Французский перец

– Почему ты приехал с Драка?

– Мне хотелось посмотреть Москву, – Эммануэль пожимает плечами и улыбается.

– И только?

– Нет. Отец хочет, чтобы я был в курсе дел. Я учусь на юридическом. Когда закончу, буду работать в семейном бизнесе.

– Семейном? – переспрашиваю я. Почему-то меня не сильно удивляет слово «семейный».

– Да. А ты не знала?

– Не знала что? – отпиваю из кружки приторно-сладкий латте.

– Что я и Драка – родственники.

– Родственники?

– Ну да. По линии матери.

Вот это да! Вот это номер!

– Нет! – мотаю головой, я сражена этой новостью наповал. Значит, Пуавр и Драка всё-таки состоят в родственных отношениях. Теперь я начинаю что-то понимать.

– Когда Пьер начинал бизнес, моя мать дала денег. А потом, когда они с отцом поженились, попросила Пьера взять его в дело.

Так вот оно что! Вот почему Жильбер переживал за семейную жизнь Драка. В моей голове столько мыслей, что я на время выпадаю из реальности, обдумывая слова Эммануэля.

– Карин, – заглядывает мне в лицо.

– А? Кажется, я задумалась, – виновато смотрю на него. По-моему Эммануэль задал мне какой-то вопрос. – Ты что-то сказал?

– Да! – смеётся. – Неужели ты не слышала меня? Или просто не хочешь отвечать?

Смотрит с прищуром, закусив губы. В серых жемчужинах озорные искорки.

– Прости, я не расслышала, – мне неловко за свое невнимание. Смущённо улыбаюсь.

– Я спросил, есть ли у тебя парень?

– Ох! – закатываю я глаза. Он что, решил приударить за мной? Только этого мне не хватало!

– Так ты ответишь? – не унимается Эммануэль.

– Зачем тебе?

– Как зачем? Должен же я знать, есть ли у меня конкурент? – смотрит пристально мне в глаза. Его губы расползаются в хитрой улыбке.

«Если бы ты знал, какие у тебя конкуренты!»

Я мотаю головой. Меня настораживает наш разговор. Я не хочу говорить с Эммануэлем на эту тему.

– Можно я не буду отвечать?

– Ну почему, Карин? – он обижается и по-детски надувает губы.

– Тебе это знать ни к чему! Тем более незачем говорить о конкурентах! Я не собираюсь с тобой встречаться! – наверное, я слишком грубо отшила паренька. Даже жалко его. Но как иначе? Этот малец очень напорист. Похоже, он возомнил, что у нас с ним свидание. Какая глупость!

– Почему? – в глазах удивление. Он ещё удивляется – почему?! Господи, дай мне силы!

– Потому что… Потому… – мне сложно подобрать нужные слова, чтобы объяснить, почему я не могу встречаться с ним. Не могу же я сказать, что спала с его отцом. И с дядей. Или кем там ему приходится Драка? Чёрт, всё так запуталось, что мне сложно найти себе оправдание.

– Я тебе не нравлюсь? – прерывает суматошный рой моих мыслей.

– Не в этом дело.

– Так, значит, я тебе нравлюсь! – расплывается в улыбке.

– Я не это хотела сказать! – возмущённо таращусь на него. Он меня подловил!

– А получилось это! – улыбается ещё шире. Нет, он невыносим! Он надо мной издевается! Я не могу сдержать смеха.

– Значит, я тебе нравлюсь, и ты хотела бы со мной встречаться, но… – ждёт, чтобы я продолжила начатую фразу.

– Но я не могу…

– Потому что… – опять ждёт продолжения. Наш разговор начинает напоминать мне детскую викторину. Этот сорванец сегодня дождётся!

– Прекрати допрашивать меня! – по-доброму злюсь на Эммануэля.

– … у тебя есть парень! – выпаливает, не желая останавливаться. – Нет?! – мотает головой.

– Нет, я…

– Так значит, нет?! – на лице восторг. Он снова подловил меня! Как у него это получается? Мелкий засранец!

– Нет у меня парня! Нет! – сдаюсь я. – Думаешь, если бы у меня был парень, то он вот так запросто отпустил бы меня гулять с тобой по Москве пятничным вечером?

