Я запрещаю этому быть на Земле

– Вам нужна помощь? – заботливо осведомился дройд.

– Нет. Ты мне точно ничем не поможешь, – покачала головой я.

– Вам нужна медицинская помощь?

– Нет, – вздохнула я, вытирая слёзы.

– Позвольте, я провожу вас к более удобному месту ожидания вылета. Полагаю, вам не очень удобно сидеть здесь на полу.

– Ты же задолбишь меня своей заботой, пока я не соглашусь, да?

– Простите, не понял вопроса, – Вежливо ответил дройд.

– Хорошо, проводи меня. Мне нельзя опоздать на этот рейс.

Сорок две минуты

– Как на сорок две минуты позже!?! Нет!!! Мне никак нельзя опоздать! – У меня в глазах потемнело от отчаяния.

Обычное дело. Курс скорректирован из-за помех. Такое сплошь и рядом случается при дальних бросках. Но сорок две минуты! Сейчас они стоили слишком дорого. Я прибуду на станцию, когда совещание уже двадцать восемь минут будет идти. Когда посол уже двадцать восемь минут будет находиться в многомерности, и я не смогу с ним связаться! Эти сорок две минуты решали судьбу целой цивилизации. Они оставляли их в рабстве ещё как минимум на три месяца, до следующего сбора Совета. А за эти месяцы изменится слишком многое. Невозвратимо изменится! Уж щашуры об этом позаботятся!

Эвакуируют поддельных жрецов, свободных умпалов просто убьют. Замолкнут их песни, и некому будет обучать остальных, как быть свободными. Даже добившись их освобождения, мы не сможем освободить их от навязанного мировоззрения. Потому что те, кто знает правду, будут убиты. Сорок две минуты. Сорок две минуты лишили некогда великую и могущественную цивилизацию шанса на возрождение. Великий Космос! Что мне теперь делать?

Ну, вот и всё. Единственное, что я ещё могу сделать, прилететь на спутник лично и постараться связаться с Шеломиным в перерыве совещания. Если мне удастся вызвать его на спутник в этот самый перерыв. Если он получит мою заявку на встречу до начала заседания. И если сочтет нужным тратить этот перерыв на перелёт и общение со мной. Ему может быть просто не до этого.

По-другому мне до него не добраться. У Совета самая лучшая из всех возможных форм защиты от постороннего вмешательства. На их спутнике развёрнуто многомерное пространство. Если ты не можешь существовать в этом пространстве, то не можешь и попасть в него. Как всё просто. Не дорос до жизни в многомерности – автоматически не можешь в него попасть.

Поэтому, единственный мой шанс на встречу – если Посол выйдет ко мне из многомерности. Или не ко мне, но я успею его перехватить до того, как он в это пространство уйдёт. Надеюсь, моя заявка на встречу с ним, придёт на спутник раньше нашего убийственно опоздавшего рейса.

И как с этим жить?

Зал ожидания не был пуст. Но он был так огромен, что я всё равно чувствовала себя в полном одиночестве. Может дело в этих огромных стёклах. Они создают впечатление, что у зала и вовсе нет стен. А значит, нет конца.

Доброжелательный Венуанец предложил мне отдохнуть в гостиничном номере. Ждать перерыва ещё почти три часа. Да, я знаю, что он не прилетит ни на минуту раньше. Но я не смогу уснуть. А изводить себя всеми этими мыслями в ограниченном пространстве комнаты отдыха ещё тяжелее, чем здесь, в этом просторном зале. К тому же, здесь меньше шансов, что я просто не прорыдаю всё это время.

Двадцать восемь минут. Я прилетела сюда всего через двадцать восемь минут после того, как именно из этого зала вышел Виктор Шеломин. Я опоздала на двадцать восемь минут. Двадцать восемь минут, которые лишили шанса целую цивилизацию. Я не знаю, как проходят заседания Совета Миров. Может вопрос с нашей миссией ещё не рассматривают. Может, его будут рассматривать после этого перерыва. А может, даже в самом конце встречи. И тогда есть хоть какой-то шанс, что с моим отчётом хоть ознакомиться успеют. Но может быть и так, что Шеломин прилетит и скажет, что решение уже вынесено. Ведь я опоздала на двадцать восемь минут.

