Французский перец

Поднимаюсь на палубу.

– Держите вот здесь, – подаёт мне веревку. Я перехватываю трос из его рук. – Крепче! Вот так!

Стоит сзади, совсем близко. Обхватывает мою руку своей. Кожей чувствую его тепло. По телу пробегает волна мурашек. В голове туманится. Жильбер почти обнимает меня.

– Держите? – дышит мне в затылок.

– Да, держу.

– Ну как? – сглатывает.

– Что? – я не понимаю вопроса. Слышу его шумное дыхание у себя за спиной.

– Ночь с Драка… Понравилась?

– Что?! – оборачиваюсь и с недоумением смотрю. Желваки играют на его лице. Смотрит на меня мутным взглядом.

– Он тебя трахал? Да? Трахал? – больно хватает за запястья и притягивает к себе. Шумно дышит. – Ну, Карин! Драка тебя трахал? Скажи мне!.. Давай, скажи!

Цедит сквозь зубы. Дышит.

– Расскажи, как он тебя трахал… – шипит. Вталкивает меня внутрь яхты и пришпиливает к стене. – Давай, Карин, ну!

Тискает меня, жадно шаря по телу руками. Трётся грудью и бёдрами. Постанывает. Запускает руку мне под плавки и засовывает пальцы во влагалище.

– Какая ты… там… М-м-м… горячая… Ах, – выдыхает, прикрывает глаза. – Давай рассказывай… Рассказывай… М-м-м… Как он тебя… А-а-а… Туда… М-м-м…  Трахал…

Я чувствую, как напряжено его тело. Чувствую каждую мышцу. Он держит меня железной хваткой.

– Прекратите, мсье Жильбер! – из последних сил пытаюсь оттолкнуть его от себя. – Уберите от меня свои руки!

– Давай же… Давай… Раздвигай ноги… Ну, давай же… М-м-м… Давай… – не слышит меня. Трётся пахом. Быстро двигает пальцами внутри меня.

Закатывает глаза и жадно сглатывает.

– Пустите меня!.. Не-медлен-но! – отчаянно рвусь из его объятий.

– Шлюха… а-а-а, – с жаром выдыхает в ухо Пуавр. – Дрянь… а-а-а… Потаскушка… Он трахал тебя… М-м-м… Куда трахал?.. М-м-м… В рот?.. А-а-а… М-м-м… В твою ненасытную дырку?.. А-а-а…

– Мьсе Пуавр! – ору я. – Прекратите это немедленно! Прекратите! Я буду кричать!

– … с-с-сучка… – цедит он, не обращая на мои вопли ни малейшего внимания. Похоже, сопротивление его только заводит. Изловчившись, бью коленом Пуавру в пах. Жильбер тут же складывается пополам и мычит от боли, зажмурив глаза.

– Мразь! – натягиваю на себя приспущенные плавки и бодро шагаю прочь. – Сволочь! – негодую я. – Скотина! Грязная, мерзкая скотина!

Внутри все клокочет. Он что, хотел меня изнасиловать?! Карина, не будь дурой! Ещё немного, и Пуавр точно бы это сделал. Чёртов извращенец! Урод!

Я просто вне себя от ярости. Захожу к себе в номер, громко хлопнув дверью. Нервно расчёсываю волосы. Сволочь! Ненавижу его! Скотина! Как он мог! И я ещё хотела… Да как вообще можно о нём думать? Мерзкая, грязная скотина! Вспоминаю, как Жильбер тискал меня на яхте, и по телу пробегает волна возбуждения. Чёрт! Его руки… Его губы… Так близко… Его голос… Прикрываю глаза и представляю, что было бы, если бы я не заехала ему коленом в пах. Меня это дико заводит. Я не должна об этом думать. Нет, нет, нет… Мотаю головой и снова чувствую на себе его руки. Вот чёрт! Чёрт! Чёрт!

«Может, рассказать Драка о выходке Жильбера? – закрадывается в голову подленькая мыслишка. – Пусть покажет этому гаду, где раки зимуют!»

***

К двенадцати спускаюсь в холл. Ужасно волнуюсь. Не знаю, как буду смотреть в глаза Драка после бурной ночи и разговаривать с Пуавром после утреннего приключения на яхте. Всё так запуталось! Хочется плюнуть и просто сбежать из этого роскошного дурдома на берегу Карибского моря.