– Если бы я был твоим парнем, то ни за что бы не отпустил!

– Ах ты! – замахиваюсь и мягко бью его шарфом.

– Вот так, да! – вскакивает с места и быстрым движением легонько касается моих волос. Я едва чувствую прикосновение, но прическа испорчена.

– Ну погоди же, несносный мальчишка! Вот я тебе задам! – хватаю руками его за шею, словно хочу задушить.

– Помогите! – наигранно хрипит Эммануэль. – Эта девчонка меня сейчас задушит!

Мы оба хохочем. Он обнимает меня и притягивает к себе. Его лицо становится серьёзным. Смотрит на меня. В его глазах столько нежности, а губы так близко, что мне хочется поцеловать Эммануэля. Я замираю на доли секунды, глядя в эти бездонные серые жемчужины. По телу прокатывается будоражащая горячая волна. Я знаю, что это не хорошо. Мне нельзя так думать об Эммануэле. Он сын Жильбера. Я не могу о нём так думать.

– Пусти, – убираю его руки с талии, встаю и иду за пальто. Мне не нравится то, что сейчас произошло. Я не должна допустить, чтобы Эммануэль влюбился в меня.

Эммануэль провожает меня. Я переживаю, как он доберется до апартаментов. Вызываю ему такси. Ждём машину возле подъезда. Я вижу, как он дрожит. Но пригласить его погреться к себе не могу. Это будет выглядеть неправильно. Так нельзя. Я не должна.

Такси приезжает через пятнадцать минут. Говорю таксисту адрес в приоткрытое окно. Поворачиваюсь к Эммануэлю. Стоит, смотрит на меня тоскливыми глазами.

– Ну всё! Пока! – прощаюсь с ним.

Изловчается и целует напоследок, касаясь моей щеки холодным кончиком носа.

– Пока! – на лице вспыхивает улыбка. Эммануэль запрыгивает на заднее сиденье, захлопывая за собой дверь. Машина трогается. Долго смотрит в окно. Улыбается потрясающей белозубой улыбкой. Машет мне рукой.

Мне нравится Эммануэль. Возможно, мы могли бы с ним подружиться, если бы его отец и я… Нет, какая глупость. Я не должна думать о Жильбере. Не должна. Тяжело вздыхаю и иду домой.

Все выходные провожу дома, разгребая насущные проблемы. С Эммануэлем встречаемся только в понедельник утром на очередном собрании в овальном кабинете. Мне жаль его. У него такой несчастный вид. Смотрит на меня щенячьими глазами. Делает ещё более грустное выражение лица, когда мой взгляд скользит по нему. Всё утро проводим в дебатах, обсуждая слияние с Елизаровым. Драка разговаривает с юристами, не забывая поглядывать на Эммануэля. Пьер следит за тем, что происходит между мной и его юным родственником. Часа через два Эммануэль в открытую строит мне рожи. Я едва сдерживаюсь от смеха, стараясь выглядеть как можно более серьёзной. В пятнадцатиминутный перерыв младший Пуавр увязывается за мной. По-моему, все уже привыкли, что он таскается за мной хвостом.

– Карин! – делает скорбное лицо, когда мы остаемся одни на офисной кухне. – Спаси меня от Драка! Ещё один вечер с ним я не переживу!

Чуть ли не плачет. Театрально. Фальшиво. Бездарно.

– Что случилось? – вскидываю на него глаза, усаживаясь за стол с чашкой кофе.

– Карин, он извращенец!

От неожиданности я давлюсь эспрессо. Откашливаюсь и в изумлении смотрю на Эммануэля. Что ему известно о странностях Драка?

– Почему ты так решил?

– Карин! – наигранно всхлипывает. – Он потащил меня на русский балет!

Закрывает лицо руками.

– Три часа, Карин! Целых три часа мы смотрели на женщин в белых длинных одеждах! А музыка?! Это же невозможно слушать! А потом он с придыханием выпытывал у меня, как мне понравилось? – округляет глаза и таращится на меня, потрясая руками. – Карин! Как это вообще может кому-то нравиться?!

Я смеюсь над словами Эммануэля. Он такой искренний! Не старается казаться интеллектуалом. Говорит то, что думает. Мне нравится его непосредственность.

