Изгой

– Слушай, а как у тебя дела с Кристиной? – спросил он вдруг.

– Всё в порядке. Только вот она последнее время тоскливая стала. Все мы такие сейчас.

– Я знаю, что тебе не понравится то, что я скажу, но я считаю не стоит больше молчать. Гена мне признался, что любит её.

– Ты это сейчас придумал? – сказал я и улыбнулся, не почувствовав всей искренности сказанного.

– Это правда. И ещё правда в том… он утверждал, что она его тоже любила, – как-то виновато сказал Макс, смотря в пол.

– Ты же понимаешь, что это бред?! – сказал я и встал в ожидании того, что он возьмёт свои слова обратно.

– Какие шутки. Не надо было молчать, я это осознаю.

Я помчался к Кристине и хотел узнать всю правду из её уст. Я подошёл к её комнате и постучался. Она открыла мне дверь, и не было сомнения в том, что Макс наврал мне. Я спросил:

– Как у тебя дела? – я начал издалека, потому что не смог решиться спросить напрямую.

– Всё хорошо. – По её лицу было видно, что она до моего прихода плакала.

– Слушай, – начал я, – я хотел у тебя спросить, как ты относишься к Гене?

– Он был хороший человек. – Она сказала это максимально правдиво, но меня это не убедило – было какое-то чутьё.

– Скажи правду, – сказал я, глядя ей в глаза, и взял её руку.

Она припустила голову в пол. Свободной рукой я поднял её голову, зачесал волосы за ушко и заметил, что она плачет. Я всё понял, но не мог в это верить.

– И давно ты его любила? – сказал я, глядя ей прямо в глаза. Она не могла смотреть в мои глаза и всё время пыталась скрыть свои.

– Давно…

– Зачем же ты встречалась со мной?! – яростно и громко сказал я. – И к чему нужно было пудрить мне мозги?

– Я… я не знаю, – сказала она, забрала свою руку из моей и пошла вглубь комнаты.

– Ты хоть понимаешь, что ты дура? – сказал я ей вслед, и спросил: – У тебя с ним что-то было? Ты встречалась с ним и параллельно со мной?

– Так получилось, – кротко сказала она и добавила: – Я тебя не люблю, я люблю его… любила.

– Ты дура, ещё и шлюха, – сказал я и ушёл, хлопнув дверью.

Я выбежал в коридор и находился в яростном чувстве, называемом измена. Вернувшись в комнату, я хотел уничтожить свою кровать и начал долбить её кулаками. Я орал: «Сука! Почему именно так?! Со мной!». Я закурил сигарету.

8

Вот тогда видимо всё и начало рушиться: Гена умер, да ещё и оказалось, что Кристина вела с ним шашни. Ещё позже, когда оказалось, что скрывать нечего, я узнал о том, что они переспали. Мне было уже глубоко наплевать на них. Я презирал и её, и его, и беспробудно пил. Я не любил её, но Гена был мне хорошим другом, поэтому я горевал по его измене. Я не ходил на занятия, пил дешёвый портвейн и материл Гену. Я хотел, чтобы он был сейчас жив, чтобы набить ему лицо.

Дальше было больше. В комнате постоянно было напряжённо, и Макс стал редко бывать в ней до вечера. Он чувствовал свою вину передо мной. Как-то, устав смотреть на меня и моё полное опустошение, он ушёл. Он тогда ушёл к Кристине, чтобы узнать её состояние и поддержать её. Позже оказалось, что он часто с ней виделся и утишал её. Может быть, поначалу он реально делал это платонически, я думаю, так оно и было, но вот чем всё закончилось, тем оно по идее и должно было закончиться – они всё-таки спелись, но мне это показалось уже вообще безразличным. Я потерял веру в людей.