Пьер ждёт в холле, полулёжа развалившись в кресле. Увидев меня, с трудом поднимается. Идёт ко мне. Представляю, каково ему после вчерашней порки. Я вся сжимаюсь. Что-то сейчас будет?

– Добрый день, Карин! – улыбается и целует в щёку, как ни в чём не бывало. Я расслабленно выдыхаю и тоже улыбаюсь ему. Уф! Кажется, я зря переживала насчёт Пьера. – Как ты? Не видел тебя несколько часов и уже соскучился, – тихонько говорит мне на ухо.

Улыбается. Ах Пьер! Нехороший мальчишка! К своему удивлению, я рада, что между нами ничего не изменилось.

Пуавра не видно. Я озираюсь в поисках Жильбера.

– Пуавр уехал. Два часа назад, – поясняет Драка, видя озабоченность на моем лице. – Что-то срочное. Теперь мы одни, – улыбается. – Нам никто не помешает. Ты рада?

Обнимает меня за талию и с нежностью смотрит в глаза.

– Да, Пьер, – киваю я головой. – Я рада.

Целует меня невесомым поцелуем в губы.

Едем в отель вдвоём. Второй день симпозиума проходит так же гладко, как и первый. Обедаем в отеле. На виллу возвращаемся только к вечеру. Драка приглашает меня на морскую прогулку. Обещаю быть вовремя. Поднимаюсь к себе. Открываю дверь и замечаю на столе возле вазы с цветами белый конверт, на котором выведено размашистым почерком: «Карин». Сердце ёкает. Я уверена, что знаю, от кого это послание.

Разворачиваю и читаю:

Карин! 

Прошу Вас простить меня за мою безобразную выходку на яхте сегодня утром. 

С уважением, Жильбер Пуавр.

Перечитываю короткое послание несколько раз. Сердце бешено бьется в груди. Подношу листок к носу и вдыхаю, в надежде услышать его запах. Закрываю глаза и прижимаю письмо к себе.

Чёрт побери Вас, мсье Пуавр! Чёрт Вас побери! Какой же Вы мерзавец! Мерзавец и трус! Сбежал. Испугался посмотреть мне в лицо после того, что натворил. Мерзавец. Память возвращает меня к утреннему происшествию и внизу живота жаром растекается желание. Я хочу этого мерзавца. Безумно хочу. Наверное, не стоило так сопротивляться. По-моему, от записки, оставленной Пуавром, мои мозги превратились в кисель. Это просто невероятно. Я хочу Пуавра и при этом его ненавижу. Я сумасшедшая. У меня точно не все дома. Как можно желать мужчину, который так обращается со мной? Может, у нас – русских женщин – это в крови? Бьёт – значит любит? Бред! Какой бред!

Надо собираться. Дарка ждет меня через час.

Надеваю комбинезон-бандо из жатого шелка и иду на встречу с Дарка. Пьер стоит на пирсе в сопровождении работников виллы. Внутри яхты горит свет. На столе вино и закуски. Играет музыка.

Подхожу к нему. Улыбаюсь. Берёт мою руку, целует и ведет по трапу на палубу.

– Осторожно, Карин, – придерживает за локоть, когда я спотыкаюсь, зацепившись каблуком за планку трапа.

Проводит внутрь, усаживает в кресло.

– Сиди и наслаждайся, – идёт за штурвал. Трап убирают. Драка заводит мотор, и мы отплываем от пирса. Яхта мягко скользит по воде, разрезая сверкающие в свете огней тёмные воды ночного моря.

– А почему мы поехали на этой яхте, а не на другой? – как бы невзначай интересуюсь я, когда мы отплывает достаточно далеко от берега, и Пьер глушит двигатель. Меня разбирает любопытство, почему Пуавр затащил меня сегодня утром не на эту яхту.

– Та яхта – Жильбера, – поясняет Драка. – Мы купили эту виллу, когда только начинали бизнес. Раньше приезжали сюда семьями. Я с Брижит и девочками. Жильбер с Симон и Эммануэлем.

– А сейчас?

Пьер пожимает плечами.

