Сон Брахмы

– Не стану с тобой спорить, относительно устройства психики. Тебе виднее, если ты видишь то, что не вижу я, но эти комментарии относительно сути лирики просто отвратительны, – раздраженно сказал я.

– Ну, старик… – протянул Слава, – даже не знаю, что сказать. Ладно, я думаю, ты сам понимаешь, что твоя реакция – просто попытка отстоять свою репутацию культурного человека, которая дает тебе определенное положение в обществе двойников. Согласись, что это смешно, особенно в нашей беседе. Ну же, перестань уподобляться той киношной знаменитости, которой достаточно знать два оборота речи «это восхитительно» и «это отвратительно», чтобы прослыть умнейшей и чувствительнейшей женщиной своего времени.

Желание кажется современному двойнику одним из самых загадочных атрибутов «Я». Но в древности, оно было гораздо ближе к настоящему положению дел. Например, латиняне считали его просто одним из пяти чувств, которые кодировали пентаграммой на концах лучей, которой стояло слово SALUS – здоровье, состоящее из литер означающих начальные звуки латинских слов: sensus – «вкус», auditus – «слух», libinis – «желание», visus – «зрение», spiritus – «благоухание». Пятая сеть соответствует libinis, потому, что объединяет контакт – рецепторы и проприорецепторы с одной стороны и побудители движений мышцы с другой стороны. Программа любого, даже очень сложного, движения, завершающего желание, очень схематичная и построена на распознавании различия между текущей формулой тела и требуемой. Поэтому сеть рецепторов и сеть, управляющая мышцами, – это по сути и есть сеть желаний.

– А как же быть с желанием похвалы или желанием любить и быть любимым? Ведь это не всегда связано с рецепторами или мышечной активностью?

– Это не совсем желания. Это результат распознавания различия в реальной и врожденной картине мира и попытки их совместить. Нет ничего безнадежнее, чем эти попытки и, тем не менее, миллиарды двойников сотни тысяч лет только этим и занимаются, снабжая пасторов пищей. Кстати, суть поведения пасторов та же.

– А что это за врожденная картина мира?

– Это картина абсолютного и тотального доминирования. С этой готовой картинкой двойник рождается и до самой смерти старается воплотить ее в жизнь. Идеология тотального доминирования коренится в том, что любой двойник считает себя центром Вселенной. Помнишь песенку «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас…»? Это гимн двойника. Правда, автор для камуфляжа употребил местоимение «нас», но это сути не меняет. Каждый из «нас» прогибает его под себя и это главная жизненная задача любого живого существа вообще и двойника, в частности.

– Ты что это, серьезно? – смущенно спросил я, понимая, что все эти абстрактные рассуждения напрямую относятся и ко мне.

– Конечно, серьезно, тем более, что сознание пасторов устроено точно так же. Все мы стараемся стать центром Вселенной, и если это не удается, то центром небольшого коллектива или даже группы из двух человек. Смешная картина получается, когда два человека, друзья или супруги, например, стоят напротив друг друга и «прогибают изменчивый мир», то есть своего визави, под себя. В конце, концов, двойник осознает, что он не станет королем иудейским или папой римским и постепенно снижает планку своих претензий. Он может вообще отказаться от каких-либо притязаний, но это не значит, что это решение далось ему легко.

– Не могу с тобой согласиться, возьми, например, поклонников талантливых людей, артистов, спортсменов – ведь они искренне заявляют превосходство своих кумиров над собой. Как такие люди вмещаются в твою схему?

– Двойник никогда не заявляет и не делает ничего, что бы не было направлено на его возвеличивание, – безапелляционно произнес Слава. – Разумеется, реальное возвеличивание происходит чрезвычайно редко, практически никогда. Однако именно эта цель является постоянной доминантой поведения двойника. А что касается фанатов, так это результат отчаяния от провала попыток найти собственных фанатов. Любые движения фанатов питаются искусственным подчеркиванием уникальности принадлежности к этой группе. Сама группа становится сублимацией индивидуальных Эго. Становясь частью такой группы, двойник обретает среду, в которой возможен быстрый подъем по доступному ему аналогу социальной лестницы. Главное – это забраться на вершину или приблизиться к ней, пусть даже это будет не гора, а просто кучка мусора. Вспомни диалог из Дон-Кихота: «Синьор! – объявил Санчо. – Я нахожу, что повелевать всегда приятно, хотя бы даже стадом баранов. – У нас с тобой, Санчо, вкусы сходятся, – заметил герцог».