Я узнал об этом от Макса, который рассказал мне это в том же тоне, в котором рассказал о ситуации с Геной и Кристиной: виновато, постоянно извиняясь и вставляя слово «друг». Я слушал с глупым лицом и широко улыбнулся, когда Макс начал рассказывать. Он закончил и сказал: «Друг, так вышло». Я плюнул ему в лицо смачным плевком и сказал: «Друг, так вышло».

Вот так, в один миг, я потерял двух лучших друзей и свою первую девушку. После этого всё уже было совершенно иначе. Макс переехал из нашей комнаты и ко мне подселили пару кретиноватых ботаников, с которыми я просто сожительствовал без эмоций, без дружественной атмосферы, без всего того, что у меня было. Всё совершенно изменилось, резко, неожиданно и безвозвратно. Да, видимо я нащупал именно тот миг, когда моя жизнь круто изменилась.

Длинная вереница событий, каждое из которых поимело меня, как человека считающего жизнь в своих руках, привело меня к текущему затворничеству. Я никогда не думал, что стану таким как сейчас, даже презирал таких как я. Я понял, что жизнь имеет вескую цель, и человек не понимает в ней ни черта. «Люди – результат глобального жизненного эксперимента», – я услышал это где-то и только сейчас осознал истину сказанного. Теперь я понял то, о чём догадывался ранее, что, чем человек увереннее в понятии жизни, тем он сильнее всего ошибается.

ЧАСТЬ 2

1

Жизнь меняется вне зависимости от того, хочет человек меняться или нет. Она никогда не спросит тебя об этом. Вроде живёшь себе в своём мирке, как вдруг что-то происходит и меняет твою жизнь. Такова природа жизни и смысл прогресса – я это так понимаю. Теперь я тут, живу в хорошей квартире, один, работаю и пишу – достаточно для того, чтобы как минимум не ненавидеть свою жизнь.

Совершенно случайно, в обычный, даже не солнечный день, выполняя отточенный рутинный алгоритм, со мной произошло нечто необычное. Я подходил к своему дому, как вдруг произошла моя встреча с Ней. Это было странное чувство, как бы желания каким бы то ни было образом добавить эту девушку в свою жизнь.

Эта девушка лет двадцати была невысокого роста с мягкими чертами лица. При всей её простоте лица, глаза были чётко выделены, и её рот как бы был статичен, но края губ были чуть приподняты, почти незаметно, как у Джоконды, придавали лицу доброжелательность – тем самым оно завораживало и располагало. По такому лицу можно сказать, что этот человек не может совершить ничего плохого. Даже, если бы такой человек что-либо совершил плохое, то в это невозможно было бы поверить, по причине того, что такое лицо не несёт в себе порочности и греха. Хотя, кто знает как меняется лицо человека, хоть и такое целомудренное как у неё, если он совершает нечто ужасное.

Я не решился познакомиться, даже отвернул голову, попытался сделать безразличный вид, но всё же это были лишь мои внешние проявления, внутри всё было иначе. Внутри возник полный накал страстей: если бы это можно было представить физически, то тогда бы я сказал, что всё бурлило и кипело. Тогда, весь вечер и весь следующий день я провёл в мыслях. Ни сколько в осмысливании этой девушки, а сколько в осмысливании этого чувства.

Такое ощущение возникло у меня впервые, но теперь не покидало меня. Это было похожее чувство, на то, когда человек встречается с лучшим другом, после года, а то и двух лет разлуки. Раз в десять сильнее такого чувства. Я, было, дошёл до того, что подумывал о буддистском учении: что человек испытывает такое чувство при встрече с незнакомым человеком, потому что в прошлой жизни эти люди были друзьями. Но моё неверие в эту гипотезу оказалось сильнее веры, поэтому пришлось её отбросить.

Тот момент немножко пошатнул мою жизнь, именно в части её рутинности. Эта новизна чувств такая захватывающая и такая непонятная, что мне беспричинно это нравится.

Былое постоянство пропало, возникло новое. Теперь я часто вижу снова и снова эту девушку, и иной раз веду себя совсем неестественно и даже неискусственно – не так как я обычно веду себя на людях.