– А сейчас всё изменилось. Дети выросли. Мы с Брижит давно не проводим отпуск вместе, а Жильбер… – Драка замолкает. Берёт со стола бокал и отпивает. – Давай лучше поговорим о тебе.

Томно смотрит.

Значит, жену Пуавра зовут Симон. Мне хочется больше узнать о Симон.

– Почему Жильбер не ездит сюда с женой?

– Там всё не просто… – морщится Пьер. – Я не хочу об этом говорить. Разговоры о Симон вгоняют меня в уныние. Если тебе так интересно, спроси у него сама.

– Они что, разведены? – не успокаиваюсь я.

– Нет, – хмурится Пьер. Вздыхает. – Жильбер очень любит Симон. Ты не представляешь, какая у них была безумная любовь. Он никогда не разведётся с ней.

«Вот так тебе, мадемуазель Карин! – с досадой думаю я. – Получила? Размечталась, что Пуавр втрескался в тебя! Дура! Какая же ты дура!»

Настроение резко портится.

– Что-то ты приуныла, Карин! – обнимает меня за плечи.

– Отвези меня, пожалуйста, на берег, Пьер, – прошу я. У меня абсолютно нет желания кататься на яхте. Мне надо побыть одной, чтобы переварить то, что сказал мне Драка.

– Ну вот! Я так и знал, что эти семейные разговоры только расстроят тебя, – кажется, Пьер огорчён резкой переменой моего настроения.

– Давай покатаемся на яхте в следующий раз. Сегодня я слишком устала. Не обижайся, Пьер, – смотрю в его несчастные глаза, прикладывая руку к пухлой щеке Пьера.

– Пожалуйста, Карин, не думай обо мне плохо. У меня действительно серьёзные намерения. Ты мне веришь, Карин? – глядит на меня с тоской. Отчего-то мне становится жаль Пьера.

– Верю, Пьер. Конечно же, я тебе верю, – глажу его по лицу. Прижимает мою ладонь к щеке и целует.

– Карин, я так счастлив, что встретил тебя. Ты даже не представляешь.

Милый, милый шалунишка Пьер!

– Поехали назад, – снова прошу я. Пьер идёт в рубку и заводит мотор.

Стою на палубе. Свежий ветер треплет мне волосы. Где-то внизу под натиском гребного винта волны рассыпаются тысячами холодных брызг, оставляя на воде длинную пенную дорожку. Ночное небо над головой холодно сверкает миллиардами белых звезд. Чувствую себя безумно одинокой. В сердце саднящая пустота. Почему всё так? Почему?

 В оставшиеся дни свободное время проводим с Драка. Сексом больше не занимаемся. Он не настаивает. Пьер счастлив уже тем, что мы вместе. Водит меня по дорогим ресторанам. Покупает дорогие безделушки. Катает на яхте. Я благодарна Пьеру, что он не давит на меня. Рядом с ним я отдыхаю душой. Мне хорошо и спокойно. Я чувствую себя защищённой.

В Москву возвращаюсь одна. Пьер летит прямым рейсом в Париж на следующий день. Провожает меня в аэропорту. Долго не отпускает. Держит за руку, тоскливо глядя в глаза.

– Карин, я скоро приеду к тебе. Только разберусь с делами, и приеду. Не скучай.

– Не буду, – улыбаюсь я. – Если только чуть-чуть.

– О! Карин, – цокает языком и заключает меня в объятья. Обнимает моё лицо руками и целует в губы. – Мне так не хочется отпускать тебя. Я люблю тебя, Карин.

– Пьер, – смотрю на него с укоризной.

– Да, Карин. Может это и глупо, но я влюбился, как мальчишка!

– Мне пора, – оставляю Драка стоять у стойки, и иду в зону таможенного досмотра.

За эту неделю моё отношение к Драка сильно изменилось. Он уже не кажется мне обрюзгшим похотливым боссом, мечтающим затащить меня в койку. Пьер милый, очень милый. Жаль, что я не люблю Пьера.