Каково это будет жить теперь и всю жизнь знать, что это ты лишила шанса на свободу и самоопределение целую цивилизацию? Просто опоздав на двадцать восемь минут! Что вся наша миссия до конца боролась за них, на такие жертвы пошла, столько вынесла, что они всё это время работали под невыносимым давлением глупых запретов и изнуряющих своей бессмысленностью придирок и обвинений ради того, чтобы спасти ничего об их подвигах не знающих умпалов. А потом ты просто опоздала на каких-то несчастных двадцать восемь минут! И всё это теперь зря! Все их мучения и подвиги – всё зря! Всего-то надо было – передать отчёт. И у Васеньки и его собратьев был бы шанс. Как я буду жить, зная, что это я обрекла их на уничтожение? Как мне жить с этим?

Мы вспомнили кто мы.

Мы скоро вернёмся.

Конечно, мы потребуем пересмотра решения комиссии. Предъявим все эти факты из моего опоздавшего отчёта. Но, следующее заседание будет только через три месяца! И этого не изменить. При всём желании встречу Союза Миров не собрать раньше, чем в этой точке опять не пересекутся измерения Миров. Три месяца. Переживут ли свободные гарапцалы эти три месяца? Три месяца. Плата за мои двадцать восемь минут опоздания – три месяца самоуправства щашуров на беззащитной планете.

До чего же медленно тянется время. Мучительно медленно. Разрушительно медленно.

– Может, вы всё же отдохнёте? Поспите? – вновь подошёл ко мне Венуанец. – Вы уж простите, но ваш психологический фон слышат все присутствующие в зале.

Я оглянулась. Цеплагры. Кроме этой парочки во всём огромном зале уже никого не осталось. Похоже, доброжелательный Венуанец всех уговорил разойтись по комнатам отдыха.

– Я им мешаю? – наивно взглянула я ему в глаза, прекрасно зная, что он ни за что не ответит да.

– Нет, что вы, – предсказуемо отшатнулся от столь категоричной формулировки Венуанец. – Это ваше право, переживать за ваши интересы. Этот зал для этого и предназначен.

– Они могут отдохнуть в гостинице, если им неприятно моё соседство.

– Я предложу им, – улыбнулся Венуанец и бросил лишь мимолётный взгляд в их сторону. Но этого было достаточно, что бы сообщить мне, что это они его и послали с просьбой убрать меня отсюда. И Венуанцам Цеплагров любить тоже не за что.

– Или пусть терпят, – добавила я, добродушно улыбаясь ему.

Давать сдачи. Где, интересно сейчас тот парень с ожогами от контактов Феникса на лице? Пограничник. Как его звали? Валерий. Нет, Василий. Точно. Василий Терёкин. Как он был прав. Нельзя им такое прощать! Их надо постоянно ставить на место. Показывать, что мы им это не позволим. Я бы ушла из зала, если бы это были любые другие существа. Но, ни одной уступки щашурам и цеплаграм. Не нравится моё состояние – пусть уходят сами! Я в этом состоянии нахожусь не без их помощи. И пусть не сомневаются, мы не остановимся. Даже если следующее заседание Совета Миров примет решение не в пользу гарапцалов, мы опять его оспорим.

Я не могу теперь остановиться, пока не исправлю как смогу последствия этого моего опоздания. Этих судьбоносных двадцати восьми минут.

Посол

– Виктор! – я поджидала его у самого входа. – Мне очень нужно рассказать вам правду. Жаль, я опоздала, что уже поздно, но может, вы хоть как-то сможете повлиять…

– Здравствуйте Дара, – спокойно улыбнулся мне Посол. – Успокойтесь, пожалуйста. Ваши эмоции перевернули атмосферу на всей станции. Здесь так не принято.

– Да в бездну ваши правила! – не выдержала я. – Вы должны знать, что на самом деле происходит на Гарапце!

– Прошу вас, успокойтесь, – остановил меня Посол, обеими руками взял меня за плечи и заглянул в глаза. – Я всё знаю.

– Вы получили мой отчёт?

– Да, и над ним сейчас работает наша команда. Прекрасная работа. Я, правда, сам ещё его не видел.

– Не видели? Но как же вы…

– Дочка мне всё рассказала, – с улыбкой спокойно глядя мне в глаза, произнес он.

– Она успела связаться с вами? – ещё не веря, переспросила я.

– Да, – подтвердил он.

– Но как она… она же ребёнок… – я вновь с ужасом вспомнила какую отвратительную смесь отчаяния и ужаса выплеснула на девочку. – Простите, я ей такого… она же ребёнок. Мне не стоило. Надёюсь, она не могла понять…

– Она телепат, – пояснил он. – Очень сильный. Она передает мне сообщения на невероятные расстояния. Вы правы, она не поняла сама, о чём вы ей рассказали. Она просто передала мне все эти картинки из вашей головы.

