицерам»,– тут он не смог сдержать улыбку, – надо взять под охрану гражданские объекты в городе. Патрули в Страну Кайя будут высланы после того, как приведём в порядок автотранспорт. Так, что формируйте Комитет Национального Спасения.

– Хорошо, я так и сделаю, – Окойе тоже стал прислушиваться звукам, раздававшимся с улицы.

– А теперь, пока у вас есть время, составьте информационный бюллетень от имени нового правительства. Его нужно передать по радио как можно скорее. Сейчас мистер Земмлер попытается наладить передатчик, а то ваш Слит никуда не годиться. Я его беру с собой – пусть охраняет северную границу. Если Земмлер не справиться с радиостанцией, воспользуйтесь для ретрансляции «Тосканой».

– К половине пятого текст моего выступления будет готов.

– Не забудьте объявить в декларации о мобилизации бывших жандармов. Что еще?

– Только одно, – сказал доктор. – Недалеко от берега стоит русский корабль «Комаров» и подает сигналы с просьбой разрешить ему войти в гавань.

– Как наладите радиосвязь сообщите на корабль: «Просьба отклоняется. Точка. На неопределенный период. Точка».

Доктор поднялся по лестнице в президентский кабинет, а Шеннон повёл Эндина к грузовичку. Он лично сел за руль и, вывернув на дорогу, двинулся в сторону границы. Синий грузовик быстро проскочил город и несся по полуострову мимо жалких лачуг иммигрантов-рабочих. Там, казалось, все было в движении. Эндин с удивлением обнаружил, что на выезде из города стоит часовой, вооруженный карабином. Он отсалютовал проезжавшей машине. Шеннон ответил ему кивком головы. Он притормозил у поста и что-то коротко приказал. В кузов залезли ещё несколько вооружённых людей. Машина тронулась дальше…

У Эндина чувство смертельной опасности постепенно сменилось тягостной мыслью о потерянном куше.

– Кто это был? – с горечью спросил Эндин, нарушив молчание.

– Человек в коридоре? – переспросил Шеннон.

– Да.

– Доктор Вайянт Окойе.

– Вероятно какой-то знахарь?

– Нет, врач. Доктор наук с дипломом Оксфорда.

– Ваш друг?

– Да. Можно так сказать…

Оба европейца надолго замолкли. Шеннон периодически пытался с кем-то связаться по рации, но помехи глушили звук. Вскоре радиосигнал пропал вовсе. Когда грузовик повернул на север, Эндин наконец произнес:

– Вы погубили одно из самых грандиозных и выгодных предприятий, когда-либо замышлявшийся. Вам этого, разумеется, не понять. Для вас это слишком сложно. Но мне бы хотелось узнать только одно, почему? Почему, во имя всего святого, вы сделали это?

Шеннон на мгновенье задумался, с трудом удерживая грузовик на ухабах, уступившей место гудроновому покрытию.

– Вы совершили две ошибки, Саймон, – размеренно произнес он.

Эндин вздрогнул от неожиданности, услышав свое имя.

– Вы посчитали, что раз я наемник, то наверняка тупица. Вам ни разу не пришло в голову, что мы все с вами наемники, вместе с сэром Джеймсом Мэнсоном и большинством власть имущих в этом мире. Вторая ошибка заключалась в том, что вы решили, что все негры одинаковы, только потому, что вам они кажутся такими.

– Я вас не понимаю.

– Действительно, прошлой ночью произошел военный переворот, но он совершался не в расчете на полковника Боби и не от его имени.

– А кто же имелся в виду в таком случае?

– Генерал.

– Какой генерал?

Шеннон назвал ему имя. У Эндина от ужаса отвисла челюсть.

– Только не Оджукву. Его разбили, он – изгнанник.

– В данный момент да. Но не навечно же. Эти иммигранты-рабочие – его люди. Их прозвали «африканскими евреями». Полтора миллиона их рассеяно по африканскому континенту. Во многих странах они выполняют основную работу и определяют умственный потенциал. Здесь, в Зангаро, они живут в бараках за Кларенсом. Вы тщательно исследовали ситуацию в Зангаро. Вам даже удалось обнаружить, что основная работа здесь делается руками рабочих-иммигрантов. Их здесь десятки тысяч. Вам не пришло в голову, что они являются самостоятельной общиной. Они – третий этнос в этой забытой Богом стране, наиболее сообразительный и работящий. Дайте возможность, и они превратятся в политическую силу. Новая армия, а значит, и опора власти, будет набрана из числа представителей этой прослойки, как, кстати, сейчас и случилось. Те солдаты, которых вы видели, не из племен винду или бакайя. Когда Вы прибыли во дворец, их было полсотни. Сегодня к ним добавится еще столько же. Через пять дней у меня будет уже более четырехсот бойцов, пусть недоученных, но достаточно надежных для того, чтобы поддержать новое правительство. Они станут реальной властью в стране.

–Что будет с Зангаро теперь? – продолжил он расспросы.

– Власть перейдёт к Комитету Национального Согласия, – сказал Шеннон. – Четверо человек от винду, четверо от бакайя, двое представителей от иммигрантов. Но армия будет набрана из тех людей, что сидят позади вас. Эта страна будет использована, как военная база и штаб командования. Отсюда прошедшие подготовку новобранцы в один прекрасный день вернутся на родину, чтобы отомстить за то, что с ними сделали. Возможно, что генерал переедет сюда сам и устроит здесь свою резиденцию, фактически взяв в руки управление страной.