– Карин! Ты спасёшь меня от Драка? – берёт меня за руку и с мольбой смотрит мне в глаза. – Умоляю, спаси меня от него! Еще одного такого вечера я не вынесу! Пожалуйста, Карин! Сжалься надо мной! Вырви меня из лап чудовища Пьера!

Я хохочу в ответ. Мне смешно, как Эммануэль рассказывает о своем походе в театр вместе с Драка. Я могу его понять. В девятнадцать лет тяжело воспринимать все эти классические спектакли. Надо быть законченным ботаником, чтобы любить такое в его возрасте. Мне действительно становится жаль Эммануэля. Он прав, его надо спасать от Пьера, пока тот вконец не измордовал мальчишку своими утонченными развлечениями.

– Что предлагаешь? – гляжу на него с улыбкой.

– О, Карин, ты согласна! Спасибо тебе, спасибо! Моя спасительница! – неистово целует мою руку. Становится на колени, изображая рыцаря. – Богиня! Рея![1]

Воздевает руки к потолку и снова принимается терзать мою руку.

– Хватит уже! Хватит! – смеюсь я, пытаясь отбиться от Эммануэля. – А то сейчас кто-нибудь зайдёт и увидит, как ты тут вытираешь коленками пол!

– Пусть! Пусть все видят, что ты меня спасла!

– Я ещё никого не спасла, а только собираюсь.

– Это неважно! – встаёт с коленей, отряхивая брюки. – Давай сегодня опять погуляем. Мне понравилось гулять с тобой.

Смотрит игриво, застенчиво закусив губу. Вот чёрт! Кажется, он набивается на свидание. Нет, нет, нет и нет! Пусть даже и не думает. Мы с ним приятели и только. Я пойду гулять с Эммануэлем лишь потому, что Драка действительно не лучшая компания для него.

– Хорошо. Заеду за тобой в восемь на такси.

– Буду ждать, – вскидывает брови, чертит по мне озорным взглядом и выходит с кухни.

Допиваю кофе в одиночестве, удивляясь тому, насколько Эммануэль не похож характером на своего отца. Интересно, эта лёгкость в общении досталась ему от матери? Я пытаюсь представить себе Симон. Какая она? Лёгкая, общительная, непосредственная, с лучезарной улыбкой Эммануэля? Наверное, так оно и есть. В груди неприятно щемит. По сравнению с ней я выгляжу скучной и неприветливой. Как бы мне хотелось быть такой, как Эммануэль и его мать. Горько усмехаюсь своим мыслям. Я завидую им. Я завидую тому, что они могут видеть Жильбера каждый день. Я завидую тому, что они его семья. У меня никогда не будет того, что есть у них. И от этого становится грустно. Я вздыхаю. Я никак не могу выбросить Пуавра из головы.

Едем на ВДНХ. Мне нравится этот район. Я всегда хотела жить на проспекте Мира. Здесь особо остро чувствуется дух Москвы. Эммануэль в восторге от творения Мухиной в стиле советского монументализма[2]. Памятник устрашающе огромен. Этого у него не отнять. Прогуливаемся по парку. Сегодня Эммануэль не такой восторженно-энергичный. Идет рядом, вскользь поглядывая на меня. Предлагаю прокатиться на колесе обозрения. Ему нравится моя идея.

Покупаем билеты и садимся в раскачивающуюся кабинку, похожую на прозрачный платяной шкаф. Дверь закрывается, и мы оказываемся наедине в маленьком замкнутом пространстве. Отчего-то я чувствую неловкость рядом с ним. Эммануэль слишком долго и пристально смотрит на меня. Я гляжу ему прямо в глаза. Он не выдерживает и смущённо опускает ресницы. На нем всё та же светлая джинсовая куртка с белым мехом и объемный шарф. Нос и уши неизменно красные. Меня умиляет его юный мальчишеский облик. Наверное, я смогла бы полюбить его, как сына.

Колесо движется плавно, словно на волнах, покачивая кабинку. Эммануэль застенчиво смотрит на свои руки. Он явно что-то задумал.

– Какой-то ты сегодня слишком тихий, – не выдерживаю я затянувшейся паузы. – Выкладывай, что у тебя на уме?