Глава 10. Жильбер. Сгорая в огне желаний

После возвращения из Мексики чувствую непонятную тоску. Мрачная осенняя Москва после залитого ярким солнцем Канкуна выглядит холодной и неприветливой. Я никак не могу забыть слов Драка. От этого щемит сердце. Меня сильно удручает то, что Жильбер любит Симон. Я для него лишь чувственный магнит. Никаких отношений, только секс. Лёгкое, ни к чему не обязывающее эротическое приключение. Я хочу от Жильбера большего. Да, чёрт побери, я хочу от него намного большего. Господи, неужели я ещё на что-то надеюсь? Между мной и Пуавром ничего не было и нет. Несколько незначительных эпизодов не в счёт. Обычная похоть. Желания, сдобренные нехилой дозой гормонов. Мне ужасно обидно, что Пуавр считает меня сексуальной игрушкой. Доступной девкой, шлюхой, с которой можно, не заморачиваясь, весело провести время. Он просто хочет меня трахнуть. Для любви у него есть Симон. Симон. И только Симон. По моим щекам катятся слёзы. Я растираю их по лицу и ненавижу себя за свою слабость. Пуавр не стоит ни моих слёз, ни моих переживаний. Я должна забыть его. Навсегда выкинуть из головы. Я очень хочу, но у меня никак не получается. Вспоминаю Пашу, в которого была влюблена. Почему я влюбляюсь в мужчин, которым я не нужна? От этой мысли становится не по себе. Неужели я люблю Жильбера? «Я люблю Жильбера», – повторяю про себя и не верю. Я не могу поверить в это. Я не хочу его любить. Это просто секс. Чувственный магнетизм. Влечение. Пусть и очень сильное. Я не люблю его. Я не могу любить Жильбера. Не могу. Любить слишком больно. Я больше не хочу боли. Становится нечем дышать. Стараюсь вдохнуть как можно глубже, но грудь словно стянута ремнями. Кажется, я сейчас задохнусь. От безысходности и чувства собственной ненужности. Мне надо забыть Пуавра. Забыть.

– Карина Артуровна, – в кабинет заглядывает Людочка. – Все уже собрались. Ждут вас.

– Спасибо, Люда. Уже иду, – стою у окна, боясь повернуться к ней. На моём лице красуются мокрые тёмные полосы. Люда выходит, закрывая за собой дверь. Я подхожу к столу. Заглядываю в маленькое круглое зеркальце, вытираю слёзы и поправляю макияж.

Меня ждут рабочие дела. Мне некогда раскисать, думая о всякой ерунде. Выхожу из кабинета и уверенной походкой иду в зал заседаний. В подробностях рассказываю собравшимся о прошедшем в Канкуне симпозиуме и о планах Драка относительно нашего филиала. По очереди выслушиваю руководителей секторов и своих заместителей, включая Ивана. Иван как всегда собран и компетентен. За время моего отсутствия он успел много сделать. Я горжусь своим выбором. У меня отличный заместитель.

Драка звонит по скайпу вечером, когда рабочий день уже почти закончился. Говорит о возможности предстоящего слияния с концерном Елизарова. Говорит, что иначе нам не выжить. Это значит, что часть компании может перейти в руки русского олигарха. Слушаю его внимательно, не перебиваю. Пьер взволнован такой перспективой. Обещает на днях прилететь в Москву. Приближает лицо к камере и тихо говорит, что скучает и хочет сделать мне сюрприз. Я улыбаюсь и говорю ему, что я тоже скучаю. Пьер милый. Пьер мне нравится, но я не люблю Пьера. Желает мне хорошего вечера и отключается.

Я думаю о Пьере. О его отношении ко мне. Пьер очень внимателен. Он умеет быть заботливым и, кажется, я ему действительно небезразлична. Правда, меня немного смущает, что Пьер ровесник моего отца. Но разве это так важно? Если Пьер любит меня, то почему бы и нет? Почему бы мне не попробовать перевести наши отношения на другой уровень, если у него действительно серьёзные намерения? Кроме того, я не чувствую угрызений совести по поводу того, что Драка женат. Ведь они с женой давно чужие друг другу люди. Они не спят вместе, между ними ничего нет. У них разные интересы и разные взгляды на жизнь. Дочери Драка давно выросли. Теперь это взрослые состоявшиеся женщины. Адель и Кати. Обеим уже за двадцать. Адель в этом году собирается замуж. Так что у нас с Пьером всё может получиться. Почему и нет? Почему бы и не Пьер? Может, если я выйду замуж за Пьера, то всё станет проще? Я забуду о Пуавре. И мы с Пьером проживём долгую, счастливую, полную роскоши и удовольствий жизнь. Драка – очень хорошая партия. Что касается секса с ним, то мне, можно сказать, даже понравилась его маленькая пикантная особенность. В какой-то степени эта игра заводила меня. Я не прочь повторить с Пьером наше безумство и попробовать что-нибудь ещё из его богатого пыточного арсенала. Улыбаюсь, вспоминая сокровищницу Пьера на вилле в Канкуне. Такие рассуждения делают Пьера в моих глазах идеальным мужем.