– Значит, вы успели узнать всё до совещания?

– К счастью, да, – улыбнулся он.

– И что теперь будет? – мой голос вновь подвёл меня, хотя какой смысл демонстрировать актерские навыки управления голосом перед человеком видящим вас насквозь?

– Совет признал факт вмешательства в развитие восстанавливающейся цивилизации гарапцалов. Сейчас будет решаться вопрос об ответственности за это щашуров и цеплагров.

Я чувствовала, как по моим щекам катятся слёзы, но скрывать их у меня не было ни сил, ни желания.

Виктор посмотрел за моё плечо и теплота из его взгляда исчезла.

– Вы делаете ошибку, защищая их, – пророкотал переводчик.

Я повернулась и едва не задохнулась от возмущения. Да как у него хватило наглости подойти сейчас к нам!?!

– Это очень агрессивная цивилизация, – продолжил цеплагр. – И вы, вероятно, не знаете, но в последней галактической войне они были вашими противниками. Они чуть совершено не истребили ваш род. Земля долго не могла оправиться после той бомбардировки.

Я подняла на него глаза.

– Они расплатились за это сполна! – сказала я, глядя в его ничего не выражающее лицо. – Как и мы. Начали говорить, так договаривайте!

Посол поймал и легко сжал мою руку, но разве я могла тактично остановиться?

– Что договаривать?

– Мы с гарапцалами настолько разные, что нам просто нечего было делить. Нам не из-за чего было воевать! Кто втянул наши народы в ту войну? Кто убедил нас воевать друг с другом за чужие интересы?

Гарпцал заметно вздрогнул и сделал шаг назад.

– Агрессивные дикари! Вам не место в Союзе Миров!

И он поспешно заскользил прочь.

– Вы ведь вышли победителями в той войне? – крикнула я ему в след. – Так ведь Посол Жрафут?

– Совершенно не простительная… – твёрдо и отчётливо начал проговаривать слова Посол.

– Да, я знаю! – не стала дожидаться его вердикта я. – Это крайне не профессиональное поведение. Непростительное хамство. Полное отсутствие самоконтроля.

– Я хотел сказать не простительная прямолинейность, – спокойно договорил Шеломин. – Вам нужно поработать над этим.

– Прямолинейность?

– Непростительное качество для дипломатической работы, – улыбнулся он. –

А я очень рассчитываю, что мы и в дальнейшем сможем прибегать к вашей помощи, Дара.

– Очень на это надеюсь, – выпрямилась я, вспомнив, что надо как-то соответствовать… хотя, кого я пытаюсь обмануть?

– И я тоже, – улыбнулся Посол. – Благодарю за помощь.

– А что будет с нашей миссией? Их же не закроют?

Часть четвертая. Не дать уничтожить улики

Принимайте гостей

Саша сидел прямая как струна, и неотрывно смотрела на планету.

Лариса тихо подошла и села рядом.

– До прибытия эвакуатора два часа тридцать минут, – объявил ласковый голос автоматики.

– Ненавижу этот голос! – простонала Лариса. – Меня это с ума сводит. Скорее бы уже всё кончилось.

– Мы бросаем их в страшной беде, с которой они сами не могут справиться. Я думала, что смогу…

– Ну, ты же не сдашься, – Лариса взглянула на Сашу.

Её лицо казалось абсолютно спокойным, невозмутимым. Но тут Саша закинула вверх лицо, что бы не дать выступить навернувшимся слезинкам. Лариса уткнулась ей в колени и зарыдала. Саше нечем было её успокоить. С этим подавляющим, ужасным чувством беспомощности и несправедливости ещё предстоит жить дальше. С необходимостью смириться с тем, что тебя вынуждают делать самую отвратительную вещь в твоей жизни! Делать то, что ты никогда не сможешь себе простить, чем бы это не оправдывали.

Где-то там внизу, под слоем облаков Васенька сейчас, наверно, поёт песню. Пробуждающую и вдохновляющую к новой жизни песню. Может, последнюю свою песню.

– Почему Флоренс Даре не сказала, что они привезли приказ о закрытии миссии?

Саша молча пожала плечами.

– А если Дара успеет… Решение Совета Миров ведь может отменить этот приказ?

Саша вновь лишь пожала плечами. Они молчали. И эта тягостная тишина была невыносимой.