– Нет, – мотает головой, вскидывая на меня хитрый взгляд. – Не скажу.

– Почему?

– Боюсь, ты снова меня обидишь, – надувает губы и смотрит исподлобья.

– Когда это я тебя обидела? – негодую я.

– В пятницу. Ты сказала, что не собираешься со мной встречаться.

– Ты опять?! – я возмущена поведением Эммануэля.

– Ну почему, Карин? – канючит Эммануэль. Он сущий ребенок! – У меня нет девушки. Тебе не жаль меня?

– Нет! С чего это я должна тебя жалеть?

– Ну как! Я одинокий, несчастный, страстно влюблённый! Симпатичный, между прочим, молодой человек! Разве тебе не хочется меня пожалеть, приласкать?

– Почему это я должна тебя жалеть и ласкать? Пусть тебя жалеет и ласкает та, в которую ты влюблён!

– Она не хочет! – вздыхает, облокотившись на стол и подперев подбородок рукой. – Она жестокая, бессердечная Снежная Королева. Ей наплевать на меня!

Опять вздыхает. Пристально смотрит, не отводя взгляда от моих глаз. До меня начинает доходить, к чему клонит Эммануэль.

– Эммануэль, да как ты не понимаешь?! – вспыхиваю я. Мне приятно слышать его признание. Любой женщине приятно узнать, что в неё влюблены. Пусть даже такой юнец, как Эммануэль.

– Не понимаю, – мотает головой. – Никак не могу понять, почему ты не хочешь, чтобы я стал твоим парнем? Может, объяснишь?

Он ждет от меня ответа. Ему надо что-то сказать, и я начинаю сочинять на ходу:

– Ну, во-первых, я работаю на твоего отца и дядю. Или кто он там тебе?

– Увы, Карин, неубедительно! Может, у тебя есть другие причины? – от его слов внутри неприятно холодеет. Сердце пускается вскачь.

– Ну-у… – я начинаю ёрзать под пристальным взглядом серых глаз. – Я старше тебя!

«Отлично, Карина! Это хорошая находка!» – мысленно хвалю себя за идею.

– И что? – пожимает плечами. – Я знаю много пар, где один старше. Опять не убедила!

Кажется, его не переубедить.

– Да, но не на шесть же лет! – парирую я. – Ведь тебе всего девятнадцать!

– Пфе, шесть лет! Всего-то! Какая ерунда!

– Ерунда?! – я стараюсь изо всех сил. Для меня это существенный аргумент в пользу невозможности наших романтических отношений.

– Конечно, ерунда, – Эммануэль невозмутим, как скала. – Мой отец, например, младше матери на двадцать два года. И что?

Тут у меня отвисает челюсть. Жильбер младше Симон на двадцать два года! Ого! Я таращусь на Эммануэля огромными глазами. Я в шоке!

– На двадцать два?! – зачем-то переспрашиваю я.

– Да! А что тут такого? Они давно вместе.

– И что? Твой отец… – я хочу спросить, но не решаюсь.

– Думаешь, он изменяет маме? – в груди неприятно ёкает. – Не-ет! Что ты! Он её очень любит. Они много времени проводят вместе.

Мне становится неудобно сидеть. Стул очень жёсткий и холодный. А в кабинке слишком мало воздуха. Я хочу выйти, но это невозможно. Мы на самом верху. Разговор становится неприятно душным. Я морщусь.

– Он её долго добивался, – продолжает Эммануэль. Меня начинает подташнивать. Я не хочу его слушать. – Они познакомились, когда ему было пятнадцать.

Вот чёрт! Всего пятнадцать. А ей? Тридцать семь! Подумать только – тридцать семь! Она что, совратила Жильбера, когда тот был ещё подростком?

– Мама преподавала французский в школе, где учился отец, – я не хочу больше ничего слышать. Мне хочется заткнуть уши. Но я не могу этого сделать. Что подумает обо мне Эммануэль? – Он три года пытался убедить маму встречаться с ней.

Три года – это много!

– А она? – я удивлена своим вопросом. Не ожидала от себя такого, ведь я не хотела даже слушать.

– Она долго не верила ему. Думала, что у отца это пройдёт. Мальчики часто влюбляются в своих учительниц.