В последующие дни Пьер звонит нечасто. Он чем-то сильно озабочен. Нервничает. Списываю его нервозность на слияние с концерном Елизарова. Каждый раз говорит, что в ближайшие дни прилететь не сможет. И надо ещё немного подождать. Воспринимаю это спокойно, без лишней паники. По-прежнему говорит, что любит и сильно скучает. Смотрит на меня с какой-то обречённой тоской. Мне его жаль. Предстоящая интеграция с компанией конкурента совсем измотала Драка.

Уже три дня Драка не звонит и не отвечает на электронные письма. Я встревожена не на шутку. Чувствую, что-то произошло. Что-то очень и очень нехорошее. Пытаюсь узнать окольными путями через коллег в парижском офисе. Но те только разводят руками, уверяя, что с Пьером всё в порядке. Почему он вдруг перестал со мной общаться? Стараюсь проанализировать то, о чём в последнее время мы говорили с Драка, и ничего не понимаю. Я сбита с толку. Что происходит?

После недельного молчания Пьера в наш офис неожиданно приезжает Пуавр. Располагается в овальном кабинете и требует меня к себе. Для меня его приезд как гром среди ясного неба. Иду на ковёр к высокому начальству. Внутри всё трясётся. Я ужасно хочу его увидеть и очень боюсь этой встречи. Захожу к нему. Здороваюсь. Пуавр как всегда собран и подтянут. В идеальном сером костюме, белой сорочке и чёрном галстуке. Похоже, Жильбер тоже сильно нервничает.

– Проходите, Карин! – лицо озабоченное. Неужели всё-таки что-то случилось? Мы банкроты, и компания в скором времени пойдёт с молотка?

Сажусь в кресло напротив Жильбера. Молчит. Смотрит на меня, нервно постукивая пальцами правой руки о ручку кресла.

– Карин, – откашливается. – Я прилетел к Вам по личному делу.

В глаза мне старается не смотреть. Поигрывает желваками.

Вот это новость! Интересно, какие у нас с Пуавром могут быть личные дела?

– Я хочу серьёзно поговорить с Вами. И разговор пойдет о Пьере.

– О Пьере? – гляжу на Жильбера с удивлением.

– Представьте себе, мадемуазель! – в голосе звучит раздражение. Сжимает челюсти и смотрит пристальным неприязненным взглядом. – Вы хоть даете себе отчёт в том, что творите?

Я в очередной раз не понимаю Жильбера.

– О чем Вы говорите, мсье Пуавр?

– О, мой бог! Да прекратите, в конце концов, паясничать! – взрывается Жильбер. – Всё Вы прекрасно понимаете!

– Нет, мсье Пуавр! Не понимаю! Наверное, я настолько глупа, что не могу понять! – начинаю закипать.

– Да Вы!.. Да Вы!.. – набирает воздуха, не решаясь сказать.

Закрывает глаза и судорожно вдыхает. Вижу, как пальцы до побелевших костяшек сжимают ручки кресла. Делает несколько вдохов, стараясь успокоиться.

– Пьер объявил жене, что хочет развода, – выдаёт уже более спокойно.

– И что? Вам не кажется, мсье Пуавр, что это не Ваше дело?

– Пьер мой… мой друг! Слышите! Вы! – орёт на меня. Тяжело дышит, впиваясь серыми жемчужинами в мои глаза. Секунды три внимательно смотрит. Дышит.

Я усмехаюсь. Это какой-то трагифарс! Пуавр вызывает во мне смешанные чувства. Он смешон и жалок в своих попытках выдать желаемое за действительное.