Каждый раз моё уже новообретённое чувство пробуждается, становится более совершенным, а в последнее время оно требует большего от меня, как бы старается подвигнуть меня чтобы я узнал какова Она. Каждый раз я мечтаю к Ней подойти, хотя бы узнать Её имя, но во мне всегда идёт настоящая борьба между чувством желания и чувством страха начать разговор.

Так продолжалось, по меньшей мере, около месяца. Я же стал зависимым от этого чувства, как наркоман. В минуты размышлений я задавался вопросом: почему причина желания увидеть эту девушку так сильна, но всё же недостаточно сильна для того чтобы Она стала мне кем-то иным нежели простым незнакомцем? В последние дни я даже постарался создать у себя в голове образ нашего диалога и был серьёзно нацелен на его исполнение. Была уверенность, что всё получится. Но она разбивалась с сильнейшим треском, стоило мне только вновь завидеть Её.

Я обречён на то, чтобы вновь и вновь испытывать это. Сразу вспоминается миф о Сизифе, который из раза в раз вкатывал камень на гору, и в момент блаженного чувства успеха, камень скатывался с горы, и ему приходилось закатывать камень снова; и так каждый раз, снова и снова. Таким образом, я, подобно Сизифу, с полной уверенностью взбираюсь на гору, но в тот же миг испытываю Сизифово чувство – неизбежности своей участи. Моя участь – снова и снова питать надежду, но в то время, когда есть шанс ею воспользоваться, я этого сделать не могу. Самое страшное, что можно представить – это то, что конца не будет, и каждый раз, заканчивая, предстоит понять: это только начало.

Сейчас я ненавижу себя такого сильнее, чем прежнего. Я ненавижу эту слабость, которая возникла неожиданно и неясно откуда. Может быть, она всегда была во мне, и я этого не замечал? Так или иначе, я ничего не могу с ней поделать; это очень тяжело: чувствовать свою беспомощность перед собой же самим. Никто не сможет мне в этом помочь – всё зависит лишь от меня и от моей силы воли. Я всегда считал себя волевым, но вот сейчас, перед этим главным испытанием проявления власти над самим собой, я понимаю, что я ошибался.

2

Сегодня я действительно решусь, чего бы мне этого не стоило. Я подойду и скажу: «Здравствуйте! Меня зовут Михаил. Я вас часто вижу здесь и вот у меня возникло желание узнать вас поближе». Хотя… «поближе» – это как-то пошло, всё же лучше сказать: «вы меня заинтересовали, и потому я решил с вами познакомиться», – это слишком эгоистично: «я решил», и что вообще за «заинтересовали»? Я скажу: «Здравствуйте! Меня зовут Михаил. Я вас совсем недавно стал видеть здесь. Вы сюда недавно переехали?» – вот, мне кажется, это самый достойный вариант, так и следует сказать.

После обычного рабочего дня, я, с сильно приподнятым настроением, уверенный и целеустремлённый шёл в сторону дома. Я дал себе установку: чего бы это мне не стоило, я должен подойти к Ней, ибо иначе я никогда не узнаю ничего о ней, ни хотя бы её имени, ни того как повлияет наше знакомство на наши жизни. Конечно, сомнения витали по моему сознанию, но я им больше не доверял – теперь для меня важнее всего только эта девушка. Нельзя было не думать о последствиях этой встречи: у меня в голове уже сложились некоторые прогнозы.

Вот я уже подхожу к дому, но Её нет. Придётся подождать. От ожидания мои эмоции накаляются всё сильнее, и где была просто неуверенность, возникает полный страх. Мой мозг старался меня остановить, впрочем, я решился и хотел исполнить то, что задумал. Что бы со мной не происходило внутри, самым странным оказалось внешнее проявление этого страха: я заметил, что почему-то у меня задрожала рука.