– «Возвеличивало!» – мое внимание мгновенно притянулось к этому слову, как булавка к магниту. Этот эффект, конечно же, определялся парадоксальностью высказывания о том, что двойник никогда не заявляет и не делает ничего, что бы не имело цели его возвеличивания. С первого взгляда кажется, что, ну о каком возвеличивании может идти речь, для обычного вменяемого человека? Однако что-то внутри меня охотно согласилось с тем, что уравновешенность и скромность является просто маской, которую человек носит из-за боязни потерять то немногое, что он достиг в острой конкурентной борьбе прошлых лет. Да, каждый из нас притаился в какой-то нише огромной конкурентной горы социума. Относительная высота ниши является одновременно результатом предыдущей борьбы с нижестоящими конкурентами и силой сопротивления вышестоящих. Что же делать в такой ситуации?

– Выход в возвеличивании себя путем демонстрации скромности, как далеко не всем доступной добродетели, – засмеялся Слава в ответ на мои молчаливые рассуждения. – Есть еще одна уловка – возвеличивание в форме жалобы. Жалобы на несправедливость

– Все равно, мне кажется, ты преувеличиваешь, заметил я, – но почему мы вообще это обсуждаем? Разве это имеет принципиальное значение для понимания сущности феномена «Я»?

– Да, потому что эта врожденная mania grandiosa – один из трех китов, на котором держится самосознание двойника. Она, и вызванная ею саморефлексия, является главной причиной Эго, которая порождает понятие о «Я», а также попыток очистить «Я» от Эго. Кажется, что «Я» – это что-то другое, что можно постичь самосовершенствованием. Конечно, это заблуждение. Другая мания – лень Pigritia, или как говорили латинцы – Ducunt volentem fata, nolentem trahunt (одного судьба ведет, а другого тащит). Третья – безразличие, отрешенность, или Semper idem.

– Что-то похожее на индийские гуны, – заметил я.

– Совершенно верно – это и есть отражение раджаса, тамаса и саттвы – трех гун индийской космологии. Гуны вращаются в гунах – лучше Кришны не скажешь. Вернее, лучше автора Бхагавадгиты не скажешь, – с улыбкой поправился Слава, заметив мой вопросительный взгляд. – Этот триединый принцип лежит во всех проявлениях дня, и соответственно, ночи Брахмы. Более того, Брахма, Вишна и Шива есть соответственно воплощение в сознании Саттвы, Тамаса и Раджаса, в сознании создателей индуизма.

– Да, я что-то в этом роде читал, но признаюсь, мне больше хотелось услышать о том, как устроена психика, и, причем, не психика вообще, а именно моя психика.

Слава оценивающе окинул меня взлядом и сказал со смехом: «Ты пердун, по классификации Кастанеды. Это значит, что раджаса в тебе две доли, а тамаса одна. Саттвы в тебе нет совсем. Это совершенно очевидно для любого пастора или даже тренированного двойника, который мельком взглянет на тебя».

Признаться, это нелестное определение и самому мне приходило в голову, в период увлечения писаниями Кастанеды. Однако, Кастанеда не разъяснял причин наличия именно трех чистых типов личности, хотя справедливость такого деления было трудно не признать.

Слава выждал паузу, и продолжил: «Существует только три типа личностей и это связано с тем, что на шестой сети имеется только три вмятины. Если эти вмятины имеют равную единичную глубину, то такая личность абсолютно уравновешена – это чистый блевун, по выражению Кастанеды.

Такие двойники не стремятся к лидерству, равно как и не терпят внешнего контроля. Они могут иметь значительные интеллектуальные способности, но используют их очень экономно, что неизбежно следует из того, что глубина вмятины раджаса и тамаса у них одинакова. В целом, это совершенно непродуктивная личность, которая живет в будущем, охотно предаваясь мечтам о необыкновенных свершениях, которые ей предстоят».

– Постой, но число комбинаций из трех по три равно три в кубе. Даже при условии, что сумма членов комбинации не должна превышать число три, – получим семь комбинаций, – чисто механически возразил я.