– Вы смеётесь? Вам смешно?! – зло сощуривается. – Пьер и Брижит мои друзья! Я не могу спокойно смотреть на то, как Вы разоряете их семью!

– Это не Ваше дело! – шиплю я. – Пьер взрослый человек, и сам может во всём разобраться! Вам не кажется, что Вы слишком много на себя берёте, мсье Жильбер?

– Мадемуазель Карин! Это моё дело! Брижит и Пьер были счастливы, пока не появились Вы! Вы!.. Вы!.. Вы вторглись в чужую семью! Вы… – замолкает на полуслове. Тяжело дышит, сверкая на меня глазами.

– Я никуда не вторгалась! Пьер сам… – мой голос звенит на пределе и обрывается. – …он сам просил, чтобы я дала ему шанс…

– Шанс?! Вы говорите – шанс?! Пьер просил?! Да это Вы… Вы вцепились в Драка мёртвой хваткой! Вы… Вы… Вы… – он всё ещё не решается сказать то, что хочет.

– Ну, договаривайте, мсье Пуавр! Что же Вы?! Ну!.. Смелее!

– … корыстная… развратная… – грудь Пуавра ходит ходуном. Глаза сверкают, как у разъярённой лошади. Я знаю – он боится слов, вертящихся у него на языке. Эти слова для него – спусковой крючок, после них он будет не в силах сдерживать себя.

– Ну, кто? Смелее! Ну? – дразню его я. Меня начинает заводить эта перепалка. – Шлюха?! – рублю я. – Потаскушка?!.. А? Мсье Пуавр?

– Заткнись! – вскакивает с места. Тело натягивается струной. Закрывает глаза и сжимает кулаки. Пуавра потрясывает.

– Сучка?! – зло выпаливаю я. Меня несёт.

– Лучше заткнись! – цедит сквозь зубы Пуавр. Он напряжён до предела.

– Дрянь?!.. С ненасытной дыркой?!

– Ну, всё! Ты доигралась! – бросается и валит меня на стол. Дышит прерывисто. Держит мёртвой хваткой, корпусом прижимая к столу. Засовывает руки под юбку и рвёт с меня трусы. Воздух искрится. Возбуждение бьёт по нервам. Судорожно расстёгивает брюки. Слышу, как брякает пряжка ремня, вжикает молния. Грубо раздвигает мне ноги и вставляет до основания.

– А-а-а… – протяжно стонет. Шипит: – Потас-с-скуха… А-а-а… Сучка… Ты сама… Сама…

Вытаскивает и резким движением вбивается в меня снова. Быстро двигается. Я сжимаюсь и ахаю. Падает на меня, подрагивая. Каждой клеточкой чувствую в себе его член – достаёт до самого дна. Я невольно сокращаю мышцы и сжимаю его, плотно обхватывая изнутри. Пуавр громко стонет. По телу прокатывается сладкая дрожь. Делает несколько толчков и кончает в меня. Кончает. Кончает. Я извиваюсь и реву под ним. Я ору, не в силах сдержать крик восторга. Вопль. Рык. Стон. Моё тело рассыпается искрящейся пылью, истекая горячими потоками его спермы. Я хочу его до последней капли, до бесконечности хочу его в себе. Я хочу его в себе. Его в себе. Я хочу.

Отваливается. Тяжело дышит. Лежит рядом. Совсем близко. Невозможно близко. Невыносимо, мучительно близко. Не во мне. Уже не во мне. Моё тело пульсирует. Пылает. Требует. Оно всё еще хочет его. Моё тело хочет Жильбера, испытывая невыносимую, звенящую пустоту. Тоску по его бесконечно долгому присутствию внутри.

На его лице все грани блаженства. В глазах – океан неги. Я хочу Жильбера. Хочу напиться им. Надышаться. Насытиться. Любить. Ласкать. Лелеять. Бесконечно. Томительно. Страстно. До самого конца. До смерти. Вечно.

Пуавр тяжело дышит. Не смотрит на меня. Закрывает лицо руками, выдаёт протяжный стон и начинает смеяться. Нервно смеётся, доходя до истерики.

– Жильбер! Жильбер! – трясу его за плечо, стараясь привести в чувства. Мне страшно, когда он так смеётся.