В тот момент, когда я смотрел на мою дрожавшую руку, произошло то, что я никак не ожидал: она стояла примерно в двух метрах от меня, и заговорила со мной:

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, – сказал я, чуть громче шепота, резко переводя взгляд с руки на девушку. Я выглядел круглым болваном.

– Вы не меня случайно ждёте? – сказав это, она улыбнулась и прикрыла рот кончиками пальцев.

– Нет, я просто… гуляю, – сказал я и понял, что вывел на свет из своего рта полную чушь. Внутри у меня всё бурлило так, что перебивало дыхание и мне с трудом удавалось говорить полноценной фразой.

– Я часто вижу вас здесь. Вы здесь живёте? – спросила она.

– Да, меня зовут Михаил, – с какой-то неожиданной уверенностью промолвил я.

– Приятно с вами познакомиться. Я – Софья.

Я всё же решил поддержать разговор:

– Мне тоже приятно… Вы сюда недавно переехали, я так полагаю? – В этот момент я осознал, что моя главная миссия: заговорить с Ней, – свершилась.

– Да, совершенно верно, – с простодушной улыбкой отвечала Софья. – Я совсем недавно окончила университет, жила с родителями, но теперь нашла хорошую работу в этом районе и решила снять комнату вот в этом доме. – Она показала на дом, в котором я живу.

– Вы, я полагаю, здесь ещё не совсем освоились? Может я смогу вам чем-то помочь?

– Знаете, это верно, но я не смею вас просить об этом. У вас ведь своя жизнь и просить вас будет не совсем порядочно. У вас, наверное, есть семья?

– Нет, я совсем один. Да и как-никак я сам предложился помочь, – с улыбкой сказал я.

– Знаете, это было бы здорово. Тогда давайте увидимся завтра, здесь же, в это же время. Вас это устраивает?

Я был счастлив услышать её голос, а теперь и ещё и слышать такие желанные слова. Я не сразу поверил своим ушам.

– Да, я согласен.

– Тогда, до завтра, – сказала она и ушла в сторону дома.

– До встречи, Софья! – крикнул я ей вслед и сел на лавочку, упиваясь чувством, которое сейчас играло во мне. «Она отличный человек, – начал размышлять я. – Всё произошло как-то не по плану – я такого не ожидал. Я счастлив, бесспорно, но всё-таки я чувствую свою слабость перед самим собой. А теперь чувствую слабость перед ней».

Её взаимное желание познакомиться со мной меня поразило. Я много анализировал ещё, и долго. Ощущения всё были новые и неизвестные. Большинство из них я определил и «приручил». Самое главное позади: знакомство произошло, и теперь каждая наша встреча будет создавать наши отношения. Каждый диалог, рассказ, смех, сочувствие – всё это будет поэтапно выстраивать нас с ней, нашу дружбу. Теперь появилось «я и она» – это уже ни как та тень – наши с ней безмолвные встречи у дома, а вполне настоящее – то, что отдаёт свою тень.

3

С того момента моя жизнь опять подверглась изменению. Всё началось под предлогом помочь освоиться. Мы теперь часто вели разговор. Мы можем говорить час, можем два. Мы словно старые друзья: так хорошо друг друга понимаем, как будто знакомы несколько лет. Я ей рассказываю об этом месте, в которое я сам переехал, лет десять назад. Софья рассказывает мне о себе. Мне очень приятно её слушать: у неё чудесный голос, который словно музыка ласкает мой слух. У меня теперь полностью пропал этот страх. Совсем странным мне кажется тот факт, что всё оказалось таким простым: словно так было предрешено за нас.

Хоть я и не верю в судьбу, сейчас начал верить. Это необъяснимо. Наши судьбы являлись совсем недавно параллельными, но сейчас они пересеклись. Они взаимно пересеклись, словно так и должно было быть.