– Этот болван, безумный идеалист, кретин-мечтатель…

– Осторожнее, – предупредил Шеннон.

– Это еще почему?

Шеннон кивнул головой в сторону, за плечо.

– Они тоже служили у генерала и понимают, о чём мы с Вами говорим.

Эндин повернулся и в ярких лучах солнца различил неподвижные силуэты солдат. Свет падал так, что выражение их лиц было невозможно разглядеть.

– Не может быть, чтобы они настолько хорошо понимали по-английски.

– Того, что сидит посередине зовут Гебе Слит, – мягко сказал Шеннон, – когда-то он был аптекарем. Когда его жену и четверых детей раздавил бронетранспортер, он взял в руки оружие. Их выпускает в Ковентри фирма «Алвис». С тех пор он не любит людей, имеющих к этому отношение.

Эндин на некоторое время замолк, переваривая услышанное. Потом он сорвался на крик:

– И вы надеетесь, что вам это сойдет с рук? Против Вас будем не только мы, но и Британия, Нигерия, ООН и даже Восточный блок! Все!

– Саймон, Вы собирались поставить во главе страны эту слюнявую обезьяну-полковника Боби, и надеялись, что все будет шито-крыто. По крайней мере, это правительство будет сравнительно умеренным. Кстати, мне известно о платиновом месторождении где-то в недрах Хрустальной горы. Несомненно, что новые власти его обнаружат и займутся разработкой. Но если вы точите на него зубы, то придется платить. Настоящую, рыночную цену. Так и передайте сэру Джеймсу Мэнсону, когда вернетесь домой. Может вы ещё сможете договориться. Ведь в некотором смысле, – тут Шеннон криво усмехнулся. – Новый режим – ваш должник…

Впереди, за поворотом, показался пограничный пропускной пункт. Новости в Африке распространяются быстро, даже в отсутствие телефонов. Зангарских пограничников на посту не было видно, но шлагбаум был опущен. Подъехав к нему, Шеннон остановил машину и указал рукой вперед.

– Отсюда пойдете пешком, – сказал он и жестом приказал Слиту выгрузить из кузова багаж. Когда Саймон выбрался из кабины, его взгляд пылал нескрываемой ненавистью.

– Вы так и не сказали, почему, – произнес он. – Вы объяснили, что и как, но почему?

Шеннон посмотрел вперед на дорогу.

– Почти целых два года, – сказал он задумчиво, – я наблюдал, как гибнут от голода люди. Около миллиона детей погибли на моих глазах, благодаря таким людям, как вы и Мэнсон. И происходило это оттого, что вы и вам подобные стремились получить все большие доходы, опираясь на жестокие и совершенно продажные диктатуры. И при этом все творилось якобы во имя закона и порядка, легально, на конституционных основаниях. Пусть я солдат, пусть я убийца, но я не садист, черт возьми! Я давно понял, как это делается, зачем и кто стоит за всем этим. На виду обычно оказываются несколько политиков и служащих Форин Офис, но они всего лишь свора кривляющихся обезьян, не видящих дальше своих бюрократических стычек и проблем собственного переизбрания на следующий срок. За их спинами всегда прятались невидимки-мошенники вроде вашего дражайшего Джеймса Мэнсона. Вот почему я это сделал. Расскажите Мэнсону, когда вернетесь. Я хочу, чтобы он знал. Передайте от меня лично. А теперь вперед! Безопасность гарантирую: я не стреляю в спину даже злейшим врагам.

Солдаты уже вылезли из кузова и осторожно подали Эндину его дорожный чемодан. Саймон быстро нагнулся и достал из него свой толстый портмоне. Он с удивлением обнаружил, что лежавшие в нём деньги находятся в полной сохранности. Пройдя десять ярдов, Саймон с яростью бросил чемодан на землю и обернулся. Он захотел выхватить револьвер и разрядить весь барабан в этого наглого наёмника, нарушившего его планы на будущее, но благоразумие взяло верх, и он сдержался.

– Не советую тебе возвращаться в Лондон, Шеннон, – крикнул он. – Мы знаем, как найти управу на таких, как ты.

– Не вернусь, – прокричал в ответ Шеннон. И тихо добавил: – Мне это больше ни к чему.

Он сел в грузовичок, завёл его и развернул по направлению в Кларенс. Лейтенант Слит и трое его солдат остались охранять шлагбаум.

Гвианские пограничники с интересом наблюдали за кричащими друг на друга белыми бвана. В отличие от Зангаро, политический режим в их стране был устойчив и не разрывал связей с прежней метрополией. Её президент всегда мог рассчитывать на помощь великой державы, гарантировавшей независимость, её корабли, самолёты и парашютистов. Когда Эндин подошёл к их посту, они проверили документы и, проверив их, отдали ему честь. Через час неудачливый организатор заговора трясся в разболтанном грузовике, украшенном оптимистичными надписями: «С нами бог» и «Человек вечен». Несмотря на розданные колоды игральных карт и сигареты, место в кабине ему не досталось. Его заняла дородная жена комиссара дистрикта, направлявшаяся в столицу за покупками.