– И что было дальше?

– А дальше он закончил школу, но не перестал приходить к ней. Мама свыклась с мыслью, что отец по-настоящему её любит, и стала принимать ухаживания.

– Но постой. Ей было тридцать семь…

– Сорок. На тот момент ей было сорок, – поправляет меня Эммануэль.

– Ну хорошо. Сорок. Разве тогда у неё не было семьи?

– Как тебе сказать. Была. У неё есть сын от первого брака. К тому времени, когда отец влюбился в маму, она успела овдоветь.

– А этот мальчик. Где он? Что с ним? – меня вдруг накрывает. Вот чёрт! Неужели это…

– Драка – фамилия моей матери, доставшаяся ей от первого мужа, – спокойно продолжает говорить Эммануэль.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

– Так значит… – я смотрю на Эммануэля и не могу оторвать взгляда.

– Пьер мой сводный брат, – выдыхает Эммануэль. – Теперь ты всё знаешь про мою семью.

Улыбается лучезарной улыбкой. Я приглядываюсь к Эммануэлю и стараюсь найти у него сходство с Пьером. Если Эммануэль и Пьер братья, то получается, что Жильбер приходится Драка отчимом. Вот это да! Ну дела!

Я ещё нахожусь под впечатлением, когда наша кабинка опускается вниз. Эммануэль помогает мне выйти, придерживая меня за руку. Меня потрясывает мелкой дрожью. Не то от холода, не то рассказа Эммануэля. В голове каша. Мысли сбились в кучу, и я уже не могу нормально соображать.

– Так что ты теперь скажешь? – Эммануэль по-прежнему ждёт от меня ответа, но я сейчас не в состоянии что-либо обсуждать. Мне надо переварить всё, что мне рассказал Эммануэль. Я больше не могу гулять с ним по парку. Я хочу поехать домой. Прошу у Эммануэля прощения и заказываю такси.

Сначала завозим его, а потом я еду домой одна. За сегодняшний день я столько всего узнала, что вряд ли смогу заснуть этой ночью. Но вопреки моим ожиданиям, стоит мне только войти в квартиру, как на меня наваливается истома. Не в силах что-либо с собой сделать, я скидываю пальто и валюсь на диван. Тут же засыпаю, накрывшись колючим шерстяным пледом.

Глава 13. Жильбер. Сладость поражения

После вчерашнего разговора с Эммануэлем чувствую себя не в своей тарелке. Не знаю, что и думать. Бедный Эммануэль. Даже не подозревает, что его отец изменяет матери. Со мной! Изменил. Три раза. С другой стороны, теперь я начинаю понимать Жильбера. Если двадцать лет  назад Симон и привлекала его, то теперь она превратилась в старуху. А Жильбер ещё вполне сексуальный мужчина. И ему хочется упругого молодого тела, чего Симон дать ему уже не может. Но почему тогда Жильбер не хочет отношений? Ему стыдно за свои желания? Я опять слишком много думаю о Жильбере. Мне пора завязывать с подобными мыслями.

Стою возле кухонного уголка, размешивая ложкой кофе.

– Вот ты где? Опять кофе пьёшь? – Эммануэль подходит ближе и прыжком усаживается на столешницу.

– Ты что делаешь?! – я возмущена его поведением. – А ну, слезай немедленно!

– Не-а, не слезу! – с вызовом смотрит на меня, расплываясь в ехидной улыбке.

– А ну, слезай, кому говорят! – я делаю суровое лицо. Включаю воспиталку. – Тут люди тарелки ставят, а ты задницей уселся! Слезай!

– Не слезу! – мотает головой. Хохочет, отбиваясь от моих попыток стянуть его со стола. Я что есть силы тяну его за руку, пытаясь стащить вниз. В отчаянии начинаю охаживать руками куда придется.

Он только смеётся в ответ на мои попытки призвать его к порядку.

– Не слезу … – хохочет так, что лицо краснеет, – пока ты мне не пообещаешь…

– Что ещё я должна тебе пообещать?! – я вне себя от его наглости. Тяжело дышу, отпрянув назад и сжав кулаки. Я сейчас похожа на разъярённую фурию. Ну и плевать! Каков нахал!