Мы уже знакомы с ней около двух месяцев. Мы часто видимся около дома, гуляем по окрестностям. Это доставляет мне удовольствие. Иногда я задаюсь мыслью: «Совсем недавно совсем незнакомый, я уже сейчас имею для неё какой-то смысл. А она для меня ведь тоже не простой человек. При встрече мы улыбаемся друг другу, делимся ещё не совсем откровенным, но достаточно волнующим нас».

Мы как-то гуляли недалеко от дома, вели очень живой диалог. После прогулки мы уже подходили к двери дома, как вдруг, она сказала:

– Может быть, вы желаете как-нибудь зайти ко мне? На улице сейчас становится холодновато, поэтому мы могли бы пообщаться у меня. Что вы об этом думаете? У меня, конечно, тесновато, но вполне уютно.

– Действительно хорошая идея. Знаете, давайте лучше вы ко мне: у меня места много и есть хороший чай. Хотите попробовать?

– С удовольствием. Хорошо, тогда мы с вами договорились.

– До свидания, Софья.

– До свидания, Миша.

– Зайдите всё же завтра ко мне, моя квартира семьдесят четыре. Мне очень понравился сегодняшний вечер. Я буду ждать встречи с вами, – не удержался я и сказал ей вслед. Она повернулась, улыбнулась мне и, стоя у двери дома, поиграла пальцами кисти, что означало: до встречи.

Переполнение чувств внутри меня было колоссальным. Но это было теперь частым состоянием для меня, а потому привычным. Я поднялся к себе домой, с мыслью о том, что необходимо подготовить квартиру к моей гостье – привести всё в порядок.

В квартире был полный бардак: вещи раскиданы, книги лежали везде, на столе разбросаны ручки, карандаши, листы бумаги, а на полу у стола – разбросанные комки бумаги. После небольшого анализа, я приступил к уборке. Я убирался с мыслями: «завтра она придёт сюда», «будет сидеть вот здесь», «будет пить чай из вот этой кружки».

Что же касается моего увлечения, то я теперь почти не писал: у меня не было времени и сил – всё уходило на Софью. Она часто посещает мои мысли, я анализирую все диалоги с ней, её саму и с нетерпеньем жду новой встречи с ней. Это что-то очень сильное, что заставило меня позабыть обо всех моих прежних мыслях и проблемах. Она меня поглотила, полностью, как болезнь поглощает организм без иммунитета. У меня нет к этому иммунитета, да и в этом нет необходимости: я обожаю это состояние, теперь оно – часть моей жизнь; Она – часть моей жизни.

4

Прошедшую ночь я провёл в наведении марафета: из хаоса я достиг порядка. Спал я часа три от силы. Хоть и с дефицитом сна, я встал бодрый и этот день мне показался самым великолепным из всех.

Сегодня – суббота. День особенно прекрасный. Эйфория от жизни переполняет меня и затмевает всё остальное: чувства, мысли, желания. Голова чиста и свободна, и это даже очень странно: ни одной мысли о Ней, – хотя вот же мысль. Я получал кайф от момента, без использования вспомогательных средств. Подумать только: когда человек по-настоящему счастлив, ему больше не нужны ни наркотики, ни алкоголь.

Я произвёл все привычные утренние процедуры, и в нетерпении сел на стул и сидел, не пошевелившись, в ожидании Софьи. Я нахожусь в нетерпении, постепенно начинаю приводить образ нашего с ней диалога в голове. Я прокручиваю целую цепь нашей с ней беседы, эта беседа выглядит потрясающей, но, по правде говоря, невозможно идеальной. Мне этого достаточно, такой идеал меня вдохновляет и завораживает.

Буквально с полчаса спустя послышался звонок в дверь. Я встрепенулся и помчался к двери, предвкушая предстоящую встречу. Открыв дверь, я обнаружил её – такое совершенство человека необычайной и неописуемой красоты. В своей жизни я никогда не видел подобной, даже сравнимой с ней красоты. Все краски природы перед ней меркнут.