– Что это? – Лариса вздрогнула от звука и резко разогнулась, треснув Сашу головой в челюсть. – Ой! Прости.

Сигнал внешнего вызова в соответствии с протоколом сворачивания миссии прошёл по громкой связи.

Через секунду они обе уже бежали к залу управления.

– Это эвакуатор. – Ответил Борис капитану. – Они запрашивают разрешение на стыковку.

– Так пусть стыкуются! – воскликнула Флоренс.

– Я им не могу передать. Мы без связи, – напомнил Борис. – Третий шлюз. Встречайте гостей.

– Привет, парни, – капитан с облегчением вздохнула, обнаружив, что хоть при прямой сцепке связь с чужим бортом установить удалось. – Что-то вы рано. Мы ещё не собрались.

– Не торопись, красавица, – отозвался бодрый мужской голос. – Собственно, мы с вестью. Центр просит вас задержаться.

– Не поняла вас.

– Принимайте пополнение.

– Какое ещё пополнение?

– Если не примете, я сброшу его за борт. Он меня достал, – предупредил капитан эвакуатора.

– Тони, ты что ли? Можешь по-людски объяснить?

– Решение о закрытии миссии отозвано, – с едва сдерживаемой радостью в голосе пояснил капитан эвакуатора. – Мы привезли вам первых трёх специалистов. Разблокируйте протокол. Мне надо его лабораторию пристыковать.

– Станция!!! – подскочила капитан. – Стоп протоколу сворачивания! Развернуть рабочий протокол.

– Мы остаёмся? – ещё не понимая и не веря, переспросила Карина растерянную Сашу. – Остаёмся?

Саша выжидательно смотрела на капитана. Флоренс одернула форму и гордо распрямила плечи.

– Пошли встречать! – и тут же возмущенно обратилась к капитану эвакуатора. – А что значит первых трёх? Где остальных забыли?

– Остальные ещё собраться не успели, – рассмеялся капитан эвакуатора. – Насколько я знаю, они все у вас не поместятся. Через восемнадцать дней к вам вторую станцию перекидывают. И, кстати, я этого не говорил.

– Ясно. Благодарю, Тони. А блок связи вы привезти нам не догадались?

– Это не в нашей компетенции, красавица.

Капитан с победным видом развернулась к своей команде.

– Карина! Сейчас-то ты почему плачешь?

Карина с разбега рыдая, уткнулась в её плечо.

– Поздравляю всех с этой победой! – дрожащим голосом произнесла капитан, поглаживая рыдающую Карину по головке и обводя взглядом бледные, взволнованные, еще не верящие в счастливый поворот событий, лица своей команды. – И прекратили рыдать! Живо! Самое страшное уже позади.

Новый руководитель исследований

– Метью Стримс, – холёный брюнет широко улыбнулся. – Эти со мной.

Он пренебрежительно махнул рукой в сторону ещё двоих, молча и не представившись направившихся в сторону жилого отсека.

– Искренне рада вашему прибытию, – Саша постаралась не обращать внимания на неприятно взвизгивающие нотки в его голосе. – Надеюсь, это означает, что миссию не закроют?

– Ну что вы! Я планирую расширить масштаб исследований, – довольно ответил Метью, поправив причёску. – Придать им соответствующий размах.

– И чем именно вы будете заниматься? – поинтересовалась капитан.

– Теперь я буду возглавлять исследовательскую группу, – самодовольно улыбнулся Метью.

Саше с трудом удалось сохранить самообладание. Карина машинально взяла её за руку.

– При всём уважении к вашим заслугам, Сашенька, я же могу вас так называть? – и не дождавшись согласия, он продолжил, по-хозяйски придирчиво осматривая помещение. – Ваши методы слишком спорны. А теперь, когда уровень интереса к миссии поднят до Совета Миров, руководить исследованиями должен настоящий профессионал. Человек с положением и влиянием в определённых кругах.

– Вы забыли передать мне документы о вашем назначении, – напомнила капитан.

– С бумагами разберёмся позже. Мне необходимо отдохнуть. Перелёт был утомителен, – Метью брезгливо потрогал край занавесочки, фыркнул и откинул его в сторону.

– А вы, значит, таким влиянием обладаете? – звонко спросила Флоренс, демонстративно поправив занавесочку в прежнее положение.

– У вас будет время ознакомиться со списком заслуг в моём досье, – снисходительно улыбнулся Метью. – Что же, мне нужно отдохнуть с дороги. Где моя каюта? Проводите меня?