– Пообещай, что станешь со мной встречаться… А то не слезу! – решил меня пошантажировать? Как бы не так! Не на ту напал!

– Так! – в моем голосе звучат директорские нотки. Мне надоело рассусоливать с этим щенком. Я должна поставить уверенную жирную точку. – Ещё раз такое от тебя услышу – не буду с тобой даже разговаривать!

– Какая грозная! – цокает языком, покачивая головой. – Как страшно! Я уже испугался! Ой боюсь, боюсь!

Делаю как можно более суровое лицо. Мне надо прекратить его попытки завязать со мной отношения.

– Эммануэль, я не шучу! – смотрю на него в упор, жду реакции. Кажется, до Эммануэля начинает доходить. Улыбка сползает с раскрасневшегося лица. Виновато опускает ресницы и слезает со стола.

– Ты это серьёзно? – вскидывает на меня взгляд исподлобья.

– Совершенно.

– Так значит, ты не будешь со мной встречаться?

– Нет! – рублю я в ответ.

Эммануэль поджимает губы. Вижу, как опускаются его плечи. Он расстроен. Мне становится жаль Эммануэля. Чувствую себя виноватой. Молчит. Тяжело вздыхает. Смотрит в пол.

– Мы можем хотя бы остаться друзьями? – мямлит себе под нос.

– Друзьями. И только, – заглядываю ему в лицо. Эммануэль обижен на меня.

– И что? У меня совсем нет шансов? – поднимает на меня свои серые жемчужины. В них щенячья грусть и разочарование.

– Совсем, – мне неловко. Я отворачиваюсь от него. Слышу его шумное дыхание у себя за спиной.

– Карин…

– Что?

– Ты будешь мне писать, когда я уеду?

– Буду, – облегчённо выдыхаю. Кажется, Эммануэль понял, что со мной ему ничего не светит.

– Карин, – топчется сзади. Вздыхает. – Если ты вдруг передумаешь…

– Я не передумаю, – разворачиваюсь и гляжу ему в глаза. – Я не могу передумать… Прости.

– Значит, друзья? – голос звучит едва слышно.

– Да, Эммануэль. Только друзья.

– Хорошо, Карин. Но я хочу сказать тебе… Ты мне очень нравишься.

«Похоже, это у вас семейное!» – отмечаю про себя я.

– Ты мне уже говорил.

– Хорошо… Ну, я пойду?

– Иди.

Провожаю взглядом его понурую фигуру. Мне жаль Эммануэля. Но так будет правильно. Я не могу морочить мальчишке голову. Я не имею на это право. Я спала с его отцом и братом. Это мерзко. Так не должно было быть. Но того, что сделано, уже не исправить. Сейчас главное не наделать новых ошибок.  Допиваю кофе и иду обратно на совещание в овальный кабинет.

Через два дня французы возвращаются в Париж. Стою на аэродроме возле бизнес-джета компании. Рядом Драка и Эммануэль. Иван за моей спиной.

– Ну, что, Карин, будем прощаться? – Драка обнимает меня. В глазах неземная тоска. Я знаю, о чем думает Пьер. Он всё еще любит меня.

– Да, Пьер. Хорошего полета.

– Спасибо! Если будут новости, звони.

– Обязательно, – улыбаюсь ему. Пьер хлопает меня по плечу и идет к трапу.

Эммануэль стоит в нерешительности. Такое ощущение, что он не хочет уезжать.

– Карин, – берёт меня за руку, глядя в глаза серыми жемчужинами. – Пообещай, что позвонишь мне, когда будешь в Париже.

– Эммануэль, мы же обо всем договорились, – морщусь я.

– Думаешь, я забыл? Друзья. Только друзья.

– Да, друзья, – киваю я. Мне не нравится, какими глазами на меня смотрит новоявленный друг. В них непозволительно много меланхолической грусти. И нежности. Держит меня за руку, не отпускает.

– Ты позвонишь? – Эммануэль хочет гарантий.

– Эммануэль… – пытаюсь выкрутить ладонь из его руки.

– Позвонишь? – требовательно смотрит на меня.

– Позвоню.

– Не обманешь? Точно позвонишь? – смотрит слишком долго, слишком пристально. Замечаю, как хмурится Драка, глядя на эту сцену.