– Здравствуйте, Михаил! – с широкой улыбкой сказала она. Её лицо стало ещё милее.

– Доброе утро, Софья. Прошу, входите и непременно чувствуйте себя как дома, – проговаривая, я закрыл за нею дверь и, постепенно удаляясь на кухню, продолжал говорить, – вы располагайтесь в гостиной, я пока поставлю чайник, и сию же секунду вернусь к вам.

– У вас очень мило и действительно просторно, – сказала Софья, разглядываю комнату и вещи, находящиеся в ней. Вдоль всей стены она увидела, что тянется длинный шкаф-стенка, выпущенный ещё в период советской власти. Шкаф был комбинированный, имел библиотеку, сервант и ящики под одежду и под разные вещи. Стояли фотографии различных членов семьи. В углу, у окна стоит письменный стол, на котором лежат различные книги и тетради, ручки, карандаши, стоит настольная лампа; а ещё располагается пишущая машинка, что выглядит причудливо в век информационных технологий. Посередине и практически по всей комнате расстилается ковёр, с примитивным арабским узором. Напротив шкафа-стенки стоят диван и два кресла. Комната довольна простая, в стиле обычной квартиры, в котором выполнено до сих пор множество российских квартир, но очень уютная и вполне замечательная, имеющая свою, доброжелательную атмосферу. Рассмотрев все вещи в комнате, она добавила: – Но можно поинтересоваться: где у вас телевизор?

– Телевизор я выкинул – он мне надоел. Эта квартира досталась мне от моей покойной тёти в наследство, – суетно приближаясь, сказал я.

– Извините, я не знала.

– Да всё в порядке, это случилось уже как лет семь назад. Она была прекрасной женщиной, но у неё был рак, который по роковой случайности завладел ею.

– Как же это, наверное, тяжело – потерять близкого человека. Я никогда не испытывала такого.

– И не нужно даже думать об этом. Мой вам совет – всегда проводите как можно больше времени с теми, кто вам дорог, старайтесь испытывать к ним самые настоящие чувства, ибо когда они будут находиться перед самым краем своего несуществования, тогда единственные ваши чувства к ним, это будут – жалость и сострадание. И эти чувства, всего лишь чувства долга, которые могут возникнуть к любому, и которые ничего не значат без любви.

– Вы никогда не говорили о таком себе. Если хотите, можете рассказать о том, что вас беспокоит. Мы с вами друзья.

– Хорошо. Я не знал своих родителей, и практически с рождения находился в детском доме. Он воспитал во мне много добродетельных качеств и, отчасти, я благодарен судьбе, что оказался там…

На этом моменте мой биографический рассказ прервался звуком, означающим, что чайник вскипел.

– Пойдёмте на кухню – чайник вскипел. Я обещал вас угостить вкусным чаем. Вам должно будет понравиться.

– С радостью, – всё с той же милой улыбкой сказала Софья и проследовала за мной.

Кухня не отличалась оригинальностью – она была как у всех. Кухонный гарнитур бежевого цвета из ДСП, на стене висит дешёвая картина с водопадом. Всё очень незамысловато и непримечательно: диван угловой формы был схожего цвета с гарнитуром, как в принципе и стол, правда, на пару тонов темнее. Разве что плита и холодильник были новые и не вписывались во всю обстановку.