Мамаша Флоренс вопросительно выгнула бровь, потом щелчком пальцев подозвала робота и набрала что-то на его экране.

– Идите за роботом. Не заблудитесь, – она демонстративно сложила руки на груди.

Метью натянуто улыбнулся и с недовольным видом пошёл за роботом.

– Саша! А ну выше нос! – командным голосом распорядилась Флоренс, как только Метью вышел из зала.

– Всё нормально. Главное, миссию не закрыли, – вымученно выдавила улыбку Саша. – Я пойду, посплю. Раз мы никуда не летим.

– Вот это здравая мысль, – поддержала Карина.

– Да, я всё понимаю, – гордо вскинула голову Саша. – Как проводить все эти исследования, доказывать и по шее получать – так это наша работа. А как нашу версию признали, запахло сенсацией и мировым признанием, так я уже на роль руководителя не тяну. Я понимаю.

– Саш, – да не бери ты в голову, – успокоила её Флоренс. – Ты посмотри на этого хлыща надутого. Какой из него руководитель? Он так, картонная декорация. Этот визгун здесь долго не задержится.

– Но руководить исследованиями теперь будет он.

– Не будет! – упрямо возразила Флоренс. – Я ему такое устрою… он сам сбежит.

Саша вздохнула и с нежностью посмотрела в спину капитана. Хороший она человек. Но наивный.

Звукопоглащающее покрытие не справилось с визгливым воплем. Флоренс победоносно вскинула голову и повернулась к Заринозе.

– Ну вот, а ты говоришь руководитель.

– Куда ты его отправила? – поинтересовалась Карина, придерживая Сашу за плечи.

– В его каюту, – невинно ответила капитан. – Но через коридор зала управления. Нужно же ему экскурсию провести по станции, осмотреться.

– Пошли спать, – потянула Карина Сашу, давясь от смеха.

– Идите, девчонки, – устало вздохнула Флоренс. – Наконец-то можно спокойно отдо…

Её прервал звон сирены.

Перехват управления

– Это ещё что такое? – первой отреагировала мамаша Флоренс на взвывшую сирену. – Жук!

– Нет!!! – Борис сломя голову бросился к пульту управления. – Нет! Нет, нет, нет!

Считанными секундами позже сработала аварийная система станции. Основная система жизнеобеспечения отключилась. Отключилось освещение. Включившееся аварийное освещение почему-то работало со сбоями, неровно и тревожно пульсируя.

– Жук! – гаркнула мамаша и, заметив, что средства коммуникации тоже вышли из строя, почти бегом влетела в зал управления.

Саша и Карина отстали от неё на считанные секунды.

– Что ты сделал с моей станцией, подлец?

– Они перехватили управление! Опять!

– Кто? – Флоренс едва сдерживалась, глядя, как варварски вскрывает кожух пульта управления Борис.

– Не знаю!

– Сделай что-нибудь! У нас система жизнеобеспечения рухнула.

– И аварийная тоже, – добавил Борис, быстро вручную набирая коды. – И щиты. И мы сошли с орбиты!

– Можешь питание восстановить?

– Я это и делаю! – огрызнулся Борис. – Что? Нет! Нет!

– Что это за звук?

– Разгерметизация в лабораторном блоке, – бегло взглянув на мигающие датчики ответил Борис. – Проклятье! Шлюзы!

Дрожь пробежала по позвоночникам от одной только мысли о шлюзах.

– Живо всем в скафандры! И найдите остальных! – распорядилась Флоренс. – Но сначала в скафандры.

– Лукас в зале техники! – Лариса выбежала в коридор.

– Великий космос! Медотсек! – мамаша судорожно вцепилась в поручень у иллюминатора. – Что с шлюзами?

Отключилась искусственная гравитация. Свет совсем померк. Станция погрузилась в темноту.

– Говорю же, управление станцией перехвачено, – Борис, справившись с отлетевшими от его резких движений ремнями, пристегнулся к креслу. – Шлюзы открыты. К счастью, сама станция не разгерметизирована.

– Так сделай что-нибудь, умник!

– Не отвлекай меня! – он доломал кожух пульта управления и выдвинул клавиатуру ручного набора команд. – Какое счастье, что генератор пульта управления абсолютно отрезан от любого управления им. Работает! Хоть ручной ввод работает!

– А это ещё что?

– Я потом починю! – огрызнулся жук, отталкивая рикошетом вернувшиеся после удара о стену парящие детали взломанного кожуха.