– Позвоню, – наконец освобождаюсь от него.

– Пока, – чмокает меня в щёку, задевая холодным носом.

– Пока! – отрывается от меня. Смотрит. Томно моргает.

Идёт в сторону самолета. Поворачивается и кричит:

– Я буду ждать, Карин! Обязательно позвони!

– Хорошо! – кричу ему в ответ. Иван молча косится на меня, приподнимая одну бровь.

После отъезда Драка занимаемся с Иваном подготовкой к слиянию. Аудит, сбор документов, чтобы комар носа не подточил. Торчим в офисе допоздна. Я настолько устаю, что вечером кое-как дохожу до дома и падаю в кровать. У меня абсолютно нет времени ни о чём думать. Работаю на износ. Все любовные перипетии отходят на второй план. Есть только я, Иван и куча документов. Которые надо перелопатить, утвердить, заверить, подписать, передать, переслать. Есть только бесконечные телефонные разговоры и видеоконференции. Каждый день созваниваюсь с Драка и Елизаровым. Елизаров мне не нравится. Он похож на уголовника в деловом костюме. Жёсткий. Неприятный. С коротким ёжиком редких волос и колючим взглядом. Кажется, ему претит иметь дело со мной. Я вижу, как кривятся его тонкие губы, когда он видит меня на экране своего гаджета. Недовольно щурится глубоко посаженными глазами из-под сильно нависающих надбровных дуг. У него лицо циничного бесстрастного человека. Елизаров пугает меня. Я не хочу работать под его началом. Но после слияния мне придется это делать, если я хочу остаться в компании. А я хочу. Я очень хочу. За два года я настолько привыкла, что не представляю себя в ином качестве. Нередко к разговорам подключаю Ивана. Они чем-то похожи с Александром Васильевичем. Кажется, Иван смог найти к нему подход. Меня это радует. Потому что меня Елизаров не воспринимает, как полноценного человека. Его старомодный патриархальный подход немного удивляет. Но ничего не поделаешь, надо как-то подстраиваться под будущее руководство.

Последним этапом процесса слияния двух компаний становится собрание акционеров. Драка настаивает на проведении мероприятия в Париже. Драка приглашает нас с Иваном принять участие. Мы должны быть там. Это объединение в первую очередь касается российского представительства.

В конце марта летим с Иваном в Париж. Нас встречает утопающий в цветах город. Париж весной прекрасен! Выглядит совсем иначе, чем в первый мой приезд. В этот раз селюсь в апартаментах на берегу Сены напротив сада Тюильри. Утро встречает залитой солнцем молодой зеленью парка, синим небом и виднеющейся вдалеке Эйфелевой башней. Чуть вбок – и можно разглядеть Площадь Согласия с установленным на ней чёртовым колесом. До метро совсем недалеко. Но за мной и Иваном приезжает служебный автомобиль. Мы целый час стоим в пробке, чтобы выехать из города и добраться до Ля-Дефанса. На метро было бы быстрее. Но исполнительному директору ездить в метро не положено по статусу. Приезжаем в офис ко времени. Большинство акционеров уже здесь. Пуавр, завидев нас, кидает колкий взгляд, отчего у меня ёкает в груди. Я собрана, как никогда. Сильно волнуюсь. Ждем приезда нового акционера – русского олигарха Елизарова. Я ужасно боюсь этой встречи. Елизарову я не нравлюсь. Появляется в сопровождении дорого одетой свиты. Следом за Александром Васильевичем идут два амбала – телохранители. Елизаров быстро проходит и садится рядом с Драка. Он второй по величине крупный акционер компании после Драка. Жильбер сидит по правую руку от Пьера. На повестке дня слияние компаний и выбор исполнительного директора русского офиса. Помимо нас, на собрании присутствуют ещё двое не акционеров – генеральный директор и зам московского офиса компании Елизарова. Я знаю, что будет дальше. Каждого из нанятых сотрудников представят членам совета. А потом – голосование.  Я очень волнуюсь. Если меня не выберут директором, то я не знаю, что буду делать дальше. Мне не хочется покидать насиженное место. Для меня это значит конец карьеры. Я не хочу. Я только начала. Мне никак нельзя провалиться на голосовании.