– Это теоретически, а на самом деле эволюционно закрепились только те комбинации, которые имели единичную глубину вмятины тамаса. Комбинации без вмятины тамаса не дают потомства, и не наследуются, так как в этом случае шестая сеть не учитывает нужды тела – потребность в сохранении сил, температурном комфорте, продолжения рода и т. д. Таким образом, реально существуют только три комбинации. Одну мы уже обсудили, остается комбинация с удвоенной вмятиной раджаса, одинарной вмятиной тамаса и еле выраженной вмятиной саттвы. Практически, место этой вмятины почти ровное. Это и есть комбинация пердуна – личности энергичной, целеустремленной, способной пожертвовать собой и окружающими ради достижения цели. Раджас пожирает эту личность изнутри. Он также может уничтожать других двойников, которые находятся в поле его досягаемости. Ужасный тип, правда? – спросил Слава. – Однако ты не расстраивайся, быть внутренним пердуном – это лучшее, что можно ждать от устройства шестой сети. Конечно, если считать, что творчество лучше, чем пассивное потребительство. Притом, никто не мешает тебе носить маску. Эта маска называется культурой. Культурный пердун – это и есть главный персонаж истории. Гордись, – Слава иронически похлопал меня по плечу.

– Хорошо, пусть ты прав, но должен быть еще один тип сети с двойной глубиной ямки саттвы и два типа с двойной глубиной ямки тамаса, если только я правильно тебя понял.

– Да, такие комбинации существуют, но для нас представляет интерес, только вариант с очень мелкой вмятиной раджаса, вмятиной тамаса единичной глубины и вмятиной саттвы двойной глубины. Такой тип двойника существует и соответствует типу личности, описанной Кастанедой, как двойник-писун. Лишенный раджаса, такой двойник может жить только в паре с пердуном или блевуном. Иначе он просто погибнет.

– По-моему, ты сам себе противоречишь, – возразил я. – Ведь ты говорил, что суть психики в абсолютном доминировании. О каком же доминировании может идти речь для первой и последней комбинация психики?

– Для писуна и блевуна? – со смехом переспросил Слава. – А ты что не слышал выражения – «Люби меня такой или таким как я есть?» Вопрос об основании для такого требования никогда не встает. Да и не может вставать, так как для каждой конкретной шестой сети все остальные двойники – просто внешние образы, тени, сравнительно с образами, приходящими от пяти собственных сетей. Каждый двойник живет на крошечном лоскутке шестой сети. Весь остальной мир – это просто образы, которые распознает эта сеть.

– А почему ты ничего не сказал о варианте с двойной глубиной ямки тамаса?

– Об этих вариантах нечего говорить. Во-первых, их сравнительно мало. Во-вторых, работа шестой сети, в которой ямка тамаса самая глубокая, организована очень примитивно. До такой степени примитивно, что даже двойники сторонятся этих типов.

– Как собаки сторонились уродливого пса Балабана? Ты мог бы выражаться о нас более вежливо. Вспомни – ты ведь сам был двойником!

– Никакой принципиальной разницы в положении пастора и двойника не существует. А что касается швейковского пса Балабана, то каждый из нас, в той или иной степени, является низшим существом. Двойники – для пасторов, пасторы – для тех, кто над нами. Важно понимать, что все эти различия являются кажущимися, не большими, чем мнимые различия между королем и слугой в мультфильме. Кстати о королях, я думаю, что тебе следует познакомиться с каким-нибудь монархом. Пора перейти от слов и намерений к делам.

Я решил оставить без комментариев последнее замечание Славы, поскольку его нарочитая нелепость явно указывала на какой-то очередной подвох.

Слава вопросительно посмотрел на меня, еле заметно усмехнулся и продолжил: «Хуже двойников с ямкой тамаса двойной глубины только те, у которых ямка тамаса тройной глубины – эти хуже животных. Дело в том, что общая активность нелинейно зависит от глубины ямки. Например, двойник с ямкой раджаса двойной глубины будет в 8 или даже 16 раз яростнее, нетерпимее и энергичнее чем двойник с ямкой раджаса единичной глубины. То же и для ямки тамаса. Двойник с ямкой тамаса двойной глубины будет многократно пассивнее, тупее и невежественнее, чем любой другой. В деревенском коллективе такие двойники используются на самых примитивных работах, слывут дурачками, не способными к семейной жизни, и, обычно, не дают потомства. В городских условиях они становятся бродягами и быстро погибают. Понятно, что тройная глубина ямки тамаса делает двойника настолько инертным, что животные, например, большие хищники из семейства кошачьих, кажутся просто небожителями сравнительно с ними.