Мы расположились на кухне. Я разлил заварку и кипяток по кружкам, и продолжил:

– … О своей тёте я узнал за три года до её смерти. Я как-то попросил знакомого, будучи ещё студентом, разузнать о моих родных. О родителях он смог лишь сказать, что они погибли, когда мне было около года, в автомобильной катастрофе. Тогда, как раз они меня оставили со своей хорошей подругой, буквально, как они думали, на пару часов. Это я узнал ещё будучи в детском доме. Женщина-соседка и отнесла меня, после этого всего, в детский дом. А вот что действительно меня удивило, так это то, что у меня существовала тётя – моя единственная родня. Я её отыскал и встретился с ней. Она была серьёзно удивлена тем, что у неё существует племянник и тоже, единственная родственная душа. Позднее она объяснила, почему не подозревала о моём существовании. Дело в том, что моя тётя с моей матерью как-то раз очень сильно поссорились, и благодаря их схожему и трудному характеру, в котором также своё место имела гордыня, их дороги в жизни разошлись, и с того времени больше не сходились; они оборвали друг с другом все контакты. Позже я переехал к своей тёте, то есть сюда, и мы прожили с ней по-семейному три замечательных года. Теперь, у меня нет никого – я совершенно один, и это вызывает страх. Одиночество, хоть и является моим спутником, всегда безмолвное и тихое, а потому от него можно сойти с ума.

Эта история, когда я обнаружил тётю, произошла на третьем году нахождения меня в общежитии. Тогда всё стало другое, и я не раз ещё возвращался к пристрастию наркотиков и алкоголя, но это возникало на порядок реже. У меня был один приятель, который учился на последнем году своего обучения. Как-то мы с ним разговорились, и он мне рассказал о случае у его отца на работе. Его отец занимал чиновничью должность в полиции. В том самом отделении нередко занимались поиском пропавших людей и успешно. Тогда он затронул случай, что был найден ушедший из дома ребёнок, которого нашли на другом конце страны спустя десять лет. Ему уже было где-то двадцать с лишним лет. Я тогда и решил обратиться к этому приятелю и, как получилось, не зря.

– Ваша жизнь отличается от моей практически всем, Михаил. Вам столько пришлось пережить и я хочу вам сказать, что вы теперь не один, я – ваш друг, как и вы – мой. И не смейте больше говорить, о том, что вы один – это не правда.

– Знаете что, в таком случае нам стоит перейти на «ты», – сказал я и улыбнулся.

– Что же это мы действительно, всё «вы» да «вы». Как в каком-то девятнадцатом веке, – засмеялась Софья.

– Честно говоря, до того момента когда мы с тобой заговорили и познакомились, я почти каждый раз, при встрече с тобой, хотел завести беседу, но моя застенчивость как-то всё не позволяла мне это сделать. Вот даже в тот день нашего знакомства, ведь тогда я тоже был настроен, чтобы с тобой заговорить, сказать честно, я ждал тебя.

– И всё-таки как замечательно вышло, что я с тобой заговорила.

– Да, ты спасла меня, иначе бы я не знаю смог бы я тогда это сделать.

– Вот как? Всегда рада.

– Слушай, а вот ты говоришь, что твоя жизнь не такая как у меня. В чём именно не такая? Может, расскажешь о себе?

– Ну да, это верно. У меня небольшая семья: мама, папа, мой младший брат и я. Отношения между всеми хорошие. Семья у меня рабочая, среднего достатка. Я всегда любила детей, испытывала к ним приязнь, и решила посвятить им свою жизнь. Сразу после школы я именно по этой причине пошла учиться на педагогический. Меня всегда интересовали дети; у них в голове абсолютно простые мысли, и они задаются абсолютно простыми вопросами: «почему небо синее?», «откуда берётся радуга?», «откуда берётся снег и дождь?» и так далее. Мы это всё понимаем и знаем, но, честно говоря, и то не все. Им нет дела до тех проблем, которыми мы задаёмся, и поэтому я считаю, что большинство наших проблем мы выдумываем, потому что дети отлично живут без них. Вообще, мне интересно понимание мира детьми: оно такое простое, что взрослые считают его несерьёзным. Я же, как раз наоборот, думаю, что они видят истину, просто говорят её слишком простыми словами, от которых люди отвыкли. И в целом, дети изначально как кусок дерева, а учитель – он как столяр: что он решит сделать из этого куска дерева, таким оно и будет. Причём, после этого его будет трудно изменить…