– Да ты на это посмотри! – мамаша указала ему на иллюминатор. – Хотя нет, не отвлекайся. Чини! Я в медотсек!

Флоренс оттолкнулась от стены, направив своё внушительное тело в полет к выходу из зала.

А Лариса, наоборот, прыгнула к иллюминатору, от которого только что оторвалась Флоренс.

– Саш… – Карина растерянно кивнула на иллюминатор.

Саша оттолкнулась и подлетела к ней.

– Что это? Почему их так много?

– Наблюдатели, что б их.

– Они же видят, что мы в беде! – возмутилась Карина.

– Проклятье! Проклятье! – в отчаянии заорал Борис. – Я не успеваю ввести код! Кто-то перехватывает управление!

Саша с Кариной переглянулись и повернулись к всё увеличивающемуся количеству точек бортов наблюдателей.

Спасти варварским методом

– Что происходит? – Метью, так и не успевший ещё добраться до своей каюты круговым путём, перевернулся в воздухе, стараясь зацепиться за поручень. – Как можно работать в таких условиях!?!

– Где ваш скафандр? – поинтересовалась Флоренс, пролетая мимо и подтолкнув его к поручню.

– Скафандр? У вас разгерметизация?

– Всем собраться в зале вылета и быть готовыми к эвакуации! – звонко крикнула Флоренс. – И этих своих не забудь. Руководитель.

– Немедленно верните эвакуатор! – крикнул ей вслед Метью.

– Ещё слово и я его за борт выброшу, – сквозь зубы выдавила Флоренс.

Она удивительно ловко управляла своим телом в невесомости, быстро пробираясь к медицинскому отсеку.

– Ройза!

– Милая, что происходит? Всё отключилось!

Хорошо, что хоть здесь осталось слабое освещение. А да, химические лампы не требуют источника энергии.

– Что с ребятами?

Горга растерянно хлопал глазами, не понимая со сна, что произошло.

– Всё отключилось. Влад просыпается! – тревожно взглянул на капитана Ройза.

– Хорошо, – кивнула она, – Все живы. Все очнулись.

– Вообще-то, не очень хорошо, – остановил готовую вынырнуть из медотсека жену доктор.

– В смысле? – развернулась она.

– У Влада рёбра переломаны. И нервный узел задет. Я держал его на обезболивающих частотах, – пояснил Ройза. – Но сейчас ничего не работает! У него может случиться болевой шок.

– Он не может контролировать это усилием воли?

– Он не успеет. Нужно время на возвращение в сознание. Боль вернётся раньше. Шок может остановить его сердце. А я в невесомости даже прямым массажем его запустить не смогу. И ничего не работает. Флоренс, мы можем потерять Влада.

– Милый, мы без энергии надолго. Придумай что-нибудь! Ты же сможешь, милый, я знаю. Ты сможешь!

– Что происходит? – растерянно обвёл взглядом медотсек Горга.

– Этот нормально, – ответил на взгляд капитана доктор. – Шок ему только на пользу. А Влад… Что я могу сделать?

– Ройза, милый, спаси парня. Ты же можешь, я знаю.

– Я могу ввести ему внутривенно! – доктор сам содрогнулся от этой мысли. – Нет. Он не успеет дать согласие.

– О чём ты? – быстро уловила суть Флоренс.

– В древности лекарства вводили в организм напрямую, инъекцией. Варварство, конечно, но… это как дубиной оглушить.

– А ты сможешь это сделать?

– Теоретически, у вонтерного раствора такой же состав как…

– Коли! – распорядилась Флоренс.

– Но это насилие над…

– Я здесь юрист! И капитан. Коли!!! Спаси его, Ройза. Коли!

Она развернулась и выплыла из медотсека.

Ройза покосился на пошевелившегося Влада и стал подтягивать себя за прицепленный трос к шкафу с реактивами.

– Варварство! Какое варварство! Прямое вмешательство в организм! – Ройза трясущимися руками вскрывал контейнер с запаянными капсулами. – Прости меня, Влад. Прости.

– Ройза, отстегни меня! – потребовал пришедший в себя Горга. – Что происходит? Почему я здесь? Почему невесомость? Что с освещением?

Тело Влада пробила судорога. Доктор быстро подлетел к нему, неловко прицепляя страховочное крепление к ложу. Влад застонал.

– Прости, Влад, – доктор поймал момент, когда тело Влада на секунду расслабилось.