Эта же нелинейность создает иллюзию того, что число типов характеров безгранично. Это связано с тем, что кратность трем в отношении глубины ямок третьей сети, соблюдается только в общем. Глубина ямок, так же, как любая биологическая характеристика, слегка варьирует. Нелинейность значительно усиливает это варьирование, что приводит к различиям в характере двойников, имеющих одинаковый базовый тип – пердунов, например, – со смехом произнес Слава. – У тебя ямка тамаса немного глубжее единичной, а ямка раджаса немного мельче двойной. Поэтому твоя шестая сеть склонна к преувеличению значимости факторов, связанных с безопасностью, комфортом и прочими витальными потребностями. Нужно сказать, что система с неполным соответствием стандартных глубин ямок шестой сети, работает нестабильно и эта нестабильность тем больше, чем больше степень отклонений. В итоге, она лишь имитирует активность, которая была бы характерна для ближайшей типовой конфигурации. Твоя шестая сеть, например стремится работать как сеть пердуна, но для этого ей не хватает энергии в ямке раджаса и мешает слишком большая активность ямки тамаса. В итоге, каждый раз, когда тебе предстоит принятие опасного для жизни решения, ты останавливаешься, чего никогда не сделает чистый пердун или гиперпердун, у которого ямка раджаса больше двойной глубины, а тамаса меньше одинарной».

– Ну ладно, хватит, – прервал я Славу, – по-моему, ты просто потешаешься надо мной под видом психологического анализа. Пусть по твоей шутовской классификации я отношусь к полу-пердунам, которые за все берутся, ничего не доводят до конца, спорят до крика и когда им дают отпор, останавливаются, всхлипывая…

– Стой! – воскликнул Слава, – попробуй осознать, почему ты так разволновался? Где ты был в данный момент?

– Как где? – машинально ответил я, пытаясь справиться с охватившим меня непонятным волнением. Несомненно, его причиной было то, что Слава задел мое самолюбие. Чтобы опровергнуть его, я погрузился в воспоминания, пытаясь найти там пример ситуации, в которой мое поведение было бы безупречным. Увы, я действительно не нашел ни одного примера, где бы мое бесстрашие не было напускным, благородство – бескорыстным, а чувства – искренними. Возмущение, вызванное словами Славы, сменилось состоянием неловкости и стыда. Непроизвольно моя рука потянулась к лицу, прикрыла глаза, потерла их, как бы стирая неприятное ощущение, и опустилась на колени. Слава с любопытством наблюдал за мной: «Прекрасно, целый букет эмоций, – сказал он, – но ты не ответил на мой вопрос о том, где ты был только что?»

Не дождавшись ответа, он продолжил: «С точки зрения пастора, ты был в стенах фанзы, так как твоя шестая сеть отключилась от верхних сенсорных сетей и занялась лихорадочным поиском в стопке копий, расположенных ниже, то есть в личной истории. Она искала пример того, когда ты вел себя, как мужественный пердун или как герой-гиперпердун. Ты был в прошлом. Понятно, что ты не нашел там примера искомого поведения, чтобы опровергнуть мои слова, поскольку конфигурация шестой сети просто копируется в слоях стен фанзы. Иначе говоря, основные параметры эмоционально-волевой сферы остаются неизменными на протяжении всей жизни. Ты никогда не делал ничего такого, чего не делаешь сейчас, так как норма твоей реактивности определяется конфигурацией шестой сети, а она предопределена в момент зачатия и остается неизменной всю жизнь. Просто я спровоцировал тебя на это, чтобы ты осознал еще одну модальность работы сети – отражение прошлого опыта. Алгоритм работы сети тот же, что и при обработке данных от сенсорных сетей. «Я» возникает, как процесс распознавания образов среди копий хранилища жизненного опыта. Это то, что Декарт определял, как «Cogito, ergo sum» – мыслю, значит существую. Двойник часто занимается этим пережевыванием уже проглоченной пищи. Более того, он постоянно мечется между прошлым и настоящим».