– Вы… Вы… – давится смехом. На секунду замолкает и протяжно стонет: – О-о-о нет… Вы и я… Вы…

Садится. Выдыхает и запускает пятерню в волосы. Сжимает на макушке в кулак, захватывая пряди.

– М-м-м… – мычит. Я смотрю на него. У Жильбера вид потерянного ребенка. – Откуда Вы только взялись … Вы же губите всё, к чему прикасаетесь… Вы не женщина… Вы дьявол… Бог мой!.. Зачем, Карин? Зачем? Зачем Вы это сделали?

– Я?! – я потрясена его словами. Он что, обвиняет меня в случившемся?!

– Вы опять… Сколько уже можно, Карин, изображать святую невинность? – стонет Пуавр, закрывая лицо руками. – Вы всё отлично понимаете и сделали это нарочно, потому что… Потому… Потому что знали… Я не в силах держать себя в руках, когда… Боже, Карин! Что Вы натворили?

– Я?! Почему Вы всегда и во всём обвиняете меня? Чем я перед Вами так провинилась?

Пуавр закрывает глаза и тяжело дышит.

– Вы же всё знаете… Всё знаете… Знаете, что меня непреодолимо тянет к Вам с той минуты, как я впервые увидел Вас здесь, в этом кабинете. Драка мой друг. И я… – мощно втягивает носом воздух. – И я только что занимался с Вами сексом… Я знаю, как это выглядит. Я приехал для того, чтобы убедить Вас отступиться от Драка. А вместо этого… Бог мой! Мне не надо было приезжать.

Смотрю на Жильбера исподлобья, поправляя одежду. Да уж, ничего не скажешь! Хорош парламентёр! Наверное, я должна сейчас что-то сказать, вот только не знаю что. Переминаюсь с ноги на ногу. Пуавр заправляет выбившуюся сорочку в брюки, застёгивает ширинку и поворачивается к окну. На меня больше не смотрит.

– Карин, идите. Мне надо побыть одному.

Он что, опять гонит меня? Что это вообще такое? Почему после приступа животной страсти он каждый раз боится посмотреть мне в глаза? Ему стыдно? Стыдно смотреть мне в глаза? Или дело в другом? Начинаю догадываться. Пуавр испытывает муки совести за то, что обманывает жену. Но почему он это делает? Ведь Драка сказал, что Жильбер любит Симон? Зачем он ей изменяет? Вспоминаю наш разговор в Париже. «Я не ищу отношений на стороне. От Вас мне нужен только секс. Понимаете, просто секс. Безо всяких обязательств и взаимных упреков». Что происходит?

– Как? Вы ещё тут? – кидает на меня быстрый взгляд через плечо.

– Простите, мсье Пуавр, – озадаченная, выхожу из кабинета. Меня тревожит поведение Жильбера. Ещё больше меня тревожит – не слышал ли кто из сотрудников недвусмысленные стоны и вздохи, доносящиеся из кабинета.

Весь день я в состоянии прострации. Не могу ни о чём думать, кроме как о Драка и Пуавре. Пьер решил развестись? Мне это не кажется странным, ведь он говорил, что давно полноценно не живёт с женой. А Пуавр утверждал обратное. Кто из них мне врёт? Если все так, как говорит Жильбер, то я действительно выгляжу хищницей, позарившейся на богатенького папика. А если нет, то Пуавр просто меня ревнует. Ревнует? Но Симон… Драка не стал бы мне лгать. Зачем ему это, ведь он уверен, что между мной и Жильбером ничего нет. Не было до сегодняшнего дня. От воспоминаний внизу живота сладко сжимается. Но всё равно даже если и так, даже если Пуавр говорит мне неправду, то всё это выглядит ужасно. Я переспала и с Драка, и с Пуавром, хотя в обоих случаях вряд ли можно применить слово «переспала». Горько усмехаюсь своей мысли.

Так вот, значит, о каком сюрпризе говорил Пьер, когда мы созванивались с ним в последний раз. Но почему тогда потом не звонил? И не приехал сам, а прислал Жильбера? Или Жильбера прислал не он? А кто? Брижит? И почему Жильбера? Мне кажется, или между семьями Драка и Пуавра куда более тесная связь, чем просто дружба?