– И что? Больше ничего в человеке нет? Только этот многошапочный гриб?

– В человеке нет, а вне его – есть. Сам увидишь. Собирайся в дорогу.

– В дорогу? Куда?

– А ты что, думаешь, что монарх сам явится к тебе? Это ты, брат, хватил с лишком. – Да, да – готовься в путь, – на мгновение образ Славы сменился образом его женской ипостаси. – Привет Хайнесу, – она кокетливо помахала мне рукой и растаяла.

Глава 13

Что это за Хайнэс? Интернет-поисковик предложил мне: город в США, американская киноактриса Шэрил Хайнес и другие, явно не связанные со мной, варианты. «Может быть, мне послышалось?» – думал я. Однако опыт предыдущих визитов Славы показывал, что в них ничего не было случайным. Действительно, вскоре я получил приглашение прочитать лекцию в одной из стран Персидского, или как его называют арабы – Арабского залива. «Теперь понятно, что Слава имел в виду», – подумал я, разглядывая электронный авиабилет турецкой авиакомпании, который мне прислала какая-то таинственная Supreme Council. Конечным пунктом транзитного перелета из Стамбула значилась столица одной из нефтяных монархий Залива. Наверно, там мне предстоит встретиться с королем, эмиром, шейхом или кем-то в этом роде. «Как Слава все это устраивает и зачем?» – удивлялся я. Однако, времени на размышления не оставалось – одним из условий визита была необходимость обязательно успеть прочитать лекции до конца священного праздника Рамадан. Праздник заканчивался через неделю, пришлось поторопиться. Наконец, после поспешных сборов и ночного перелета, я стоял у стойки рецепции неправдоподобно роскошного отеля Regency и размышлял о том, какие причудливые облики принимает моя судьба после того, как Слава вошел в мою жизнь. Что он хочет выразить этим путешествием? Неужели он всего лишь хочет удовлетворить мое тщеславие знакомством с королем? Или показать, что высший свет – это всего лишь мишура? Не может этого быть! Это мне и так известно – он что-то другое задумал. Знакомое состояние тревоги постепенно стало охватывать меня. Огромные стеклянные двери за моей спиной раздвинулись и обдали меня раскаленным воздухом пустыни.

– Сегодня днем было 56 градусов в тени, сэр, – извиняющимся голосом сказал клерк, оформлявший мои документы. – Но в ваших апартаментах вы не будете чувствовать нашего климата. Вам заказан Al Dana Suite. Мадам прилетит позже? В любое время дня и ночи вы можете воспользоваться автомобилем, он также заказан на время вашего визита. Клерк показал на шеренгу лимузинов с королевскими коронами на дверях, которые выстроились у входа в отель.

«Ну и ну», – думал я, направляясь за служителем, который провожал меня к лифту. Служитель открыл двери номера, и я понял, что имел в виду клерк на рецепции, спрашивая о мадам. Номер представлял собой огромную квартиру. Внутреннее убранство номера было выполнено в стиле «простой роскоши», когда великолепие проявляется только в деталях и дорогих материалах, применяемых в декоре.

– Ну и ну, – повторил я, осматривая помещения этого номера.

– Ужин в семь часов пополудни. Завтрак только в номере, сэр. Рамадан, сэр – прием пищи только после захода солнца. В течение дня вы можете заказывать пищу и напитки в сервисе номеров гостиницы. Где предпочитаете ужинать, сэр? В ресторане или желаете, чтобы вам сервировали стол в вашей столовой? – осведомился служитель.

– В ресторане, – рассеяно ответил я, прикидывая, где бы мне устроиться на ночлег.

Да, декорации Слава подготовил с размахом, вот только, что за спектакль меня ждет и какую роль я буду в нем играть? Как ни странно, больше всего меня беспокоила мысль о том, что меня принимают за кого-то другого и вся эта роскошь может мне вылезти боком, если выяснится, что ценность моих лекций и значимость моей персоны сильно преувеличена. Нет, не может же Слава подложить мне такую свинью, – успокаивал я себя, засыпая.

Первое ощущение, которое я испытал наутро, было тревоги и простуды. «Проклятый кондиционер», – проворчал я, пытаясь определить, который сейчас час. В номере был кромешный мрак из-за плотно закрытых штор. Наощупь пробираясь по комнате, я, наконец, нашел край шторы, отодвинул ее и приоткрыл окно. Ярчайший безжизненный свет хлынул в номер. Вид из окна был удручающим – зеленоватая гладь Персидского залива, жухлая зелень рощицы финиковых пальм под дрожащим маревом мутно-голубого неба. Из окна пахнуло раскаленным и очень сухим воздухом. Я поспешно закрыл окно, включил светильники, задернул штору и отправился в ванную комнату, которая еще вчера привлекла мое внимание размерами огромной, облицованной мрамором, ванны. Горячая ванна всегда была моей слабостью, тем более, что ее размеры обещали возможность вытянуться во весь рост. Еще в молодости я заметил, что горячая вода вызывает настоящую «скачку идей», среди которых встречались удивительные находки. Каждый раз, погружаясь в горячую воду, я вспоминал анекдот о решении Архимедом проблемы измерения объема царской короны. Кстати, глупость этого анекдота стала понятна мне тоже в ванне. Человек в ванне и вне ванны, это совершенно разные люди. Первый находит верное и необычное решение проблемы в горячей воде, а второй, вспоминая, как он первый выскочил из ванны с криком «Эврика», думает: наверно я понял тогда, что не следует опускаться в налитую до краев ванну – иначе объем воды, вытесненный телом, выльется на пол. Ха-ха. Позже я понял, что причиной «скачки идей» является гормональный сдвиг, наступающий при прогреве кожи, которая является одним из важнейших эндокринных органов организма. При всяком удобном случае я старался побыть как можно дольше в горячей воде и часто выходил из нее с готовыми решениями, которые просто не приходили мне в голову ранее. «Залезу-ка я в ванну, авось что-то прояснится», – подумал я.

Пока вода с шумом наполняла ванну из огромных позолоченных кранов, я осматривал помещение: мраморные полы, инкрустированные орнаментом из плиток черного гранита, мраморные скамейки в душевом отделении и огромные подогреваемые зеркала, вмонтированные в стены. Кажется, что человек, проектировавший ванную, был озабочен только тем, чтобы сделать смету на строительство как можно дороже. «Ну зачем такие толстые стекла на зеркалах», – с раздражением думал я, ощупывая декоративные стеклянные откосы. Стекло зеркала было такое толстое, что откосы выполняли роль призмы и делали контуры предметов, отражающихся в них радужными. Я приблизил глаза к откосу и стал наблюдать непривычный вид предметов преломляющихся в нем. Внезапно, один из контуров расщепился, образуя овал. Этот овал дважды схлопнулся-раскрылся, как бы моргая и, наконец, уставился на меня, подобно глазу. Другой радужный контур тоже расщепился, образуя подобие ротовой щели. Я отпрянул от зеркала и протер глаза.

– Наконец я тебя нашел, – сказал рот голосом Славы. Тембр его речи я назвал бы хрустальным, за неимением другого определения звонкого и реверберирующего голоса. – Нелегкая эта задача, искать двойника с дельтой, близкой к нулю.

– Какой дельтой, – сказал я, чувствуя замешательство и облегчение от того, что наконец-то Слава объявился, пусть даже таким экстравагантным способом .

– Вспомни, я тебе уже объяснял, что каждый двойник – это по сути программный объект, состоящий из классов, один из которых определяет его пространственную координату. Эта координата является суммой базовой координаты и дельты долготы и широты в системе координат суперобъекта под названием Земля. Базовая координата – это координата точки появления самого первого двойника, породившего все последующие экземпляры твоей линии.

Сейчас ты находишься в нескольких километрах от этой точки, поэтому твоя дельта близка к нулю. Инструмент, который я использую для пространственного захвата двойника, имеет конечную абсолютную ошибку определения. При малой дельте получается большой разброс. Ищу тебя со вчерашнего вечера, – трагическим шепотом продолжил Слава, – кто попало попадает в прицел: то индус, то араб, то филиппинка, и даже украинка… Обслуживающий персонал гостиницы, наверно. Не знаю, как бы я тебя нашел, если бы ты не стал заглядывать в откос стекла зеркала. При этом в моем инструменте захвата появляются аберрации… «Опять зубы заговаривает», – подумал я, зная уже эту привычку Славы манипулировать моим вниманием под дымовой завесой технических подробностей.